Пришельцы. Странная история

 
   1.
   Недавно я попал в очень странную историю. Её вполне можно посчитать фантастической или невероятной. Но уверяю вас, с головой у меня полный порядок. И все чудеса со мною происходили наяву. Какая же это фантастика?
   
   Догадываюсь, что для вас всё это звучит неубедительно, и всё же я обязан рассказать о своей истории всем-всем-всем. Хотя для меня-то важно не столько рассказать, а чтобы узнали… Ну, не знаю, кто! Лучше бы тот, кто реально руководит нашей страной, а ещё лучше – всем миром. Должен же хоть кто-то решительно разобраться во всём для нашего общего спасения. Должен же кто-то принять меры!
   
   Но меня всерьез даже не собираются слушать. Вроде бы и понятно:  не ожидают чего-то важного, ведь мне тринадцать! Потому и называют то фантазёром, то, хоть и с улыбкой, чокнутым. Или молча усмехаются.  Но интереса – никакого! Вообще!

   До чего же странные люди! Ну, почему вы близко к сердцу принимаете лишь свои заботы, которые для пущей важности ещё и проблемами именуете? Уверяю, настоящие проблемы для вас уже не за горами! А вы по-прежнему живете сегодняшним днем, отгораживаясь до поры от того, что сулит вам день завтрашний! И свою слепоту называете житейской мудростью, хотя с ней недолго и лоб расшибить. Или вообще головы лишиться! Пред-видеть же нужно, интересоваться, планировать, в конце концов… Тогда удастся и соломку подложить…

   Наверное, моя история о замеченных сложностях нашего мира не для слепых котят! Но если вы не котята, то почему не желаете принять участие в собственном спасении? Почему стирка, какой-то футбол или новая машина способны заслонить для вас всё на свете! Или надеетесь, что само собой рассосется? Без вашего участия. И кто-то опять подставит свою грудь под пули, предназначенные вам?

   Наивные! Вы всё-таки дождетесь своего Армагеддона, так и не осознав простейшей истины - без вашего дружного участия, без ваших совместных усилий и жертв, ничего в этом мире не решится. Для вас, по крайней мере, не решится! А если и решится, то совсем не так, как хотелось бы вам. Спокойной ночи!

   2.
   Теперь - по существу, но начну издалека, поскольку без некоторой подготовки вы мне опять же не поверите. Уже проверял!
   Моя странная история началась с того, что к нам – то есть, ко мне, моим родителям и к моей старшей сестре – приехал в гости дед, наш общий любимец. Он мне дед по линии отца. И очень солидный человек. Все уважительно величают его Алексеем Павловичем, а работает и живет он в Украине. Так и говорит, между прочим, - в Ук-ра-и-не, потому что, не на окраине России, как некогда считали, а в самом центре современной Европы. Это Россия теперь где-то на окраине! (Моя мама на это всегда красноречиво улыбается). А он там живет, с его же слов, испокон веков. Зато наша семья - это тоже мой дед говорит – долго цыганила по стране, а потом, уже к концу военной службы моего отца, обосновалась в городе, где за четыре века не смогли даже грязь как следует прибрать.

   Поясняю намек моего деда: есть такое место, и называется оно Саратовом.
   Родителям, помню, очень подобного финала к концу службы не хотелось, но так уж военная судьба распорядилась. Мне же поначалу было безразлично, куда ехать, ведь от прежних друзей всё равно оторвали. И такое за мою жизнь происходило не впервой! Потому я быстро и к Саратову привык, едва занялся своими любимыми книгами и моделированием самолетов. Заодно научился не замечать и странные достопримечательности нового населенного пункта. Но не о том мой рассказ!
 
   3.
   Так вот, приехал к нам дед. Все мы бесконечно радовались, долго целовались и обнимались, много ели, за столом почти кричали, каждый о своём, о наболевшем, и от избытка чувств не слушали друг друга. Но следующий день всех успокоил и, как шутит мой отец, привел «к нормальному бою».

   И покатилась наша жизнь прежним курсом и без особых передряг. Родители с утра разбежались по своим работам. Сестра, опять безнадежно проспав, сорвалась в институт, а я засел за школьные задания, поскольку учусь во вторую смену.

   Вообще-то, как мне представляется, человек я вполне самостоятельный, ведь родителям по-крупному никогда не досаждал. Вот и повелось в семье, что мне во всем доверяют. Но есть и обратная сторона этой медали. «Коль уж ты такой самостоятельный, то сам всё и решай!» Значит, никто помощь не предложит. Конечно, если сам SOS не подам! Тем не менее, трудностей у меня тоже невпроворот! Тот же - английский! Кто бы знал, насколько он мне противен! И пусть без него теперь никуда – так все говорят, - но учить его едва себя заставляю.

   Я не бездельник – выучу, конечно. И знать его буду не хуже остальных ребят, но сей странный заморский язык, кажется мне, более всего подходит одноклеточным! Всякая буква в нем подленько приспосабливается – там она, видите ли, так звучит, а здесь, в присутствии прочих букв, иначе. Зачем такие сложности? Созерцаешь пред собой одно, читаешь вслух другое, а думаешь, вообще не туда! Настойчиво заниматься этим бывает противно! Вот и получается, что все школьные предметы мне даются легко и весело, а английский – моя ахиллесова пята, как смеётся мама.

   Из-за английского при остальных пятерках меня считают банальным лоботрясом. Мол, внушил себе невесть что, из глупого упрямства, и теперь упорствует, будто и впрямь кто-то освободит его от языка. Иногда становится обидно, что не понимают моих патриотических и идейных порывов, но всё равно - зубрить вертлявые слова и прижимать язык к небу мне пока не охота! Лучше уж технический журнал какой-никакой почитать или в интернете пошарить.
   К счастью, я вспомнил, как мама моего деда когда-то нахваливала – мол, любой иностранный язык знает на удивление. Я к деду и подкатил, удобно расположившемуся в кресле:

   - Дедуль! Ты эти журналы не читай, устарели они давно, а новые не покупаем. Пустые они! Только время потеряешь…
   - Так чем же мне заняться прикажешь, пока твои родители на работе? – отозвался дед, опуская глянцевый журнал на колени. - Да и ты, как вижу, сам серьезным делом постоянно занят! Отвлекать тебя я не в праве. Дело последнее, мешать тому, кто работает! Ты же, наверное, уроки учишь?
   - Ну, да! Английский остался… Он хуже наказания для меня! Никак себя не преодолею!

   После этих слов дед сдвинул свои очки на кончик носа и посмотрел на меня с хитрецой.
   - Так ты, стало быть, намерен всех обмануть?
   Я, конечно, удивился такой постановке вопроса, но не стал уточнять, к чему он ведет – пусть теперь со своими загадками сам и выкручивается.

   Только моё молчание деда нисколько не смутило, он спокойно вернул очки на прежнее место и продолжил чтение, давая понять, что разговор возобновится лишь после полной и безоговорочной победы над английским. Но я-то рассчитывал, что всё обойдется малой кровью, потому не перестал его донимать:
   - Ты, дедуль, какой язык в школе учил?
   - Учил-то многие: украинский, даже узбекский и казахский немного, немецкий… Да так и не выучил! А вот другие языки, хоть и не учил, да знаю, говорят, неплохо!
   Такой вот парадокс; такая загадка природы!
   - Вот и я на это надеюсь! Может, с твоими генами и мне перепадет мало-мало! Потому английский всерьез не учу! Жду такую же, как у тебя, загадку природы.

   Дед устремил на меня свой взгляд и произнес укоризненно, хотя, к концу фразы, уже с усмешкой:
   - Так я же сразу догадался, что ты намерен всех обмануть? Только без труда, Сережка, никакое дело не одолеть! Без труда и редьку не сорвешь с пруда! – дед опять усмехнулся.
   - Чего не сорвешь? – уточнил я.
   - Какая разница?! Ничего не сорвешь! – И после длинной паузы, глядя мне в глаза с иронией, дед победно завершил. – И уж, тем более, не поймаешь Золотую рыбку! Ты ведь на нее рассчитываешь? А зря! Знаешь, как в одной умной книжке написано, сначала следует у разбитого корыта попотеть. Тебе ведь учиться надо, парень, а не о рыбке мечтать… В общем, ты и сам это знаешь, да только делом заниматься не хочешь, как я погляжу! А нужные гены к тебе уже давно перешли! Да, видно, в тебе они из-за ненадобности атрофировались!

   - Дед! – Не сдержался я. – Мы с твоей философией зря время теряем!
   - А я на пенсии, Сереженька, мне спешить не выгодно. Более того, наоборот, хорошо бы время потянуть! – дед слегка похихикал, но миролюбиво предложил. - Ладно, уж, показывай свое задание. Помогу, чем смогу!
   - Так ты и английский знаешь? Да ты же лучший дед во всей округе! Вот, гляди, требуется составить рассказик с этими словами. Но, чтобы не менее двадцати предложений вышло. Справишься? – подзадорил я деда.

   Работа у нас пошла легко, но записывать рассказ дед отказался, будто иноземные буквы давно позабыл. А я, наверняка, столько ошибок в тетради понаделал, что Фекла опять мне оценку снизит, испортив наши труды. Но когда это дело завершили, я, по обыкновению, не полез в интернет – с дедом общаться куда интереснее!
   Спросил его:
   - А ты, дедуль, где так классно английский выучил?
   Пожалуй, с ответа на мой вопрос и началась эта история!

   4.
   - Говорил уже - совсем не учил! Но задолго до этого узнал я о научных подвигах Николая Ивановича Вавилова, а он, между прочим, свободно владел двадцатью двумя языками. Удивляюсь, как он в них не путался! Я Вавилова тогда боготворил и только позже в нем разочаровался. Но не об этом сейчас речь. Его тогда весь мир почитал. Вот я однажды проснулся и почувствовал, что свободно владею двадцатью двумя языками, как Николай Иванович. В общем, стал я с той поры полиглотом!
   
   - Дед! Давай без приколов! Проснулся - и стал! А где тяжеленный труд? Ты меня за кого принимаешь? – не сдержался я от разочарования.
   - Ну, что же! Вот ты и попался! – обрадовался дед. - Оказывается, и сам понимаешь, что работать-то придется! Но у меня, верь или нет, тогда случилось всё запросто, само собой! Как бы тебе объяснить… Не с того места мы сию историю ворошим… Да, уж ладно! Мне было тогда всего-то лет десять или одиннадцать. Я до самозабвения увлекался астрономией, в чем мне помогал наш учитель физики и астрономии, Николай Петрович. Правда, астрономию в школе мы ещё не начинали изучать, но с его помощью я уже соорудил свой телескоп.
   Инструмент получился знатным, хотя всего-то девяносто крат. Сколько излилось наших восторгов, когда с Николаем Петровичем смотрели в ночное небо! Он и сам-то забывал, что давно не мальчишка – радовался не меньше меня, созвездия разные показывал и называл их, как положено! Кассиопея, Северная корона, Медведицы – Большая и Малая, Сириус, Вега в созвездии Лиры, Альтаир, Денеб. Крохотный с виду Мицар – мы им своё зрение проверяли…
   Южное небо Украины, оно ведь чернющее, Сережка, - не то, что в твоем сером Саратове! А на ощупь – полноценный бархат. И все звезды мерцают, переливаются. Видны все, размером от крохотных пылинок до светящихся шаров! Далекая и неизведанная красота нашего бескрайнего мира тогда надолго увлекла моё воображение! Ни о чём ином я и думать не мог! Только небом и грезил!

