Пари со скуки. Глава 67

В кромешной тьме, на ощупь

Утром на работу Рентаро пришел полный уверенности в своих возможностях и с твердой, как гранит, решимостью не допускать вчерашнего безобразия с голоданием подопечного. Сегодня он всерьез решил взяться за дело и таки поставить на ноги упрямого и замкнутого парня, мысли о котором уже с утра вызывали в нем легкое раздражение. Разумеется, он не врач и не высшая сила, которые способны исцелить Шикаму, однако свои обязанности он будет выполнять строго по расписанию и не допустит промахов. Его первая самая ответственная работа, волею случая выпавшая на его голову, пройдет на ура. Все останутся довольны, когда курс реабилитация пациента завершится, и его отправят домой.

Для себя Рен решил, что он просто обязан справиться с этой работой, потому как это очень даже неплохой личный опыт, который только поспособствует ему в его будущей карьере врача этой клиники. Также нельзя допускать осечек, ибо они крайне плохо скажутся на его рабочей характеристике. Какой больной захочет, чтобы его лечил врач, который будучи еще фельдшером, угробил доверенного ему пациента, находящегося при здоровье и уверено идущего на поправку?

- Доброе утро, - Рентаро вошел в палату и прикрыл ногой дверь, поскольку руки были заняты пакетами.

Как он и ожидал, Ши уже бодрствовал. Полулежа в своей одинокой постели, он безучастно глядел на картину с изображением прекрасного леса, на фоне которого простирались белесые от утреннего тумана горы, а все это великолепие цветов и красок, разрезала небрежной кистью художника блестящая, чистая речка, на мелководье которой можно было разглядеть каждый камушек. Невзирая на всю отраженную живописность неизвестного доселе сказочного уголка планеты, данное творчество не вдохновляло утратившего внутренний стержень парня.

Веселое приветствие повлияло на Шикаму равно в той же степени, сколько пробежавшая по другой стороне улицы кошка. Он лишь устало повернул к нему голову, бросил короткий взгляд на пакеты в руках парня и снова занялся разглядыванием картины.

- Красиво, правда? – Рен подошел к нему и тоже устремил взгляд на картину, пропустив мимо отсутствие ответного пожелания. – Мне она всегда нравилась. Я даже иной раз заходил в эту палату, чтобы полюбоваться ею. Как на твой взгляд, - он перевел добродушный взгляд на Доджи, - откуда взял художник этот пейзаж, придумал сам или побывал в таком месте и решил запечатлеть увиденное?

- Мне все равно, - сдвинул брови Шикама и отвернулся. Его совершенно не волнует ни эта картина, ни изобразивший ее художник и уж тем более ему все равно, плод это воображения или поистине существующий уголок природы. Он просто видит в этой картине умиротворяюще-желанный покой живущей своей жизнью природы, который вот-вот накроет холодная зима и река замерзнет, листья осыпятся, а горы покроются снегом. Природа умрет и застынет в своем безмолвном, чуждом жизни холодном величии, надежно укрытая хрустальным куполом зимнего мороза, который не пропустит ни одного теплого луча, что пролил бы свой свет и прервал этот бесконечно длинный сон.

- Да понял я, - усмехнулся Рен и развел руками. – То, что ты разглядываешь картину, это конечно замечательно, - он деловито взглянул на безымянное полотно, украшающее стену, - но мне кажется, тебе нужен живой пейзаж. Твое разглядывание стен и однообразных пейзажей, думаю, влияет на тебя негативно. Давай передвинем твою кровать поближе к окну, так хотя бы жизнь видна? Люди ходят, машины ездят, птички летают и облачка плывут.

- Не надо, - сухо отозвался Шикама, не оборачиваясь. Что там, за окном может быть нового для него? Все та же скучная и опостылевшая жизнь, с мелкими людишками, бегающими по своим никому не нужным делам.

- А по-моему, очень даже надо, - парень не собирался сдаваться, за что получил короткий, презрительный взгляд алых глаз.

