Цена за баррель часть2

На Первом *кусту, Южного купола Еты-Пуровского месторождения первая же пробуренная скважина дала нефть. По проложенной нами в сентябре трассе нефтепровода началось строительство. Потребовалось срочно изыскать трассу  от конца нашего осеннего участка до Первого куста. В конце ноября нас с Мясниковым Андреем и, для усиления бригады, двух молодых специалистов – высоких, светловолосых, спортивного сложения, внешне похожих друг на  друга: Редькина Константина и Ёрогова Андрея, забросили вертолётом на тот же гидронамывной карьер.  На Первый куст где продолжалось бурение следующей скважины была переброшена бригада моего близкого друга Евгения Балакина. Они должны были проложить трассу нефтепровода от Первого куста до стыковки с нами. Работы  на карьере, в зимний период, не производились, но для охраны здесь были оставлены два сторожа: моторист Борис,– коренной сибиряк, крупный широкоплечий мужчина с окладистой русой бородой,и бульдозерист Володя, – южанин, среднего роста с аккуратной чёрной бородкой. Вагончики обогревались от эл. калориферов. Эл.двигатель работал на диз.топливе. За работой движка следили сторожа, которые проживали в отдельном вагончике. Для связи с руководством у них имелась радиостанция. Поселились мы в отдельном вагончике и уютно устроились по двое в каждой половинке, а все продукты перенесли в столовую, где сами и готовили. На озере накололи льда и натаскали его в столовую, заполнив два четырёхведёрных алюминиевых бака. В день нашего приезда Борис  истопил баню и все хорошо попарились и помылись. Первые три дня работать было значительно легче чем осенью. Стояла ясная безветренная погода. Температура воздуха держалась в пределах минус 15 – 20 градусов. На лыжах легко и быстро добирались до участка работы.  Продолжительность дня, в начале декабря, в этих широтах не более пяти часов.  Возвращались в сумерках ориентируясь на  эл. фонари жил. посёлка. На прямую и обратную дорогу уходило полтора – два часа. А остальные 17часов находились в уютном тёплом вагончике с электрическим освещением.   Успеваешь и камеральные работы сделать, и книжку почитать, и выспаться. Эти идеальные условия для работы и проживания вскоре закончились.  На третий день, когда возвращались с работы, потянул северный ветер. Ночью мороз усилился и утром было уже минус 35.  В  вагончике стало заметно прохладнее, и непривычно тихо, не слышно работы дизельного электродвигателя. Вскоре к нам  зашли оба сторожа. Борис и Володя разъяснили нам сложившуюся ситуацию.  Так как диз.топливо на морозе загустело, ночью заглох двигатель и больше не заводится. Поэтому, прежде чем идти на работу, нам надо перебраться к ним. У них в коридорчике, разделяющем две половинки вагончика, была устроена самодельная металлическая печь, которая топилась от солярки. Этот день у нас ушёл на обустройство нового места жительства. Освободили одну половинку вагончика и поселились туда втроём: я с Мясниковым и Редькиным.  А Ёрогов  заселился третьим к сторожам.
 Вечером Володя вышел на связь и сообщил своему руководству,что дизтопливо загустело и движок не работает, поэтому, для экономии энергии батарей, на связь будем выходить только по необходимости.  Кроме того Володя напомнил руководству, что в декабре, по графику, дежурят другие и попросил прислать  замену. Я попросил передать в экспедицию, что нужно две керосиновые лампы с запасными стёклами и канистру авиационного керосина.
На следующий день утром столбик термометра  показывал уже  минус 45. О выходе в открытую тундру не могло быть и речи. В лесу и при минус  40 приходилось работать. А в открытой тундре, даже при слабом ветре,  при минус 25 долго не выдержишь.  На третий день было уже около минус 50, – и держалась температура в пределах минус 47– 50 ещё шесть дней. Как было упомянуто ранее, печь отапливалась соляркой. К этой печи каким-то местным « Кулибиным» было подведено устройство для периодической подачи топлива небольшими порциями.  Но из-за того, что солярка загустела от мороза, подача топлива иногда получалась рывками, с сопровождающим звуком различной громкости, похожим на выстрел. Однажды ночью, от особенно громкого «выстрела», я проснулся  и перепуганный  выскочил, в 50 градусный мороз, раздетый на улицу.
 – Ложись, Григорич, бежать всё равно не куда. – мрачно заметил  Мясников, когда я опомнившийся вернулся в вагончик.
Для освещения мы приспособили консервную банку с фитильком, которую заправляли соляркой.