   - А линзы, дед, ты сам шлифовал?
   - А! Заинтересовался! Было дело… Правда, для начала, Николай Петрович кое-что, похожее на линзы, где-то сам раздобыл. А потом мы долго пыхтели над конструкцией своего телескопа. Проблем там - море. Не только с линзами, но и с фокусными расстояниями. А ещё тубус – трубу конусную, значит, – нужной длины пришлось из бумаги клеить. Слой на слой. Удивительно прочно вышло! Штатив соорудили непростой, регулирующийся по высоте, окуляр с поворотным зеркальцем приладили, чтобы шею не скрутить…
   Я торопился, всё подгонял - хотелось поскорее наблюдением заняться, а не технической рутиной, но Николай Петрович притормаживал, учил меня терпению. «Поторопишься, говорил он, любое дело испортишь! В работе всякий шажок важен и требует к себе уважения! Хотя, кто же спорит, последний шаг – он самый приятный! Однако и первый, самый трудный, может радость доставлять! Но лишь потом, после победы».
   - Дед! А каким же боком твой телескоп с английским связан?
   - Не перебивай старших! Не то бестолочью останешься, хотя ты и внучок, мой любимый! - сказал дед строго, но с доброй усмешкой. - Всё тебе сразу подай!

   5.
   А как всё было дальше, я передаю со слов деда и от его имени, чтобы не запутаться.
   Несколько дней спустя, говорит дед, на чердаке нашего дома в полном одиночестве я шарил телескопом по небу. Крыша дома покатая, и напротив дом имеется. Потому сектор обзора совсем не большой, но лучшего места всё равно не найти. В нашем дворе-то телескоп за-просто отнимут, да и накостыляют заодно.

   Потому каждую ночь с крыши я вынужденно наблюдал одну и ту же картинку.
   Впрочем, я об этом тогда не жалел, ибо мне не успевало надоесть, ведь часто к вечеру, как я не молился, на небо наползали тучи, прерывая мои наблюдения естественным образом. Оставалось идти спать, не солоно хлебавши.
Но в тот раз с погодой мне повезло. И никто не мешал, только холод слегка донимал. Всё-таки жутковато одному в черную, непознанную бездну заглядывать. Но мать, кажется, давно уж звала, прямо из подъезда меня кликала. Стал я нехотя собираться, да только за спиной неожиданно прозвучал голосок какой-то девчонки. Спрашивает она:

   - Ну, что там? Отодвинься чуток, если не жалко, дай заглянуть в космос.
   Я опешил, поскольку, как ни всматривался в темень чердака, никого не обнаружил. А в те годы - это тебе, Сергей, обязательно надо представить - вся планета бредила космосом. Незадолго до того Советский Союз вывел на орбиту первый спутник… Что тогда творилось! Весь мир ликовал, невзирая на гражданство! Именно тогда все усвоили русское слово спутник! И все безоговорочно признавали и прославляли заслуги нашей страны!
   Потом мы сфотографировали обратную сторону Луны, которая к нам никогда не поворачивается. Следом наши собаки, обычные «дворяне», стали в космос как на прогулку летать. В общем, интереснейшее время было.
   Все люди мира только и ждали очередных сюрпризов из космоса! И, конечно, равнодушных не оставалось! Лично я тоже в небе спутник высматривал… Потому-то сразу оценил желание девчонки, пожелавшей заглянуть в мой телескоп. Но никого рядом я не обнаружил, хотя голос опять попросил подвинуться. Уже настойчивее. Я ответил, озираясь:
   - Ты где прячешься? Подходи, да и смотри! Мне не жалко.
   Только, знаешь, Сережка, у меня возникло странное ощущение, будто этот голос звучит не где-то в стороне, а в моей собственной голове. Ну, понимаешь, слышу я его ни сбоку, ни сверху, ни снизу даже. Так откуда же?! А голос на мой вопрос, который я ещё и задать не успел, уже отвечает, будто мысли мои читает:
   - Не беспокойся – я уже поглядела! Действительно, интересно! Только ничего стоящего ты со своей игрушкой всё равно не увидишь! Баловство это! Хотя для начала неплохо!
   - Дурака-то не валяй! Выходи сюда, а то уши надеру! – решил я припугнуть задаваку.

   А она надо мной задорно так, колокольчиком, смеётся - опять же в моей голове:
   - Как же надерешь, если найти меня не можешь! Себе и надери!
   Вижу я, на испуг девчонку не взять. Решил её хитростью выманить, но как? А она сама мне и советует:
   - Ты напрасно напрягаешься! И хитрости свои зря не придумывай – всё ведь напрасно, меня никогда не увидишь! А мысли твои я действительно читаю. Все твои вопросы и ответы наперед знаю – ты впредь со мной можешь вообще молчать. Мне и без слов понимать тебя легко!
   - Уж лучше я буду говорить – так привычнее. Мало ли чего я думаю! А слово – не воробей! Ты кто, вообще?
   - Это ты так познакомиться мне предлагаешь? – смеется она опять. – Хорошо! Меня зовут никак. Вернее, зови, как хочешь. Мне это безразлично, я в любом случае понимаю, если ко мне обращаются.

   Призадумался я, начиная воспринимать эту несуразицу всерьез, и, перебрав некоторые девчачьи имена, остановился на Пат. Имя красивое и необычное. Это как у Ремарка в романе «Три товарища», который я недавно прочитал. После той книги, признаюсь, я долго находился под сильнейшим впечатлением и очень жалел умирающую Пат. Вот и придумал – пусть Патриция Хольман сейчас воскреснет, хоть в таком виде.
   Новая знакомая оказалась покладистой - моя идея пришлась ей по вкусу:
   - Хорошее имя. Мне нравится! – согласилась она. - А тебя Алешкой зовут – отрицать не станешь?
   - Так и есть, - пришлось сознаться мне. - И откуда ты всё знаешь? И почему я тебя не могу увидеть? Я в невидимок не верю, а тут ничего не пойму! Где-то ты всё-таки прячешься? Ловко у тебя всё-таки получается!

   И тогда мы с Пат затеяли долгий-предолгий разговор. Рассказала она мне чистейшую фантастику, будто является неким излучением, вполне материальным, но всё же невидимым. Они все такие, хотя раньше были, вроде нас. Рассказала, будто живет настолько далеко от Земли, что даже свет до ее планеты летит почти двадцать семь лет! А еще я узнал, что на нашей Земле Пат обосновалась давно. Даже трудно поверить, более сорока тысяч земных лет! Узнал, что она может жить вечно – если с их источником энергии ничего плохого не случится.

   На нашей планете таких же пришельцев, как она, - так я их прозвал - еще восемь. Чуть не сказал – восемь человек! Все они следят за нашей планетой и стараются якобы ни во что не вмешиваться. Но в это мне что-то не верится! Да и самой Пат нельзя напрямую влиять на социально-политические процессы у землян. Тем не менее, разрешается с ними дружить – она ведь еще, по меркам пришельцев, совсем ребёнок. Хотя возраст для них – всего лишь условность.
   
   Эти существа появляются на свет очень редко – так сказать, по производственной необходимости. И только с разрешения их Высшего Совета. После этого новорожденному пришельцу выделяется его несущая частота, на неё модулируется нужная информация – и всё! С этого времени существует ещё один полноценный индивидуум, готовый для отправки на какую-нибудь бесконечно удаленную планету!
   
   Точно также и Пат получила свою зону ответственности – в Северном полушарии нашей Земли: от Гринвича и до шестидесятого меридиана. Мы в эту зону и попали! Правда, Пат контролировала ее, когда присутствия на Земле людей ещё и не намечалось. Чего только она за это время ни повидала! Представляете, сколько ей известно об истории Земли, доисторических и прочих животных, первобытных и нынешних людей? Всё ведь протекало у нее на глазах буквально с нуля и до сегодняшнего состояния. Но мне не удалось узнать об этом подробности, о чем позже я весьма жалел. Теперь уж это упущение не исправить!
   
   Впрочем, и от узнанных подробностей голова у меня пошла кругом, продолжал дед. И всё же я понемногу стал доверять Пат, хотя ещё старался ее в чём-нибудь уличить, надеясь таким образом разгадать ее непостижимость. Пат же только посмеивалась, поскольку мгновенно разгадывала мои наивные устремления.

   Самое удивительное, что я вполне сознавал объективную несуразность моего приключения – ну, какие могут быть пришельцы? Фантастика бредовая, да и только! И, в то же время, как не верить, если живая Пат сейчас передо мной, но я её не вижу? Да что там! Она же каждую мою мысль отслеживает! Как это считать нереальностью? Но и понять эту немыслимость нашим опытом невозможно! Факты, как говорится, налицо!

   - А зачем я тебе понадобился? – решил я выяснить у нее напрямик. – Какие-то опыты на мне будешь ставить? Или что другое?
   - Полная ерунда! Просто хочу быть тебе другом. Совершенно бескорыстно. Мне от тебя ничего не нужно, я же во многом смогу быть тебе полезной! Я так много знаю, что вашим ученым не постичь всё это и за тысячи лет! И я кое-чем легко с тобой поделюсь - мы же теперь друзья?
После этих слов дед надолго замолчал, а глаза его от воспоминаний затуманились.

   Наконец-то он вышел из этого состояния и задумчиво протянул:
   - Знаешь, мой любимый внук Сережа, тогда голос Пат мне казался настолько участливым, даже нежным, что я, можно сказать, совсем растаял от ее ласки. И сомнения мои развеялись. Потому-то, больше по инерции, нежели для проверки, я брякнул первое, что пришло в голову:
   - Пат! Если ты… Знаешь, мне как-то хотелось на двадцати двух языках говорить, как Вавилов Николай Иванович. Поможешь?
   - Конечно! Пустяки! Легко и приятно! – зазвенел во мне голос Пат. – Но понадобится время. Пожалуй, две ночи нам хватит.
   - Вот и попалась! Сразу ясно, что разыгрываешь! Где тебя искать потом, невидимку? Если бы могла, то сразу бы и сделала!

       6.

   Сергей не отрывал глаз от деда, следя за рассказом, и боялся пропустить хоть одно словечко. Рассказ ему нравился, но верить такой ерунде, конечно же, он не мог, не маленький. Потому, улучшив момент, выразил своё отношение к этой истории:
   - Похоже, дед, ты забыл - я давно из детского возраста вышел? Сказку ты, конечно, классную придумал, полный отпад, только не выдавай ее за быль! И дыму не напускай!
   
   Дед не обиделся, но усмехнулся:
   - Видишь! Ты и сегодня не веришь, а мы в то время даже про Гагарина не знали – он позже полетел! Мы и не думали, что люди так скоро, уже при нашей жизни, окажутся в космосе. Вот и представь, как трудно мне было принять за реальность всю эту фантастику? Но пришлось поверить, потому что Пат и это терпеливо мне разъяснила:
   - Друг мой Алешка! Представь себе такую задачу: сейчас мне требуется поместить в твой мозг знания и умения по двадцати двум языкам. Всё-всё, включая произношение! Вавилов эти языки изучал в заграничных командировках по мере необходимости лет двадцать, а ты ускоренной перекачки всей информации просто не выдержишь. Ведь в твоем мозгу придется дополнительно сформировать огромное количество извилинок. Чтобы мозги не пере-грелись и не стали субпродуктами, лучше бы этот процесс растянуть хотя бы на две ночки. По ночам твой мозг загружен слабо, вот я неспешно с ним и поработаю. Договорились?
   
