Глава 16. Руны

После обеда, сразу за сдвоенной лекцией профессора Сухо Брида у меня в расписании значилась ещё одна сдвоенная лекция по древнему языку Хонхоны. Она должна была проходить в аудитории № 3 лек-ау. Где эти самые лек-ау, я понятия не имел. Но решил на сей раз быть умнее и, вместо того, чтобы блуждать по коридорам наугад, связаться с Помощником Наставника. Однако Мастер Хонна оказался чрезвычайно занят. Он торопливо посоветовал подняться на третий этаж Центрального здания и прервал связь. Я со вздохом отправился в указанном направлении искать нужную аудиторию. Времени у меня тоже было в обрез. Лекция начиналась через несколько минут. Конечно, стоило обратиться со своей проблемой к профессору Айольчи Бату, но я боялся показаться беспомощным и глупым — вечный детский комплекс.

К счастью, едва поднявшись на третий этаж Центрального здания, я ещё на лестничной площадке упёрся глазами в табличку, пламеневшую над дверью: «Аудитория № 1 лек-ау», дальше вправо по коридору шли номера 2 севар-лек, 2 лек-ау, 2 лек-ан… Конца этим двойкам, кажется, не предвиделось. Наконец, в каком-то боковом отростке коридора, похожем на карман с заплатой, над распахнутой настежь дверью я увидел вожделенную надпись: «Аудитория № 3 лек-ау». Но войти внутрь оказалось не легче, чем отыскать нужный класс. Навстречу, чуть не сбив меня с ног, выскочил лохматый подросток лет сорока пяти или пятидесяти — самый буйный и несносный возраст.

— Куда прёшь, малышня! — гаркнул он, едва завидев меня на пороге. — А ну брысь отсюда!

— Фу, Туро, какой ты грубый, — послышалось сзади меня. — Совсем ребёнка запугал.

Я обернулся. К нам приблизилась девочка с короткими каштановыми кудряшками. Она посмотрела на меня и ласково сказала:

— Малыш, ты, наверное, ошибся. Это уровень «лек».

— А мне и нужен уровень «лек», леди, — сердито сказал я, — и запугать меня, к вашему сведению, не так просто.

Выпустив эту стрелу непонятно в кого — не то в добрую девочку, не то в злого мальчика, — я гордо вошёл в аудиторию и плюхнулся за первый попавшийся свободный стол. Все, кто находился в классе, а там кроме Туро и кудрявой были ещё три мальчика и две девочки, с любопытством посмотрели на меня.
 
— Эй ты, малышня, — сказал один из мальчиков, перемигнувшись с Туро, — ты куда умостил свою задницу? Здесь сижу я.

Он навис надо мной, ехидно ухмыляясь от предвкушения интересной забавы, не слишком добродушной шутки над новеньким, да ещё младшим. Ох, не на того он напал! От гнева вся кровь бросилась мне в голову. Я мгновенно вспыхнул, как сухая головешка.

—А теперь здесь буду сидеть я! — мой резкий тон и яростный взгляд привели парня в замешательство. — Так что можешь уносить свою задницу куда хочешь.
 
Со всех сторон послышались смешки. Кажется, мой выпад произвёл на присутствующих впечатление.

— Лотка, — строго окликнул моего обидчика парень, который казался старше всех остальных, — оставь малыша в покое. Тоже мне, нашёл объект для издевательств. Нечем заняться — возьмись за книгу. А то опять будешь сидеть на лекции балбес балбесом. Позорище.

— Подумаешь, пошутить нельзя, — виновато пробурчал Лотка, возвращаясь на своё настоящее законное место и открывая учебник.

Стук двери и тяжёлое дыхание возвестили приход профессора Айольчи Бата. Он окинул класс быстрым взглядом, заметил меня и, кивнув, произнёс:

— Ага, и Лойсо Пондохва к нам присоединился, замечательно. Вот с вас, молодой человек, мы и начнём, пожалуй. Повторите для нас правило произношения действительных глаголов настоящего времени.

На память я никогда не жаловался, а дома мой наставник, честь ему и хвала, так замучил меня бесконечной зубрёжкой, что вспомнить нужное правило мне не составляло никакого труда. Я без запинки отбарабанил требуемое со всеми примерами, случаями и исключениями.

— Прекрасно, — сказал профессор и двинулся дальше, заставляя класс вспоминать пройденные темы. Но то и дело возвращался ко мне, так что всю лекцию рот у меня почти не закрывался.

Туро всё это время косился на меня, как мышь на кита. По окончании первого часа, когда профессор, объявив короткий перерыв, удалился из аудитории, мальчишка, полный любопытства подсел ко мне.

— Слушай, ну ты лихо зажигал! — сказал он. — Такой маленький, а всем дал откусить сегодня! Ты давно древний язык учишь?

Скромность, как правильно заметил сэр Хумха Йох, моя сильная сторона, поэтому я брякнул, не подумавши:

— Да почти с рождения.

