Глава 13. Торжество побед

 События последних дней, происходившие на суше и на кораблях, заметно подействовали на  отца Иоанна. С подобными жестокостями ему не приходилось сталкиваться раньше, и он всем своим существом был против такого обращения с туземцами. Молодой монах  явно чувствовал, что нет разумных оправданий  этим зверствам. Сражаться с язычниками, по его мнению, нужно было, соблюдая принципы справедливого воздаяния, а не безжалостного истребления. А лучше было вообще действовать убеждением. Пытки и прочие изуверства, чинимые членами экспедиции, он считал  вовсе неприемлемыми. Они сводили на нет все лучшие качества цивилизованных людей, и ставили их в один ряд с язычниками. Ум, образованность, честь, достоинство, милосердие – все достижения  многих веков, сразу меркли и исчезали, превращая их в варваров. Так вести себя отец Иоанн считал просто непозволительным.

 Даже сами дикари, по его мнению,  проявляли более человеческое отношение к пришельцам, чем они к ним. Отец Иоанн считал туземцев людьми, и это мнение разделял не только он.

 Антонио дель Санта, был ещё одним членом экспедиции, которому совсем не нравилось происходящее. Воспитанный на высоконравственных идеалах, он  считал творивших насилие низкими и порочными. Всё более убеждаясь в  нежелании капитана Дьюка и отца Филиппа вести дела с туземцами добропорядочно, Антонио старался свести своё участие в них к минимуму, и даже начал думать, как можно вообще прекратить это. Разговорившись однажды с отцом Иоанном, он понял, что не одинок в таких мыслях.

 Отец Иоанн, в отличие от Антонио дель Санта не думал о физическом уничтожении капитана Дьюка, или отца Бенедикта, а хотел силой слова и мысли убедить остальных во зле и безнадёжности творимых ими действий. Как истинный христианин, он отрицал насилие, и скорее сам согласился бы принять жертвенный удел, чем обречь на него ближнего.

- Заблуждение, уже само по себе наказание. Кровь, обагрившая их руки, будет вечным проклятием. Злом зло не истребить, а свою душу погубишь. Если хочешь нести добро, не держи в своём сердце зла! Месть – дело не человеческих рук. Бог всё видит и воздаёт каждому по делам его, - такими извечными истинами, о которых люди часто склонны забывать,   монах стал возвращать Антонио прежнюю твёрдость духа.

- Я не могу смотреть на это! – с болью произносил дель Санта.

- А вы не просто смотрите. Делайте так, чтобы меньше зла было. Своей жизнью подавайте всем пример.

- Туземцы тоже иногда творят беззакония, да ещё какие!

-  Поэтому мы и должны нести им Свет. Но прежде сами будем чистыми!

Желая изменить положение дел, они не стали дожидаться новых насилий, и решили высказать своё мнение  отцу Филиппу и капитану Дьюку, полагая, что начинать нужно с них. Постучавшись в его каюту, когда там находился пожилой монах, они вошли и начали разговор.

- Жестокость сокрушила сердца многих, но кому она помогла? Если мы посмотрим назад, увидим лишь трупы и горе. Неужели на это рассчитывала Святая Церковь, отправляя нас выполнять высокую миссию? – говорил отец Иоанн, смиренно опустив голову, - если бы нужен был такой исход, вместо нас отправили солдат, и они исполнили бы  свой долг. Наш же, вероятно, заключается в другом.

 Так, не обвиняя, но призывая всеми возможными способами, изменить отношение к туземцам,  отец Иоанн говорил, и его долгая речь  произвела нужное впечатление, прежде всего, на отца Филиппа. Он быстро понял, что молодой монах прав и  Ватикану может не понравиться такой ход экспедиции. Изобразив на своём лице выражение полного согласия, он поблагодарил отца Иоанна и проклял  Сатану, который постоянно пытается сбить с пути слуг Господних. Его страстное желание угодить вышестоящим, сыграло здесь решающую роль.

- Кто как ни брат во Христе может помочь разобраться в  делах! Давно наблюдаю за вами и уже не сомневаюсь, что вы благословенны перед лицом Господа! – сообщил он, обращаясь к молодому монаху.

 Капитан Дьюк, уловил в словах отца Филиппа желание оправдаться и изменить отношение к дикарям. Он тоже не стал упорствовать и согласился со сказанным. То, что с молодым монахом пришёл Антонио дель Санта его не удивило. Он уже заметил, что этот аристократ исполняет по долгу службы  приказания, но сторонится его общества.

 Этот разговор состоялся после двух дней пути, от  последней стоянки. «Роял» и «Фортюн»  шли на всех парусах вдоль берега, соблюдая до него порядочную дистанцию. Рассмотреть землю на наличие туземцев или «Эсмеральды» Блюма, было уже затруднительно без подзорной трубы,  поэтому Антонио пришлось отдать вахтенным свою. Несколько раз матросы утверждали, что видели одинокие пироги туземцев, которые быстро исчезали,  не изъявляя никакого желания приблизиться к кораблям.

