Гл. 16. Антонина Васильевна Савельева

 В конце февраля, в купеческом собрании города Стретенска состоялся званый ужин по случаю дня рождения, купца первой гильдии Сидора Петровича Гулькина. Антонина Васильевна с мужем тоже получили приглашение, и хотя она не очень любила такие гулянки, где каждый из купцов норовил не ударить лицом в грязь, и «переплюнуть» один  другого, но на этот ужин пошла с удовольствием.
   Она с большим уважением относилась к Сидору Петровичу, уважала его за смелость, умение рисковать, и всегда добиваться своего. И, главное, он был человеком слова. Начав купеческое дело ещё в Нижнем Новгороде, он двадцать лет тому назад,  продал там всё имущество, и вместе с женой и двумя сыновьями приехал в Читу, где открыл  свою первую лавку, торгуя товарами, привозимыми из Руси. А теперь у него сотня лавок и магазинов по всему Забайкалью и он один из богатейших людей края: владелец нескольких приисков, солеваренного и мыловаренного заводов в Нерчинске.
  Столы, накрытые в малом зале собрания, просто ломились от яств: тут были и жареные молочные поросята, и осетры, и рябчики в различных соусах, и свежая буженина. Несмотря на середину зимы на столе в красивых тарелках китайского фарфора лежали аккуратно нарезанные свежие огурчики с помидорами, лимоны и мандарины. А, посередине каждого стола стояли две килограммовые серебряные чаши с чёрной и красной икрой. В качестве спиртного, в хрустальных бокалах и рюмках, подавали водку «Смирнов», Донское вино, Шустовский коньяк и Крымское шампанское.
  Такого изобилия на столе, Антонина Васильевна раньше никогда не видела, но это её нисколько не удивило. «Почему же не накрыть такой стол, если твой годовой оборот, достигает в год, почти миллиона рублей»
  Гостей было приглашено ровно сто человек, и распорядитель рассадил их за столами согласно табели о рангах. Ровно по десять человек за стол.
  - Да уж, постарался Сидор Петрович, от души постарался, - похвалил хозяина, сидевший справа от неё,  уездный исправник Никодим Фёдорович Поселенцев. Он был одет в парадную форму, а его жена Надежда Дмитриевна, с которой Антонина была хорошо знакома, надела на этот вечер, красивое тёмно вишнёвое платье, которое ей очень шло.
  - Ну, что ж шестьдесят лет ведь только раз  в жизни бывает. Вот он и постарался,- пошутила Антонина Васильевна.
  – Стол и в самом деле замечательный. Я сегодня хочу осетринки попробовать, очень уж она аппетитно выглядит.
 В это время в зал вошёл виновник торжества: высокий, крепкого сложения мужчина, с осанистой чёрной бородой и умными, весёлыми глазами. А за  ним, под стать хозяину, красивая, стройная женщина – его жена Анастасия Игнатьевна, выглядевшая рядом с огромным мужем просто молодой девушкой.
Весь зал тут же встал, и все дружно захлопали в ладоши, приветствуя именинника.
  - Здравствуйте гости дорогие. Очень рад, что вы ответили на моё приглашение, и почтили мой скромный ужин своим присутствием. Мы, с женой, завсегда рады гостям. Рассаживайтесь поудобнее, и прошу вас угоститься чем бог послал, а оркестр пока пусть играет что-нибудь из Шопена, - Сидор Петрович засмеялся, развёл руками, и сел на своё место рядом с женой.
  - А, Вы знаете, уважаемая Антонина Васильевна, что наш Сидор Петрович из  семьи староверов происходит? Не знали? Так вот, я Вам это сообщаю по большому секрету, - шепнул ей на ушко исправник.
  - Кстати, его предки, когда-то на границе России с Польшей жили, вот отсюда и Шопен, - это польский композитор, между прочим.
   Антонина Васильевна внимательно посмотрела на исправника:
 - Однако же! Откуда такие познания в музыке Никодим Фёдорович? Вы меня удивили очень!