- Я спрашивал медсестру, о том как прошла ночь, и она сказала мне, что без происшествий, - Рентаро поставил пакеты на тумбочку. Ши не удостоил взглядом ни пакеты, ни действия фельдшера, продолжая упорно делать вид, что в палате по-прежнему только он. – Кстати, она не забыла выполнить мою просьбу? – парень обернулся к пациенту больницы, но поскольку тот ответил молчанием, поглядел на столик и, взяв с него пустой пластиковый стакан из-под воды, улыбнулся: - О, все таки не забыла.

- Я же сказал, не надо, - угрюмо бросил Шикама.

- А мне что? – пожал плечами Кита. Его энергичный взгляд и не думал мрачнеть из-за неучтивости подопечного. - Но я же не мог оставить тебя на всю ночь без капли воды, зная, что ты перед этим втоптал целую плитку шоколада.

Ши только возвел глаза к потолку и то так, чтобы этого не увидел Рен. Однако тот услышал недовольный короткий выдох, явно выражающий презрение к его действиям, который его совершенно не смутил. Запаса жизнерадостного настроения будущего врача было еще много, тем более, он с утра еще подготовился к примерно такой реакции подопечного. Он понемногу начинал понимать специфику поведения Доджи и старался принимать его без лишней нервозности, которая сведет на нет все его героические стремления.

- Ты наверняка голоден, - бодро заговорил Рентаро. – А потому я прихватил кое-что из дома, - проговаривая это, он вынул из одного из принесенных пакетов коробочку для завтраков и поставил перед Ши. – Я попросил маму сделать еще одну дополнительную порцию. Домашняя еда все равно лучше больничной. Так что ешь, тебе должно понравиться.

Ши снисходительно поглядел сначала на еще сохранившую каким-то невиданным образом тепло коробочку, а потом флегматично на Рена. Смерив свою сиделку холодным взглядом, Ши только было открыл рот, дабы произнести слова вежливого, но категоричного отказа, как его прервал Кита.

- Ты сейчас, скорее всего, начнешь отказываться, - предугадав слова Ши, быстро заговорил парень, - но я предлагаю такую схему. Ты съедаешь то, что я тебе принес, - он указал на оставшееся содержимое небольших пакетиков, - а я взамен не донимаю тебя разговорами. Тебя же это раздражает? – фыркнул он. – Будешь делать то, что написано в твоем расписании без возражений, а я выполнять свои обязанности без комментариев. Как-нибудь до конца дня дотянем. Договорились?

Некоторое время Ши задумчиво молчал, по всей видимости, обдумывая поступившее предложение, в которым были свои и плюсы и минусы, но плюсов пожалуй было больше, а потому он повернул голову к Рену и тихо, но твердо произнес:

- Никаких вопросов и разглагольствований в течение дня, иначе уноси все это туда, откуда принес.

- Клянусь, буду открывать рот только по работе, - растянул губы в победоносной улыбке Рентаро, от которой у Ши свело челюсть. Быстро разорив пакеты, в которых был чудесный полноценный завтрак с десертом и фруктами, Рен, как и полагалось примерной сиделке, давшей обет молчания, уселся на диван и чтобы не отвлекать Ши от трапезы, уткнулся в свой смартфон.

Шикама ел неторопливо и молча. Пища, невзирая на отличный вкус, особой радости у него не вызывала, зато вызывала приятное чувство насыщения, которое он не ощущал довольно давно и которое, как выяснилось было ему необходимо. По крайней мере, перестал болеть желудок, отравляя жизнь еще больше.

Время от времени Рентаро отрывал взгляд от социальной сети и бросал его поверх телефона на Шикаму.

«Странный он все-таки», думал Рен, наблюдая эту присутствующую в каждой черточке тень печали на красивом, точеном лице парня; видя эти изящные руки; длинные пальцы, аккуратно берущие салфетку и подносящие ее к тонким губам, в уголках которых еще таится складка тоски, отражающейся не только в тяжелом взгляде, а даже в бликах длинных, немного спутанных после недавнего сна, волос.

