Журнал 1. Сборник 2. Произведения номинантов

Журнал №1. «Семейные истории Авторов Сайта «Проза.ру»
Сборник 2. Произведения Номинантов  Конкурса-6 (16 «прои»)

СОДЕРЖАНИЕ

№ позиции/Автор/Произведение

1. Нина Юдина  «Бабенька»
2. Ирина Анди   «Незнакомый дедушка»
3. Людмила Май  «Загадочный портрет»
4. Алина Данилова 2   «Дед»
5. Дубровская Надежда   «Сказки знахарки бабы Мани»
6. Екатерина Краснова3   «Умей сказать Нет!»
7. Максим Метельский   «Выходные»
8. Виктор Кармалитов   «Белая лошадь»
9. Евгений Солнечный  «Два характера слепили третий»
10. Галина Санорова   «Бабушка»
11. Анна Шустерман  «Сердце бабушки - безразмерное!»
12. Татьяна Матвеева   «Грехи наши невольные»
13. Нина Радостная   «Бабушка, мы помним»
14. Лидия Парамонова -Фокина   «Ветка дерева»
15. Владимир Кожин 3   «Вспоминая моих дедов»
16. Тамара Непешка   «Любовь и огурцы»

ПРОИЗВЕДЕНИЯ

№ позиции/Автор/Ссылка/Награды/Произведение

1. Нина Юдина  http://www.proza.ru/2018/11/20/1337
Номинант конкурса

«Бабенька»
            
     Родных дедушек и бабушек у меня не было. Мамины родители умерли во время блокады.  А папиных, живших в Витебской области, сожгли немцы со всей деревней.

  Но в моей жизни была Елизавета  Ивановна, мать моей крестной. Её я называла бабенькой.   Она была из « бывших». Внешность у неё была благородная, правильная речь и потрясающее чувство юмора. 

  Что мы только не вытворяли с бабенькой! Помню, как мы  наловили сачком в пруду  тритонов, поселили их в трёхлитровую банку и притащили к нам домой. Папа почему-то этих тритонов не полюбил, а нам они нравились. Помню, как мы в ванну запустили плавать морскую свинку, и как нам с ней за это попало. А ещё у бабеньки всегда был компот из сухофруктов и пирожки с ливером. Вкуснятина!
    Меня часто оставляли у неё дома для присмотра. Бабенька занималась домашними делами и пела. Мне очень нравились её песни. Особенно одна.

 Было мне лет пять, когда мама и бабенька  повели меня на Ёлку в Дом культуры.  Дед Мороз стал вызывать детей за подарками. Надо было рассказать стишок или спеть песенку. Я дома учила песенку про маленькую елочку, которой холодно зимой. До меня эту песенку уже пропели раз двадцать.  Подошла моя очередь идти к Деду Морозу.  От волнения  забыла слова. Я сказала Деду Морозу, что не помню про ёлочку.

  - Может какую-нибудь другую песню знаешь? - участливо спросил у меня Дед Мороз.

 Я знала. Самую любимую из песен бабеньки.
   
      « Всё васильки, васильки,
         Сколько их выросло в поле.
         Помню, до самой реки
         Я собирал их для Оли.»  - тоненько заголосила я.

  Зал  от неожиданности притих.  « Он её за руки брал, в глазки смотрел голубые, и без конца целовал бледные щёчки худые»  жалостливо выводила я. Дед Мороз попытался меня остановить, но я отмахнулась от него, протянула руки к слушателям и продолжила эту жизненную историю. В финале на словах « Надпись была на груди: « Олю любовь погубила!»  я повернулась к Деду Морозу и погрозила ему кулаком.  Как мне аплодировали! Я забрала свой подарок и  побежала к маме и бабеньке.

- Лиза, ты  при ребёнке что-нибудь в духе времени пела бы. А то не хорошо как-то, -сказала моя мама.
 - Не расстраивайся, Ира. Согласись, что у Ниночки был  успешный дебют.

   Я не знала, что такое дебют, но успех был. Тут и говорить нечего.

   Мы втроём шли по вечернему предпраздничному городу. Падал легкий снежок, я несла в руках кулёк с конфетами и двумя мандаринками. Мама напевала для Елизаветы Ивановны « голова повязана, кровь на рукаве». Бабенька кивала в такт головой.  Я, счастливая, отбегала от них немного вперед, смотрела на сверкавшие в свете фонарей снежинки и про себя вспоминала слова ещё одной бабенькиной песни:
 
     « Студенточка.  Вечерняя заря.
        Под липою в мае одну жду тебя...»

    Елизавета Ивановна, бабенька моя, спасибо тебе за то,что ты заменила мне тех, кого унесла война. Царствие тебе небесное!
 
