Гл. 17. Степан и Агаша. Венчание

 
   
 После долгого разговора с отцом Серафимом, во время которого Фрол рассказал старшине общины всю правду о том, что два его члена общины, скорее всего, стали жертвой шайки разбойников и они теперь ищут их вместе с полицией, он осторожно начал направлять разговор в сторону Степана.
  - Понимаешь отче, найти убивцев в нашем краю, совсем не простое дело. У нас тут кругом одни каторги, тюрьмы, разные прииски и дикие места, где нога человека ещё даже и не ступала. Но, мой помощник, Степан уже, кажется, напал на след той самой шайки разбойников и хочет довести это дело до конца. Да, ты его видел отче, когда мы с ним к вам в деревню приезжали, чтобы поговорить с родителями пропавших возчиков. Он казак боевой, настырный, работящий, своего обязательно добьётся, найдёт убивцев и отомстит им за смерть ваших людей.
   - Мы, Фрол Данилыч, да и я лично, всегда против мести стоим. Против, потому что знаю: месть порождает месть, а это значит кровь. Наша вера всегда против насилия и убийства была, такова она и сейчас, - старик внимательно посмотрел на Фрола и улыбнулся.
 Он уже знал, что Агаша зачем-то ходила в посёлок старателей, с кем-то там встре-чалась, скорее всего именно с тем Степаном,  которого ему сейчас расхваливал его собеседник. Отец Серафим, ещё тогда, на площади, обратил внимание на крепко скроенного спутника Фрола, в глазах которого увидел какую- то боль и горечь.
   - Наша вера отче, тоже насилие не приветствует, но ратует за то, чтобы зло было наказано. Вот Степан и хочет наказать злыдней за совершённое ими зло. И я счи-таю, что он прав,- Фрол спокойно посмотрел на отца Серафима, а потом сказал:
- Прости отче, я человек служивый, не хочу петлять вокруг да около, просто мой побратим Степан, полюбил дочь Саввы Аниськина - Агашу и хочет взять её замуж. Моя жена Дарья, вместе с сыном сейчас пошли в дом Аниськиных к Меланье, чтобы поговорить с ней о Степане и Агаше.
  Отец Серафим недовольно сдвинул седые брови.
 - Негоже так поступать Фрол Данилыч. Порядка в общине не будет, коли всё будет через голову старшины решаться. Ох, не негоже!
 - Прости отче, но  она же не сватать её пошла без твоего благословения, а просто рассказать о том, что нам стало известно  о пропаже её мужа. Выразить ей своё соболезнование, а заодно и поговорить насчёт Степана. Ничего мы такого не сделали, что бы ты гневался, прости великодушно.
  - А что, у этого казака, родителей нет что ли, коли ты за него слово молвишь? - смилостивился старец и внимательно посмотрел на Фрола.
 - Есть у него родители: отец, мать, сестра, живут они в станице Вознесенской около Нерчинска. Отец Степана тоже боевой ка-зак, но весь израненый. Сейчас он находится на пенсионе, является, как и мой батя, смотрителем в станичной казачьей школе. У них там хороший дом и сорок десятин земли имеется. Но земля стоит не засеянной или засеянной наполовину из-за инвалидности отца, у него в обеих ногах осколки от снарядов находятся. А, сын его, здесь со мной служит и большую часть денег родителям отдаёт, да ещё и своей сестре помогает. У его отца, там на подворье три лошади имеются, овцы, гуси, куры и даже огород небольшой вокруг дома. Там  его матушка картошку, огурцы, капусту выращивает, - Фрол закончил свой рассказ, и молча посмотрел на старца.
   Но тот молчал. Он думал, как поступить и что ответить. Сурово и замкнуто жили раньше скрытники беспоповские, прятались от никонианского, единоверского и семейского мира на таёжных займищах, уверовав, что несть правды под небесами, что священство ныне у антихриста на побегушках, а со дня на день явится и сам соблазнять о себе знаменьями да чудесами. Но хоть и таились староверы-скрытники по лесным падям, но работали не меньше деревенских и землей не попускались. Драли целики на лесных еланях или творили залоги, – повалив лес, выжигали, корчевали пни и в солоноватую от пота, но жирную пашню сеяли жито. Расчищенные елани мужики ласково величали Божьей пазухой, – молодая нива много лет щедро родила хлеб.