Опущенные плечи, склоненная голова, безразличный взгляд. Абсолютно все, каждая черточка свидетельствуют о том, что этот человек замкнулся в себе и все его действия исключительно машинальны. Он не видит радости ни в чем, не способен черпать ее от самых простых вещей, таких как, к примеру, хорошая погода за окном, вкусная еда или что-то еще в этом роде. Его даже не особо радует воцарившаяся тишина, хотя ее он жаждал как ничто другое. Похоже ему все равно, будет шум, будет ли тишина, он не услышит ни того ни другого, будучи под властью своего безразличия.

«Черт, и что у него могло такое приключиться?», вопрос почти срывается с неугомонного языка, но он держит обещание и терпеливо молчит, отводя глаза, дабы снова не поддаться соблазну заговорить. Пока он занят просматриванием новостей, это еще получается, но стоит только бросить взгляд на несчастного парня, как вопросы роятся в голове как пчелы в улье и удержать эту живую, рвущуюся на свободу силу, становится крайне сложно.

Между тем, прием пищи окончен. Еще немного и привычный режим больницы начнется заново, а пока нужно подготовить пациента. А потому, Рен откладывает в сторону телефон и встает, давая понять, что скоро нужно будет везти Ши на процедуры. Тот смотрит на время и смирение с судьбой человека, которому нужно пройти реабилитационный курс прежде, чем его выпустят отсюда, отражается на его лице.

Легкая улыбка играет на губах Рена, когда он что-то убирает обратно в пакет, а что-то сразу отправляет в корзину для мусора. Маленькая победа, почему бы не порадоваться.

Улыбка ненадолго тускнеет, когда он принимая рабочий настрой, начинает готовить лекарства и шприцы у того же столика. Ши не глядит в его сторону, а просто ждет. Когда все семь шприцев подготовлены и лежат в ряд, Рен помогает Ши лечь и развернуться на бок.

- Черт, - тихонько цокает языком парень, беря в руки первый шприц, ибо чувствует при этом какое-то непривычное волнение. И все бы ничего, с ним бы он как-то справился, если бы это не сказывалось на его руках - они предательски дрожат.

- Ерунда какая-то, - усмехается Рентаро, - делаю это уже не в первый раз, но почему-то так волнуюсь.

Шикама лежит к нему спиной и не издает ни звука.

- Но, ты не переживай, больно не будет. Я приложу по максимуму усилий, но боли ты не почувствуешь. Я сделаю аккуратно, - весело заверяет его Рентаро.

- Ты забыл? – холодный голос Ши разрезает пространство стальным клинком, так что даже Рен настораживается и испугано весь обращается в слух.

– Я не чувствую боли, - со свистом клинок рассекает вопиющую опрометчивость, ставя в неловкое положение глупца, который закусывая губу, бормочет извинения и замолкая делает свое непосредственное дело, вводя лекарства.

После того, как фаза инъекций оканчивается, почти с той же улыбкой, что сияла на его лице ранее, до этой маленькой неловкости, Кита берет Ши на руки, в очередной раз отмечая его почти невесомость и хрупкость, и думая, что если бы этот парень мог стоять самостоятельно он, пожалуй, был бы немного выше него ростом, и садит в инвалидное кресло.

Мысленно прикидывая, в какой кабинет сейчас наименьшая очередь, Рентаро вывозит кресло из палаты. Немного посвежевший на вид Шикама, но все такой же угнетенный внутренне, ни на что не обращая внимание, приготовился ждать окончания утомительных процедур, после которых о нем забудут и оставят в покое до следующего утра.

***




- Что ты там так пристально разглядываешь? – Рен чуть склонился над кроватью и поглядел на ничем не примечательную стену, в которую снова уткнулся безразличным взглядом Шикама, стоило им вернуться в палату.

- Зачем вообще нужно отворачиваться? Какая в этом необходимость?

За эти поставленные несколько вопросов Шикама вознаградил фельдшера укоризненным, пристальным взглядом, будто бы спрашивая его: « - Ты забыл о своем обещании?».

