Чаша весов

Субботний вечер, как и веселье за столом были в самом разгаре. Сидящая за ним компания не утруждала себя правилами этикета. На неизвестно сколько месяцев немытой клеёнчатой скатерти стояли открытые ножом консервные банки с закуской, лежала нещадно разорванная на куски буханка хлеба. Тарелка с обломанными краями, была полна моченых яблок, сок от которых просачивался сквозь трещину, прямо на скатерть, образуя лужу, медленно растекающуюся по столу. Главным атрибутом стола являлась полуторалитровая видавшая виды, мятая пластиковая бутылка с разбавленным спиртом. Она была уже наполовину пуста, поэтому за столом наступила атмосфера, когда все друг друга пока ещё уважают. Включенный древний телевизор, с огромным кинескопом, хрипло транслировал музыкальное шоу по НТВ, где пели дети. Этот «артефакт», выкинутый кем-то на свалку, притащили собутыльники хозяйки дома. Как кто-то из них выразился: - Щоб, от жизни в стране не отставать, а то вдруг война, а мы трезвые.

- О, смотри, эта лужа на столе похожа на озеро в Абрау, - погрузился в лирическое настроение хорошо опьяневший Вольт. - Глянь, помнишь, как в этом заливчике отдыхали.
- Ха, это у тебя уже глюки начинаются! - заржал Митяй, икнул и наткнул яблоко вилкой с недостающим зубом. - А вроде, как и вправду похоже.
- О, глянь и по ящику Абрау показывают! - воскликнул Костяй, самый молодой из троицы мужиков, сидевших за столом.
Люся, единственная женщина в этой компании, отвлеклась от созерцания растекающейся лужи и пьяно взглянула на экран. Ей было всего двадцать девять лет от роду, но на вид уже можно было дать все сорок. Десять лет пьяного угара, лишь изредка прерываемого трезвыми просветлениями, сделали своё дело.
Картинка озера на экране сменилась лицом маленькой девочки. Худенькая, лет семи, что-то говорила слегка хриплым, не звонким голосом. Не красавица, с конопушками на лица, неровные зубы, косящие глаза, цвет которых севший кинескоп был не в состоянии передать. Столкнувшим с взглядом девочки, женщина не смогла отвести от него глаз.
- Когда я родилась, в небе запел ангел и мама пошла меня искать, - донеслось до Люси, а попытка сосредоточится на пустой рюмке, почему-то не удалась. Она не могла осознать, что словно магнит притягивает к экрану.
Вид сменился, показывая девочку на фоне озера, рядом с перилами набережной, которые были не на много ниже её. За кадром раздался женский голос: - Был июль месяц, в саду шла обрезка веток или ещё что-то там. Большие кучи лежали вокруг, и кто-то из сторожей увидел, что за этими кучами рожает женщина, - на экране появилась приёмная мама девочки. - Женщина по описанию сторожей была то ли пьяная, то ли больная и когда приехала скорая помощь, она тут же испарилась, а ребёнок остался один на этих кучах.
Снова смена кадра: - Слабый ребенок совершенно был, она слепая, косоглазая, один глазик совсем к носу косил, - говорила приёмная бабушка.
Люся махнула рукой, то ли откидывая прядь немытых волос, то ли сбрасывая наваждение.
- Когда я зашла в палату и подошла к боксу, где лежала Танечка, то поняла, если я уйду, то после меня к ней уже никто не придёт и я её последний шанс, - на экране вновь возникла симпатичная темноволосая женщина.
Телевизор мигнул: - Я люблю маму, папу, моих сестричек, от сердца! - девочка скрестила руки на груди.
- Люська, ты чо как истукан застыла? Наливай, давай, сама знаешь руку нельзя менять! – словно из тумана донёсся голос Вольта. Она машинально поднялась, схватила бутылку и, не целясь, начала разливать спирт по рюмкам.
«В траве сидел кузнечик,
 В траве сидел кузнечик!»
Полилась наивная детская песенка.
«Совсем как огуречик,
Зелёненький он был!»
Девочка на экране, подняла руку и, словно показывая размер кузнечика, подняла указательный и большой пальцы из сжатого кулачка.
«Представьте себе, представьте себе!»
Ёлка, член жюри шоу «Ты – супер», соскочив с кресла, присела рядом с ним и, словно копируя жест девочки, что-то говорила Дробышу, рука которого уже тянулась к кнопке. Спохватившись, она тоже ударила по своей. Восторженные эмоции на лице, без слов выдавали её состояние.
- Эй, ты чо, уснула! - Люся почувствовала, как из рук вырвали бутылку. Перед взором всплыло рассерженное лицо Вольта: - Я те чо, миллионер, что б ты жидкость святую по столу разливала. Дура!
Женщина никак не отреагировала на это, а поднятая было для удара рука Вольта, замерла.
- Чо с бабой твориться? - произнёс он, ни к кому не обращаясь. - Люська, тя чо, загипнотизировали чо ли!
Женщина мешком упала на скрипнувший под ней стул, не в силах больше стоять. Протянула руку, непослушными пальцами схватила рюмку и залпом опрокинула её содержимое в себя.
«Ни думал, ни гадал он,
Ни думал, ни гадал,
Никак не ожидал он, 
Такого вот конца!
Представьте себе, представьте себе
Такого вот конца!»
Зал взорвался аплодисментами. Один из судей, поспешно вскочил, нажимая кнопку.
 