А коль жито сеяли, то и скотину держали. Но все лишь для некорыстного прокорма; большее время засевали промеж себя Слово Господне: во все дни живота своего пребывали в молитве, усердно постились и бегали кобей бесовских — пианства, та-бака, блуда, слова поганого.
  Теперь времена другие настали, мужики с бабами уходят на работы, вместе в артели разные нанимаются, даже шишку кедровую бить и то уже некому, все заняты. А молодёжь, хоть и работящая растёт, но огромный, тяжёлый "колот", который нужно на себе от кедра к кедру носить, а потом и колотить им по стволу, чтобы шишшку сбить, просто не в силах. И ничего тут не поделаешь. Вот и свадьбы с "чужими" уже не раз случались, теперь вот и у него в общине такое дело.
Молчание затянулось, и тогда Фрол решил выложить свои "последние козыри".
  - Если Степан и Агаша поженятся, то будут жить в новом доме у нас в посёлке. Дом, правда, не их собственный будет, он хозяину прииска принадлежит, но боль-шой, на два хозяина, и вход с разных сторон. Дом этот для мастеров предназначен, но Климов, за отличную службу одну половину Степану выделил, когда узнал, что тот жениться хочет.
  Если они поженятся, то я отпущу Степана в отпуск, для того, чтобы  он землю свою там, в станице мог обработать, а потом её пшеницей или рожью засеять. Сорок десятин, это не так уж и мало, как мне кажется. У нас с отцом, аж целых восемь-десят. Отец мой стар уже, потому её в аренду сдаёт. Захочет, я попрошу отца от-дать мои сорок десятин ему в аренду, пусть хозяйничает. Отец же  обещал мне и с семенами помочь для Степана. Жалование у Стёпы неплохое, почти тридцать рублей в месяц, Агашу, если захочет, тоже пристроим на работу, где-нибудь в посёлке. Мать и братья могут к ней в гости ходить, а она к ним. И помогать она им тоже сможет, тут же до нас всего три версты по дороге.
   Отец Серафим тогда ничего ему не ответил, он видимо хотел ещё подумать, потом поговорить с Меланьей и самой Агашей. Но через неделю один из мужиков староверов - работников прииска, сообщил Фролу, чтобы он снова приехал в отцу Серафиму «для разговору».
    Они поехали верхом вдвоём со Степаном, очень переживающим, что их женитьба с Агашей может не состояться.Однако, на этот раз отец Серафим, был более радушен и приветлив, и сразу сообщил Степану, что мать Агаши согласна, но благословлять молодых будет он сам, ввиду смерти отца невесты и их дьякон-наставник.  Потом, шаг за шагом изложил им  их обычаи при венчании.
  Если  заключается брак "сводом", как у них, то  освящение нового союза молодых должно проходить во время "бранья" в доме невесты. Жених должен будет приехать к ней вместе со своими родными, друзьями, знакомыми. Здесь их встретят хозяева со своими родными и гостями.
   Родители жениха заявят, что они пришли за тем, что было прошено и потребуют, чтобы им отдали невесту. Потом все гости   рассаживаются за столом. Агаша в это время будет сидеть в кути на судных лавках (под полками). Свахи и повозник выведут ее. Дьяк прочитает молитвы и псалмы, положив псалтырь на наклонённые головы жениха и невесты и, благословит их. После него молодую пару благословляют родители невесты и все, в сопровождении гостей и дьяка, поедут в дом жениха.
   За отсутствующего отца, он сам, вместе с матерью благословит её и жениха. Родители жениха уедут первыми, чтобы подготовиться к встрече молодых. После про-дажи косы дружка обведёт невесту и жениха три раза вокруг стола, взявши их за соединенные руки и, подведёт под благословение родителей.