- Ах, да, извини, - усмехнулся Рентаро. – Я помню-помню. Уже замолчал. – С этими словами он прошел и уселся на диван. - Мне просто стало любопытно, как тебе не надоедает пялиться в стену сутки напролет.

Доджи возвел глаза к потолку и, издав тяжелый вздох, снова погрузился в свой замкнутый, одинокий мир, куда это надоедливое существо, чье радостное лицо уже сидит в печёнках, хвала Небесам, сунуться не могло, сколько бы не старалось.

Долго Рену сидеть в тягостном для него безмолвии не довелось, так как бросив взгляд в окошко палаты, выходящее в коридор он увидел как в их сторону уверенными шагами направляется какая-то женщина. Поскольку ее курс не менялся и через минуту стало очевидным, что она идет именно сюда, Рен бросив взгляд на Шикаму, встал и вышел ей навстречу.

- Здравствуйте, - вежливо произнес парень, окидывая женщину в белом, наброшенном на плечи халате, поверх которого она выпустила свои каштановые мягкие волосы.

- Здравствуйте, мне нужна 12 палата. Это она? – с тревожной улыбкой, мило осведомилась женщина.

- Да, она. А вы, простите? – прищурился на нее Рен, угадывая в ее лице знакомые черты.

- Мое имя Камила Доджи. Я пришла к своему сыну. Мне сказали, что он находится в двенадцатой палате, - деловито сообщила женщина.

- А, так вы мать Шикамы, - воскликнул Рентаро.

- Именно, я могу войти к нему? – подняла тонкую бровь женщина, по всей видимости, недовольная тем, что ее довольно долго не пропускают.

- Конечно, проходите. Он как раз сейчас отдыхает.

Госпожа Доджи кивнула и прошла к двери, но прежде чем войти, она обернулась и серьезно спросила молодого парня:

- А вы его врач?

- Нет, я только помогаю ему освоиться в его новом положении, - с мягкой улыбкой ответил ей Рентаро. – Проходите, пожалуйста, я думаю, он будет очень рад вас видеть.

Когда женщина вошла внутрь, Кита прошел к окошку, из которого была видна палата его подопечного и облокотивший на небольшой выступ в стене, принялся ждать.

«Хах, похоже эти белые волосы достались ему явно не от матери. Интересно, как выглядит его отец?»

- Доброе утро, Рен, - к нему подошла бывшая наставница. – Я тебя с утра не видела, хотя знаю, что ты уже давно на работе.

- Ага, у меня теперь новое расписание, - усмехнулся парень. – Вроде бы на первый взгляд и не очень занят, все же один пациент, а не целая палата, а света белого не вижу. Сижу возле него, как пришитый.

- Он требует к себе так много внимания? – удивилась Юки, и в ее газах появилось сочувствие. – Ох, знавала я таких пациентов. Минуты спокойной не дадут посидеть, одно им что-то нужно, одно дергают, подай то, принеси это, отвези туда. С ума сойти можно.

- Да нет, - пожал плечами парень. - Он вообще ничего не требует.

- Да? – еще большее удивление озарило ее смазливое круглое личико. – А что тогда? Если он не привередливый, так тем более, иди себе смело.

- Не могу, - Рен опустил голову.

- Почему?

- Не могу я отойти от него. Не имею права, - хмуро ответил он девушке. Стоит ли сообщать ей, что его пациент в постоянной депрессии и за ним глаз да глаз нужен, чтобы он не вытворил чего лишнего?

- Аааа, - понятливо протянула Юки, хотя Рен был больше чем уверен, что она вряд ли поняла истинное значение его слов.

- А сейчас что? Почему ты тут, раз боишься оставить его? – весело осведомилась Юки и, не дожидаясь ответа, поглядела в окошко.

- К нему мать пришла, вот я и решил им не мешать. Стою тут на всякий случай, вдруг что понадобится.

- Мать? – переспросила Юки, разглядывая женщину. – Мать это хорошо. В таких случаях приход близких людей очень обнадеживает пациентов. Они становятся бодрее.