 Спокойное плавание продолжалось ещё день, а к полудню следующего,  из-за небольшого мыса, навстречу кораблям  вдруг  выплыл и стал стремительно приближаться целый флот  дикарей. Невероятное количество пирог, с сидящими в них туземцами, которые  быстро гребли вёслами, и издавали воинственные крики, казалось, заполонили собой всю прибрежную часть моря. Вахтенные сразу доложили капитану.

Дьюк выскочил на палубу и понял, что схватка предстоит нелёгкая. Одно то, что туземцы объявились днём, таким большим количеством, говорило, что они готовились к этому бою, и знают, на что идут.

- Курс в открытое море! – скомандовал Гильом, пытаясь выиграть время, - пушки к бою!

 Скорость, с которой плыли пироги, была  поразительной. Понимая поворот кораблей, как желание уйти от погони, туземцы громко закричали, но скоро их вопли заглушили залпы разнокалиберных пушек. Матросы уже приготовились стрелять из аркебуз и мушкетов.

 Первые попадания разнесли несколько пирог в щепы, разбрасывая по морю куски тел, но это, не вызвало смятения в рядах дикарей. Они словно  не заметили  происшедшего и продолжали погоню. Некоторые из них уже стреляли из лука, но стрелы, из-за встречного ветра, пока не долетали до цели. Дьюк, заметил, что лодки неумолимо приближаются.

- Не боятся, канальи! – только и произнес он, сплюнув через сжатые зубы.

 Залпы пушек продолжали наносить урон туземной флотилии, которая вслед за кораблями, всё дальше удалялась в открытое море. Совсем скоро на помощь пушкам пришли мушкеты, а за ними и аркебузы. Стало заметно, как дикари теряют силы, и скорость их пирог стала значительно снижаться. Дьюк велел укоротить паруса, сохраняя желаемое расстояние. Продолжая обстрел из всех огнестрельных мощностей, он уничтожил уже половину лодок, и много дикарей. Понимая, что теперь они уже не столь опасны, Дьюк отдал приказ поднять все паруса, и начал делать круговой поворот кораблей, огибая пироги и заходя к ним со стороны берега. Таким образом, он отсекал их от возможного бегства, желая уничтожить врага полностью.

 Здесь, ни о какой пощаде и милосердии говорить не приходилось. Туземцы напали первые, и это давало капитану полное право биться до конца. Даже Антонио дель Санта поддержал такое решение, полагая его полностью справедливым.

 Совершая манёвр, корабли продолжали обстрел. Туземцы, несмотря на большие потери, вели себя весьма храбро. Время от времени, издавая воинственные крики, они бросали вёсла и принимались стрелять из луков. Когда корабли прошли совсем рядом с ними, даже метали  копья. Но прятавшиеся за фальшбортом матросы, спокойно разряжали в них ружья, не неся никакого урона.

 Совсем скоро битва превратилась в простое уничтожение отдельно стоящих пирог. Корабли, делая развороты, просто проходили по ним своим огромным корпусом, давя и уничтожая вместе с туземцами. Отрезанные от берега и лишённые всякой возможности на спасение, дикари, тем не менее, продолжали сражаться, хоть и понимали всю тщетность своих усилий. Антонио хорошо запомнил одного из них, который, буквально изрешеченный пулями, всё-таки натянул тетиву лука, и   вслед за пущенной стрелой, рухнул в море.

 Убедившись, что все пироги уничтожены, капитан приказал взять курс на берег. Позади кораблей, среди обломков лодок, ещё виднелись головы живых туземцев, но между ними уже мелькали плавники огромных акул, привлеченных кровью к месту сражения.

 Полагая, что поселение дикарей должно быть где-то рядом, Дьюк велел сбросить якоря недалеко от берега, и, перебравшись с частью команды на шлюпки, скоро ступил на землю. Нужно сказать, что отец Филипп с отцом Иоанном, тоже отправились с ними.

 Расчёт капитана оказался верным. Совсем скоро они дошли до деревни, которая внешне мало чем отличалась от предыдущих. В ней оказались женщины, дети, старики, и несколько мужчин-калек, у которых не было руки, или ноги. Похоже, акулы были настоящим бедствием в этом месте, и собирали свою дань с местных жителей.

 Не ожидая  быстрого завершения битвы, и полного поражения, туземцы сильно удивились, увидев пришельцев. Собравшись у хижины вождя, который был стар, и вероятно поэтому, остался в деревне, они выжидающе смотрели на  матросов, и судя по их угрюмому виду, не ждали ничего хорошего.

- Скажи, что мы не хотим им зла, - попросил отец Филипп переводчика.

 Сказанные слова несколько успокоили туземцев. Заметив это, пожилой монах продолжил:

- Мы никого не станем убивать. Не тронули бы и воинов на пирогах, но они первые напали на нас.