— Ну, значит, не так уж и давно! — констатировал Туро под общий смех.

Я покраснел от досады и запальчиво возразил:

— Зато времени зря не терял. Ты в мои годы был ещё на уровне «бихор», а я в твои буду на уровне «вахагн».

— О как! — расхохотался Лотка. — Слыхали? Молоде-ец, за языком к соседям не ходишь.

— А что ж и будет, — сказал высокий кареглазый парнишка, с симпатией глядя на меня. — Голова на месте, предмет знает. Почему бы и нет?

— Слушай, — вдруг спросила девочка с каштановыми кудрями, — а ты, случаем, не тот мальчик, который на вступительном экзамене заклинал камни Холоми? Помните? — обернулась она к остальным. — Нам профессор Айольчи Бат об этом все уши прожужжал.

— Не заклинал, — поправил я девочку, — а разговаривал.

— А разве можно разговаривать с камнями? — удивлённо поинтересовалась симпатичная рыжеволосая толстушка.

— Можно, — сказал я. — Мои родители из Ордена Камней на Престоле.

Ребята растерянно переглянулись.

— Что это за Орден такой? — озадаченно спросил Туро. — Никогда не слышал.

Девочка с каштановыми кудрями взяла в рот прядь волос, задумчиво пососала её, а затем, вытащив изо рта указательным пальцем, сказала:

— Я что-то такое слыхала. Это был Древний Орден, кажется. Его распустили при Гуриге Четвертом, лет сто назад.

— Почти сто пятьдесят, — подтвердил я. — Великий Магистр Као Монира имел глупость поссориться с королём. И тот, воспользовавшись случаем, отомстил ему. Орден разогнал, а самого Великого Магистра выдворил из столицы. Только Као Монира до родного дома так и не доехал, исчез по дороге. Куда — никто до сих пор не знает.

— Известно, куда, — с отвращением заявила кудрявая девочка. — Можно подумать, для кого-то секрет, что старый король в обход закона вовсю пользовался услугами Тайных палачей.

Теперь на меня смотрели с сочувствием, будто это я стал потенциальной жертвой Тайного палача.

— И что, твои родители, получается, тоже в изгнании? — спросил самый старший мальчик.

— Нет, —  сказал я. — Король не посмел преследовать прочих адептов. Слишком многим его предки были обязаны Ордену Камней на Престоле. Гуриг побоялся проклятия.

— Ну хоть чего-то они боятся! — воскликнул Туро.

— Ясно, — улыбнулась кудрявая девочка. — Ну, Лойсо Пондохва, добро пожаловать в Клуб любителей древних языков. Я — Айса Лавала.

— А я Хани Грокк, — представилась рыжая толстушка.

— Туро Рой, — слегка поклонился Туро. — Мой отец из Ордена Костяных Ключей. Слыхал о таком?

— Ещё бы, — засмеялся я. — заклинание Ретана Габолы мне хорошо известно.

— О, грамотный ребёнок! — Туро со знанием дела выпятил нижнюю губу, а потом дружески подмигнул мне.

— Привет, Лойсо, — Лотка торжественно пожал мне руку. — Лотус Мейнигист. Мы тут почти все так или иначе пострадали от королевской тирании, так что ты среди своих.

Самого старшего парня (оказывается, он уже был студентом второго курса) звали Тойхи Гро Док. Он происходил из семьи профессиональных шифровальщиков.

— Мы изготавливаем по заказу магические ключи и защитные талисманы, — пояснил он.

— А ты в Школе, случаем, не входишь в Корпорацию шифровальщиков? — спросил я.

— Есть такое дело. Хочешь сказать, ты тоже туда вступил?

— Да. И я, и ещё один мой друг.

— Что ж, приходи, будем работать вместе, — улыбнулся Тойхи.

Кареглазого мальчика звали Адреоле Нессо. Его родители оба состояли в Ордене Стальных Каблуков. А его самого воспитывали бабушка с дедушкой. Родителей он видел крайне редко, но обожал трепетно, как многие заброшенные дети.

Ещё одну девочку, очень красивую, с высокими скулами и повелительным взглядом раскосых зелёных глаз, звали Ороли Клакк. Она, ни много ни мало, состояла в родстве с королевской династией вурдалаков Клакков.

— Ничего себе, с какой знаменитостью мне предстоит учиться, — с уважением сказал я.

— От знаменитости слышу, — холодно улыбнулась Ороли.

Так я был принят в семью вечных мятежников, диссидентов, инакомыслящих, яростных борцов за демократию и свободу, равно выступающих против любой тирании, от кого бы она ни исходила. Мне, воспитанному в традиционных представлениях о незыблемости и священности королевской власти, их идеи казались новыми, оригинальными и очень соблазнительными. Но ещё больше я был обескуражен, когда немного позже узнал, что подавляющее число преподавателей Высокой Школы Холоми полностью разделяют политические воззрения своих студентов.