  Также взявшись за руки, парень и девушка выйдут из дома невесты. Во дворе их обведут три раза вокруг поезда, а затем усадят в повозку. Под благословение со-бравшихся, во дворе и на улице, свадебный поезд выедет из ворот. Вслед за невестой будет ехать и "глухой воз" с приданым невесты. По дороге ему устроят шутошные преграды, будут требовать выкупа. Как водится, сундук с трудом внесут в дом жениха, потому что, двери у него оказывается слишком узки, а "глухой воз" - тяжёл. Родня жениха должна была выкупать его. Наконец сундук внесут, и изба быстро  начнёт расцвечиваться рукоделиями невесты: вышитыми полотенцами, за-навесками и скатертями на столах.
    Родители должны встретить   молодых у ворот дома: отец - с иконой, мать - с хлебом-солью. Благословляют их и вводят в избу. Сваха уже разложит  там приданое: сундук невесты и постель.
   Потом все сядут за столы, кроме молодых, которые должны стоять в переднем углу. Дьякон снова покроет их склоненные головы псалтырем и будет читать мо-литвы. По окончании чтения он благословит кичку. И свахи тут же  приступят к обряду скручивания. Они усадят невесту в горнице  и закроют от гостей шалью. Рас-чешут волосы молодой, заплетут две косы, обовьют их вокруг головы, наденут самшуру, кичку, а потом покроют голову красивым платком. С этого времени женщина не снимает самшуру даже на ночь. Показаться простоволосой, у нас в народе считается грехом.
     После этого  родители молодого, ещё раз благословят новобрачных в своем доме и должны трижды обвести их вокруг стола. И только после этого торжественного момента все должны рассаживаться за столы, и начинается угощение - первый стол. Дьякон- наставник садится рядом с молодым, затем отцы. Матери усаживаются возле молодухи. Но это уже на свадьбе, а её пока гулять грешно из-за смерти Саввы, пущай живут вместе пока, а свадьбу и потом можно отгулять, у нас так часто бывает.
   - Ну, а насчёт угощенья на свадьбе,  Вы я думаю сами решите. У нас обычно подают на стол суп, лапшу, мясо, но от курников и пирогов, я думаю тоже, никто не откажется. Вина наши не пьют, но ради такого случая, я думаю по чарке красного вина не грех и выпить будет.
Вот наши условия, если вы согласны, то через месяц назначаем венчание. Невесте надобно ещё приданое подготовить, да и жениху я думаю тоже со своими родителями нужно всё обговорить, а потом и к свадьбе подготовиться, дело ведь непростое. Как они отнесутся к тому, что Агаша в старой вере воспитана? Согласятся ли они такую невестку в дом принять?
  - Спасибо отец Серафим!   Батяня с мамой, как только Агашу увидят, уверен, сразу согласятся. А вера у нас одна в Господа Бога. Я даже не верю в своё счастье и на днях поеду в город, чтобы поговорить с родителями, а потом и привести их сюда, пусть посмотрят дом, где я теперь живу. Нужно будет и мебель сюда, кое-какую подкупить в городе и посуду тоже. Но это всё пустяки! Главное, что Вы за меня Агашу отдаёте. Мне, без неё теперь никакой жизни нет, - горячо, на одном дыхании выговорил Степан, глядя прямо в глаза старику.
  Тот в ответ улыбнулся.
- Гляди паря, береги её! Первую  красавицу на деревне уводишь! Пусть Господь всегда будет с Вами!
- И насчёт угощенья Вы отче тоже не беспокойтесь, недавно зимняя охота началась, так что на столе будет что покушать, я постараюсь, да и други помогут. А, мама моя, к тому же, сама отличные пироги печёт, и курники, и дичь разную умеет при-готовить. Всё у нас будет, вот увидите, - глаза у Степана сияли от радости, И Фрол, глядя на него тоже обрадовался, хоть на время, отвлекшись от дум, про Демьяна.
  Довольные, они оба вышли со двора отца Серафима, под любопытные взгляды его невесток, внучек и правнучек, живших в одном большом доме, и пешком двинулись по улице на площадь, где были привязаны их кони. Степан, просто сиял от счастья. Они прошли уже метров пятьдесят, когда он остановился, умоляюще посмотрел на Фрола и сказал:
 - Фрол Данилыч, иди один, я чуть позже приеду, клянусь. Мне Агашу повидать надо. Очень надо! Ты прости, я сегодня дежурю ночью, так что сейчас моё время отдыха.