   И лишь я наморщил лоб, сообразив, что Пат не может знать, какие мне нужны языки, как она рассмеялась:
   - Ты мне всё еще не доверяешь? И напрасно, я же неплохо знала твоего кумира. Даже не раз ему помогала. И список языков мне точно известен! Не беспокойся! Утро вечера мудренее, как смешно у вас говорят. Я завтра опять приду, а теперь иди-ка спать.
   
   Я повиновался и заснул с подушкой в одно касание. А утром взвился с постели с неистовым восторгом, неизвестно, откуда появившимся, словно всю ночь меня поджидал приятнейший сюрприз. О Пат я почему-то даже не вспомнил. В том числе, когда мама спросила, не заснул ли я вчера в обнимку с телескопом? И только в школе я по достоинству оценил ночную работу Пат!
   Моя дискуссия с учительницей на бойком английском буквально потрясла весь класс. Учительница открыто восхищалась моими познаниями, произношением и пыталась выведать, почему я так долго скромничал, изображая из себя тупого. В конце занятия, которое она, всем на радость, проболтала лишь со мной, так и созналась, что отвела со мной душу. А потом объявила, что выдвинет меня от школы на городскую олимпиаду по иностранным языкам. В общем, ее душа, как и моя, пела от восторга. И нам обоим было от чего радоваться!
   
   Дед замолчал надолго, продолжая, видимо, прокручивать давно прошедшие события. И, наконец, подвел итоги:
   - Теперь тебе ясно, почему я полиглот? Жаль, что эти знания пригодились мне всего несколько раз. Понимаешь, Серега, всё же неинтересно мне было языками заниматься. Хотя перспектива с таким багажом, без сомнения, просматривалась.
   
   Особенно, если бы я в лингвистику подался. Впрочем, и там нашлись бы препятствия. Я же свою просьбу к Пат сформулировал не совсем корректно. Захотел же разговаривать на иностранных языках! Пожалуйста! Это Пат и исполнила, однако умение писать я-то не заказывал, вот она меня этим знанием и обделила. Можно, конечно бы, и самому освоить, но я больше техникой тогда увлекался, всё мечтал конструктором стать. Не понимал в ту пору, что моя мечта особого  творчества не предполагает. Одно дело – главный конструктор серьезного проекта, и совсем другое – обычный инженер-конструктор! Знаешь – бесконечные болты, гайки, ГОСТы, готовые методики, расчет на прочность или нагрев-перегрев… Иное меня тогда влекло, да уразумел я всё это значительно позже. К счастью, время для маневра у меня ещё оставалось! Впрочем, это ты и сам, пожалуй, от родителей слышал. А теперь - на часики-то взгляни, на всякий случай…
   
   Заслушавшись деда, я едва не опоздал в школу – а у нас с этим строго. Вечером же дед вручил мне подарок. Настоящий телескоп купил. Простенький, конечно. В детском мире, но… Да что там! Всё равно, у него сказочные возможности, если сравнивать с нашими глазами!
   Потом я опять пытался расспросить деда о Пат, но разговор не получался.
   Родители в преддверии проводов почти не оставляли деда в покое – ведь и у них накопилось немало важных вопросов. А тут еще выходные накатили, стало быть, никто на работу не ушел. Всё внимание деду, а меня к нему, можно сказать, и не подпускали. В общем, не вышло, и всё!
 
   7.
   Но история на этом не закончилась! Именно подарок деда инициировал ее продолжение. Только теперь участником новой истории оказался я сам.
   Всё началось через несколько дней после проводов деда. Его, конечно же, тогда все уговаривали пожить у нас ещё, хоть недельку, но дед упрямо, хоть и весело утверждал, будто весенний день год кормит. А я, ему в пику, заметил, что в этом случае девяносто весенних дней смогут кормить его всю жизнь! Дед глянул на меня с прищуром:
   - Вижу, арифметику ты, Сережка, уже освоил! Тоже неплохо! Но в жизни иной раз совсем иная арифметика срабатывает! Поэтому учись старательнее сам, а не учи жить пенсионеров!
   
   Дед укатил к себе под хлипанье на перроне наших женщин - мамы и моей сестры, - а я при первой же возможности устроился на лоджии и замер перед телескопом.
   Во все предыдущие дни мне не везло с небом. Землю освещала огромная Луна, покрывавшая видимую часть небосвода серой вуалью. Он становился не контрастным, звезды тускнели, становясь едва заметными. Впрочем, пусть уж так вышло, но ведь и сама Луна, ярко желтая, меня всегда привлекала, настраивая на лирический лад!
   Древняя подруга нашей планеты, безжалостно обезображенная ссадинами многочисленных кратеров от ударов беспощадных метеоритов, ими-то и привлекала. Глядеть на них в телескоп было интересно и страшновато – их вид холодил спину моими немыслимыми фантазиями.
   
   Сто восемьдесят крат творят чудеса! Такого невооруженными глазами не увидеть! Временами мне даже казалось, будто я уже там, на Луне, почти освободившийся от собственной тяжести, легко подпрыгиваю и замедленно переплываю от кратера к кратеру, собираю почти земные на вид камни и ищу то, не знаю что, надеясь обнаружить неземное чудо! Но чудо чудом, а отыскать с Луны родную Землю в черноте неба никак не получалось. Почему? Она ведь с Луны должна казаться огромной. К тому же Луна обращена к Земле всегда одной стороной, на которой я и нахожусь. И облаков на Луне не бывает. Стало быть, мне просто невозможно не видеть Землю! Но я-то ее не вижу!
   
   От предчувствия надвигающейся беды меня парализовал ужас. Я заблудился! Оторвался? Потерялся? Так захотелось куда-то бежать, лететь, прыгать, но ноги перестали слушаться. Полное оцепенение тела и сознания, от которого во мне работал лишь ужас. И в тот миг, когда я уже готов был зарыдать от чудовищной безысходности, я вдруг освободился от странных сновидений наяву, и даже стало обидно. Оказывается я всё ещё дома, и никогда не было под моими ногами капризной Луны!
   
   В один из таких моментов, когда я совсем утратил ощущение реальности, в моей голове прозвучал голос, совсем, как в рассказе деда! Я не обрадовался ему - скорее испугался – и завертел головой, рассчитывая обнаружить сестру или отца. Они у меня – большие шутники! И наверняка используют содержание рассказов деда, чтобы ловчее меня разыграть. Только рядом я никого не обнаружил, а где-то в себе опять отчетливо услышал:
   - Всё, что ты теперь наблюдаешь, не раз видели многие люди, вот только немногие смог-ли сделать из этого разумные выводы. А ты? Впрочем, можешь отвечать не сразу. И не вслух – я итак всё воспринимаю.
   - Ты кто? – только и выдавил я, конечно же, вслух, вспомнив про Пат.
   - Хочешь познакомиться? Жаль, что ты не обременен галантностью. Да уж, ладно! Какой есть! Твой дедушка называл меня Пат. Как у Ремарка – коротко и оригинально. Это имя мне настолько понравилось, что с тех пор я всем так и представляюсь. Меня зовут Пат! – нараспев, повторил девичий голос в моей голове.
   - То ли я с ума сошел, то ли здесь порядки такие! – совсем растерялся я. – Похожих сказок я от деда наслушался, да, видимо, теперь и сам зачудил. А думал, что дед забавляется!
   - И напрасно так думал! Твой дед всегда серьезно шутит!
   - А ты вообще как к нему относишься? – спросил я, чтобы потянуть время и разобраться в себе. - Почему так долго не появлялась? Дед же встречал тебя только в своем детстве? И если тебе много лет, то почему твой голос звучит как у девочки? - осмелился я начать разговор с вопросов.
   - Вообще-то голоса у меня нет никакого. Но я могу его имитировать, он даже звучать будет по-настоящему, но нет смысла напрасно тратить энергию. А тембр голоса, который тебе слышится, я могу легко менять на свое усмотрение. Теперь мне нравится именно такой – с ним я кажусь тебе милой девочкой. Ведь так?
Неожиданно послышался раздраженный голос моего отца:
   - Сергей! Может, ты мне прикажешь заниматься твоими обязанностями? Так я, для начала, займусь тобой!
   
   Мне давно не приходилось слышать, чтобы отец так сердился, да и не понятно, из-за чего, потому я устремился ему навстречу, однако Пат меня остановила с довольным смехом:
   - Не спеши! Это же я пошутила! Чтобы ты убедился. А теперь отвечу на твои вопросы. Дед твой в детстве, на мой взгляд, подавал серьезные надежды. И мог немалого достичь. По-тому я и обратила на него внимание, и наблюдала какое-то время. В этом и состоят мои обязанности. Десятки веков выискиваю и слежу за наиболее деятельными и перспективными людьми. Но о них – разговор отдельный. Оставим пока это.
   - И мой дед мог стать великим? – изумился я.
   - Почему же, мог? Вполне можешь его таким и считать! Или тебе представляется обязательным, чтобы с его портретами по улицам ходили? Зря! Это – не главное! Он вполне уважаемый специалист, деятельный руководитель, талантливый ученый. А ещё он - увлекающийся человек. На пути к своей цели всё, буквально, сметал, как маленький бульдозер. Широта еще детских его интересов всех поражала. Чем он только не занимался?! И часто добивался весьма впечатляющих результатов. В той же астрономии! И ракеты строил. Смешно, но запускал он их с всякими шмелями. И даже с мышью. А после одной трагедии на старте всю малышню организовал на торжественные похороны первой мыши-космонавта. Были и подводные лодки, погружающиеся и всплывающие, как настоящие, даже с продувкой балластных цистерн. Он сам их рассчитывал, сам и строил, мечтая о больших глубинах, кашалотах и гигантских спрутах.
   Были планеры с размахом крыльев более двух метров – парили они очень красиво, помню, совсем как живые птеродактили, белоснежные! Читал твой дед не всё подряд – тянулся к научно-популярным техническим журналам, которых тогда издавалось великое множество. А фантастику, любимую всеми в его возрасте, совсем не оценил. В спорте немало видов перебрал, но так ничем и не загорелся. Говорил, что жаль на бессмысленное занятие драгоценное время короткой жизни тратить. Зато не на шутку занимался электротехникой, а потом и радиотехникой. Даже художественную прозу пробовал писать, прочитав какую-нибудь очередную потрясающую книгу, но с этим делом потерпел фиаско – сам это осознал и прекратил. Его мышление в большей степени было инженерным, точным, а не образным, что важно для людей искусства.
   - Так почему при всех талантах ты его всё-таки оставила?
   - Это не секрет! Несмотря на мою симпатию к твоему юному деду, я не обнаружила в нем ни капельки тщеславия. А оно – мощная движущая сила! Кроме того, твой дед не устроил меня своей несобранностью, распылялся, не имел конкретной цели на далекую перспективу. Всегда делал, что ему в данный момент нравилось, а не то, что требовалось, предписывалось и вообще, оказывалось целесообразным. Уж в политике-то ему с такими качествами точно места бы не нашлось! А меня по роду деятельности в тот момент привлекали совсем другие люди. И я не стала портить ему жизнь. Править его, как у вас говорят, через колено.
   