- Вольт, ты знаешь кто это? - Люся пристально посмотрела на нависшего над столом мужика. Тот непривычно смутился, посмотрел на экран.
- Стас Пьеха. Чо думаешь, не знаю?
- Кто эта девочка, Вольт? - глаза женщины просто буравили пьяного мужчину, раздражали его, но он, почему не решался, как обычно залепить ей оплеуху. Сидящие рядом собутыльники притихли.
- Это наша дочь Вольт, - проговаривая слова по слогам, произнесла женщина с окаменевшим лицом.
- Ох, ни чё се, Санта Барбара! - пьяно ухмыльнулся Митяй.
- А ну заткнись! - тяжело глянул на него Вольт.
- Помнишь, что ты сказал тогда? Что б я не видел твоего отродья! Когда схватки начались, я ушла в сады, там родила и бросила свою дочь. Прямо на куче веток.
- Да ну, хрень какая-то! - буркнул Вольт.
- Но это твоя дочь, я ж в те годы только с тобой спала. Да ты на неё посмотри, нос, подбородок, посадка глаз, всё твоё.
- Точно, копия! - изумлённо подтвердил Костяй.
Вольт молча схватил бутылку, огромным глотком отпил половину того что там осталось, грязно выругавшись резко поднялся, выскочил на улицу, хлопнув дверьми.
- Убирайтесь все! - тихо сказала Люся и оставшиеся за столом собутыльники, воровато подхватив бутылку, испарились из разваливающегося саманного дома.
Она долго сидела без движений в пустой тёмной комнате, невидящим взглядом глядя перед собой, изредка вытирая текущие по щекам слёзы и медленно трезвея.
 - Ты – супер! - стоял в её ушах голос ведущего шоу, обращённый к девочке.
Уже вертясь на стонущем диване, решила, что бросит пить и обязательно увидит дочь. Нет, она не будет предъявлять права на неё, сначала просто посмотрит и будет со стороны наблюдать, как растёт дочка. Ещё Люся подумала устроиться на работу и потихоньку помогать приёмным родителям. После этих мыслей к ней пришло успокоение, она забылась тяжёлым сном. Ей снилось, как она обнимает малышку, и та радостно целует её в ответ.

Утром, отвратительное качество вчерашнего напитка напомнило о себе сильной головной болью и тошнотой. Сделав над собой усилие, Люся поднялась с облегченно вздохнувшего дивана, держась за стенку, доковыляла до бачка с водой, жадно проглотила полтора стакана воды. Несмотря на то, что организм требовал опохмеления, она твердо решила следовать задуманному вчера плану. Сполоснув лицо и даже почистив зубы полузасохшей пастой, она вышла на улицу с мыслью, идти искать работу, но в растерянности остановилась.
- М-да, дура, - подумала она, - воскресенье, все отдыхают. Бессильно опустилась на доску, лежащую на двух камнях. Но всё же своего решения она менять не собиралась. Внутренне, Люся даже начала гордиться собой: - Вот, тяжело с бодуна, но я держусь и не отступлюсь!
- Здорова Люська! Ну, ты вчера шоу закатила. Вольт до сих пор прийти в себя не может, - во дворе появился Митяй. - Нет ли чо, опохмелится, трубы горят.
- Я решила завязать, - женщина нервно сглотнула, явственно представив полную рюмку перед глазами. - И на работу пойду, дочери помогать буду.
- Эк, тебя шаркнуло вчера. Так сегодня воскресенье, можно расслабиться и выпить, а завтра иди, паши, - расцвел в улыбке Митяй. Люся отрицательно покачала головой.
- Слушай, чо сидеть убиваться, пошли к Костяю, у него брага должна поспеть. Пить не будешь, так просто посидишь, что одной горевать. В компании всё же легче горе пережить.
- Ладно, пошли, - нехотя согласилась она.
Мужественно отказавшись от трёх стаканов мутной жидкости, Люся сорвалась на четвертом. Через пару минут, больной организм почувствовал облегчение, по телу растеклась приятная истома: - Блин, давай ещё стаканчик и завязываю!
К вечеру, с трудом выдерживая направление, она добрела до своей хибары, зажимая в руках бутылку с брагой, щедро подаренную Костяем.
- Всё! Завтра новая жизнь, завтра надо увидеть дочу! - и рухнула на диван.
Утром, не удержавшись, она поправила здоровье полным стаканом, решив заняться поисками работы завтра, а сегодня попытаться увидеть дочь. Эти мысли она подкрепила второй порцией самодельного напитка. Вскоре бутылка оказалась пуста, а Люся, отложив дела на следующий день, направилась к Костяю.
Через неделю пьяного загула, женщина уже не вспоминала, что где-то неподалёку, растёт, творит и радуется жизни брошенная ею дочь. Единственное, что её волновало, как найти очередную порцию, уносящую её в блаженно-тяжёлый мир пьяных видений.