Очень скоро в Клубе любителей древних языков, как назвала их маленький коллектив Айса Лавала, я стал «своим» в полном смысле этого слова. Я привязался к своим новым товарищам. Мне нравились Туро и Лотка за бьющую через край энергию и неистощимую выдумку. Нравилась рыжая Хани за бесконечную жизнерадостность и Айса за дружелюбие и рассудительность. Ороли Клакк стилем поведения во многом напоминала мне Магеру. Но ближе всех я сошёлся с Тойхи Гро Доком и Адреоле Нессо.

С Тойхи мы делали одно дело. Его гибкий, изворотливый ум и готовность на любые самые рискованные эксперименты в сочетании с моей неистощимой фантазией и чувством юмора Нанки Маллоны давали потрясающие результаты. Тойхи нисколько не смущала разница в возрасте между ним и нами. Он был прост в обращении и по-хорошему деловит.

Один из многочисленных шифров, созданных нашей троицей в тот период, впоследствии вошел в анналы шифровального искусства и по сей день, насколько мне известно, считается классикой.

Адреоле Нессо был человеком совсем другого склада. Созерцатель, вечно погружённый в себя, относившийся к Миру с дружелюбной доверчивостью, он казался безобидным тихоней. Но в действительности был одной из самых сильных и целеустремлённых натур, которых я встречал в жизни.

Мои старшие товарищи относились ко мне дружески, общались на равных, но за глаза называли «наш малыш Лойсо» и страшно гордились тем, что именно у них в классе обитает такое чудо.

***
Дни мои были заполнены до отказа. С одних лекций я бежал на другие. До хрипоты отстаивал свою точку зрения на заседаниях Корпорации шифровальщиков. Просиживал вечерами в библиотеке, а спать ложился не раньше полуночи. Это было трудное, хлопотное, счастливое время, наполненное новыми открытиями и настоящей бескорыстной дружбой. Тогда мне казалось, что жизнь состоит исключительно из радостных событий, а Мир — из самых-самых преданных и верных друзей, в крайнем случае, из хороших приятелей.

В это-то судьбоносное время, в самый разгар весны меня захватила первая серьёзная головокружительная страсть — увлечение рунами.

Всё началось как-то невзначай. Был День Свободы от Забот. Мои одноклассники весело проводили время, кто где. А я сидел у себя в номере за письменным столом и готовился к зачётной работе по рунам, которой нам грозил Сухо Брид. Зубрить названия рун, значение рун, написание рун было до тошноты скучно. Уже минут пятнадцать я отупело рассматривал одну и ту же картинку на странице учебника и никак не мог сообразить, на какого лохматого вурдалака она мне сдалась. Под картинкой значилось: «Руна Созидания». Далее автор учебника глубокомысленно замечал: «Служит для создания чего-либо нового». Разумеется, вурдалаки его задери, а для чего же ещё может служить руна Созидания, идиот несчастный!
 
Рассердившись, я решительно захлопнул дурацкий учебник и взялся за любимого, зачитанного до дыр Ганцессиага Боро. Пусть и язык тяжеловат, и слов многовато, зато само повествование поживее, и описания более вразумительные. Я открыл книгу наугад, на первой попавшейся странице. Это была глава о древних рунах. И первая же картинка повергла меня в изумление. Ещё не веря себе, я снова открыл учебник, нашёл изображение руны Созидания, затем вернулся к Ганцессиагу Боро. В его книге была изображена точно такая же руна, только под ней стояла надпись: «Руна Разрушения. Одна из первых рун, начертанных магами Мира». У меня закружилась голова. Руна Созидания и руна Разрушения? Одно и то же? Как такое может быть?

Чувствуя, что точно сойду с ума, я отложил книги и вышел на свежий воздух, проветриться. Во дворе делать было нечего, мне захотелось спуститься к реке. Мастер Хонна давным-давно дал нам разрешение выходить за ворота Школы в любой свободный день (скорее всего, просто чтобы мы не надоедали ему одними и теми же бесконечными просьбами), и я оказался на свободе. По небу плыли сиренево-сизые тяжёлые облака, грозившие к вечеру разразиться дождём, с Хурона дул холодный ветер. Я с удовольствием подставил ему лицо. И тут до меня донеслась Безмолвная речь сэра Хумхи Йоха:

«Хороший день, Лойсо! Чем занимаешься?»

«Хороший день, сэр, — откликнулся я. — В данный момент дышу свежим воздухом. Но совсем недавно учил руны и понял, что скоро окажусь в Приюте Безумных, если срочно не брошу это дело».

«Да, мой мальчик, я с тобой согласен. Приют Безумных не самое приятное место, а руны не самое весёлое времяпрепровождение. Так что отдыхай почаще. Кстати о времяпрепровождении. Скоро у нас День Середины Весны. Сороти Бай даёт новый концерт. Как ты насчёт оперы?»