   Мы помолчали. Пат давала мне возможность упорядочить полученную информацию. Вполне возможно, что она теперь контролировала, как новые сведения укладываются в моей голове. Как можно за этим наблюдать? Непостижимо!
   - Пат! А как ты читаешь мои мысли? Все ваши так умеют? А как вы между собой?
   - Вопросы из тебя, как из пулемета… Я же – излучение. Только высокоразвитое и управляемое. А твои мысли, по своей сути, являются биотоками, то есть, также создают не-которые излучения. Я их накладываю на свою несущую частоту, значит, модулирую на себя – не знаю, как проще тебе это объяснить – потому и читаю их легко. Ты ведь физику уже немного знаешь! По такому же принципу мои мысли легко читают все мои соотечественники. А я читаю их мысли!
   - Пат, но тогда вы не можете что-то утаить от своих! Так?
   - Именно так! У нас ложь не прижилась, как это случилось среди людей.
   - Но как же вы живете?! – удивился я. – Будто на блюдечке! Всегда на виду, всё знаете о каждом! У вас и интригу закрутить-то практически невозможно, да?
   - Не совсем так… Когда ты видишь перед собой книгу, то прочитать ее всю сразу разве можешь? Нет! Ведь видна всего одна страница. Или две. Так и у нас – в принципе, мы можем узнать всё, но для этого следует полистать, сосредоточиться на определенном объекте. В это время кто-то может остаться вне нашего внимания. Значит, может что-нибудь натворить! Хотя мы и способны одновременно сканировать десятки объектов. Например, в этот самый миг я общаюсь с тобой, а также с одним ученым мужем из Сорбонны и с молодым компьютерщиком из немецкого городка Йена. Кстати, в его университете когда-то известный тебе Маркс учился.
   
   Впрочем, коварные многоходовые комбинации опасны и для нас, особенно, с привлечением третьих лиц. Так что, заговоры и у нас случаются. Однако их природа иная. Ведь мечты о вкусной еде, уютной квартире, безопасной и комфортабельной машине у нас лишены смысла. Нам не нужны деньги, мы не мечтаем путешествовать по миру, – он и без того в нашем распоряжении – нам некуда применять дорогую косметику. Всё это нам не нужно, и потому не может стать предметом раздора и причиной интриг. Уже миллионы лет мы бесплотны. Когда-то это спасло нашу планету от перенаселения, а также сопутствующих ему войн, голода, эпидемий… Но и сегодня для внутренней подпитки нам нужна специально преобразованная энергия.
   Игнорировать законы физики мы пока не научились! Но за доступ к энергии, за право ею распоряжаться, за возможность ее распределять по своему желанию и у нас разгораются конфликты. Чем выше пост в нашей иерархии, тем больше возможностей распоряжаться энергией без согласования со всеми! В конечном счете, это и есть власть, то есть, высшее право, позволяющее миловать или осуждать на гибель себе подобных. Всё как и у вас!
   
   Я совсем приспособился к ведению беседы со своей невидимой собеседницей, которая приятным голосом негромко звучит в моей голове и понимает меня без слов.
   Но отвечать мысленно я не хотел. Мало ли что? Иной раз посторонним лучше не знать, о чем я думаю. Потому свои окончательные мысли я продолжал облекать в привычные звуки. И всё же очередным вопросом я проявил свою наивность:
   - Пат, говоришь, будто из меня вопросы, как из пулемета, а сама-то ничего не спрашиваешь!
   - Ты смешной! – хохотнула Пат. – Я итак всё о тебе знаю!
   - Ой! Я же думал, что только мысли читаешь… Но если ты мною заинтересовалась, то и меня считаешь… Скажем, перспективным, да?
   Пат опять дружески усмехнулась, немного помолчала, а после паузы произнесла:
   - Нам рекомендуется воздерживаться от раскрытия будущего людей – это нарушит чистоту эксперимента, так как отразится на вашем поведении. А потому скажу, что ты мне интересен как представитель династии. Начинала я когда-то с твоего прадеда, потом работала с дедом и твоим отцом. Теперь и ты под моим прицелом.
   - А отец мой… Ты как считаешь? – задал я вопрос, чувствуя, что пересекаю невидимую грань разрешенного интереса, вторгаюсь на чужую, значит, запретную территорию. Но любопытство победило.
   
   Пат не заметила моих терзаний. Конечно, если она хоть что-то могла не замечать! Ответила она, пожалуй, вполне откровенно:
   - Твой отец, в общем-то, молодец! Но свою жизнь он посвятил исключительно семье, ее благополучию. Вроде бы это и хорошо, но ведь он – себе на уме. То есть, думает, что он всегда прав и правы только те люди, которые с ним заодно! Истина для него большого значения не имеет! И судьба остальных людей его никогда не волновала. Даже всемирный потоп ничего не изменит! И притом он всякий раз будет абсолютно уверен в собственной непогрешимости. Впрочем, формальных претензий ему не предъявишь, да только пользы для вашего общества от подобных праведников тоже не дождешься! Потому-то они мне и неинтересны. Очень уж у них всё заурядно. Ты прости меня, пожалуйста, за неприятную эту откровенность. Иначе я не умею, ведь недосказанность, как и ложь, всегда провоцирует еще большее зло.
   
   Я лихорадочно искал вопрос, который должен оказаться самым-самым важным. От него, возможно, зависит моя жизнь, но мысли беспорядочно скакали, и время утекало зря. Однако Пат раньше меня разобралась в моих мучениях:
   - А я знаю, что тебе нужно – узнать историю своего рода! Правда, кое-что тебе известно, раз читал историю, написанную твоим неугомонным дедом. Жаль, что его исследования проникли всего-то до 1679 года. Глубже без архивных документов и не копнуть, а их-то и нет. Но я кое-что знаю. Например, про отца прадеда твоего деда, Тимофея Селивановича. Сосчитай для интереса – сколько поколений жило до твоего рождения! Тимофей слыл человеком весьма интересным - талантливым, увлекающимся, гордым, резким, хоть и бедным. Потому доля ему выпала тяжелая. Но, знаешь ли, с точки зрения любого историка-исследователя, очень интересная у него судьба. Взять хотя бы такой случай.
   Во всей округе Тимофей считался непревзойденным столяром – на его работу всякому смотреть было любо-дорого! Хотя и молодой совсем, да только цены ему, как говорили, нет. Тем не менее, сам Тимофей цену себе знал, хоть и числился крепостным крестьянином, а, следовательно, обычных человеческих прав не имел.
   Как-то его помещик по-крупному проигрался в карты и, не имея возможности отдать долг деньгами, скрепя сердце, отдал бесценного Тимофея другому помещику. А тот, более удачливый в данной ситуации, о том-то и мечтал, ибо стоил твой предок, как работник, целого состояния. Мнением же самого Тимофея никто не поинтересовался. Можно сказать, за человека его при этом не считали! С другой стороны, хозяин Тимофея ещё долго торговался, настаивая, что свой долг не только полностью покрыл бесценным крестьянином, но передал удачливому сопернику даже лишнее. Потому-то в итоге вернули ему сдачу – двух борзых.
   
   От столь жуткой судьбы своего предка я оторопел. Ничего себе – деда моего, всеми уважаемого, продали как пустячную вещь!
   - Как же такое возможно, Пат?
   - А почему невозможно? Российское государство после Великой смуты, когда в результате переворота к власти пришли прозападные немцы Романовы, как никакое иное, сотни лет держалось, даже процветало, именно на таких бесчеловечных порядках. Даже необоснованно расхваленные вашими историками реформы Петра оплатил своим непосильным трудом именно он, закрепощенный, униженный и нищий российский люд. Такой же, как твой прадед. За счет народа, вымирающего от недоедания, разжиревшие хозяева строили себе роскошные дворцы в стиле барокко, то есть, с множеством архитектурных излишеств! Кстати, новый барин позаботился – сразу же устроил личную жизнь твоего деда – женил его на незамужней девке из своего имения. Опять же, не спросив самого Тимофея! А как иначе, если всякому барину позарез нужны крестьянские дети – подрастающие рабы!
   - Так это ужасно! – возмутился я. – Как они могли с людьми так поступать?
   - Сережа! Ты помнишь, что по этому поводу говорил Владимир Владимирович?
   - Путин, что ли? – среагировал я, полагая, что угадал.
   - Нет! Он – ягодка другого поля. Не к ночи о нём будет сказано! Впрочем, вы с ним сами разбирайтесь, пока совсем не загнулись! Вот-вот поздно будет! А я подразумевала Маяковского. Помнишь? «Кроха сын к отцу пришел, и спросила кроха – что такое хорошо и что та-кое плохо?» Философский вопрос, надо сказать! Почти всё в жизни начинается именно с ответа на него. Но люди часто думают ни умом, ни сердцем, а скорее желудком или прочими своими органами. Словно бессловесные животные. А ты-то что надумал по этому поводу, кроха?
   - Нашла кроху! – оскорбился я.
   - А всё-таки, Сережа, – не унималась Пат. – Что такое хорошо, а что такое плохо?
 
   Конечно же, я сумел бы отговориться. Например, сказать, каждому – своё! Но, зная историю Бухенвальда, где такими словами встречали новых узников, я в тот миг не смог произнести именно ее, первой пришедшую мне на ум – фраза прозвучала бы кощунственно. Я мог бы ещё порассуждать, затягивая время, но в тот раз, как ни странно, не обнаружил в себе ни чёткости, ни лаконичности мысли – озарение меня не коснулось. А Пат, вероятно, следила за ходом моих мыслей, потому и помогла дружески:
 
   - Ты что же разволновался, Сережа! Где твой былой рационализм? – ласково прошептала она. – Ведь и сам знаешь, как всякое существо за жизнь цепляется! Ибо в выживании и есть смысл жизни. Что для букашки, что для птички, что для человека. Потому-то всё, что способствует выживанию рода или вида, считается для них благом! И наоборот! Люди закрепляют эту мудрость в морали и обычаях. Что хорошо для народа, то он моральным и признает! Но на беду всем, некоторые люди, не имеющие совести, мораль своего народа не почитают! Под себя всё тянут, презирая интересы и права остальных! Знаешь, если и дальше в конфликте частных и общественных интересов обычной станет победа индивидуализма, тогда для вашего народа действительно наступит непоправимая беда! Нет для общества динамита сильнее частной собственности. Если для каждого своя рубашка станет ближе к телу, то есть, каждый для своего спасения станет других топить, тогда все разом и погибнете! Теперь ясна тебе суть ответа Владимира Владимировича?
   - Выходит, что помещики поступали аморально?
   - Немного сложнее – у них своя правда была, они ведь тоже как вид выживали! Жизнь крепостных, разумеется, мёдом не назовёшь! Но до каких-то пор и их мучения способствовали развитию государства, то есть, приносили выгоду не только помещикам, но и всему обществу. Однако пришло время, когда помещики непомерной алчностью превратили жизнь крестьян в сущий ад. Из-за того всё в стране затормозилось, пришло в упадок. Чтобы дела как-то поправить, некоторые законы перевернули верх дном, что вполне разумно! Заодно, и мораль подкорректировали. Что-то крестьянам дополнительно разрешили, в чём-то помещиков поприжали.
   - Выходит, мне только казалось, будто я всё понимаю… А можешь мне по секрету сказать, что будет со мной лет так в двадцать, или даже в пятьдесят?
   - Это нам не разрешается. Да и не научились мы пока в такой степени управлять временем, чтобы предвидеть судьбы отдельных людей. Но общий прогноз, научный прогноз развития вашей планеты на двадцать лет я могу тебе сообщить, если интересно. Хотя вижу, что интересно! Но тебе следует понять, это всего лишь прогноз. Многое в действительности – или даже всё - может произойти иначе, чем мы предполагаем.
   - И все-таки, что же будет дальше? – насторожился я.
   - Если для краткости выделить самое важное, то лет через двадцать площадь суши на Земле значительно уменьшится. Произойдет это из-за значительного повышения уровня мирового океана и катастрофического затопления части Европы, Америки и Азии. Борьба за территории, точнее, рынки сбыта продукции, предельно обострится, и Соединенные Штаты Америки решаться-таки, пойдут на силовой передел мира. Они и ранее мечтали об этом, но опасались получить в ответ ту глобальную ядерную войну, которую могут для самозащиты начать обиженные державы. И только оставшись без значительной части своей территории, лишившись таких крупнейших городов, как Нью-Йорк, Сан-Франциско, Чикаго, они решат, что дальше может выйти даже хуже, нежели ядерная война.
   
