Перекур

Наступило время долгожданного обеденного перерыва, вполне респектабельный Анатолий Сергеевич почти дошёл до курилки. Руки на ходу открывали жестяную коробочку с сигариллами. В области курения он был эстетом, а в юриспруденции нет. Так, работа, приносящая корм. Угнездившись на стуле, Анатолий задымил ароматной палочкой и взглянул на часы. Факт наличия запаса времени ублаготворял сознание, ведь его дымное, душе приятное занятие могло проходить безо всякой спешки. Циферблат весьма приличных часов показывал не только время, но и дату. Семнадцатое марта - сказал в слух Анатолий Сергеевич и улыбнулся. В этот день, одна тысяча девятьсот восемьдесят какого-то там года, состоялась его первая в жизни табачная дегустация. В сознании включился кинопроектор, заряженный старой киноплёнкой воспоминаний. И вот, он весёлый октябрёнок, ученик второго А класса, радостно бежит домой, из школы. Вчера, а это было воскресенье, Толику удалось, кое что провернуть. В гости к Толиным родителям пришли друзья семьи - тётя Вера и дядя Серёжа. Пока взрослые вели на кухне застольные разговоры, любознательный второклассник в прихожей проник в карман куртки дяди Серёжи и извлёк… Нет, не деньги, как говорится, октябрята честные ребята, а всего навсего одну единственную сигарету из тёмно-синей пачки, на которой белела надпись Космос. Спрятав сигарету в коробку с солдатиками, Толя посмотрел телевизор и лёг спать. И вот понедельник, семнадцатое марта, скучные и нелюбимые уроки позади. Всё, он дома. Соорудив бутерброд с колбасой, наш экспериментатор вскипятил чайник и с полученным одноимённым напитком уничтожил бутерброд. Теперь уже ничто не могло помешать приобщению к взрослой жизни. Приоткрыв дверь на балкон, для выхода дыма, сгорая от нетерпения как спичка, спичкой же Толя и прикурил, дебют состоялся! Не решаясь дышать дымом, он втянул его в рот, немного подержал, и выпустил. Вкус табачного дыма был неприятным, но терпимым, запах тоже. Повторив несколько раз втягивание и выпускание дыма, стремительно взрослеющий второклассник решился наконец его вдохнуть. Вместе с дымом в лёгкие проникло ощущение присутствия чего-то неприятно-враждебного. Выдохнув дым вместе с кашлем, Толя почувствовал, что радость первооткрытия начала блекнуть, а вместе с этим чувством появились и другие, нарастающие головокружение и тошнота. Истлевшая на три четверти сигарета превратилась в окурок и полетела вниз. Незадачливый дебютант рывком закрыл балконную дверь и рухнул на диван. Самочувствие из плохого быстро трансформировалось в ужасное, тошнота усилилась до критически опасного уровня, за чертой которого происходит… О да! Юный страдалец отлично знал, что произойдёт дальше. Скрючившись, он сполз с дивана и заковылял в туалет. Включив свет, он тут же опустился на колени, прямо перед унитазом. Великомученника мутило, мутило и крутило, руки схватили края туалетной чаши, постанывая, Толя склонил над ней голову и стал сплёвывать предательски набегавшую, противную слюну. Но беда не приходит одна, и к мукам телесным, прибавились и душевные. Ой как плохо, тихо простонал бедолага-курильщик, как же мне плохо, когда это пройдёт, когда? Причитания только начинались. Зачем я это сделал, блин, зачем? Скорее бы всё прошло, а если не пройдёт до возвращения мамы, что я ей тогда скажу? Причитания эволюционировали. Никогда больше не буду курить, никогда! Пытаясь улучшить своё состояние, кающийся грешник почему-то решил применить глубокое дыхание, вдох-выдох, вдох-выдох, но дыхательная гимнастика ничего не изменила, было всё