  Полицейский, довольный произведённым на почтенную даму впечатлением, улыбнулся и сказал: - Мы, много, кое-чего знаем, и умеем, служба такая. Кстати, как там Ваш сын поживает, его кажется, Демьяном зовут?
 Антонина насторожилась, взяла в руки белоснежную салфетку, но тут же взяв себя в руки тихо проговорила:
 -  Демьяном. У него всё нормально, хозяйствует, дела идут, кажется неплохо, доход есть. Он себе уже второй постоялый двор купил, там  его помощник командует, - довольная быстро проговорила женщина.
  - Не знаю, как уж там у него идут дела? Но недавно их участковый городовой Углов, приезжал к нам в управление, и интересовался Вашим сыном. Говорит, есть подозрения, что на его постоялом дворе люди пропадают, старатели и рабочие с прииска, которые домой едут с деньгами. Пока это только догадки, никаких заявлений и доказательств у него нет, но Углов мужик дотошный, если начал копать, то не остановится. Вы, поговорили бы с сыном, по-матерински, рассказали ему о предположениях полиции, пусть он с себя подозрение снимет. Я, честно говоря, не верю, что у таких достойных людей, мог вырасти плохой сын. Не верю!  Однако сигнал есть!-  и он внимательно посмотрел в её глаза.
  « Ах ты, прохвост! Не зря ты Никодим  Фёдорович сегодня оказался со мной за одним столом! Ох, не зря! И разговор этот, тоже неспроста. Неужели Демьян, дей-ствительно вершит чёрные дела на своём постоялом дворе и убивает людей? Неужели её сын убийца? А этот,  всё ей рассказал и теперь большой взятки просит, чтобы не назначать следствие?»
  У неё сразу похолодели руки и ноги, испортилось настроение, и расхотелось кушать.
  Муж, словно почувствовав это, наклонился к ней:
  - Тоня, тебе нехорошо? Что-то с сердцем?
  Она молча кивнула ему головой, и после нескольких тостов за здоровье именинника, они, положив на стол для подарков, именную коробку с золотым перстнем, купленным у китайских купцов, потихоньку вышли из зала.
  По дороге, Антонина всё рассказала мужу, и расстроенная добавила:
- Нет, Коля, Демьян, хоть смельчак и сорвиголова у меня, но просто так убивать людей ни за что не будет. Это всё Марфа, его жёнушка! Эта змея. Я в этом уверена! В их роду все воры и обманщики были. С ними же Машка долго жила, может, она чего видела или знает, а?
  - Ты, Тоня только не волнуйся. Придём домой, ты осторожненько Марию и расспроси. Тихо, неназойливо. Ну, а уж потом, если надо, мы вдвоём к Демьяну на постоялый двор и  поедем.  Поедем, посмотрим, разведаем. Только вдвоём! Больше я  тебя одну туда ни за что не отпущу! – и Николай Петрович крепко обнял жену.
  Когда бабушка начала осторожно расспрашивать Марию о житье на постоялом дворе, она сначала молчала, зная нелюбовь бабушки к матери, но той правдами и не-правдами удалось выпытать про случай с тремя мужика-ми, приехавшими к ним, а потом куда-то вдруг исчезнувшими.
  - Ну, и что особенного? Поели, выпили, отдохнули и поехали дальше в город? - настойчиво выспрашивала Антонина внучку.
 - Нет, баба. Если бы они поехали дальше, я бы знала, все возчики у нас кормят лошадей, поят их, а потом едут в город. И ещё. Я потом видела в дальнем амбаре чужую мужскую одёжу. Я думала, это тятя решил мне подарок сделать, и пока припрятал до поры до времени. Я даже примерила её, но одёжа вся мужской оказалась, к тому же ещё и очень старой. Но, мамане, я  тогда ничего не сказала, а потом меня сюда к тебе отправили, чтобы училась.
  - Так! – Антонина на секунду задумалась, а потом спросила:
- Так вы что,  в тот день всего вдвоём в доме были? А где же твой отец был тогда?