   В итоге начатого передела мира Соединенные Штаты Америки прочно обоснуются на четырех континентах: в Америке, Европе, в северо-восточной Африке и в Азии, где по Уральскому хребту проведут границу с Китаем, который, воспользовавшись моментом, займет всю территорию восточнее Урала. Китайцы уже сейчас начали мирным путем оккупировать Дальний Восток и Восточную Сибирь. А ваше руководство не только молчит, но даже скрывает это от населения. Потому что с китайцами заодно! Именно США и Китай в дальнейшем и будут определять жизнь всего человечества на вашей планете. Остальные страны, в том числе, и самые развитые европейские, будут существовать лишь номинально.
   
   А России, как таковой, уже не будет: ее по взаимному согласию, хотя не без местных трений, мирно поделят между собой США и Китай... Сделают они это, чтобы избежать между собой ядерной войны. В какой-то степени у вас останется два-три крупных города в европейской части, которые объявят некими княжествами. А князьями, то есть, наместниками, американцы назначат новых Путиных и Чубайсов. Впрочем, об остальном, не очень веселом, ты можешь догадаться и сам.
   - Ничего себе! Ты, конечно, шутишь?
   - Воспринимай, как пожелаешь. – Спокойно отреагировала Пат.
   - А если я всем это расскажу и поломаю все ваши планы…
   - Во-первых, милый мой мальчик, это не наши планы, а только наши прогнозы.
Свою историю вы будете творить сами, если сможете! А во-вторых, ты совсем-совсем наивный, если надеешься, будто тебя станут слушать - такого маленького, не очень образованного, но чересчур впечатлительного фантазера! Ваши самовлюбленные политики, ваши смешные ученые незнайки и прочие взрослые зеваки лишь посмеются над тобой, если у тебя и появится возможность что-то им рассказать! Они ведь привыкли полагать, что сами знают истину, всё понимают и всё держат под контролем! Смешно! Они даже к своим оппонентам, и, кстати, весьма толковым оппонентам, относятся снисходительно, а тут ты, какой-то мальчишка, начнешь их жизни учить! Смешно!
    Это я тебе говорю лишь затем, чтобы ты на всю жизнь усвоил – даже истинное знание далеко не всегда оказывается реальной силой, как вам с детства внушают. Истину, знаешь ли, очень просто не замечать, дискредитировать, не признавать, не принимать во внимание и тому подобное. Обладающий истиной должен обладать и авторитетом, чтобы ему поверили и приняли его истину, как руководство к действию. Или – большой силой, властью. Вот так-то!

  8.
   - Пат, а всё-таки скажи, где же тогда окажутся наши прославленные ракеты? И почему на ситуацию никак не повлияет наш ядерный подводный флот и стратегическая авиация? Разве они не являются достаточной сдерживающей силой, которая нас всех защитит?
   - Во-первых, это уже не та сила, которая имелась у Советского Союза. А во-вторых, она может сравнительно просто оказаться нейтрализованной.
   - Как это? – удивился я.
   - Это всё очень сложно, а времени у нас с тобой осталось мало, - решила увильнуть Пат.
   - Ну, хотя бы намекни! Ну, прошу тебя! Ведь это очень важно, сама понимаешь!
Пат будто бы усмехнулась:
   - Важно-то важно, но если ты истину узнаешь, то это может сильно отразиться на твоей последующей жизни…
   - А если не узнаю, то жизни этой может вообще не быть! Ведь так? – парировал я.

   - О! Ты, вижу, многому научился! Прямо вынуждаешь меня рассказать. Ну, хорошо, - знай! Но для начала сам ответь мне, почему Красная Армия в первые месяцы Великой отечественной войны так трагически отступала, так проигрывала Германии, которая многократно уступала ей в количестве самолетов, танков, солдат?
   - Знаю лишь, что об этом часто спорят, спорят, а понять, что к чему, я до сих пор не смог. Разные причины приводят…
   - В этом ты прав! Никогда ваше руководство не было в этой правде заинтересовано, хотя знало ее прекрасно! Потому и скрывало от народа! – очень спокойно ответила мне Пат.
   - А ты теперь от меня скрываешь! – распалился я. – Скажи сразу! Не тяни резину!

   - Ты мне всё больше нравишься! – засмеялась Пат. - Главной причиной того, что немцы успешно развивали свой блитцкриг, являются пораженческие настроения среди вашего генералитета. Очень многие генералы не только не верили в успех противодействия умелой германской армии, но, более того, они умышленно многое делали, чтобы именно Германия победила. Они не только сами планировали сдаться победителям, но и намеревались сдать вверенные им народом войсковые соединения и объединения, то есть, целые амии и фронты. Так, например, поступил командующий Западным особым военным округом (в военное время – это фронт) генерал Павлов. Потом командующий армией генерал Власов с подчиненными ему генералами. И не они одни…

   - А куда же смотрел Жуков? – не выдержал я.
   - Ваш безмерно восхваляемый Жуков в первое время тоже был среди них, среди пораженцев.
   - Ну, ты даешь! Ты мне действительно сейчас наговоришь тут… Уж в этом-то я тебе ни-как не поверю! Где доказательства? Так ты все мозги мне перевернешь!
   - Сереженька! Доказательства всем известны. Все свои стрелки Жуков после войны умно перевел на людей, невиновных в его преступных деяниях. Например, до войны он втихую изменил предполагаемое направление главного удара вермахта с западного, откуда вермахт и наступал основными силами, на южное. Потому-то именно на южном направлении Красная Армия ошибочно сконцентрировала свои главные силы. Фактически, вывела их из игры! И это, скорее всего, не было ошибкой Жукова!
   
   Далее. Именно Жуков был обязан проверить, приведены ли войска генерала Павлова, располагавшиеся потом на пути главного направления удара, в полную боевую готовность. Жуков преступно это не проверил. А войска не были приведены, они даже районы постоянной дислокации не покинули, не развернулись для сражения. Результат? Сразу были смяты и почти полностью уничтожены огромные силы Красной Армии. А дальше перед вермахтом преград почти не было!
   - Может, это были ошибки? – неуверенно защищался я.
   - Но ведь и связь в Красной Армии, в отличие от немецкой армии, оказалась на пещерном уровне. И связью обязан был заниматься именно Жуков, как начальник Генерального штаба. Но он заверял Сталина, проявляющего беспокойство по этому поводу, что всё в порядке! И ничего не делал для решения важнейшей для войск и штабов проблемы!

   - Так почему же Сталин ничего не сделал?
   - А он до начала 42-го года, пока страну едва не уничтожили немцы и наши изменники, полностью доверял сказкам своих маршалов! Сталин даже не вникал во многие вопросы, ему и без того хватало дел, а лишь спрашивал военных, что вам еще нужно для надежной защиты страны? Советский народ напряжется, ремни подтянет, но на свою оборону денег не пожалеет! Это уже в 42-м Сталин понял, что представляют собой его генералы и маршалы и взял все в свои руки. Но он ведь раньше никогда не занимался стратегией. Даже тактикой не занимался! Пришлось осваивать все это за своих маршалов! А это стоило большой крови.
   - Так почему же тех изменников-генералов не расстреляли как Павлова?
   - А сначала было не до них! Того гляди, немцы всех, а не только их бы расстреляли. Страну следовало спасать, а не расследования вести! – отрезала Пат.
   - Ну, а потом?
   - А потом те генералы, увидев, что немцы затормозились, их блитцкриг сорвался, под Москвой вермахт вообще получил мощный отпор, поняли, что пока им лучше сделать вид, будто они ярые патриоты и сражаются как львы! А потом, если свои победят, можно будет всё списать на невероятные трудности, на силу противника, на ошибки Сталина!
   Чего, например, стоит клевета Жукова на уже убитого Сталина. Жуков ведь везде распространял ложь, и в мемуарах своих написал, что поражение первого этапа войны связано с тем, будто бы Сталин не верил, что Германия нападет, не верил разведке и дате нападения, не разрешал приводить войска в полную готовность, не разрешал открывать огонь по агрессору, чтобы не спровоцировать его на начало войны! Какая подлая ложь В этом-то весь Жуков! Ибо во всём был виноват он сам и такие же как он генералы-изменники!   

   Я некоторое время молчал, ошарашенный. Потом спросил:
   - Пат! Причем здесь та война? Я тебя не о ней спрашивал.
   - Видишь ли, здесь полная аналогия с сегодняшней ситуацией! В НАТО хорошо осведомлены, что ваше нынешнее руководство и генералитет не собираются применять ядерное оружие против Запада и США. Даже в случае нападения! Ведь там давно их дети и внуки. Там давно под контролем США находятся их «накопления», которые могут изъять.  Именно это им всего дороже! Так что, команды на применение ваших ядерных сил эти силы, скорее всего, не дождутся! Расстрелянный когда-то генерал Павлов в ходе следствия откровенничал: «Мы полагали, что нам, генералам, и при немцах плохо не будет!» Ну а НАТО, опираясь на такие выводы, тоже не собирается применять ядерное оружие! Зачем отравлять радиацией свои будущие территории, если и без ядерного оружия можно легко победить!      