  И не дожидаясь ответа, Степан развернулся, и почти бегом поспешил к дому своей ненаглядной.
   Поговорить им удалось всего несколько минут, потому что Агашу через старшего сына позвала в дом мать. Сама Меланья к калитке  не подошла, и знакомиться с бу-дущим зятем пока не захотела. Видимо, ей не так легко было смириться с горем - гибелью мужа, а теперь ещё и замужеством дочери на парне не из их среды.
  Агаша, при расставании, нежно коснулась руки Степана и сказала:
- Ты не думай. Матка у меня самая добрая и хорошая. Просто, когда она узнала про гибель тяти, очень огорчилась и долго плакала ночью. Пацаны-то уже спали, а я нет, и всё видала. Жаль батяню, он у нас тоже очень хороший был, Царствие ему небесное, - и она перекрестилась двумя перстами несколько раз и это Степана со-всем не задело.
- Ищо, она разрешила мне с тобой дружиться, но только по вечерам и на околице. Жаль, я тебя на наши посиделки пригласить не могу, там наши парни с девками сухарят, тоже дружат. Сначала дружат, а потом начнут сходиться и скажут своим. Родители редко поперёк встают, когда молодые сходятся. А, твои как, не поперёк нашей свадьбы будут? Я так боюсь твоей матери, даже не знаю, как она встретит меня такую неотёсанную.
  - Через два дня я еду с обозом в город, обязательно поеду в станицу к родителям, расскажу им про тебя и попрошу благословения. А потом приеду и всё тебе расскажу - улыбаясь, успокоил девушку Степан.
  - Ой, лишеньки! Горе ты моё! Опять с обозом в город! Это же опасно, да?-тихо вскрикнула Агаша, и на её глазах появились слёзы.
 - Да ты что люба моя? Я же не один еду, нас целый десяток охранников с ружьями и шашками. Так что бояться за меня не надо. Всё будет хорошо!- быстро успокоил невесту Степан и сказал:
   - Ну а теперь иди в дом и думай обо мне, через четыре дня, я в это же время буду здесь. А вечером, мы тайком поедем в посёлок, и я покажу тебе наш будущий дом, где мы будем жить после свадьбы. Иди и не оглядывайся.. До встречи..
   И он, быстро развернувшись, не оглядываясь, пошёл к своему коню, одиноко сто-ящему около коновязи на площади.
 Настасья Ильинична - мать Степана, когда узнала, что её сын собирается жениться, тут же запричитала, засуетилась и сразу начала перебирать в сундуке  свои не-многочисленные наряды, даже не поинтересовавшись у сына, кто его невеста и ка-кого она рода-племени. Зато отец, усадив Степана за стол, устроил ему форменный допрос. А, когда узнал, что девушка из многодетной семьи староверов, сразу по-мрачнел и насупился.
   Фёдор Ильич, выдав младшую дочь Катерину замуж, очень гордился тем, что породнился со знатным казацким родом, где все пятеро сыновей, во главе с их от-цом Кондратом Самойловым были георгиевскими кавалерами, и очень уважаемыми людьми в станице и в самом уезде. Он втайне мечтал женить Степана на Ульяне Самойловой, единственной дочке Кондрата, и окончательно породниться с ним. А, тут, на тебе, оказывается Стёпка, сам нашёл себе невесту, да ещё и из семейских. Что теперь казаки скажут?
- А чем это  сынку, тебе Ульянка Самойлова не подошла, что ты нос от неё воро-тишь. Она только вчера вместе с Катериной нас навещала, всё о тебе выспрашивала. А, ты, теперь в кусты! Девка -красавица, статная, кровь с молоком, да и родители у неё.. - попёр было старый казак на сына, но тут же упёрся в его твёрдый, упрямый взгляд.