2. Ирина Анди   http://www.proza.ru/2018/11/30/1669
Номинант конкурса
Специальный Приз №2 «ЗА лучшее произведение о дедушке»

«Незнакомый дедушка»

 Дедушка Владимир был высокий, улыбчивый и жизнерадостный.

   «Вылитый артист, что Гришку Мелехова играл», - безапелляционно утверждали тетушки.
 
  «Начешить чуб свой, возьмет гармонику, да на гулянку за околицу!» - сердито поджимала губы бабушка.
 
  «Я больше всех на него похожа!» - романтично привирала мама, родившаяся в последний день сорокового года...
 
   «Любил меня на лошадь впереди себя сажать, да как вчистит по степи! Мама заругается, а он, смеясь, гутарит, что казак из люльки должен на коня сразу перелезть...» - мечтательно, под водочку, вспоминал дядюшка.

  Из четырех детей только Варя похожа на бабушку: светленькая, миниатюрная. Остальные уродились высокие, смугловатые, с чернявыми кудрями и калмыцкой раскосостью глаз, отличительной чертой тех мест.

  «Раньше, старики сказывали, казаки жен из набегов привозили – из Калмыкии и Кавказа…» - тётушка Шурочка охотно углублялась в историю.

  «Свекруха мени не любила, шо худая, «кацапкой» обзывала. Только робила я поболя усех», - сердилась бабушка, отмахиваясь от моей докучливости.

  «Папа меня подкидывал на руках и кликал беляночкой!» - хвалилась тетушка Варя.

  И все хором умильно утверждали, что дедушка был бы от меня в восторге, потому как очень любил детей, а уж маленькую маму вообще с рук не спускал.

  Моей пятилетней фантазии «восторг» представлялся в виде дарения конфет большими кульками, да гордых прогулок за руку вдоль улицы, чтобы все видели, какой у меня дедушка.
 
  Ещё Шурочка так душевно пела, уверена, что про дедушку: «Каким ты был, таким ты и остался, Орел степной, казак лихой!..»

  В школе нам задали сочинение про дедушек, которые воевали. Я так бежала домой, так надеялась, что наконец-то бабушка мне всё расскажет...

  «Ишь чего удумали! Войну они вспоминають... Ишо бы Бога припомнили, а то сначала церквы загубили, потом мужиков наших!» - бабушка кричала так, что я расплакалась.

  «Пиши, дочка: твой дедушка, Владимир Фёдорович Плешаков, ушел на войну в июле 41-го, воевал все четыре года и дошёл до Берлина. Его не отпустили домой, а отправили в Закарпатье. Неспокойно там было очень. И... и его убили осенью 45-го, через полгода после Победы», - мамин голос становился всё тише и тише...

  «Дедушкины фотографии, письма и награды где? Ох, детка, мы поклялись, что ты не узнаешь», - умирающая Шурочка не смогла нарушить волю матери...

  «Под зиму пришла похоронка с наградами. И мать осерчала страшно, голосила дурниной, де, знала: не вернется он, уходил, мол, слишком веселый, да с гармошкой!» - дядя Иван не слишком деликатничал.

  «Бабушка стала срывать со стен фотографии, их и было всего штуки три, наверно... И кинула их на хворост для растопа, вместе с похоронкой, письмами и документами, да изрубила топориком, проклиная и фашистов и коммунистов одновременно...» – Тяжело вздохнув, тетя Варя окончательно прояснила картину.

  Никто не судил бабушку. И я это поняла, когда выросла.

  Что те фотографии? Когда точно знаешь, что кровь дедушки, которого никогда не видела, течет в твоих венах и согревает сердце.

  Не сомневаюсь, что и на том свете он не устает подначивать бабушку, которая всё сердится притворно, а дед искренне и заливисто хохочет.

  И они ладно заводят на два голоса: «Ой, то не вечер, то не вечер...» Правда, правда, я иногда их слышу...

3. Людмила Май  http://www.proza.ru/2018/11/21/832
Номинант конкурса
«Загадочный портрет»

Впервые я увидела бабушку с дедушкой в восьмилетнем возрасте, когда мы с мамой приехали к ним в отпуск. Они представлялись мне веселыми героями из сказки про репку, но оказалось, что у дедушки даже бороды нет и он любит читать исторические романы, а бабушка – портниха, и к ней домой приходят клиенты.

Дедушка мне сразу пришёлся по душе  – он был добрый и очень приветливый, а вот бабушка... Нет, она тоже была рада мне, но в её словах: – Ну вылитый отец! – я уловила какое-то неодобрение. Наверное, ей не нравилось, что мой папа увез её дочку так далеко, аж на Камчатку. Они обе даже плакали при встрече.