   9.
   После услышанного мне захотелось задать Пат ещё множество вопросов, но она дала понять, что разговор приблизился к финалу. К этому времени у нас наметилось некое взаимопонимание. Хотя – о чём это я? Ведь Пат изначально видела меня насквозь! Это я стал к ней привыкать, и теперь, когда по желанию Пат стал прощаться, то хотел по-джентльменски предложить ей уйти первой, однако она опередила меня, сказав озабочено:
   - Вот и всё! – потом несколько секунд помолчала и добавила с откровенной грустью. – Совсем скоро мы, Сережа, расстанемся. Возможно, навсегда…
   
   Я удивился и от огорчения съехидничал:
   - Вечная дружба… Короткой же она оказалась!
   - Не думай обо мне плохо… Потому как я приняла сообщение: вот-вот, по дополнительному сигналу, мне и моим коллегам придется покинуть Землю. Возможно, только на время. А может, и навсегда. Мне тоже, знаешь ли, очень не хотелось бы этого – привыкла я здесь! Но неспроста же всех отзывают – давненько такого не случалось.
   Я подавленно слушал. И мне стало жаль Пат, не желавшую покидать мою планету. Жаль и нашу, только завязавшуюся дружбу. И когда теперь Пат вернется, думал я, не задавая печального вопроса вслух. Но Пат итак, конечно, обо всем догадалась, хотя долго не отвечала. Я уже подумал, что она покинула меня, как говорится, по-английски. Но Пат снова зазвучала колокольчиком. Её голос, пожалуй, впервые выдавал то ли растерянность, то ли глубокие сомнения:

   - Я пока здесь, не переживай! И не беспокойся – не прощаясь, я не исчезну, - а потом Пат уже решительнее произнесла. – Ладно, прочь сомнения! Расскажу я тебе, кое-что, а дальше – будь, что будет! Ваша судьба - сами и решайте! Я догадываюсь о цели нашего отзыва. Эта цель непосредственно связана с вашей планетой. А теперь и с моей. Понимаешь, руководство моей планеты давно замышляло расширение своего влияния ещё на шесть ближайших галактик. Но при последнем голосовании этот план не набрал большинства, так как немало моих друзей, весьма влиятельных, такую идею не одобряют. Они, в общем-то, не против продолжения экспансии в космос, но не считают возможным приносить в жертву Землю или другие обитаемые планеты. Но и альтернативу никто из них не предлагает! С тех пор этот вопрос так и повис - одни торопят, другие призывают дождаться лучших времен. Но теперь, если уж мы понадобились, то лишь для подготовки к активным действиям. Видимо, всё утверждено или близко к тому. Интересно, за какой план предполагается голосовать? И какие жертвы сочтут приемлемыми?
   
   - Разве люди вам чем-то мешают? И причем здесь наша Земля? – ужаснулся я, хотя ещё ничего, по сути, не понял и не осознал.
   - Земля послужит для нас обычным ретранслятором энергии, своеобразным отражателем, как вам светит Луна. Верхние слои атмосферы мы насытим частичками фольги. Этого нам окажется достаточно, вот только Земля начнет остывать, и в итоге жизнь высших растений, животных и людей будет невозможной. Мои сторонники выступали против такого решения. Ведь в основе прежней доктрины освоения космоса мы всегда подразумевали принцип умеренного вмешательства в жизнь других цивилизаций - без вреда для них! Такая формулировка, кстати, очень понравилась вашему Гиппократу. А от него и земная медицина этот принцип впитала. Жаль, что лишь на словах!
   Вы же от современной медицины страдаете больше, нежели от своих болезней! И причина этого не в самой медицине, а в беззубости вашей морали, в безнаказанной меркантильности чиновником от здравоохранения, врачей и фармацевтов. Это всё то, что у вас называется мафией.
   За последние десятилетия земляне, как мне кажется, стали меняться прямо-таки стремительно. Жаль, что не в лучшую сторону! В общем-то, какие-то перемены, конечно, должны быть. И ускорение этих перемен вполне объяснимо – больше численность населения, выше его образование и активность, усилилось влияние технического прогресса. Но неправильный вектор нынешних перемен вас скоро погубит. Всё чаще в руководителях оказываются люди, мелковатые душой и мотивацией поступков, жадные, завистливые, мстительные, неумные и малообразованные. Они рубят сук, как вы говорите, на котором сидят не только сами, но и все остальные!
   Всюду кумовство! А одухотворенность, честь, благородство в вашей стране стали больше исключением, нежели правилом. А ведь не так давно человека, лишенного этих качеств, все однозначно презирали, делали изгоем.
   Сегодня же честь и уважение приобретаются за деньги! Настоящий абсурд и парадокс! Все помыслы людей только вокруг денег и вращаются. Для вас важнее всего возвыситься над остальными, унизить их, а лучше бы, вообще поработить! Это, Сережка, абсолютно гибельный путь! Заметь, не мы вам яму роем! Вы сами ее вырыли и стремитесь в ней сгинуть! Судя по тому, как вы относитесь к природе своей планеты и к остальным людям, не нас, а вас на Земле следует считать пришельцами. Это вы, а не мы, напоминаете варваров, оккупантов или поработителей, стремящихся подчинить весь мир своим корыстным интересам!
   Почему-то совсем не понимаете, что технический и социальный прогресс, лишенный даже намёков на мораль, закончится всеобщим кладбищем? Но вы раз от разу допускаете к власти всё более низких людей, которых интересует лишь собственное положение в пирамиде власти. Добиваясь своего, они делают вид, будто озабочены большими государственными делами и народными чаяниями. Попросту устраивают грандиозные, тщательно согласованные и отрепетированные телевизионные спектакли. А вы наивно всему верите! И ничего, как всегда, не предпринимаете, лишь бы не портить себе сегодняшний день! А о завтрашнем дне, о детях и внуках совсем не думаете. Как им после вас придется? Опять рабство, резервации, первоочередное уничтожение слабого населения...
   - И скоро это случится? – уточнил я. – Не наше кладбище, а эта, ваша экспансия?
    - Ты это считаешь главным? Впрочем, не всё и мне известно! Окончательное решение за Высшим Советом. Для этого нас, наверное, теперь и собирают. А во-вторых, даже при самом плачевном для вас исходе, у вас в запасе останется ещё немало лет. За эти годы ты станешь другим, поумнеешь, возмужаешь, будешь вполне самостоятельным человеком. Потому мне уже сейчас очень хочется дать тебе три напутствия, которые пригодятся в жизни.
   
   Во-первых, Сережа, очень многое у тебя будет зависеть от выбора основного дела, которым ты станешь в жизни заниматься. Сегодня ты тяготеешь к технике. И это правильно, это хорошо, ибо ваши гуманитарные науки мертвы, как бы их не расхваливали заинтересованные в этом людишки. Их и науками-то называть нельзя! Например, философия в переводе означает любовь к мудрствованию! А надо не мудрствовать, не пустословить, а помогать своей наукой собратьям выживать! Однако за сотни лет гуманитариями не создано буквально ничего полезного. Только втираться в тепленькие местечки они и научились. Им бы работать только там, где вообще работать не надо!
   Реальная работа, которая выдает что-то стоящее, их не только страшит, но они ее презирают. Вот и извиваются, чтобы выбиться в так называемую интеллигенцию, часто ничего не создающую ни головой, ни, тем более, руками.
   В отличие от гуманитариев, технари имеют право гордиться практически всем, что создано их руками на вашей планете. Ну а далее, думай сам. Впрочем, маленькое, но важное примечание! Я давно заметила, чем дальше продвигается, как вы сами его называете, научно-технических прогресс, тем меньшая часть населения оказывается способной хотя бы понять, чем она ежедневно пользуется, лишь благодаря талантливым и образованным технарям, не то, чтобы самим что-то создавать и продвигать. Поэтому созидательный потенциал человечества в перспективе неминуемо снизится, а роль и вес отличных специалистов, напротив, только растет! Думай, Сережа!
   
   Во-вторых, очень-очень постарайся не ошибиться с выбором жены, иначе вся жизнь твоя пойдет кувырком, и ни о каком счастье думать уже не придется.
Присмотрись - твои сверстницы сегодня менее всего мечтают о роли хорошей матери и верной жены. А для тебя такой выбор скоро станет главным! Им бы подиумы, море денег и бесконечные шопинги! Почти все курят. Это явное свидетельство отсутствия здравого мышления. Ни хозяйственность, ни доброта, ни женственность в их интересы не входят! В лучшем случае, одна любовь на уме! Но для тебя, задумывающегося о своей семье, жена с подобной начинкой окажется кратчайшим путем к семейной драме, а то и к трагедии!
   - А что же в любви плохого? Все о ней твердят, всем ее желают, все о ней мечтают! В любой книжке, в любом кино всё вокруг этой самой любви всё и вертится! – не удержался я.
   - То-то и плохо, что всё вокруг нее вертится! Плохо, что с детства вся ваша жизнь заполнена ожиданиями некой любви. Везде и всюду вам внушают, будто она – это прекрасная сказка, гарантирующая настоящее счастье. Полная ерунда! Счастье человеческое отнюдь не в любви, как внушили вам ушлые поэты.
   
   - И ничего они мне не внушили!
   - Придет время, они и тобой займутся. – Усмехнулась Пат. – Понимаешь, Сережа, люди в столь важном для них вопросе настолько всё запутали, что большинство из вас до конца дней своих в сути не разберется! Сам подумай: у русского языка огромные возможности, а вам всем будто слов других не хватает! Потому вы множество понятий свели к одному-единственному – к любви! Ну, сам посуди. Любовь у вас бывает к природе, к шахматам, к жареной картошке, к Родине, к футболу… Разве так можно? Всё в одну кучу! Но если даже говорить непосредственно о любви, как о чувстве одного человека к другому, то и здесь у вас всё запутано. Давай с тобой чуток распутаем? Для твоей же пользы…
   - Может, не надо? Не интересно мне это! – попытался я уйти от темы, которая меня действительно тогда ничуть не привлекала, но Пат настояла на своём.
   - Всё-таки давай, Сережа, разберемся. Ведь очень скоро тебе это покажется и важным, и интересным! Но меня-то рядом может не оказаться, а тема талантливо вывернута наизнанку. Кто тебе поможет, лучше, нежели я?
   
   Я без энтузиазма повиновался.
   - А ты по-прежнему думаешь, будто этот разговор мне нужен, а не тебе? – усмехнулась Пат. – Какой же ты всё-таки еще мальчик!
Эта фраза меня задела за живое. Совсем не хотелось выглядеть перед кем-то, тем более, перед Пат, невзрослым, маленьким недотепой, с которым рано говорить о чем-то серьезном.
   - Ладно, слушаю я тебя! Сама ведь видишь! – согласился я. 
   - Вот и хорошо. Прежде всего, выдам тебе маленький взрослый секрет. Он в том, что любовь-то бывает разной. От одной следует бежать без оглядки! А вот другая тебе-то и нужна!
   - И в чем же твой взрослый секрет, если из него ничего не понять?
   Пат радостно засмеялась:
   - Наконец-то ты стал вникать в суть проблемы! Теперь я постараюсь тебе всё объяснить. Первого рода любовь, то есть, та, от которой нужно бежать, она, в общем-то, животная! По-скольку самой природой создана одинаковой для всех живых существ на Земле. Потому она бывает и у слона, и мухи, и у кошки, и у мышки. Правильнее ее называть не любовью, а половым влечением или половым инстинктом.
   Это важнейший инструмент природы для сохранения жизни на Земле. А удержаться на ней, не сгинуть бесследно, это важнейшая задача для каждого вида! В период такой «любви», ты же сам знаешь, тетерева токуют, павлины хвосты распускают, олени бьются насмерть, крокодилы друг друга грызут! В общем, все ведут себя не самым разумным образом. Так и у людей, когда на них эта животная любовь наваливается. Они тоже теряют разум настолько, что готовы кто на подвиги, а большей частью, на всякие глупости и даже преступления!
   Когда гормоны в крови играют, когда эмоции на пределе, страсти кипят – кое-кто способен таких страшных «делов» наворочать, что потом сам за голову хватается. Но бывает поздно! Потому и говорю тебе – бежать надо от такой любви – ничего хорошего никому она не приносит. Однако именно ей делают рекламу всякого рода «шелкоперы и пииты»! Оно и понятно! Им остается лишь подхватывать жареные сюжеты сошедших с ума людишек! Это наилучшая находка, поскольку читатели на «жареное», словно мухи на мед слетаются! Там же такие страсти! Такие романы! Читают, смотрят, слюни пускают и себя на месте героев и героинь представляют! С той поры они ничего, кроме своей кошачьей любви, уже и знать не хотят! 
   