«Я-то не против, только вот освободят ли нас от лекций в этот день?»

«Ты шутишь, мой милый! Да весь город будет праздновать! Конечно, освободят. Не сомневайся. Между прочим, Сороти Баю очень понравился твой «знак внимания». Он был польщён и просил непременно привезти к нему хозяина перстня. Так что будь готов остаться на ужин у столичного мэтра. Скучно не будет, это я тебе обещаю. Пусть меня проклянут любители столичной оперы, но, по моему мнению, всё самое интересное начинается уже после концерта».

Это что же такое должно случиться после концерта, если перед ним меркнет даже пение Сороти Бая! Меня очень обрадовало приглашение сэра Хумхи. Здорово! Я снова побываю у него в гостях, в его доме, полном чудес. Буду обсуждать с ним всякие важные восхитительные вещи. А потом мы поедем в особняк мэтра Бая — слушать оперу! Что может быть лучше такого свободного дня?!

На крыльях мечты я влетел к себе в номер и упал в кресло. В голове вертелась навязчивая мелодия — фрагмент арии Сороти Бая.
 
Ту-ту, ту-ту-у, ту-туру туру-ру-у, ту-ту-у, — звенел в ушах походный рожок. Кажется, это Гуриг I призывал своих вассалов вступить в бой.
 
Я замечтался так, что чуть не заснул в кресле. За окном уже начало темнеть, когда мне припомнилось, что руны ждут, а время идёт. Чуть ли не насильно я усадил себя за письменный стол, тоскливо посмотрел на учебник, вздохнул и открыл Ганцессиага Боро. Может быть, вычитаю там что-нибудь более интересное? И, кстати, нужно разобраться с этой грешной руной Созидания-Разрушения. Что же она такое, всё-таки?

«Руна Разрушения. Одна из первых рун, начертанных магами Мира, — читал я. — Предания, дошедшие до дней нынешних, повествуют нам о том, что искусство начертания рун было исконно чуждо жителям Хонхоны. Сие суть магия Уандука, и привезены были на кораблях кейифаев вместе с другими диковинами, дотоле неведомыми крейям. Те руны назывались у кейифаев лорифорами — начертанными. Всякая лорифора имела свой облик и своё назначение. Произносимо же было это назначение на языке даи и силу имело страшную…»

Так. Ну с этим понятно. Жаль, что я не учу даи. Со следующего года запишусь обязательно. Айса Лавала как-то уже спрашивала меня, почему я не взял себе ещё один язык. Сказала, что даи — ключ ко многим заклинаниям. И она права. Я то тут, то там стукаюсь носом о собственное незнание.

Интересно, на каком языке сейчас произносится название рун? Вряд ли на современном. Толку от него никакого. К примеру, руна Созидания, или руна Парности. Что такое парность? А в нашем учебнике подлинные названия даже не приводятся. И описания никуда не годятся. Посмотрим, есть ли что-нибудь подобное у сэра Ганцессиага. Я пробежал глазами по строчкам.
 
«…лишь потомки от браков крейев с кейифаями переняли обычай чертить лорифоры. Однако же называть стали их рунами. И создали множество новых рун, коих не было у древних магов. А которые из лорифор сохранили, тем и имена, и назначения дали иные. И произносить их стали на исконном языке Хонхоны, на коем предки их говорили».

Точно, древний язык Хонхоны. На нём произносится и большая часть заклинаний. Древние, так точно все. Что-то такое по поводу рун мне приходилось читать в прошлом семестре. Я начал просматривать книги на полках. Ну да, вот же она. «Полное собрание рун от Жедика Седовласого до Ковисты Флака». Ещё одна книга, которую мне категорически не рекомендовал Хонна Каммомелис. Хорош бы я был, если бы послушался его!

Открыв книгу, я лихорадочно стал перелистывать страницы в поисках руны Разрушения. Конечно, она здесь была. В главе «Первые руны». Рядом с уже знакомым изображением приводилось название на древнем языке Хонхоны: «Саце». В переводе на современный язык это слово означало «небытие», то, чего вообще не существует. Далее шло описание: «Руна Саце воздействует на объект или группу объектов разрушающе. Древние знатоки утверждали, что могущественный маг с её помощью может изменить лик Мира или уничтожить Мир полностью. Назначение руны: саце сабаийот».

Я читал, а в голове крутилась навязчивая мелодия: «Ту-ту, ту-ту-у…»
«Саце-сабьё-ёт», — пропел я мысленно, выстукивая ритм тарунским несмываемым карандашом. По сей день не знаю, что меня дёрнуло произнести эти два слова именно таким образом, меняя ударения, да ещё ритм отбить. Только карандаш в моей руке буквально взорвался, и на стол просыпалась мелкая коричневая пыль. В первый момент я ощутил настоящую панику. Руку обожгло, к счастью, не сильно. Толчок в грудь заставил меня откинуться на спинку стула. Книга, лежавшая передо мной, взмахнула страницами, словно перепуганная птица крыльями, и, отлетев на дальний конец стола, с шумом захлопнулась.