также гадко. В конце концов, убедившись, что унитаз останется невостребованным, Толик отправился в обратный скорбный путь на диван. Улёгшись с грацией избитого человека, мистер-страдание спонтанно прибег к новому, ещё не испытанному средству. Господи! Господи помоги! Божечка, я никогда больше не буду курить! Сделай так, чтобы всё прошло! Весь груз атеизма, заложенный советской школой в сознание октябрёнка, был разом сброшен, сброшен как бесполезный балласт. Сочинив и использовав несколько молитв, уставший и отчаявшийся страдалец затих. По прошествии некоторого количества времени маленький Анатолий Сергеевич почувствовал изменения в своём состоянии. Причём изменения были положительными, сначала гадостные ощущения притупились, а потом стали постепенно размываться и рассеиваться, как табачный дым. Помогли здесь высшие силы или молодой организм справился сам, раскаявшемуся второкласснику было неведомо, сознание заполнило радостное отупение. Но вдруг раздавшийся на улице пронзительный крик, мгновенно выдернул Толю из счастливой тупости. Толька! Толька выходи! - слышалось из-за окна. Родившийся заново атеист-отступник опознал хозяином крика Женьку Панфёрова, своего одноклассника. Бодро вспрыгнув с дивана, Толя выбежал на балкон и, перегнувшись через перила, моментально установил визуальный контакт с вызывающим. Выходи давай, я жду! После случившегося табачного конфуза хотелось расслабиться, поваляться и уж точно не бежать на улицу. Но только не тогда, когда тебя ждёт сам Жэка! Дерзкий и отважный Женька был кумиром Толи и не только его. И вот этот бесстрашный дворовой заводила зовёт его, зовёт для какого-то дела. Здорова! Протянутые руки нашли и пожали друг друга. Погнали в гаражи! А зачем? Робко поинтересовался восставший из ада. Увидишь! Отрезал лидер. В гаражном кооперативе легко можно было отыскать укромное местечко. Протиснувшись в узкое пространство между стальными стенками гаражей, заговорщики очутились в компактном закоулке, где их никто не мог ни увидеть, ни достать. Рука вождя полезла в карман и кое-что извлекла оттуда. Зырь! Изрёк вождь. В протянутой руке белела сигаретная пачка. Разом погрустневший Толик перевёл взгляд с гордой физиономии сорви-головы на белую, порядком помятую пачку Бама. Ух ты! Выдавил из себя теряющий самообладание несвятой. Где взял? Тихо взял, потом ушёл, называется нашёл! Срифмовал Женька, а потом добавил, у пахана стырил. А не боишься, что заметит? Это же целая пачка! Неа, он вчера вечером бухой пришёл, сразу дрыхнуть упал, ничего не вспомнит, точно. Так, давай! Сказал командир, его губы зажали сигаретный фильтр, а руки ловко чиркнули спичку о коробку. Шипение разгоравшейся спичечной головки показалось недавно чудесно спасшемуся, а теперь опять проваливающемуся в ад грешнику необычно резким и противным. Жэка затянулся и выпустил дым из ноздрей своего вздёрнутого носа. А в душе Анатолия творилось что-то невероятное. Было похоже, как будто кто-то выдернул из неё разом, все эфирные косточки. Оставшись без крепящего каркаса, она сползла вниз, превратившись в аморфную массу, в какую-то размазню. Я же сегодня чуть не умер, запищала масса. Блин! Что же делать, как отказаться? Продолжился писк. Но неминуемо раздались страшные слова. На, держи! Товарищ-размазня машинально взял дымящийся Бам, и в ступоре уставился на него. Ну чё, никогда не курил что ли? Раздражённо спросил хозяин курева. Курил, буркнуло тесто. Так а чего тормозишь тогда? Всё больше раздражался Женька, он уже начал жалеть, что привлёк для такого важного, мужского