   Я усмехнулся:
   - Не волнуйся, Пат, мне это не грозит!
   - Ох, не зарекайся, Сережа! Потому-то, как у вас говорят, заруби себе это предостережение на носу. И пойми, что беда от животной любви даже не в том, что люди из-за нее опасно куралесят! Еще большая беда от нее в том, что люди, ошибочно принимая инстинкт за настоящую любовь, создают свои семьи на зыбкой почве. Ведь «кошачья любовь» обязательно «куда-то улетучивается», а семьи распадаются!
   А это уже самая настоящая беда. И притом для очень многих людей, не только для тех двоих! У многих из-за них и своя жизнь летит кувырком. У их детей, у их родителей – все сильно страдают. А «влюбленным» пред-видеть это следовало значительно раньше, и не путать божий дар с яичницей, как у вас смешно говорят!
«Кошачья любовь» всегда эгоистична. Такие «любящие» любят всегда себя, для себя, в своих интересах. То есть, свою судьбу таким путем пытаются устроить, хотя предметом любви как будто и является некто другой, якобы любимый! А если он, любимый, подобную любовную игру отвергает, то всякий Ромео или Джульетта тут же театрально начинают изображать себя глубоко несчастными. И даже сами готовы в это поверить.
   А почему, собственно говоря, на пустом месте возникает такое несчастье? Ну, не любит! Что же из-за этого – вешаться? А не проще ли кого-то иного поискать, более надежного?
   - Так я правильно тебя понимаю, что в вопросах любви нет никакой романтики, никакого чуда? – уточнил я.
   - Да, да и да! Никакого чуда! Игра гормонов в крови, и только!
   - А как же относиться к романтическим ожиданиям своей одной и единственной, богом назначенной суженной, как в кино и книгах? И это выдумки?
   
   - Конечно же, и это выдумки. Нет ни единственной, ни единственного! Эти сказки нужны лишь для поддержания романтического настроя молодых! А таких «единственных» вокруг тебя - не счесть! Ведь природа не стала безмерно усложнять задачу поиска. У животных для получения наиболее жизнеспособного потомства она мудро организовала отбор подходящих претендентов с помощью поединков самцов. У людей же с выбором дела всё хуже и хуже, ведь вы заглушили в себе голос природы, а ваши собственные критерии выбора часто весьма странные. Действительно, разве можно по внешней красивости выбирать спутника жизни? Но, все-таки выбор, какой-никакой, и у вас имеется.
   Ну а как быть, если выбора почему-то нет? Никакого нет! Тогда, как у вас говорят, на безрыбье и рак рыба! Природа всё продумала. Если конкурс не получается, а пора любить пришла, то полюбите без разбору. Того, кто рядом окажется! Именно так неизбежно и про-исходит, если двое оказались, например, на изолированном острове. Или чисто в женских коллективах, или напротив, чисто в мужских. Там обязательно полюбят первого же представителя противоположного пола!
Каким бы он или она ни оказались, хоть горбатыми и с од-ним глазом! Недаром же люди подметили, что любовь зла – полюбишь и козла!

   - Ничего себе! – удивился я. – И как же в таком случае мне выбрать жену на всю жизнь и не ошибиться?
   - Что уж говорить – сложная тебе предстоит задачка! Потому-то и усвой, что любовь, которая крышу сносит, принесёт тебе не вечное счастье, а настоящую беду. Опасно жить импульсивными чувствами, а не трезвым пониманием ситуации и взвешенным расчетом! Да без «крыши» ты и не сможешь разобраться, любят ли тебя самого; возможно, лишь дурачат. Однако люди научились мыслить и создавать пару не по-животному, а на основе оценки своего избранника по многим важным критериям. Прежде всего, по нравственности, которая защитит от горьких мук в последующем.
При выборе друга разгадать скрытую суть человека, предугадать его поведение на всю жизнь и в любой ситуации – это непостижимо сложная задача, но совершенно необходимая, если не хочешь потом каяться.
   И эта задача, как видно, не каждому по уму. Не каждый, как показывает ваша практика, способен решить ее без ошибок. Причем, если подходить к решению этой задачи на голых эмоциях, то есть, с чувствами, когда от любви костром пылаешь, то наверняка совершишь ошибку! Друга на всю жизнь следует выбирать не столько сердцем, сколько умом, основательно следует проверять своего друга. И ни за что не связывать жизнь с теми, кто проявляет свою ненадежность даже в несущественных, как кажется, мелочах. Предающий в мелочах, в главном предает еще скорее. К таким и приближаться не следует, не то чтобы связывать с ними свою жизнь!
   
   Я молчал, а Пат как-то не наставительно, а очень мягко продолжала.
   - Создавая семью, Серёженька, думай лучше не о любви, а о семейном счастье. Но оно держится не на пресловутой любви, а на взаимном… Как бы это понятнее выразить…
   Я уже не раскрывал рта, думая о своем и не прерывая Пат, а она продолжала, как мне казалось всё больше, меня воспитывать:
   - Для обозначения той любви, которая у вас считается высокой, той любви, которая навсегда, менее всего подходит затрепанное и слишком уж многозначное слово любовь. Мне больше нравится слово уважение. Или обожание. Если ты не возражаешь, то давай их узаконим. Тогда в новых терминах крепкая семья держится не на любви, а на взаимном уважении и обожании супругов.
   Это более высокий уровень отношений, нежели, прости за натурализм, животная любовь! Именно обожание может оказаться огромным чувством, высоким, красивым, благородным и осмысленным. Ибо оно исходит от разума, а не от инстинкта. Обожание не может быть эгоистичным, как любовь, ведь обожают избранника, а не себя. Обожание, если ты его достоин, не потухнет никогда! Обожание – это душевная привязанность неистовой силы. Но, в отличие от любви, оно связано с подлинными, а не воображаемыми достоинствами предмета обожания.
   Уже поэтому обожание значительно прочнее и долговечнее любви. Если обожаешь, то лишь о ней одной и думаешь, и жизнь без нее не нужна, и тянет к ней неистово. И, кажется, что так будет всегда. И хочется оберегать, угождать, заботиться, окружить лаской и подлинной красотой, чтобы твоя избранница всегда чувствовала себя счастливой. Такое влечение обычно любовью и считают. Но она возможна только в том случае, если оба влюбленных - люди с большой буквы! Во всяких красавиц «влюбляются» быстро, да быстро и охладевают, если они пустышки. А всю жизнь продолжают обожать не их, а обычных, пусть даже невзрачных девчат, но обязательно - умниц: милых, нежных, заботливых, скромных, верных, честных, умелых...

   И в себе никак нельзя ошибиться, приняв свое влечение за бесценное обожание. И опасно за обожание по ошибке принять чужую мотыльковую любовь.
Но я тебе вручаю ключик-помощник. Он поможет разобраться! Он в том, что обожание не воображает себе сказочных принцев или принцесс, не превращает в них знакомых Нину или Васю, никогда не наделяет предмет своей любви надуманными достоинствами. Обожание эти достоинства, вполне реальные, лишь подмечает и оценивает. И не желает терять человека, наделенного этими достоинствами. И хочет всегда быть рядом. Красота, особенно, внутренняя, завораживает и притягивает, словно магнит непреодолимой силы!
   Не представляю хорошей семьи без обожания, но это всё-таки возможно, а вот без неподдельного уважения никакая семья в принципе не состоится. Она может быть даже официально оформлена, но супруги в ней – чужие люди. Более того, часто они по отношению друг к другу становятся хуже чужих.

   В этот момент мне нестерпимо захотелось увидеть мою маленькую Пат наяву, захотелось сказать ей что-нибудь особенно приятное. Ну, например, что я понял ее, и всё потому, что обожаю ее, но почему-то застеснялся прилива чувств, не решился и промолчал. Наверное, Пат и без моих слов всё понимала и потому торопливо говорила-говорила…
   - И как же непросто завоевать обожание, и, тем более, поддерживать его! Тут недостаточно, как с любовью, натянуть с мылом модные штаны и неподражаемо затрястись в экстазе танца с красивой сигаретой, тем и обратить на себя внимание.
   Нет! Придется предстать во всей своей нравственной, физической и интеллектуальной красе, оказаться внутренне интересным человеком. И представлять собой что-то выдающееся, удивлять широтой души и ее глубиной, владеть самыми разнообразными познаниями, например, уметь без нытья и блестяще решать любые, самые трудные задачи, быть щедрым, заботливым, верным. В общем, надо быть интересной, цельной и порядочной личностью. И оставаться таковой всю жизнь. И тогда, как же такой идеал, с которым в огонь, воду и в разведку можно не раздумывая броситься, да не обожать во веки веков? Даже если внешность вашего идеала напоминает известного тебе Квазимодо. Вот в этой-то путанице понятий – любовь, уважение, обожание, верность, семья или гуляние – и сокрыта от многих людей подлинная истина взаимоотношений полов и основная причина многочисленных драм и разводов. Но всё оказывается не так уж сложно, если разбираться со знанием дела, с холодным умом, без ослепляющих любовных, а по сути, животных эмоций! Так ведь? – спросила Пат.

   - Не знаю… Мне не понятно. – Сознался я.
   - Ладно уж, потом сам всё обдумаешь и разберешься. А сейчас постарайся на меня не обижаться, немного потерпеть и принять к исполнению третий важнейший совет: поскорее научись разбираться в людях. Научись распознавать истинные цели и мотивы их поведения. На твоем пути встретится немало людей – привлекательных, общительных, доброжелательных или совсем иных. Но не это в них главное! Более важна их надежность, а она держится на совести, идеалах, убеждениях, на чести, на образованности, в какой-то мере. Не попадись в сети очаровательных паразитов и проходимцев, коих сегодня пруд пруди. Для этого научись людей читать как книгу! Они лишь на первый взгляд все бесконечно сложные, не-похожие и индивидуальные, но приглядись внимательно, и поймешь, что это не так. Всех можно систематизировать по группам.
   Например, встречаются типы, которые всегда плывут по течению. Они к любой ситуации стараются лишь приспособиться, но паникуют, если нужно что-то менять. Они, как правило, не опасны для окружающих, часто приятны в общении, поскольку не заряжены злостью, зато редко имеют собственное, выработанное лично, мнение, всегда, всем и во всём уступают, а потому малоинтересны.
   Другая часть людей, напротив, имеет вполне определенные цели и предъявляет к жизни и окружающим особые, нередко завышенные требования. Такие люди более интересны и привлекательны. Они чаще достойны уважения, но лишь при условии, что выбранные ими средства достижения цели не противоречат нормам общественной морали. Иначе говоря, чтобы считаться порядочными людьми, они не должны идти к своей цели напролом, коверкая чужие судьбы. А такое с ними часто случается.
   Третья часть людей весьма энергична, целеустремленна, хотя свои интересы обычно держит в секрете. Такие люди бывают разносторонне талантливы, всегда оказываются в центре всякой компании и не только не тяготятся этим, но даже стремятся к общему вниманию, подчинению и признанию их исключительности. Они имеют повышенное самомнение, но, как правило, не признают чужих авторитетов, легко идут на конфликты и легко побеждают в них, походя, высмеивают окружающих, их повадки, мнения и привычки. Таких индивидуумов лучше иметь среди друзей, нежели среди врагов, поскольку они весьма опасны для тех, кто им мешает. При этом они легко переступают нормы общественной морали и требования уголовного кодекса, расчетливо совершая самые изощренные корыстные преступления.
   Правда, если уж выбираешь их себе в друзья, то не забывай пословицу: с кем поведешься, от того и наберешься.
   Впрочем, в реальной жизни всё сложнее – и групп для систематизации людей значительно больше, и границы между ними не столь уж четкие, потому иногда неожиданными могут оказаться некоторые поступки людей, вроде бы тебе понятных. Очень многое в их поведении зависит от среды обитания, от обстоятельств, от особенностей коллектива, членами которого они являются.