«Как по мне так он выглядит еще более угнетенным»

- Что-то не похоже, чтобы он становился бодрее, - заметил Рентаро вслух, глядя через стекло на своего больного, чье выражение лица совершенно не изменилось с приходом матери, которая крутилась около него и с улыбкой, что-то неустанно говорила.

- Ты считаешь? – бросила на парня недоверчивый взгляд Юки, а потом перевела его на беловолосого парня. – А мне кажется он рад, что она пришла. Ведь, как можно не радоваться, когда к тебе приходят родители? – она со смехом в темных глазах посмотрела на Рена. – Тем более он лежит тут совсем один. К нему ведь больше никто не приходит?

- Нет. Никого не было, по крайней мере, при мне, - признался Рен.

- Тогда тем более, ее появление придаст ему сил и уверенности, - убежденная в том, что говорит дело, сказала Юки и доброжелательно улыбнулась. – Ты просто еще не сталкивался с подобным и не знаешь, как близкие могут повлиять на состояние человека.

- Только если проблема не заключена в самих родственниках, - тихо проговорил Рен.

- Что? – обернулась к нему девушка.

- Нет, ничего, - покачал головой тот.

- Хорошо, я побежала, встретимся позже.

С этими словами она умчалась куда-то по своим делам, а Рен остался стоять на посту и следить за тем как протекает беседа в палате. Оживленности не было видно. Шикама сидел по-прежнему со своим отрешенным видом и лишь изредка устало смотрел на мать и что-то говорил. Но, похоже, эти фразы были очень короткими, так как его рот закрывался буквально сразу. Как на это реагирует его мать, Рентаро узнать не мог, так как женщина сидела спиной к окну.

Наблюдать со стороны эту безмолвную сцену, стало несколько утомительно для Киты, которому эта ситуация начинала не нравиться. Не сочтя это за невежество, он вернулся в палату, чтобы хоть как-то понять, что в ней происходит.

- Как только тебя выпишут, ты переедешь к нам в Йокогаму. Поверь, все будет замечательно. Будем жить все вместе, я буду о тебе заботиться, - такие жизнеутверждающие слова женщины услышал парень, когда тихонько вошел в палату.

Ши сидел мрачный, как туча и даже не помышлял обрадоваться данной перспективе, что отозвалось злостью и раздражением в душе Рентаро. Его мать распинается, а он как каменный сидит, хоть бы из вежливости улыбнулся. Сейчас еще до слез ее доведет своей черствостью.

- Что, уже всё? – заслышав, как закрылась дверь, Камила обернулась к фельдшеру.

- Нет, время у вас еще есть. Я только зашел узнать, не требуется ли чего, - добродушно отозвался тот.

- Ши, видишь, мальчик зашел узнать, не нуждаешься ли ты в чем-то, - улыбаясь прекрасной чистой улыбкой, заговорила госпожа Доджи, развернув свое привлекательное лицо к сыну.

- Нет, - едва слышно ответил Шикама, опуская глаза. – Мне ничего не нужно.

- Ох, как же мне больно видеть тебя в таком подавленном состоянии, - с грустью произнесла мать, а потом провела рукой по лбу сына, убирая с него пряди челки. – Надеюсь, тебе здесь хорошо?

- Да, хорошо, мам. Не волнуйся, - безэмоционально ответил ей Ши, не удостоив взглядом. – Ты можешь идти.

- Ох, очень не хочется оставлять тебя одного, но если бы не этот поезд, - она тяжело вздохнула, а потом поднялась. – Не грусти, малыш, я обязательно приеду к тебе снова. Просто немного подожди, - она улыбнулась, а потом легко коснувшись губами виска Шикамы, что-то еще проворковала и, попрощавшись с сыном и с Реном, покинула палату.

Укоризненно покачав головой на Ши, сидящего все в том же подавленном состоянии и никак на отреагировавшего на уход матери, Рентаро поспешил за женщиной. Он нагнал ее в коридоре, когда звонко цокая каблучками она уже практически дошла до лифта.

- Подождите, пожалуйста, госпожа Доджи.