мероприятия, какого-то мямлика. Ты чё девочка, чё зассал? Услышав последнее звуковое сотрясение воздуха, душевный моллюск вздрогнул и напрягся. А вот это уже серьёзно, не дай Бог, если во дворе узнают, что Толик из двадцать пятого дома, зассал! И тогда Толя пошёл в банзай-атаку, с винтовкой на пулемёты! Да не могу я Жэка, не могу! Я сегодня первый раз в жизни курил, я чуть не сдох, всего одну выкурил, а так плохо было, так плохо! Толя захлебнулся от откровений, в нём опять проснулся кающийся грешник. Прослушав отчаянный монолог, разгневавшийся было капитан-командор вдруг изменился в лице, оно начало расплываться в улыбке. Ты чё сразу целую высосал? А потом чё, рыгал? Глаза Женьки лучились добротой, прямо как у дедушки Ленина на портрете в классе. Да нет, засмущался воскресающий феникс, почти, но нет, ну и без этого чуть не умер. Нельзя так, поучительно изрёк вождь юного, курительного пролетариата. Осторожно надо, постепенно, добавил самый человечный человек. Жэка затянулся в очередной раз, и протянул коротенькую, тлеющую палочку, фениксу. На, не ссы, от пары затяжек ничего не будет, если сейчас не курнёшь, ты мне больше не друг! Так, подумал Толя, другого выхода нет, в бесформенном, хлипком моллюске души, стал стремительно расти эфирный скелет. Неожиданно легко и изящно Толик взял сигарету, осторожно и не глубоко затянулся, потом ещё. Кашля как в первый раз не было, только слегка закружилась голова. Успокоенный решительной уверенностью своего табачного предводителя, бывший страдалец окончательно окреп духом и передал командиру на докуривание остаток сигареты. Прикончив бамину, Женька неожиданно далеко отстрелил окурок щелбаном и скомандовал, пошли на площадку! Вернувшись к Толиному дому, они заняли одну из лавочек на детской площадке. Погрузив руку в карман в виде ладони, Жэка извлёк её назад, сжатой в кулак. Дальше, протянув руку соратнику, он произнёс, семки. Услышав знакомое каждому, пацану кодовое слово, Толик сложил ладони в виде чаши, и подставил их. В чашу из кулака, брызнула чёрная струйка жаренных, подсолнечных семян. Надо заесть, чтобы родоки не унюхали, сказал эксперт. Благодарный и довольный ученик с удовольствием грыз семки, во-первых, это было вкусно, а во-вторых, уже просто хотелось есть. Обсудив дворовые и школьные дела, друзья разошлись по домам. Дома искателя приключений ждали дежурные расспросы, как там в школе? Непременный ужин и, конечно же, проклятое домашнее задание. Так обыденно и не интересно, закончилось это потрясающее семнадцатое марта. В реале же, табачный релакс Анатолия Сергеевича, как и обеденный перерыв, подходил к концу, а мысли и воспоминания всё ещё крутились в голове, как старая киноплёнка. Не желая прерывать этот сеанс, киноман прокрутил фильм дальше. А дальше, по мере взросления, их дружба с Панфёровым постепенно сошла на нет. Женька стал дружить со старшими ребятами, забросил учёбу, еле-еле получил неполное среднее, ушёл из школы и пропал. На встрече выпускников всегда наступает момент, когда сидящие за столом одноклассники заводят разговор о тех, кто отсутствует. Когда дошла очередь и до Панфёрова, Анатолий Сергеевич узнал, что тот где-то за что-то, сидит, в какой-то тюрьме. Так, а когда была эта встреча, лет семь, или восемь назад? Проклятое время, как же быстро оно идёт, пронеслось в его, уже начинающей уставать от воспоминаний голове. Взглянув на циферблат своих весьма приличных часов, он с удовлетворением заметил, хоть времени осталось совсем чуть-чуть, но для того, чтобы ещё раз подоить кофе-машину его как раз хватит.