   - А годы-то световые? – уточнил я, возвращаясь к ранее затронутой Пат теме. – Если так, то нам больше не суждено… А ты сама-то знаешь, как можно спасти Землю? Не от самих себя, не от вас, а от вашей экспансии, – с надеждой спросил я, но вместо ответа Пат лишь усмехнулась. А я, не унимаясь, продолжал искать спасительный выход. – Но, может, вас устроит другая планета? Например, Венера. И у нее есть атмосфера, но по Венере никто слез проливать не станет! Там никто не погибнет; всем хорошо – и вам, и нам!
   - К сожалению, нас это вряд ли устроит. Просто на Венере некому работать с фольгой? Мы же, со своей нулевой массой, грузы ворочать не сможем! А на Земле вы за нас всё безропотно исполните! Ещё и благодарить будете!
   - Ты полагаешь, что на Земле живет восемь миллиардов тупых самоубийц?
   - Проблема не в том, кем вы себя считаете, а в том, кем вы объективно под нашим давлением станете! Среди вас всегда легко отыскиваются те, кто из корыстных побуждений готов на любую подлость по отношению к соотечественникам. Кто-то совершит ее из-за голода, кто-то, отчаявшись, во имя больных детей. Всё это не столь важно, ибо от желающих все равно не будет отбою. Особенно, при виде обещанной им суммы денег. И если уж случится, что нужных специалистов мы подыщем не сразу, то, не сомневайся, мы сами их и подготовим. Из вас, конечно! Легко внушим кому надо, что и как. И победа останется за нами! Неужели сомневаешься?

   - Пат! Дорогая! Это же чудовищно и совсем неправильно! Ваша идея с Землей очень плохая, она ошибочная! Как же ты не понимаешь?! Надо срочно искать другой выход, приемлемый для всех!
   - Я вынуждена подчиняться! И ничего не смогу изменить. Вообще-то, ты дружок, как я вижу, основательно зациклился. Мой тебе совет – не принимай мои слова близко к сердцу! Ведь ругать нас или обвинять в бессердечности – занятие бесполезное! Ты, когда сосиску утром ешь, очень переживаешь, что ради нее прекрасную буренку или свинку забили? Вот видишь, никогда даже не задумываешься! Потому что тебе сосиски нравятся, а судьба животных в этот миг тебя не волнует, твой разум подчиняется целесообразности и отключается в нужный момент. Так и нашу цивилизацию участь вашей Земли, по большому счету, слабо волнует. Сегодня в наших интересах пожертвовать этой планетой, значит, мы так и поступим! И прочь любые сомнения, и нравственные мучения теряют для нас основания!
   
   Пат замолчала. Несмотря на категоричность ее слов, по их интонации я почувствовал, что она искренне сожалеет о необходимости поступать именно так, возможно, даже хочет оправдаться передо мной. Или перед всем человечеством в моем лице, перед моей планетой, на которой ей всегда так нравилось. Впрочем, Пат появилась на ней намного раньше нас, людей, и вполне справедливо считает Землю не нашей, а своей. Понятно, что ей жалко Землю! Тем не менее, не пойдет же она против своих! Это же не способствует, как она говорит, её выживанию! Кстати, что у них предусмотрено за неповиновение? Думаю, тоже ничего хорошего! Но тут, мне на радость, ко мне подоспела-таки здравая мысль:
   - Пат! Я согласен работать на Венере… Если технические трудности ты возьмешь на себя. Всякие там приспособления, скафандр, доставку меня, других добровольцев и груза…
   - Ах, ты, мой золотой! Благородство – это козырь сильных! Я в тебе и не сомневалась! – похвалила меня Пат. – Только и это невозможно. Огромные доставки на Венеру потребуют огромной энергии. Ведь твоя масса, относительно моей, огромна! Потому при имеющемся у нас дефиците энергии мы потратим ее, конечно же, более рационально.
   - А если использовать наши космические корабли? – не унимался я.
   - Для этого они весьма примитивны! На огромном удалении от Земли вы с этой задачей не справитесь! Только нам напортите! Да и возиться будете слишком долго. И лететь далековато…
   - Пат! Так накачайте, кого надо из нас необходимыми знаниями и технологиями. Через некоторое время земляне всё для вас сделают! Ты же сама это знаешь!

   - Вы итак всё сделаете! Хотя, не спорю, мысль интересная. Смотри-ка, здорово соображаешь! Обещаю протолкнуть твоё предложение на рассмотрение Высшего Совета. Если получится, то земляне будут обязаны поставить тебе памятник за спасение планеты!
   - Конечно! Ведь это проще, чем заказывать покойникам восемь миллиардов памятников! И кто их ставить будет! С вашей-то массой! – мрачно отшутился я. – И всё-таки, никак не пойму. Расстояние до твоей планеты – многие десятки световых лет, а обернуться вы рассчитываете в течение нескольких земных лет. Как?
   Пат усмехнулась:
   - Это ты у ваших математиков выясняй. Они со времен Лобачевского знают – кратчайшее расстояние между двумя точками, вовсе не прямая линия, как написано в учебнике школьной геометрии. Да и ваши корабли, кстати, к Луне и иным космическим телам направляются не по прямой. Хотя их путь от этого только длиннее оказывается! Я Лобачевскому давненько на этот секрет намекнула, он за идею ухватился, но до практики дело не дошло. Что же! Повторю ещё раз! Уже тебе. Нанеси две точки на разных краях тетрадного листа. Представил? Какое между ними расстояние?
   - Как, какое? Линейку приложи, да и замерь! – не усомнился я.
   - А как его сократить? Ты же об этом мечтаешь? – подзадорила меня Пат.
   Я, конечно же, ничего предложить не смог, но Пат опять подсказала.
   - Перегни листок так, чтобы точки сблизились. Их вообще можно соединить, то есть, добиться абсолютного минимума расстояния! Вот и всё! Но космос – не листок бумаги! Перегибать его вы пока не умеете. А мы вам не подскажем! Зачем нам конкуренты и дополнительные угрозы от них?
   - Складывается впечатление, будто все знания мы от вас получили…
   - Да ты уже ершишься!? – удивилась Пат моему сарказму. – Напрасно! Нет причин для обид, Сергей. Я лишь иногда не сдерживалась, очень уж переживала за талантливых людей, долго блуждающих вокруг да около. Вот и намекала им. Слегка! Только это неважно, ибо для них удачное решение было вопросом времени. Вот если для понимания идеи у человека нет интеллектуального потенциала, если он не готов идею развить самостоятельно, то никакими подсказками с места его не сдвинешь!
   Пробовала как-то, ради интереса – всё напрасно! Поэтому не сомневайся – никакие инопланетяне в достижениях людей неповинны! Вы пожинаете плоды, взращенные вашими гениями и даже обычными, добросовестными тружениками, к достижениям которых всегда примазываются полчища энергичных бездарей. Вот и всё!

   Меня беспокоило, что Пат вот-вот должна меня покинуть, и теперь, когда это событие приблизилось, мне казалось, будто оно должно хоть чем-то выделиться. И все его заметят! Но ничего примечательного не случилось. Не оказалось даже простеньких световых или звуковых эффектов. Всё произошло незатейливо, слишком буднично, когда Пат, как и обещала, успела со мной попрощаться. Она вздохнула, как мне показалось, и произнесла с явным сожалением, слегка растягивая слова:
   - Ну, вот и всё! Я только что приняла предварительный сигнал! У нас осталось несколько секунд. Рассчитываю, Сережа, что мы ещё встретимся. Ты мне действительно нравишься, и расставаться жаль. Но целоваться на прощание не будем! – пошутила Пат, – как не будем и присаживаться на дорожку! Между прочим, твой английский я слегка подправила, теперь ты владеешь им безупречно, даже несколькими диалектами… Это тебе, надеюсь, пригодится. Не перебивай меня, пожалуйста, – прозвучала в моей голове Пат, заметив с моей стороны активность. – Хочу, чтобы ты усвоил простую истину – грабли существуют не для того, чтобы на них наступали, а счастье – это не возможность пребывать в безделье!
   Правильные рецепты для жизни ищи сам! Живи с открытой душой. И глаза на происходящее не закрывай, не воображай черное белым и наоборот, не превращай неудобную реальность в приятные заблуждения. В происки судьбы, Сережа, тоже не верь! В ее делах немалая доля твоей же воли, ума и настойчивости! Так что, ни на кого не пеняй, сам всё решай, сам и пробивайся в непростой вашей жизни! Она у вас настолько коротка, что глупо ее тратить на исправление своих же ошибок и, тем более, некрасивых поступков!
   
   - Спасибо тебе, Пат. Мне уже сейчас больно от предстоящей разлуки. Удивляюсь, как быстро ты стала мне необходимой, хотя я тебя ни разу не видел! Странная у нас дружба – я-то всегда для тебя на виду… Не знаю, что тебе пожелать, в чем ты нуждаешься, но сознаюсь – я не смогу тебя забыть… И все мои воспоминания о тебе будут самыми теплыми. Может, это тебя порадует?
   В тот момент я мог расплакаться, но Пат, как обычно, меня поддержала.
   - Спасибо, Сережка, за эти слова! Именно они, именно эти твои слова, мне сейчас нужны и очень приятны! Будь же счастлив, маленький человек с голубой планеты… Прощай, пришел мой сигнал!
   И в то мгновение ничего вокруг не изменилось, не рухнуло, не взорвалось. Совсем ничего! Несмотря на то, что моей Пат уже нет на Земле! Я и раньше-то её не видел, только чувствовал, только слышал в себе! А теперь она окончательно покинула Землю и вместе с собой вырвала из меня что-то значительное, совершенно необходимое, важное и очень дорогое! Моя душа заныла от непривычной боли, уже сознавая невосполнимость утраты.
   Защипало затуманившиеся глаза. Я зашмыгал носом и принялся укладывать в футляр телескоп и его принадлежности. Жизнь всё-таки продолжается, и мне предстоит научиться жить без Пат. И как-то под-готовить Землю к решающим событиям. Неужели до сих пор никто, кроме меня, ничего не знает? Если так, то должен я…

   10.
   - Сережа… Ты же хотел деда встречать… Значит пора вставать! – мать нежно потрепала мои волосы. – Может, не поедешь, Сережка? Может, еще поспишь? Ведь глубокая ночь!
   - Нет, поеду! – вскочил я с постели. – Деда я встречу обязательно!
   Проскакивая в ванную мимо матери, уже суетившейся в кухне, я подумал: "Неужели мне всё приснилось?" И спросил ее:
   - А правда, что мой дед прекрасно знает двадцать два языка?
   - Да кто тебе такое сказал? – изумилась мать. – Каких двадцать два? Он и украинского-то до сих пор не выучил!
   Но, несмотря на это, я подумал: «Это пустяки насчет украинского! Если дед сказал, значит так и есть! Ведь он у меня – настоящий!»

                Написано «в стол» в 2010 г.