III

 - Еще раз прошу меня извинить, что явился к вам без предупреждения... - начал Винченцио слабым, но внятным голосом. - Не ожидал, что так получится.
 - Не стоит извиняться, - Имельда внезапно посмотрела в окно, - Надеюсь, ваш гондольер вас не сильно заждался.
 - О, нет, не беспокойтесь об этом, - юноша понемногу начал переходить к основной теме разговора, - я шел пешком, только...
 Девушка улыбнулась.
 - Вам внезапно сделалось дурно, и вы попали ко мне.
 Винченцио едва не покраснел. Неужели она догадалась о его обмане?
 - Д-да, простите, я...
 - Все равно, думаю, вам постепенно становится лучше.
 С этими словами Имельда вновь приблизилась и осторожно, но со знанием дела взяла юношу за запястье.
 - Вот, пульс в порядке, значит кровь от сердца отошла, скоро разрешу вам встать.
 И вновь Винченцио ощутил тепло от прикосновения девушки, которая уже не казалось ему существом из иного мира. Набравшись смелости, он сказал:
 - Должно быть, вы не знаете, но я видел вас на маскараде около двух недель назад.
 - Правда? - буднично спросила Имельда, - Я не так часто посещаю подобные мероприятия, увидеть меня на этих пирах ряженых - большая редкость.
 - Вы были в черном платье и такой же маске. А я...
 Глаза Имельды прищурились.
 - Нет, я вас не помню.
 - Я был одет в серое, точно призрак.
 Девушка улыбнулась:
 - Ах, может я вас и видела, но не придала этому значения.
 Винченцио продолжал беседу, понемногу забывая, что должен изображать недавнюю слабость.
 - Я очень удивился вашему наряду и хотел узнать о вас, мне тогда наговорили много всяких слухов, что ходят по городу... связанных с вами и вашим ремеслом.
 Ментони по-прежнему оставалась спокойна.
 - Вот как. Немудрено. Когда делаешь что-то, отличное от традиционного, это всегда вызывает такую реакцию общества. Розина!
 В холл вошла служанка средних лет, которой Имельда поручила убраться в дальней комнате. Винченцио с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как та шла к двери, за которой совсем недавно происходило нечто странное и немного пугающее, но вызывающее и любопытство. Однако задавать вопросов по этому поводу Имельде он не стал.
 - Я лишь имел в виду, что не останусь в долгу за оказанную мне помощь. Мое имя Винченцио ди Розальба, я сын известного художника Венеции, и мог бы использовать свое положение, чтобы успешно развенчать мифы о вас и вашем ремесле, выставляющие вас в столь невыгодном свете.
 Девушка некоторое время молча на него смотрела а затем негромко засмеялась.
 - Я не нуждаюсь в том, чтобы мое имя обеляли в этом городе, синьор Розальба. Моя деятельность действительно сопряжена с риском со стороны церкви, учитывая, что отсюда до Ватикана совсем недалеко. Живи я в северной Европе или хотя бы во Франции, мне было бы куда проще.
 - Простите, но откуда вы родом? Ваша фамилия Ментони, верно? Но вы не кажетесь чистой южанкой, не сочтите за дерзость.
 Имельда слегка улыбнулась.
 - Верно. Мой отец был итальянцем, а мать родилась и выросла в Англии, где и прошло мое детство и отрочество. Я приехала в Венецию, когда скончались родители и сейчас живу в доме своего отца. Каюсь, я сделала его куда более скромнее, чем в лучшие его годы, распустив много слуг, кроме Розины и еще пары других, не терплю излишней роскоши.
 С каждым словом юноша чувствовал, что душа этой девушки становится ему все ближе, у них на самом деле было столько общего, что казалось: самые несбыточные сюжеты книг воплотились здесь и сейчас, на его глазах, когда два человека нашли друг друга.
 Впрочем, Виченцио подстерегало и жестокое разочарование. Когда он только намекнул, что подобное мировоззрение свойственно и ему самому, Имельда тотчас его прервала:
 - Однако не впадайте вновь в горячку, господин Розальба, и не стройте всяческих иллюзий на мой счет. Я не имею ничего общего с барышнями большого света, и не только из-за своего образа жизни и занятий. Я смело и с гордостью могу назвать себя дочерью века разума, поскольку уже давно живу им, а не чувствами сердца. Впрочем, у настоящего сердца их и не может быть в таком плане: оно лишь перекачивает кровь по нашему телу, поддерживая в нем жизнь. Поэтому сентиментальными разговорами меня невозможно провести и обмануть. Где одни видят изумительно красивые цветы, розы, я вижу потенциально опасные растения с острыми шипами. Видели как я провожала девочку с повязкой на руке? Она сегодня днем исследовала такой куст и захотела до него дотронуться - я лично вытаскивала из ее руки около шести или семи шипов. Повезло, что колючки ей вены не повредили, а то бы точно был залит весь пол кровью. Да, как вы поняли, я не из тех людей, которые падают в обморок от одной капли: за свою жизнь я успела повидать кровь в таком количестве, что привыкла. В конце концов, это часть моего ремесла. Или же несравненные каналы нашего города, в которых по ночам отражается луна, но также там плавает то, что вытекло из девушки в момент лишения ее непорочности. Я не груба и не вульгарна, выражаясь именно так, просто называю вещи своими именами. Про мертвых крыс и даже недоношенных младенцев я вообще молчу, для меня вода этих каналов - сплошное гнилое болото, причем глубокое и опасное. Что теперь скажете? Убедились, что я не слезливая мечтательница, синьор Розальба? Это вы и половины не знаете.
 Винченцио нервно сглотнул, не зная, что и ответить. А Имельда же лишь более мягким голосом продолжила:
 - Все, можете встать, только не резко. Думаю, вы уже в состоянии самостоятельно добраться до дома.
 - Да, - выдохнул юноша, - еще раз благодарю. Сколько я вам должен?
 Имельда вновь пристально посмотрела на него.
 - Это лишнее, я не сделала ничего слишком значимого, синьор Розальба. Прощайте. Лю, зайди на минуту!
 Тут же в коридоре появился тот самый мальчик. Глядя на него уже с нескрываемой нежностью, Имельда сказала:
 - Проводи этого господина до ворот и проследи, чтобы он вновь не почувствовал приступа слабости, хорошо?
 Людовико кивнул головой и с почтением ребенка сопроводил Винченцио до самой дороги. Растерянный юноша уже собрался действительно уходить, как вдруг поспешно спросил мальчика:
 - Скажи, а госпожа Ментони твоя мать?
 - Не совсем, но она меня опекает и очень любит, - тихо ответил мальчик, опуская глаза, - а так я сирота.
 - Все ясно. Послушай, я вернусь завтра и принесу тебе марципан, встретимся здесь же. Только не говори ей об этом, пожалуйста. Это будет наша с тобой тайна.
 Мальчик внимательно выслушал странного господина, но кивнул. Винченцио отпустил его домой, а сам уже на твердых ногах направился к мосту. Теперь он сможет узнать об этой девушке больше и из куда более надежного источника, нежели городские слухи.