  - Я, батяня, никаких слов Ульянке не давал, и с ней даже ни разу не разговаривал. Это всё Вы за меня с мамой решили, хотя я Вас об этом совсем не просил. Ульянка действительно девка хорошая, и  отец её Кондрат Степанович человек достойный, и вся семья у них прекрасная. Я рад, что моя сестра Катька за их младшего сына Семёна замуж вышла, он настоящий казак, я с ним служил когда-то. Но, у меня  уже есть невеста и зовут её Агаша. Агафья Саввишна Аниськина, и я на ней намерен жениться. Маманя, я люблю её больше жизни, и  думаю, Вы, как только увидите её, тоже полюбите. И ещё, я помню батя, что ты говорил мне, что жениться нужно только по любви. Так ведь?
  Отец хмуро кивнул головой.
- Ну, так вот. Я тебя послушал и, наверное, поэтому до тридцати лет не женился, потому что не встретил свою любовь. А теперь вот встретил, и прошу Вашего бла-гословления. Сватовство наметили через месяц, а пока мне в мой дом там, в посёлке нужно      кое-какую мебель завести, посуду, постель. Недавно у Агаши погиб отец, поэтому пока мы громкую свадьбу играть не будем, а только обвенчаемся. Свадьбу сыграем позже.( Степан не хотел рассказывать родителям, про обряд "венчания" у староверов, который изложил им с Фролом очень доходчиво отец Серафим).
   Однако Фёдор Ильич, немало повидавший на своё веку, уже слышал, как происхо-дит "венчание" у семейских, и потому решил уточнить:
- Она, что, твоя Агаша, или как её там зовут, готова венчаться в нашей церкви? Я в это никогда  не поверю. У староверов с этим очень строго, так их с детства воспитывают. Да, и мать её, на венчание в новой православной церкви никогда не согласится, - и он вопросительно посмотрел на сына.
   Степан слегка стушевался, но немного поколебавшись, решил честно, как на духу, рассказать родителям всю правду про обряд венчания, который ему в виде условия поставил старшина общины отец Серафим.
  Настасья Ильинична, выслушав рассказ сына, со страхом посмотрела на мужа, ко-торый с каменным лицом молча слушал рассказ сына,  и только дрожащая серебряная серьга в его левом ухе показывала о том, что он очень волнуется.
 Когда Степан закончил свой рассказ, и замолчал, в горнице установилась не-обыкновенная тишина. Длилась она  почти пять минут. А потом, отец поднял глаза на сына, встал со стула, посмотрел на жену, покрутил правой рукой свой седой ус, улыбнулся и сказал:
- Ну, что мать? Будем готовиться к ихнему венчанию. Раз наш сын говорит, что девушка стоящая, и он даже готов взять её в жёны без венчания в церкви, а только после благословления её родных и дьякона-наставника, пусть, так и будет! Коли он её любит, всё остальное не важно! Пусть будет, как он хочет! Интересно посмот-реть, что там за такая бравая девица, которая нашего сына с ума свела? Дюже ин-тересно!
 - Как скажешь отец,- покорно ответила Настасья Ильинична, радуясь, что гнев мужа прошёл, и он  принял близко к сердцу изменения в судьбе сына.
  Они полночи обсуждали все вопросы, связанные с венчанием, а утром получив от матери пятьдесят рублей "на обзаведение", Степан отправился в мебельные лавки, где приобрёл  большую железную кровать, стол со стульями, и много домашней утвари, согласно списку, который дала ему мать. В городском магазине,  принадлежащем Климову, по его записке, ему с большой скидкой продали  два мат-раса,  два одеяла,  четыре подушки, полдюжины простыней и  два покрывала привезённые из Китая. Весь этот скарб, еле поместился на довольно вместительных санях, на которых они возили продукты для жителей прииска.
   На другой день вечером, Степан с обозом был уже в посёлке, а  чуть свет, зная, что Агаша его - пташка ранняя, поспешил к своей возлюбленной, вызвал её к калитке и  честно рассказал ей про разговор с родителями.
  - Ой-ой! Боженька ты мой! Как же мне страшно! А, вдруг я им не кажусь, а?