  - Как есть вдвоём. Батяня, с дядькой Силантием с утра на охоту пошли, а тут, как раз гости приехали с прииска.
  - И, что, твоя мать их приняла, не забоялась? – Антонина, уже мысленно представляла себе, что могло бы тогда произойти с её внучкой и с Марфой, если бы мужики были понаглее.
  - Совсем не забоялась. Наоборот пригласила их троих в залу, накрыла на стол, и начала готовить закуску. А меня выгнала   сначала в кладовую, а потом и в свою комнату, наверное, чтобы я ей не мешала. Я пошла наверх села у окна и начала вышивать, а потом просто задремала. А, когда спустилась вниз, никого не было, ни мамани, ни гостей. Но, маманя скоро пришла, весёлая, прямо с мороза.
  « Да, она что одна трёх здоровых мужиков убила, что ли? Не может этого быть! Хотя, Марфа женщина здоровая, сильная,  я сама это видела, когда мы их вещи грузили в повозки, чтобы вести их на постоялый двор. Может, мужики и правда,  прямо со двора, с кем-то в город уехали? А? Но, как же одежда? Зимой, пятьдесят вёрст в санях раздемши не проедешь, даже под медвежьей дохой, околеешь. Тогда, интересно куда же эти люди исчезли?»
  В голове её кружились тревожные, неприятные чёрные мысли и, расспросив Марию ещё, и ещё раз, она всё равно так ничего и не поняла, решив, завтра же или послезавтра, поехать к сыну, и там, на месте постараться всё выяснить.
   Душа матери заныла, от предчувствия, какой-то большой беды или несчастья, тут же закололо сердце, и она, приняв  несколько капель  валерьянки, пошла к мужу в его кабинет, где подробно рассказала ему всё то, что узнала от внучки.
  Николай Петрович внимательно выслушал взволнованную речь жены, и согласился с тем, что им обязательно нужно съездить к Демьяну и Марфе, и там всё  осторожно выяснить.
  Он обнял жену, погладил её как маленькую по голове и, увидев слёзы на глазах, осторожно вытер их носовым платком.
  - А, вот плакать пока не нужно. Рано. Может, это всего лишь слухи, которые полиция распускает специально. Я эту братию хорошо знаю, приходилось сталкиваться. Не, расстраивайся милая, поедем, поговорим, посмотрим, и тогда решим, плакать нам или смеяться.
   Через три дня, как раз после празднования Масленицы, они всей семьёй на санях, запряжённых тройкой лошадей, поехали к Демьяну. Мария и маленький Герасим, просто сияли от счастья, что увидят скоро мать с отцом.
  Демьян, увидев нежданных гостей, встретил их приветливо, чего не скажешь о Марфе, она со своей «работой» и заботами, стала уже отвыкать от детей, и потому не высказала особой радости, когда дети, соскочив с саней, помчались сразу к ней. Она поцеловала дочь в щёку, а Герасима в лобик и, взяв за руку, отвела внутрь дома. Вскоре вернулась, подошла к свекрови, поздоровалась с ней и помогла выгрузить городские гостинцы из саней.
  Демьян с работником помогли Николая Петровичу распрячь лошадей, и отвести их в стойло.
  - Мы Дёма, к тебе с ночевой. Надеюсь, примешь? Дети очень уж соскучились, просто сладу нет, как к матке с батькой просились. Пришлось, все дела забросить, и привести их, пусть повидаются,- обратилась Антонина к сыну, после традиционных объятий.
  Она  решила немного схитрить, заранее предупреждая вопросы, о цели их приезда. Хотя, если честно сказать, ни Мария, ни Герка, за эти полгода ни разу не изъявили желания поехать к родителям. Им здесь просто было скучно. Совсем не то, что в городе, где уже был кинематограф,  приезжал цирк, и  было много каруселей в  го-родском парке, куда их водили по очереди, то сама Антонина, то Николай Петрович, полюбивший её внуков как родных.
