Гл. 9. Фрол начинает расследование

    Назавтра, оставив за себя Игната, Фрол верхом на лошади поехал в посёлок староверов, расположенный в двух верстах от их посёлка.
   Климов рассказывал ему, когда он  купил это месторождение, а потом решил строить посёлок для старателей, ему очень приглянулось это место на возвышенности, но особенно его привлекло то, что недалеко находился посёлок староверов. Он знал их, как хороших и сильных работников, а главное абсолютно не употребляющих ни вина, ни табака.
   Ранее, после того, как Фрол начал работать начальником охраны приисков, он, со своими казаками, объездил и осмотрел местность в радиусе десяти вёрст. И, увидев в первый раз этот посёлок, расположенный в глухомани, среди тайги, куда до этого, не было даже нормальной дороги, был просто поражён мужеством и стойкостью этих людей, не предавших своей веры, и вынужденных скрываться от всяческих гонений в глухих, труднодоступных местах. Однако это не мешало им жить дружно, весело и главное красиво.
  Вот и сейчас, подъезжая к посёлку, он обратил внимание на первый добротный дом, огороженный глухим частоколом, но весь разукрашенный резными узорами, и расписанный различными яркими красками. ( Откуда у них  интересно, тут краска взялась?).
  Это был дом старшины общины восьмидесятипятилетнего отца Серафима, с которым Фрол уже имел честь познакомиться.
  На стук в  красиво расписанную узорами и птицами калитку, вышла средних лет  стройная, высокая женщина в овчинной расписанной цветами душегрейке и с кичкой на голове – жена младшего сына Серафима – Демида.
  Потом уже Дарья, знакомая с некоторыми женщинами из числа семейских, работавших на разных подсобных работах в посёлке, рассказала ему, что «кичка» - это очень сложный головной убор, который носят только замужние женщины.
 - Знаешь Фролушка, эта кичка, у их женщин, как корона для царицы, очень много говорит сама по себя. Состоит она из нескольких предметов: собственно кички, кокошника, позатыльника, пояски и платка.
  Сама кичка – это своеобразный каркас головного убора, шьётся она из тёмной хлопчато-бумажной ткани, и стягивается шнурком вокруг головы. Впереди у кички – высокое очелье.
  Кокошник – шьётся в виде чехла на кичку и соответствует ей по форме. Он, как правило, изготовляется из ярких, дорогих тканей: бархата, шёлка, атласа или по-крывается вышивкой.
  Позатыльник подвязывается сзади ниже кокошника. Он шьётся из бархата, украшается бисером, перламутром, вышивкой и позументом.
 Пояска – покрывает очелье кички, и тоже украшается бисером и  перламутром.
  Между пояской и кокошником накладывается  ещё и платок, сложенный полосой, а его концы подвязываются на затылке. Представляешь  родной, что эти бедные женщины  носят на своей голове, а? – засмеялась Дарья, до мелочей рассказавшая мужу об этой диковинной «кичке».
Женщина молча поклонилась Фролу, и тихо спросила:   
   - Вы, к отцу Серафиму?
- Да. Мне очень нужно увидеть его и поговорить с ним. Здоров ли он? – улыбнувшись, ответил Фрол, но на лице женщины он ответной улыбки не увидел.
  Здесь не любили пришельцев, да ещё и в казачьей форме с шашкой на боку и с нагайкой в руках.
  - Счас спрошу однако. Батюшка с утра немного занемог, но потом вроде ему легшее ему стало, - и она, оставив  калитку открытой, быстро скрылась в глубине двора.
  Потом быстро вернулась и пригласила Фрола в дом.
  Первое, что его поразило сейчас, и тогда в первый раз, когда он беседовал с отцом Серафимом – это идеальная чистота в прихожей и вокруг. Нет, его Дарья тоже была большой чистюлей, и в любом доме, где бы они не жили, всё тоже всегда блестело и сияло, но здесь всё было по-особенному.
  А особенной тут была большая горница со столом, застеленным белой вязаной скатертью и стульями, большой шкаф для белья и иконостас в правом углу. За столом, сидел его старый знакомый, седой, богообразный старец с молодыми глазами – отец Серафим.
  - Приветствую Вас старче! Как живы, здоровы? – первым, по обычаю староверов обратился Фрол к хозяину дома.
 - Здравствуй, здравствуй служивый! – в ответ приветствовал Серафим гостя. Проходи, садись напротив. Сейчас девки кваса подадут. Тебе Фрол Данилыч, тогда мой квас очень понравился.