Бабушка была строга и не разрешала играть в своей комнате. А мне так этого хотелось! Чего здесь только не было: швейная машина, огромные ножницы, утюги разных размеров и много всяких интересных штуковин. Но бабушка всегда меня выпроваживала: – Иди, деточка, побегай во дворе.

Однажды мама с тётей Верой ушли в кино, а меня с собой не взяли. Сказали, что фильм взрослый, и мне будет скучно. Я представляла, как они будут объедаться там мороженым, и у меня от обиды капали слезы. Бабушка обняла меня, привела в свою комнату и стала показывать фотографии, висевшие на стене: – Смотри, это твоя мама. Это Верочка. А это дядя твой, Василий.

Мне стало ужасно смешно, что девочка с бантиком – моя мама, а карапуз на кривых ножках – любимая тётушка. А дядя? Разве дяди такие? Пацан какой-то. Я засмеялась: – А он где?

– Он на войне погиб, Людочка.

– Как? Он же маленький!

Бабушка печально вздохнула: – Это он здесь маленький, а тогда ему почти восемнадцать было. Он добровольцем ушел, по комсомольскому призыву. И дедушка твой тоже воевал.

– А ты?

– Я работала в ателье, мы шили телогрейки и отправляли их солдатам на фронт. А твоя мама помогала мне петли обмётывать, хотя и была тогда чуть постарше тебя.

Увидев моё изумление, она улыбнулась: – Вот подрастёшь немного и тоже научишься.

Я разглядывала фотографии в рамочках, а бабушка комментировала: – Это дед молодой – ишь, красавец какой, девки за ним табунами бегали... Это он в госпитале, в Польше – у него ранение было... Это я – на доске почета висела.

– А это кто? – я показала на небольшой портрет очень красивой женщины в шляпке с перьями.

Бабушка усмехнулась: – А это дедова зазноба. Повесил вот и любуется.

– Ну чего ты болтаешь? – укоризненно сказал дед, тихо сидевший в комнате с книгой.

Бабушка фыркнула и сказала многозначительно: – Знаем мы этих полек...

Моё воображение живо нарисовало, как дедушка встретил в Польше эту красавицу, как она полюбила его и подарила свой портрет. Не решаясь расспрашивать, я так и считала, что это какая-то дедушкина знакомая. Возможно, и не зазноба вовсе, как сказала бабушка, но загадка все же оставалась.

А через несколько лет я увидела в одном журнале репродукцию и долго смеялась. Это был тот самый портрет с надписью: И.Н. Крамской. «Неизвестная».

Милая бабушка, ну зачем ты меня обманула?

А, может, она на самом деле не знала, что это знаменитая картина русского живописца? Но дедушка-то наверняка знал!
Ну, дед... Мог бы и сказать... Он у нас всегда был не очень-то разговорчив...

4. Алина Данилова 2  http://www.proza.ru/2011/12/02/1607
Номинант конкурса
Специальный Приз №2 «ЗА лучшее произведение о дедушке»

«Дед»

-Алька! Заводи! – кричит дед.
-Сейчас!
Я накручиваю ручку старого патефона, аккуратно ставлю иголку….
-Расцветали яблони и груши…
Пахнет стружкой, греет солнце. Сегодня – дрова. Взрослые пилят - рубят, а мы, внуки, носим по три поленьки под навес и складываем под руководством  бабушки.
Дед – сухой, абсолютно лысый! Всю жизнь он бреется опасной бритвой "под ноль". Говорят, даже бабушка не знает, какой у него цвет волос.
Дед – машинист паровоза. Он награжден в войну орденом Ленина.
А в жизни он – веселый, пьющий, курит непонятные папиросы, от дыма режет глаза…
Все его зовут «Дедка». И мы, и мама, и бабушка. Только когда бабушка сердится, она говорит: - Шурка.
И оба они - Шуры. Так уж вышло.
-Шурка! Пошел к черту! Вся жизня через тебя наперекос!

-Дедка! Я с тобой завтра за грибами!
Он курит и усмехается:
-А дойдешь?
-Я? Я – дойду.
И мы встаем до рассвета, бабушка тихо ругается: - Куда дитё тащишь, старый козёл?
А он сверкает глазами:
-Лялька? Дойдет.
Долгое поле, уже и леса никакого не нужно, но я же сказала?
И спать хочется.
Я таращусь честно под каждую травинку. А грибы убежали по лесу от меня врассыпную, не хотят ко мне в лукошко.
-Дедка! Вон у тебя уже сколько! А я?
Уже и слезы готовы брызнуть.
-Ой, Алька! Чего-то мне в глаз соринка занеслась. Вон там, под кустом глянь? Ну, на всякий случай.
Под кустом сидят, нахохлившись, три белых.
-Дедка! Ты же старенький, ничего не увидел! – хлопаю я в ладоши, - а мне, смотри, беляки сами показались!
-Да ну? – изумляется он, - вот ведь, чтобы я без такой помощницы делал? Прогнала бы нас Шурка из дому с пустыми корзинами.
Мы возвращаемся к вечеру. Ноги гудом гудят, но в корзине – красавцы грибы. И еще букет васильков для бабушки.