Артём не переехал. Ночью он проснулся от многоголосого рёва двигателей. –«Что там происходит», – подумал он , оделся и вышел из чума.
На противоположной стороне реки освещая себя и всю прибрежную полосу стояли четыре вездехода.
– « Всё ясно. Зимник пробивают». – посмотрел, и ушёл спать.
Утром техника продолжала стоять с работающими двигателями. К полудню Артём не выдержал и подошёл к берегу. Впереди стоял ГТТ, за ним такой-же, потом, друг за другом, два Газ71. Из вездеходов никто не выходил.
– «Они так и будут тут тарахтеть?»,– сел в лодку и, разбивая корку тонкого льда, переплыл на другую сторону.
– Эй, что стоим?! Кого ждём?! – крикнул Артём подойдя к ближнему вездеходу.
 Из кабины высунулся водитель,
 – Так ехать некуда, лёд очень тонкий.
 – А вы так и будете здесь стоять и тарахтеть?
– Так и будем, зарплата идёт и командировочные тоже.
– Река только к Новому году хорошо промёрзнет. И вы будете стоять?
– Будем стоять.
Подошли водители и с других вездеходов.
– А что остаётся делать? –произнёс один из подошедших.
– Деревья валить в реку, и намораживать.
– Мы не обязаны.
– Было бы чем? – загалдели собравшиеся.
– Бочку бензина мне оставляйте, и я завалю вам всю переправу деревьями.
На том и договорились. Артём вернулся на свою сторону. Выбрал подходящее место для переправы. Сходил за бензопилой. И один, без помощников, правильно спиливая ближние к берегу деревья,уложил их поперёк реки широкой полосой ,– сначала на своём берегу, а потом и на противоположном.

  Мы уже привыкли к морозам, поэтому утром не торопились вставать, так как заняться всё равно было нечем. На 10день нашего вынужденного простоя, в девятом часу утра к нам в комнату зашёл Володя:
 – На улице уже тает а вы всё спите!
Все быстро повставали и стали одеваться. Не веря что такое может быть, я вышел из вагончика на улицу. Оказалось  на термометре минус 18, а на улице  густо валит снег, сопровождаемый слабым ветром. (Ночью ветер сменился на юго-западный и температура быстро поднялась). Вышли на работу. Пока дошли до трассы, снег прекратился. Батарейки для электронного тахеометра, в зимний период, приходилось подзаряжать каждый день. Теперь же недостаточно подзаряженные, девять дней назад, батарейки, сели в конце рабочего дня.  Начало смеркаться и мы заторопились на базу. Снова пошёл снег. Мы уже вернулись в вагончик, поужинали и развалились на кроватях, когда услышали мощный рёв ГТТ. Быстро оделись и повыскакивали на  улицу. Разрывая тьму прожектором, со стороны озера, к нам приближался вездеход. Высунувшийся по пояс, из люка, высокий мужчина выполнял роль штурмана, так как водителю ночью в снегопад из кабины ничего не было видно. Это был тот же ГТТ и тот же водитель Коля, который вывозил нас с Андреем осенью по окончанию работы. Он привез замену для сторожей. Коля рассказал, что проехал тем же кружным путём по которому летом ездил на Вынгаяху за продуктами и вывозил всех по окончанию сезонных работ. Для нас Главный инженер экспедиции передал две  лампы с запасными стёклами и канистру керосина. Коля также сообщил, что заезжал к Артёму, и что зимник уже накатали до стойбища ненцев и намораживают переправу.
Кое-как разместившись в вагончике, переночевали. Утром ГТТ с Борисом и Володей ушёл, а мы вышли продолжать трассу  «дедовским методом» ,с помощью теодолита и 50 метровой рулетки. Снег шёл всю ночь и продолжался весь  день.  Так как трасса из открытой тундры входила в редколесье, работа пошла медленнее. Трассу приходилось расчищать  от зарослей карликовой березы  и поросли леса, чтобы не цепляться за них лентой при измерениях расстояний между закреплёнными точками. К вечеру снегопад закончился зато усилился мороз, а ветер и не прекращался.  Но мы уже вошли в чистый сосновый лес, где не было ни зарослей карликовой березы ни пронизывающего ветра. 
 Трасса здесь делала поворот и далее проходила как бы полукругом относительно гидронамывного карьера. Среднее расстояние от базы до трассы стало в пределах пяти километров по открытой тундре. Мороз и ветер сделал своё дело. Установился прочный наст, и расстояние до работы мы свободно преодолевали за пол часа. Чтобы не обморозить лицо работали в балаклавах. Температура воздуха уже опустилась ниже 40 градусов. Но так как теперь трасса преимущественно шла по лесу, мы  работали ежедневно без перерывов.  С каждым днём мы всё дальше удалялись от своего места проживания. Однажды возвращаясь с работы мы пересекли свежий след ГТТ. Зимник прошёл метрах в 200 от наших вагончиков.
 В бригаде Балакина дела шли более успешно. Жили они в отдельном вагончике с электричеством, питались в столовой буровиков, связь с экспедицией была регулярной. Когда мы вышли к месту стыковки  двух участков трассс,  на репере обнаружили записку от него. На смёрзшейся бумаге удалось прочитать, что нужно начинать трассу автодороги, так как вывести нас невозможно пока не пробьют зимник. И попросил нас выходить на связь в семь часов вечера.
 На базу возвращались со всеми инструментами, при лунном свете.Весь  этот день мы  отчётливо слышали звуки постоянно курсирующих вездеходов, укатывающих зимник, поэтому решили сделать крюк, чтобы выйти  на  зимник, с расчётом доехать на попутном вездеходе до базы. С целью задержать транспорт и договориться мы отправили молодых, без лишнего груза,  вперёд.  Когда из темноты, размахивая топорами, выскочили на зимник, двое высоких мужчин в масках, водитель вездехода резко взял в сторону и, не снижая скорости, пронёсся мимо. В результате «дорога к дому» нам обошлась в лишних два километра.
Напрямую от нас до Первого куста, где проживала вторая бригада, было 22 километра. У меня  сохранилась заряженная запасная батарейка. В тот же вечер я залез на самый верх склада песка и в семь часов вышел на связь. Связь была.
– Как вы там? Сегодня уже шестой раз выхожу на край отсыпки куста, и вызываю тебя. Огоньков нет. Уже не  знаем что и думать? – беспокоился Евгений.
– Электричества давно нет. Девять дней просидели пережидая морозы, и только сегодня  закончили трассу и  прочитали записку.
– А мы в морозы прорубили по всей трассе (у нас же весь участок по лесу), а потом прошли с измерениями.