В этот миг во входную дверь постучали. А секунду спустя на пороге нарисовался Куни Йовис собственной персоной с учебником по классическим рунам в руках. Всё ещё находясь во власти шока, я никак не отреагировал на его приход.

— Привет, — сказал мой друг немного смущённо. — Извини, что мешаю. Я в курсе, что ты не очень любишь учить уроки с кем-то. Но не мог бы ты мне помочь?

Я молчал, глядя на него невидящими глазами и натужно размышляя, что же произошло только что. Куни истолковал моё молчание по-своему, поэтому решил объяснить:

— Понимаешь, эти грешные руны в голову не лезут. Давай, ты будешь читать название, а я попробую каждой дать характеристику.

Я молчал.

— Ну, — совсем смутился Куни, — я бы попросил Нанку, но его нет. Вообще никого из наших. Все сегодня у Магеры в гостях.

— А ты почему не пошёл? — выдавил я наконец. — Я-то думал, вы все ушли.

— Да ну их, — досадливо махнул рукой Куни. — Опять эти глупые разговоры, бестолковые игры. Мне нашей компании и в обычные дни хватает. Хоть в День Свободы от Забот можно от них отдохнуть? Тут бы вот руны выучить.

Конечно, руны были только предлогом, чтобы не ходить в гости. Последнее время Магера завела неприятную привычку в присутствии Куни кокетничать с другими мальчиками, словно дразня своего кавалера. А мой друг был слишком горд, чтобы безропотно смешаться с толпой поклонников и покорно ожидать внимания со стороны вредной девчонки. Я в очередной раз посочувствовал бедному Куни Йовису. Нашёл бы он себе какой-нибудь другой предмет для обожания, что ли!

— Эй, Лойсо, — мой друг наконец заметил, что со мной происходит что-то неладное, — ты чего такой, как не в себе? Что случилось?

— Иди сюда, — сказал я. — Я тебе кое-что покажу.

Куни подошёл к столу и уставился на горку коричневой пыли, на которую указывал мой палец.

— Грязь, — коротко информировал он меня. — Ты что, предлагаешь мне это убрать? Считаешь, что мой труд на благо тебя, любимого, поможет мне совладать с рунами? Или это оплата твоих репетиторских услуг?

— Нет, — сказал я. — Это тарунский карандаш.

— Ты уверен? — спросил Куни. — Вообще-то он больше похож на мусор, который зачем-то приволокли с улицы.

— Уверен, — кивнул я, показывая ему всё ещё красную от ожога ладонь. — Бедняга был у меня в руке, когда с ним приключилась такая неприятность.

Мой друг знал меня, как облупленного, поэтому нисколько не сомневался, что случай с карандашом — всего лишь следствие очередного рискованного эксперимента. Он сел на стул и потребовал:
 
— Рассказывай.

Когда короткое повествование о руне Разрушения подошло к концу, Куни задумчиво запустил пальцы в свои волосы, похожие на клок овечьей шерсти, и несколько раз потянул их в разные стороны.

— Ну что, — сказал он деловито, — надо провести ещё один опыт. Мы же должны точно знать, сработала  это руна Саце, или имело место роковое совпадение.

— Какое ещё совпадение? — спросил я.

— Роковое, — последовал лаконичный ответ. — У тебя есть что-нибудь ненужное?

— В смысле? — тупо переспросил я, похоже, мыслительная деятельность отказала мне напрочь.

— Ну, что-нибудь такое, что сломать не жалко, — терпеливо пояснил Куни. — Будем экспериментировать.

Я беспомощно оглядел комнату. Ничего ненужного на глаза не попалось. Мой друг, преисполненный важности момента, взял с жаровни кружку, выплеснул из неё недопитую камру прямо в окно и поставил передо мной на стол.

— Вот, — сказал он, — давай на ней.

— Вообще-то это моя кружка, — вежливо возразил я. — И она мне нужна. Я же не могу пить камру прямо из кувшина.

— Ради науки, — торжественно ответил мой друг, — можно пожертвовать самым необходимым и пить камру из ночного горшка.

— Спасибо, — сказал я. — На такие жертвы я пока не готов. Давай, мы лучше разобьём твою кружку.

— Когда я сделаю какое-нибудь открытие, — не согласился Куни, — я буду портить свои вещи. Но открытие делаешь ты, значит, и портить нужно твои вещи, это же элементарно.
 
— А раз так, — сказал я, — тогда мне и решать, что портить, а что нет.

И с этими словами я убрал кружку обратно на жаровню, ещё и отодвинул подальше, чтобы невзначай не разбилась. Но меня самого разбирало любопытство попробовать ещё раз что-нибудь уничтожить — а вдруг получится?

— Давай, футляр для карандашей, — предложил я. — Он мне не очень нужен.