 Туземец-переводчик быстро всё передал, и вождь племени, несколько осмелев, спросил:

- А где наши воины?

- Скажи ему, что они мертвы, - ответил отец Филипп, - кто нас захочет убить, тот сам умрет.

 После услышанного всё племя опустило головы.

- Если они будут слушать нас, мир и покой настанет в их деревне. Мы поможем им стать сильными, как мы сами, и будем охранять  от врагов, - вставил капитан Дьюк.

 Едва переводчик передал его слова, вождь вышел вперед и спросил:

- Поможет ли это вернуть моих сыновей?

 Видно, они были среди воинов на пирогах.

- Нет. Не поможет. Но сохранит жизнь всем, кто сейчас находиться в деревни. Женщины родят ещё мужчин. И они будут сильнее тех, кто умер сегодня, - ответил Дьюк.

 Такое предложение было похоже на ультиматум, но вместе с тем, порождало надежду. Вождь некоторое время думал, затем, подошел к Дьюку и протянул ему своё ожерелье из мелких камней.

- Пусть будет по так! - твёрдо сказал он.

 Капитан, понимая смысл этого подарка, снял с шеи платок, и накинул его на вождя. С этого момента, между ними установилось полное согласие.

Дальше всё продвигалось как нельзя лучше. Вождь оказался хоть и старым, но весьма дальновидным. Он охотно слушал туземца-переводчика, и сам  задавал вопросы, обнаруживая смекалку и редкий ум. От него капитан узнал, что местным туземцам известно об уничтожении пришельцами предыдущих деревень. Гонцы, пришедшие оттуда, оповестили об этом, и, зная, что корабли направляются в их сторону, они решили напасть первыми.
 
 В этих местах в изобилии водились дикие животные, росли бананы, кокосы, а также плод, похожий на кудрявую капусту. Людям Дьюка он сразу понравился, благодаря своему приятному, нежному вкусу.

 Жители деревни охотно промышляли рыбалкой. Притом рыбу предпочитали бить заострённой деревянной пикой, крепость которой увеличивали, обжигая в костре. В лесу ловили диких  свиней, и употребляли  их в пищу обжаривая со всех сторон, но прежде чем положить на угли, потрошили.

 Капитан Дьюк и отец Филипп, решили задержаться здесь, и скоро, на берегу, недалеко от деревни, появился их лагерь. Всем матросам было дано строжайшее указание быть предельно вежливыми с туземцами, и, надо отметить, среди них быстро установились доверительные отношения.

 Отец Филипп, с другими монахами тоже не теряли время даром. Заметив интерес вождя к обычаям европейцев, они стали говорить о Боге, и вождь внимательно слушал их. Переводчик, сам  узнавший о  Боге совсем недавно,  переводил далеко не точно, что говорили священники, но и всё услышанное было воспринято  серьёзно, без каких-либо сомнений. Стремясь закрепить успех, и думая о  своей миссии, отец Филипп решил возвести на этой земле церковь и построить дом  для священников.

 Плотники и каменщики, уже давно поджидавшие работу, с воодушевлением принялись за дело. 

 В это время, среди  команды Дьюка, не было таких, кто бы ни радовался всему происходящему. Мир и покой, установившийся между ними и дикарями, обилие свежей и многообразной пищи, приятный климат, делали это место похожим на рай, который в представлении многих именно так и выглядел.

 Отец Иоанн радовался произошедшим переменам, и подолгу разговаривал с Антонио, находя в нём друга и единомышленника.

 Буве де Майе, как ни пытался,  ничего не узнал от вождя  о золоте. Либо его здесь не было, либо просто никто не  искал. Несколько попыток рудокопов обнаружить его, не увенчались успехом.

Капитан Дьюк уже хотел было заняться чисткой нижних частей корпусов кораблей, которые находились под водой. За время экспедиции они сильно обросли мелкой ракушкой и водорослями, что значительно уменьшало скорость, но не нашёл для этой цели подходящей бухты. Вся эта процедура требовала мелководья, на котором можно было завалить корабль набок, а здесь такого места не было.

  Пребывание экспедиции на этой земле закончилось через полтора месяца. За это время была построена церковь, дом для прихожан и священников и засеяны поля с взятыми с родины злаками. Для регулярных служб при церкви были оставлены три монаха, а для поддержания порядка,  двенадцать матросов. Выбирали их из числа добровольцев, которых оказалось значительно больше, чем требовалось. Многие из них уже успели завести отношения с местными женщинами, и собирались после их крещения, повенчаться. Отец Филипп и вовсе ликовал, понимая, что такие его действия будут очень по нраву вышестоящим деятелям Церкви.

 Когда «Роял» и «Фортюн» распустили паруса, многие из команды Дьюка с сожалением вздохнули, наблюдая за прощальными взмахами рук с берега.