- Да, ты что? Как ты можешь им не показаться то? Ты, же у меня такая красавица писаная. Они мне даже денег на стол и кровать дали, сёдня вечером поедем ко мне, и поглядим, как я там, в дому всё расставил. И посуды много накупил, тарелок, чашек разных из Китая, фарфоровых. Два чугунка, две сковороды чугунные..
  - Фарфоровы, однако бьются скоро. Лучша глиняные, али деревяннаи, как у нас. Но, коли уж купил, то это ладно. Ты, у меня молодец, я оченно скучала без тебя..
  Это было сказано так искренне и нежно, что вся душа Степана переполнилась чув-ствами, он нежно коснулся руки девушки и сказал: - Я тоже скучал без тебя моя любая. А теперь прости ради Бога, мне на службу надо, а вечером мы снова встретимся на околице, и поедем смотреть наш будущий дом. Хорошо?
 - Хорошо. Скачи, и храни тебя Господь, - Агаша улыбнулась, по-своему перекре-стила его и, закрыв калитку, ушла в дом.
  Сегодня у Степана был день дежурства, и он объезжая вместе с двумя товарищами территорию вокруг двух приисков, совсем не замечал не изуродованных отходами по-роды берегов Нерчи, не угрюмых лиц рабочих, кативших вагонетки с рудой на дробильную и промывочную машины. Сегодня он был весь в мечтах о самой заме-чательной девушке на свете, которую ему наконец послал Господь Бог.
 После дежурства, он галопом поскакал в деревню староверов, спешился в темноте у дома Агаши, и рукояткой нагайки постучал в её ворота. Агаша уже ждала его, и они вдвоём, медленно, ведя за собой коня на поводу, прошли по ночной улице, иногда встречая парней с девками, шедших на гуляния.
   За околицей, Степан посадил Агашу на лошадь впереди себя, сам сел в седло и они быстро поскакали в посёлок к дому Степана.
  Дом, небольшие сени,  большая кухня и горница,  невесте очень понравились, но особо, её заинтересовали узоры в виде драконов вышитых на подушках и покрывалах.
 - Это, конешно не наше, не русское. Мы, таких чудищ у собя не вышиваем. Больше цвяты, дерева, листву, землянику, сол-нышко.. А тут, гляди-кось, чудища!
  Набор посуды ей тоже понравился, потом она осмотрела печь, стол со стульями и железную  кровать. Даже посидела на ней немножко, и попросилась обратно к деревне,  на околицу.
   Степан вёз её обратно, нежно и бережно, прижимая  правой рукой к своей груди, а его сердце просто трепетало от любви и радости. Он чувствовал запах её волос, даже сквозь шапку и от этого, его душа парила где-то в облаках.
  Потом они долго гуляли с ней за околицей, и Агаша смешно, немного картавя, рассказывала Степану про давние обычаи староверов:
 - От приезжають сваты, договорятся с нявестой:  Завтра ле, послязавтра придём запивать, — сватать, быдто. И когда сваты придут, то родители нявесты, если соглашаются отдать дочь, то сразу рядяться за косу. К родителям нявесты приходять, — батька ли есть, матка ли, брат ли больший, — так чяловека три-чятыре приходять.  Но, отец с матерью жаниховы: дескать, что за косу?.. Невестины родители за косу начинают просить. Сколь уж заломят — денег, ли чо…
  Часто, заместо денег хлеб дают, либо ещо чего.. Но самым интересным у нас считатся девишник.
Уговорятся парни с жанихом в какой день, запрягают коней, жаниха с нявестой по улице провязуть, но прокатють круг дяревни… И приедуть к родителям жаниха, — будто, отдають. А тут уж подружки невестины на столы налаживають.
 Эти подружки всю эту неделю, когда деушка засватана, подрушники ей шьють. Вот была мода ишо, — подрушники: с ними кладуть начал, молитвенник по-нашему и молятся… Потом приезжают подружки невестины, поклонятся сразу родителям у ноги… И начинают девку эту разнаряжать…
 Косу расплетают, волосы расчёсывают. Тут и плачут некоторые подружки. Нявеста голосит, но она не так голосит, как по-упокойнику, а — такая, вроде, песнь отцу-матери: почяму, дескать, отдаёте вы меня у чужедальню сторону, во чужу дяревню.