Для чистоты эксперимента мы всё убрали со стола, оставив на пустой столешнице только обречённый на закланье футляр. И я произнёс вслух, стараясь сохранить знакомый мне ритм: «саце-сабьёт». Удар был ужасный, вспышка ослепила нас, всё, что находилось поблизости, немедленно оказалось на полу. А несчастный футляр исчез, не оставив даже пылинки.

— Ничего себе, — прошептал ошарашенный Куни Йовис. — Вурдалаки её задери, вот это руна!

— Эй, что у вас тут происходит? — во входную дверь просунулась голова Кимы Дочи. — Это вы так руны учите, да? Сначала выплеснули на меня камру, когда я проходил мимо окна. Теперь какой-то гром-треск устроили, аж пол задрожал. Развлекаетесь? Эй, ребята, — обернулся он к кому-то в коридоре, — полюбуйтесь на наших отличников. Мы-то думаем, они тут науки постигают, а они Высокую Школу Холоми решили по камешку разобрать!

Вся толпа наших дорогих друзей ввалилась ко мне в номер. Увидев царивший там разгром, они сразу как-то притихли. Один Нанка крякнул от полноты чувств.

— Если руны в голову не лезут, — с упрёком сказала Магера, — зачем же сразу Школу громить? Кому нужны такие радикальные меры?

— Я смотрю, вас одних, без присмотра оставлять нельзя, — сделал заключение Ирухти Хлен.

— Лойсо, — спросил Нанка, проницательно глядя на меня, — признавайся, это ведь твои штучки? Какое очередное мировое открытие сделал, гений ты наш, пока ещё живой?

— Тоже мне, ясновидец хренов, — фыркнул я. — Конечно, сделал. Пока вы там прохлаждались на просторах Гериного нового дворца, у нас тут с Куни вершилась большая наука.

— Что большая, это точно, — ядовито заметила Иса. — Видно по состоянию твоей комнаты. В следующий раз, ребята, мы этих голубчиков свяжем и насильно уведём с собой. А то вернёмся однажды, а тут одни развалины, и двое утомлённых героев на камнях камру пьют и о науке рассуждают.
 
— Да погодите вы ругаться, — сурово пресёк их нападки Куни Йовис. — Нас послушать не хотите? Лойсо прав, пока вы там пирожные жрали в неумеренных количествах, мы тут сделали ошеломительное открытие: узнали, как действует руна Разрушения!

— Понятно, — сказал Кима, — а камра на моём праздничном лоохи — это тоже действие вашей руны?

— Да отстираешь ты своё грешное лоохи! — досадливо отмахнулся Куни. — Отстань! Нашёл, о чём плакать! Тут такие дела вершатся, а ты о каких-то тряпках!

— Ну-ну, давайте, посвящайте нас в свои великие дела, — Нанка плюхнулся в кресло и картинно скрестил руки на груди. — Может, тогда мы и простим вам свои потрёпанные нервы и Кимино загаженное лоохи.

— В общем так, — сказал я с пафосом, — внимайте, дети мои, и ужасайтесь! Священный трепет приветствуется, крики восторга тоже. Но кто будет меня перебивать — уничтожу сразу. Не забывайте, я овладел руной Разрушения. Поэтому все глупые вопросы — потом.

— А умные? — спросила Иса.

— Тоже потом.

— Ясно, — сказала Магера, занимая второе кресло. — Вещай, Великий Разрушитель! Мы приготовились восхищаться.

— Я ещё не приготовился, — сказал Ирухти. — Мне сесть не на что.

— Садись прямо на пол, — милостиво разрешил я. — Если уж он под твоими ногами не проваливается, то и задницу как-нибудь выдержит.

— А у меня мокрое лоохи, между прочим, — встрял Кима, — и я хочу переодеться, немедленно.

— Так высохнешь, — отрезала Иса и, подвинувшись на стуле, похлопала по освободившемуся месту. — Садись, а то пока будешь переодеваться, всё самое интересное пропустишь.

— Ну да, — рассмеялся Дьяр Марофо. — Представляете, Высокая Школа Холоми рушится, а посреди всего безобразия — Кима, голый и с мокрым лоохи в руках.

Ещё какое-то время мои друзья веселились вовсю, оттачивая друг на друге свой искромётный юмор, а потом всё-таки приготовились слушать. Я вкратце рассказал им о руне Разрушения-Созидания, о тарунском карандаше и нашем с Куни Йовисом удачном эксперименте.

— И что? — спросил Ирухти, у которого глаза уже горели, как у кота при виде индюшонка. — Футляр тоже рассыпался в прах?

— Вообще исчез, — гордо сказал Куни, будто это именно по его заказу несчастный предмет поступил так гигиенично.

— Ух, — вздохнул Нанка, — я тоже хочу попробовать. Давайте ещё что-нибудь разрушим.

— Высокую Школу Холоми, — ехидно предложил я. — Чего там мелочиться?