Мясников предложил сходить на Первый куст скважин, и зарядить батарейки для тахеометра и раций.
– Всего 22 километра напрямую по твёрдому насту. Мы сегодня на работу и обратно прошли больше чем до Куста,– убеждал Андрей.
– Одному нельзя. Пойдёте вдвоём с Ёроговым, – распорядился я.
В открытой тундре в ясную погоду хорошо просматривалась буровая вышка на Первом кусту. В сумерках на ней зажигались огни. Это был хороший ориентир. Утром два Андрея отправились в путь. Через полчаса Ёрогов вернулся со сломанной лыжей. А ещё через час повалил снег.
– « Надо было мне вторым идти.» – корил я себя.
Мясников появился на буровой в полдень. Когда рабочие возвращались со столовой, из пурги неожиданно навстречу им двинулся высокий человек в красном комбинезоне и в балаклаве. Удалённые за десятки километров от любых признаков цивилизации, ошеломлённые появлением незнакомца, буровики поспешили удалиться в ближайший вагончик.  Но пришельца больше заинтересовал тот вагончик, откуда доносились манящие запахи. С посещения столовой Андрей начал выполнение своей миссии.
К семи часам вечера в пургу я забрался на склад песка и стал вызывать Балакина. Из-за слабой проходимости радиосигнала, я не сразу понял, что отвечает  Мясников.
– Всё нормально.  Батареи поставил на подзарядку. Устроились они тут хорошо. Только все пообморозились...
Пурга продолжалась ещё день, а когда утихла снова усилился мороз. По зимнику круглосуточно курсировали вездеходы укатывая дорогу для проезда колёсного транспорта.  На одном из них приехал Мясников со всеми заряженными батарейками. На другой день, после приезда Андрея,приехал на УАЗике Овчаренко Иван Фёдорович , – Главный инженер экспедиции. Машина с водителем осталась на зимнике, который, как уже упоминалось, проходил в 200 метров от наших вагончиков, а он сам пришёл к нам, благо что наст держал хорошо и можно было ходить без лыж.
  Иван Фёдорович   распорядился о вывозе молодых специалистов на базу экспедиции в вахтовый посёлок Вынгапур. На освободившиеся места сюда привезут  геологов для бурения, с целью отбора проб грунта по трассе, сообщил он.
 Сбор был как по тревоге. Наскоро покидав вещи в рюкзаки Редькин с Ёроговым убежали в УАЗик и больше из него не выходили.
Мы поработали ещё неделю и выехали, к Новому году,  в отгулы.

После прокладки зимника развернулись работы на месторождении; завозилось оборудование для строительства **ДНС и вахтового посёлка; строились: нефтепровод, мосты и дорога вдоль нефтепровода. Ненцы переехали: сначала подальше от зимника, а ближе к весне  они перебрались в оленеводческий колхоз, расположенный в 50 километрах от прежнего места проживания.


*Куст скважин – При эксплуатационном бурении скважин на нефть,  устраивается ровная и твёрдая площадка ( в данном случае площадка отсыпана песком), на которой разбуривается некоторое количество скважин, с целью охвата большей площади и различной глубины залегания углеводородного сырья. Это экономически выгодно и экологически целесообразно.

**ДНС – дожимная насосная станция.