 - Да ты что мама? Как можно такое говорить, ради Бога, мы тебе и Николаю Петровичу завсегда рады, а то, что вы детей привезли, это вообще здорово, я по Герке очень скучаю, - сразу горячо проговорил Демьян, в ответ на слова матери.
– Да, и Марфуша, тут без детей вечерами с ума сходит, так тоскует и скучает и она тоже рада вашему приезду. Хоть неделю живите, у нас сейчас гостей нет, если едут на прииск или с прииска иногда заезжают: закусят, выпьют и домой или в город по делам. Уже три дня никого нет, комнаты свободны, живи, не хочу, - Демьян засмеялся, и Марфа тоже, улыбнувшись краешком губ, тоже добавила:
- Мы дорогим гостям, всегда рады!
 Марийка с Геркой тут же побежали в свою комнату на втором этаже, где сохранилось много детских игрушек в основном подаренных детям бабушкой и Николаем Петрови-чем, а остальные гости прошли внутрь дома, и были приятно удивлены переменами, произошедшими в зале. Все столы были покрыты светлыми льняными  скатертями, на двух  столах стояли столовые приборы из китайского фарфора, а рядом ножи, вилки и ложки. В середине стола стоял прибор, с тремя стеклянными баночками, в которых находились соль, и перец двух сортов, в общем, всё «как у людей».
  Увидев недоуменный взгляд свекрови, Марфа пояснила:
- Это стол для самых уважаемых господ. Недавно у нас сам Иван Иванович Климов со своим братом Василием обедали по дороге на прииск. Тут за столом сидели, и остались очень довольны угощением. Особенно им мой борщ понравился, и рыба, которую, наш повар-кореец готовит, «хе», называется. Остальные наши посетители и простой посудой обойдутся, им бы мяса с салом побольше, да выпивки. Никто пока не жалился. Недавно наш городовой, господин Усов тоже к нам заезжал, и отобедать изволил. Он мою, и нашего повара стряпню тоже похвалил, особенно ему «курник» понравился, правда, вместо куриного мяса,  где же его взять то, там мясо ряб-чиков было, но очень вкусно получилось. Мы к лету ближе хотим у себя на подворье, кур завести, уже и с семейскими договорились,  которые тут неподалёку живут, они нам готовых цыплят продадут, и как за ними ухаживать расскажут.
  Антонина переглянулась с мужем, и по её взгляду он понял, что она  пытается развеять свои и его сомнения тем, что услышала от невестки. И что, на самом деле постоялый двор – их подарок Демьяну, совсем не то место где совершаются чёрные дела,  а вполне нормальное  место приюта людей, раз сюда даже «сам» Климов отдох-нуть и отобедать заезжает.
- Маманя, мы тоже «курника» хотим! - в один голос закричали дети, спускавшиеся по лестнице со второго этажа, услышав последние слова матери.
– Бабушка нам никогда «курник» не стряпает,-  громко заявил Герка, подбегая к матери и беря её за руку.
  Марфа улыбнулась краешком губ, погладила сынишку по голове и сказала:
- Да бабушке просто некогда с вами, у неё ещё и других дел полно, когда же ей «курники» то готовить. А я  испеку, раз просите. Прямо сейчас тесто замешу и через пару часов ваш любимый с Машкой «курник» будет готов. Дёма, достань с ледника три-четыре рябчика, нас сейчас много, а я пока провожу маманю с Николаем Петровичем наверх, в их комнату.
  - Да, внучек, опустил ты бабку, ниже некуда! – засмеялась Антонина. – «Курника» я и правду им не пекла никогда, так что ты Марфа уж постарайся, пусть дети пора-дуются.
  Всё это время Демьян молча сидел на лавке рядом с Николаем Петровичем, и слушал разговор матери с женой. Потом поднялся с места и сказал:
- Ну, чё, Герка, пошли за дичью? Нам её ещё на дворе опалить надобно, а ты Мария иди в свою комнату, отдыхай, мать сама вместе с поваром и работниками управиться здесь на кухне, неча тебе руки марать.