— Нет, это уже слишком, — возразил Нанка. — Зачем же так сразу? Пусть пока постоит. Пойдёмте на свежий воздух.

— Уже поздно, — неуверенно протянула Иса.

— Ну и что? — сказала Магера, тряхнув головой. — До Ночного сигнала имеем право. Пошли.

— Пошли, — Кима Дочи решительно встал. — Уж если заканчивать вечер в мокром лоохи, то пусть эта жертва будет не напрасной. Пойдём, Иса.

Шумной толпой мы выкатились во двор Школы.

— Куда это вы собрались, на ночь глядя? — подозрительно спросил нас Мастер Хранитель Ворот Йелл Гова.

— К реке, освежиться, — ответили Куни, Магера и я дружным хором.

— Смотрите, до Ночного сигнала осталось полчаса, — предупредил бдительный страж. — Не успеете — останетесь ночевать за воротами.

— Успеем, — так же хором ответили мы, и, не выдержав, рассмеялись. Надо же, какое единодушие!

После недолгих споров мы выбрали полянку перед рощей сироры и я показал друзьям, что нужно делать. Каждый нашёл себе объект: куст, камень, сухую ветку, — и тренировка началась. Только звук Ночного сигнала заставил нас прекратить свою разрушительную деятельность. Но прощаясь на ночь, мы договорились завтра непременно продолжить наши опыты.

***
Следующие дни проходили в постоянных экспериментах, размышлениях и штудировании специальной литературы. Очень скоро мы выяснили, что руна Разрушения действует только, когда её назначение произносится в определённом ритме. При других условиях она работать отказывалась.

— А как с прочими рунами? — спросил Ирухти примерно на третий день наших совместных занятий.

Мы сидели у меня в номере. Письменный стол поставили на середину комнаты, чтобы все могли за ним поместиться. Друзья притащили из своих номеров свободные стулья. Сюда же приволокли самые разнообразные учебники и справочники по рунам. Получилось что-то вроде клуба любителей древней магии.

— Что с прочими рунами? — переспросил Нанка. — Наверное, и они так же действуют. Работать надо.

— Нам придётся разбираться с каждой руной отдельно, — сказал я. — Я сомневаюсь, что какой-нибудь руне Парности, например, подойдёт тот же ритм. Это невозможно. У них разные имена и назначения.
 
— А что там у нас с руной Парности? — спросила Иса, роясь в «Полном собрании рун».

— И вообще, что это такое? — подхватила Магера. — Зачем она нужна? Смысл в ней какой? У нас в учебнике написано о ней что-то невразумительное, я ничего не поняла.

— У нас в учебнике обо всём написано что-то невразумительное, — проворчал я.
— Вот станем сами взрослыми умными дяденьками и тётеньками и напишем нормальные учебники для детей. А сейчас давайте искать обходные пути. Иса, что ты нарыла по руне Парности?

— Ой, Лойсо, это по твоей части, — она протянула мне книгу. — Сам читай. Здесь почти всё на древнем языке Хонхоны.

Я взял у неё «Полное собрание рун», открытое на главе «Древние руны» и прочитал вслух:

— «Руна Парности или руна Кафа». Это значит «подобие». «Необходима тогда, когда маг желает получить точную копию или копии чего-либо. Копий можно сделать столько, на сколько хватит могущества у практикующего мага. Назначение: кафа литостега тоно».

— Так вот, для чего она нужна, — задумчиво протянула Магера. — Теперь ясно.

— Не ясно только, что мы с этим будем делать, — ехидно сказал Дьяр. — С руной Разрушения Лойсо разобрался, и то случайно. А дальше? Как нам искать нужный ритм?

— Так же, — ответил Куни. — Ну-ка, вспоминайте все какие-нибудь мелодии, песни. Что-то да сработает.

— А если я петь не умею? — спросил Ирухти.

— Какая разница, тут главное ритм поймать. А твои фальшивые ноты никому не интересны.
 
Мои друзья принялись на все лады произносить назначение руны Парности. Глядя на них, я понял, что так можно до старости гадать и ни до чего не додуматься. Нет, здесь всё должно быть проще. Руна уже сама по себе магическое действие. Нужно всего лишь правильно понять её назначение. Кафа литостега тоно — подобие мое явленное. В чем суть этого высказывания? Да в том, что я хочу явить в Мир подобие чего-то. Например, вот этой книги. У меня есть руна, и есть книга… Нет, как-то не так. Может быть, её нужно начертить на книге, произнося назначение? И не обязательно чертить карандашом. Маги делают это обычно мысленно, не прибегая к каким-то материальным средствам. Надо попробовать.

Руна Кафа состояла из четырёх простых элементов. Представляя, как они один за другим появляются на обложке книги — светящиеся палочки, пронизывающие все страницы насквозь — я повторил про себя: «Кафа…лито…стега…тоно». Сомневаюсь, что на сей раз сработала какая-то особенная интуиция. Просто чертить и повторять таким образом по два слога на каждый элемент было проще всего. Не последовало никакой вспышки, никакого треска, вообще никаких внешних эффектов, только на столе перед обалдевшим мной лежали две совершенно одинаковые книги.
 