- Да, я вас слушаю, - лучезарно улыбаясь сказала она, поправляя волосы.

- Я хотел бы вас попросить кое о чем.

- Да? – Ее улыбка стала еще шире. Рена это несколько смутило, но он упрямо продолжил:

- Так вот, я хотел сказать, что вашему сыну сейчас чтобы набраться сил для того чтобы окрепнуть, поправиться необходимо хорошее питание, а как вы знаете, больничный провиант весьма скуден и есть его захочет не каждый. И я бы попросил вас в следующий раз привезти ему чего-нибудь домашнего. Ну что он там любит? Не знаю.

- А? Вы хотите сказать, чтобы я подкормила его тем, что он привык есть? – догадалась Камила.

- Верно, - улыбнулся Кита. – Я вижу, как он давится нашей столовской едой и почти все оставляет нетронутым. А ему сейчас нужны силы на восстановление, поэтому я прошу вас приносить ему что-то из дома.

- Конечно-конечно, я вас поняла. Обязательно в следующий раз захвачу что-нибудь с собой, - пообещала женщина. – И я как раз оставила у него в тумбочке некоторую сумму денег на непредвиденные расходы. Можете пользоваться ими, - она приветливо улыбнулась.

- Да, хорошо, я вас понял, - кивнул Кита. - А, и еще, - вспомнил он. Женщина внимательно поглядела на него. – Становится холоднее, ему бы не помешали теплые вещи, чтобы я мог вывести его на прогулку. Если не сложно, вы не могли бы привести ему их?

На минуту женщина задумалась, прикидывая положение.

- Всего доброго, - проводил ее до лифта Рентаро, а когда двери закрылись, облегченно вздохнул. Теперь, когда ко всему подключится его мать, должно стать еще легче. Даже с такой ее минимальной помощью, шанс на выздоровление Шикамы увеличится вдвое. По крайней мере, у него появятся силы.

«Очень приятная женщина. Даже несмотря на такую тяжелую ситуацию, она хорошо держится. Всем бы так», думал Рентаро, возвращаясь обратно в палату и поигрывая ключами, которые потом сунул себе в карман.

***



Вечером, подготавливая Ши ко сну, а самого себя к походу домой, Рен выполнял свои последние на сегодня обязанности – искупать подопечного. В соседней комнате, попасть в которую можно было прямо из палаты, располагалась ванная комната. В ней находилась небольшая душевая кабинка с невысокими бортиками, через которые была перекинута специальная закрепленная планка для того, чтобы человек мог свободно сидеть на ней.

Протирая влажной губкой обнаженное тело Шикамы, которому до этих манипуляций не было дела, Рен, терпевший до самого вечера, наконец, не выдержал.

- Да как ты мог!? У меня в голове не укладывается.

Ши настолько поразился этому внезапному нападению, что обернулся и с удивлением поглядел на медбрата.

- Я о твоей матери! – негодуя, пояснил Рентаро. – Как ты мог быть таким безразличным?! Она же волнуется за тебя, переживает. Черт тебя дери, ты бы ей хоть бы два слова ласковых сказал, улыбнулся, поддержал как-то! Она так старалась сохранить в себе положительный настрой, а ты думаешь, чего ей это стоило?! Она же любит тебя! А ты как бревно бесчувственное!

- Это не твоего ума дело, - сухо проговорил Ши и отвернулся.

- Зачем ты так с ней? Она же по-доброму к тебе, а ты. Как тебе не стыдно, она же твоя мать, – не прекращал возмущаться Рентаро.

- Замолчи, - сдавлено произнес Доджи.

- Да как тут можно промолчать? – фыркнул Кита, выжимая губку и снова подставляя её под струю воды. – Это немыслимо. Она перед тобой и так, и эдак, говорила, что заберет, будете жить вместе. Обещала, что будет заботиться о тебе. Ты бы хоть слово ей сказал, утешил. Неужели так трудно было сказать матери хоть пару слов? Что ты сидел, как на похоронах?! А потом еще и та фраза, мол, можешь идти, а она и растерялась. Она волнуется, хочет забрать тебя к себе, потому что любит и переживает, хочет, чтобы ты поправился. Неужели ты не понимаешь? Зачем было это твое равнодушие? – Рен презрительно покосился на Шикаму.