  Эти слова очень удивили Фрола. Он был в доме у старика всего один раз, после того как начал служить на прииске, это было два года назад, и действительно пил квас, которым угощал его отец Серафим, но уже почти забыл об этом эпизоде.
  «Надо же, а старик это помнит. Вот это память. Впрочем, и батя мой, несмотря на почтенный возраст, тоже пока в полном здравии и на память не жалуется. Вот это старики! Нам бы дожить до их возраста и ум не потерять!»
  Квас подала, уже другая женщина, с такой же кичкой на голове, но немного постарше первой.
 Она принесла на стол жбан с квасом, и поставила две одинаковые глиняные кружки, расписанные цветами.  Молча разлила квас по кружкам, поклонилась, и тихо исчезла из горницы, оставив их двоих.
  Чтобы угодить хозяину, Фрол тут же отхлебнул из кружки кваса, сделал несколько глотков, и сказал:
  - Ядрёный. Такой напиток, в жару хорошо пить.  Мне казаки, побывавшие в плену, сказывали, что японцы в жару квас не пьют, а пьют воду с лимоном, или айран. Славный квас у Вас отче. Вы, я вижу большой мастер до кваса.
   Отец Серафим тоже сделал несколько глотков, лукаво улыбнулся похвале, И Фрол понял, что сделал старику приятное.
 - Ну, не  за этим же ты приехал к нам, чтобы мой квас расхваливать? Так ведь? Я и так об этом ведаю. Скажи, какое дело привело тебя  ко мне Фрол Данилыч, - глядя прямо ему в глаза, спросил напрямик старик.
 - Я пришёл к Вам  отче по очень важному делу. Недавно погиб мой брат Степан, его якобы волки загрызли. Но, на деле это не так,- и Фрол рассказал отцу Серафиму о своих предположениях, не называя имён и не раскрывая полного плана действий, который они придумали вместе с городовым Угловым и Игнатом.
  - Ваши возницы работают на прииске, ездят на своих телегах и санях в город с нашим обозом. И, ещё, некоторые из них, по договору, возят иногда тех, которые увольняются, и не хотят ждать обоза. Они нанимают ваших возниц, и те везут их до постоялого двора.
  Сколько человек они уже перевезли, мы не знаем, но у меня есть предположение, что многие из этих людей сгинули. Сгинули вместе с деньгами. Прошу Вас отче, переговорите с ними. Пусть они вспомнят, кого они отвозили, кто нанимал подводы или сани, и не видели ли, они, чего-нибудь необычного, после того, как довезли этих людей до постоялого двора, - закончил свою речь Фрол.
  Старик помолчал, отпил кваса из кружки и спросил:
  - Ты, считаешь, что на постоялом дворе этого Демьяна, чёрные дела творятся? Именно там? А не на дороге в город?
  - Там отче, именно там. Мне Степан, об этом пере смертью молвил. Да, и кое-какие факты об этом говорят. Но, свидетелей нет, и предъявить хозяину нечего. У него за это время, большое количество людей останавливалось. Ели, пили, а потом ехали дальше в город, или на прииск. Поэтому, все эти люди, о том Демьяне только хорошее говорят, а на деле он хитрый, коварный злодей, и мне нужно вывести его на чистую воду. Ради моего брата отче, помогите мне,- и Фрол внимательно посмотрел на лицо старика.
  - Хорошо, я всё сделаю. Но только ради тебя. Наши мужики и бабы, сказывают, что ты правильно службу несёшь, никого не обижаешь, в Бога веруешь. Помогу, всё узнаю, и дам знать. Ну, ты пей, квасок то, пей служивый! Хорош, квасок то, ох, хорош!!
  Фрол тепло поблагодарил отца Серафима, и на прощанье, улыбнувшись, спросил:
  - А, скажи-ка мне отче, правду, ли у нас говорят в посёлке, что вы, семейские, после того, как водой ли, квасом ли, кого не из ваших угостите, то потом, посуду ту, просто выбрасываете. Правда, то, или врут люди?
 - Не совсем, правда, - улыбнулся старик ему в ответ. - Просто эта посуда будет храниться в доме отдельно. Она теперь «мирская», и из неё будут подавать воду другим людям, не нашей веры.
  Но, у тебя Фрол Данилыч, в моём дому, теперь будет своя кружка, её, как и мою расписал мой правнук - Федосей. С неё ты всегда угощаться будешь.
   Фрол приехал в посёлок, нашёл Игната, и всё рассказал ему, расследование продолжалось.