— Эй, — сказал я остальным, — смотрите. У меня, кажется, получилось. И я, кажется, даже понял, как это работает. Не знаю, правильно ли я думаю, но проверить надо.

Мои друзья разом замолчали и уставились на меня.

— У тебя опять получилось? — спросил Ирухти. — Как ты это делаешь?

— Ну гений же, — с тоской вздохнул Нанка. — Вот всегда так. Пока другие ещё только думают, он уже всё сделал. Убить тебя что ли, чтобы нормальным людям легче дышалось?

— Спасибо, верный товарищ! — прочувствованно ответил я. — За тёплые слова и дружескую поддержку.

— Давай, показывай, — скомандовала Магера. — Опять случайно получилось или что-то другое?

— Другое, — сказал я. — Смотрите.

Наш маленький клуб напряжённо внимал мне. На сей раз я получил точную копию тетради для записей.

— Мне кажется, — подвёл я итог своего опыта, — что изображение руны как-то связано с количеством слогов в её назначении. Возьмём ту же руну Разрушения. В её написании всего два элемента, а слогов в назначении целых шесть. Если чертить руну и повторять фразу по слогам, на каждый элемент приходится по три слога: «сацеса…баийот». Интересно у нас что-нибудь получится?

С этими словами я схватил со стола карандаш и начертил на чистом листе руну Разрушения, повторяя слова её назначения по три слога. Под моими руками бумага съежилась и пожелтела, по ней прошли трещины, так, будто её долго складывали и перегибали то в ту, то в другую сторону. Наконец она начала расползаться на кусочки и вскоре перед нами оказалась груда обрывков.

— Значит, и так это тоже работает, — констатировал Куни Йовис. — Руны надо изображать, чтобы они работали. Ты хочешь сказать, Лойсо, что если начертить руну на предмете, произнося по два слога на каждый элемент, этот предмет исчезнет?

— Давайте пробовать, — воодушевился Кима Дочи. — Теперь моя очередь.

Он вытащил из кармана огрызок карандаша, положил его перед собой и, чертя над ним пальцем изображение руны Разрушения, проговорил нараспев: «Саце-сабьёт». В ту же секунду карандаш испарился. У всех нас одновременно возникло ощущение, что он не просто исчез, а что его вообще никогда не было.

— Смотрите, — задумчиво сказал Нанка, — получается, что руна Разрушения, нарисованная и произнесённая по-разному, по-разному и действует. Но в любом случае действует. А если её не чертить, то она действует только, если ей предать определённый ритм. А руна Парности?

— Магера, — сказала Иса, — ты хотела такое же зеркало, как у меня. Вот, получи.

Она вытащила из кармана маленькое зеркальце в красивой рамке, положила его перед собой на стол и пропела: «Кафа-лито-стега-тоно». Ничего не произошло. Симпатичный двойник не появился.

— Руны, всё-таки, надо чертить, — солидно произнёс Кима. — Попробуй ещё раз, только мысленно рисуй её.

Через несколько минут счастливая Магера получила желанное зеркальце, а счастливая Иса наплодила ещё невесть сколько двойников всего, что попалось на глаза. Правда, к великому сожалению девчонок, копии оказались недолговечными. Через день, самое большее, через два они исчезали. Но по сравнению с великими открытиями, которые мы сделали, это были сущие пустяки.

Я заразил своей страстью всех. Теперь ежедневно после лекций мы собирались у меня в номере и экспериментировали с самыми разными рунами, придавая их назначениям разный ритм. Результаты своих опытов мы записывали в объёмистую тетрадь, которую завели специально для этой цели, и чувствовали себя настоящими исследователями.

Как-то незаметно у нас вошло в привычку готовиться к лекциям вместе. Мы стали по-настоящему близки и понимали друг друга с полуслова. Но всё же наши опыты с рунами продвигались как-то тяжеловато и однобоко. Мы не получили ответа на вопрос, почему руна Саце работает и без изображения, а другие — нет. Мы не докопались до истины, как она действует в качестве руны Созидания. И там и там назначение у неё одно и то же. Мы многого не понимали. Но вот, что странно. Нам не пришло в голову обратиться с этими вопросами к профессору Сухо Бриду. Почему? Скорее всего, дело было вовсе не в том, что мы желали самостоятельно овладеть тайнами Мира. Ни о каких открытиях вселенского значения мы тогда всерьёз не думали. Просто Мастер Наставник класса подавлял нас своим темпераментом и агрессией. Мы не доверяли ему.

Так продолжалось до самого Дня Середины Весны. Как это обычно бывает, помощь пришла оттуда, откуда её вовсе не ждали. И наша исследовательская деятельность получила неожиданный толчок в нужном направлении.