И тут Шикама не выдержал. Развернув к нему негодующее лицо, он внезапно гневно зашипел, срываясь на низкие частоты:

- Заткнись. И не смей делать мне выговоры! Ты ни черта не знаешь, а смеешь заикаться! Закрой свой рот и не лезь не в свое дело! Это тебя не касается, ты понял?!

Складывалось впечатление, что Шикама если бы мог, то немедля сорвался с места и убежал, но поскольку не мог сделать этого физически, он, вцепившись руками в края сиденья, дрожал всем телом, низко склонив голову.

Рен даже оторопел и не сразу ответил. Прежде он не видел этого парня в таком раздерганном состоянии. Почему это так вывело его из себя? Что с ним вообще, черт возьми, случилось?

- Прости меня, я действительно полез не в свое дело, - виновато изрек он, присаживаясь на корточки перед Ши и проводя губкой по его ватным ногам. – Я не должен был тебе этого говорить. – Зеленые глаза замечают маленькие красноватые точки на белой коже ног. Следы иглоукалывания, которое пока не приносит должного эффекта.

- Я хочу спать, - выдавил из себя Доджи. Рентаро поднял на него глаза. Вид у него действительно был измученный и усталый. Он перестал дрожать, но бледность с лица полностью не сошла.

- Да, я уже закончил. Сейчас только вытру тебя, - Рен взял полотенце.

- Не нужно, я сам, - Шикама забрал у него полотенце и стал вытираться. Если с верхней частью проблем не возникло, то когда Ши чуть подался вперед, дабы обтереть голень, он потерял равновесие. Полуонемевшее тело быстро соскользнуло с сиденья.

Стоящий рядом Рентаро, среагировал моментально, подхватив падающего парня. Ши все еще находился в его руках, когда Кита ощутил, как беспомощно дрожит это тело в его объятиях. Как его хозяин содрогается, ощущая своё жалкое, ничтожное состояние. Какую боль ему приносит понимание, кем он теперь стал. Человеком, не способным сделать самые обыденные вещи.

Невольно все это осознание свалилось на голову Рентаро и он сам того не замечая, прижал к себе хрупкое мокрое создание с искалеченной душой и телом, из чьей ослабевшей руки выпало полотенце.

Он опомнился в ту же секунду и, испугавшись собственного действия и этого странного прилива от соприкосновения с этим человеком, не теряющим лица, даже в такие тяжелые моменты, постарался усадить его обратно. Сердце отчаянно билось в груди, мозг пытался осознать то, что только что случилось.

Шикама был настолько разбит, что, похоже, ничего такого не заметил, продолжив свое тягостное повиновение судьбе, выказываемое молчанием.

- Сейчас, я все сделаю. Подожди немного. - Дрожащей рукой Рентаро взял с пола полотенце, не успевшее пропитаться водой. Только совсем чуть-чуть. Всего один край. Больше всего ему хотелось сейчас уйти, но его обязанности были не окончены, нужно было довести дело до конца, что он и торопился делать, наспех стирая с бледной кожи остатки влаги и затем облачая Ши в пижаму.

- Все равно ты не должен был, - мрачно сказал он, когда вез коляску с Доджи к постели. Это было уже лишним напоминанием, но он не мог не сказать этого, уже только потому, что хотел направить собственные мысли в другую сторону, а не в размышления о том, почему его вдруг накрыло этим странным чувством дикого сострадания. К тому же он был все еще зол на Ши за то, что тот так холодно отнесся к матери.

Ши его слова не задели. Он снова абстрагировался от реальности и замкнулся в себе, нацепив маску отчуждения и незаинтересованности. Уложив его в кровать, Рен пожелал подопечному доброй ночи и вышел за дверь, оставив все свои мысли, чувства и непонятки в этой палате, где они и возникли впервые.