- Бабушка! – говорю я, - ну расскажи про летчика из Ленинграда, а? Как он в тебя влюбился и с тремя детьми замуж брал?
-Алька! Отрынди! Ну какой летчик?
-Вакуированный! Вот бы ты, бабуленька, замуж за него вышла, я бы теперь в Ленинграде жила!
-Ты, Лялька, дурочка. Тебя бы тогда и не было бы вовсе.
-Как же, бабушка? Как же это меня – и не было бы?
- А Дедка? Тебе его не жалко? Как же он один остался бы?
Я думаю. Слезки скапливаются в уголках глаз.
Я бегу на крыльцо, где курит дед. Обнимаю его за шею руками, прижимаюсь к груди:
-Ты, Дедка, не плачь! Я же всё равно с тобой бы грибы собирала, да?

-Обедать! – зовет бабушка.
За большим столом многочисленная родня. И мы, все внуки.
-Вот, -говорит Дед, - есть предложение: сначала мы все будем есть Алькино, а потом – каждый своё. Здорово я придумал?
-Здорово, здорово! – кричу я радостно.
Мне кажется, что если я – отдам всем своё вначале, то потом – мне будет очень много счастья, все будут со мной делиться.
- Она – невыносима! – вещает старшая двоюродная сестра. – Убогая наша.
-Ешь, мой хороший, - серьезно вдруг говорит Дедка, - никогда никого не слушай.

Мне - шесть лет....

5. Дубровская Надежда  http://www.proza.ru/2018/11/20/1132
Номинант конкурса

«Сказки знахарки бабы Мани»

«Ангелы – хранители, души и тела спасители, пошлите мне, рабе божьей Надежде, сна тихого, безмятежного», - шепчу я каждый вечер перед тем, как отдать свою душу в руки Бога.
      
        Этой и другим молитвам,  заговорам и сказкам научила меня моя светлая,  добрая бабушка – Дубровская Мария Андреевна.
       
        Для неё я – рыжая, конопатая  девчонка, всегда была  красавица!
        - « Ишь, какая уродилась, вся в прабабку: волосики жёлтенькие, как солнышко. Правда, люди говорят,  что лучше батюшки с матушкой – нет мастера!»
       
        Ласково гладила меня по жиденьким волосёнкам и рассказывала какую –  нибудь сказку: про Пыхтелку, которая жила у нас в погребе и не давала брать овощи. Или про ленивую бабушку и внучку, которые не хотели садить картошку, надеялись, что бабушка умрёт, а внучка замуж выйдет!  Но мечты их не сбылись. И уже в феврале, голодные  спрашивали  друг у друга: «Не пора ли садить картошку?»
      
       Знала бабуля этих сказочек, очень  много и всегда к месту рассказывала.
      
       Например,  видит, что мы с сестрой  играть на улицу собрались, а в доме  порядок не навели.
         Она, как бы невзначай, начинает: « Приехал как- то молодой, красивый купец в деревню, да объявляет, что меняет пыль,  да мусор на сливы.
Сбежались девушки со всех концов села. Кто мешок, кто два мусора в доме насобирал .Получили сливы, едят и радуются. Только одна девушка плачет, нет, говорит у неё пыли, вот, только горсточка…
     -  А на тебе , красавица, я женюсь! – отвечает ей купец.
       И бабуля хитренько поглядывала в нашу сторону.
    
      Несмотря на тяжёлую судьбу, характерную для людей её поколения, гибель мужа, в сорок первом году под Москвой, тяжёлую вдовью долю с четырьмя сыновьями, сумела она сохранить силу духа, весёлый нрав и желание помочь  человеку,  попавшему в беду.
    
      От своей свекровки, Василисы Ивановны, научилась лечить людей травами, заговорами. Готовила пластырь от  воспалений. Умела спасать от «рожи», грыжи и других «ветрено опасных» болезней.
   
      Со всей округи тянулись к ней люди за добрым словом и надеждой. И уважительно называли - Знахарка.
    -« Гром грянет, лес вянет, камень колит, дума воет», - нашёптывала  бабуля свой заговор от тоски,  подруге, которая получила похоронку на своего мужа.
      Потом раскидывала на бобах.
      - Да жив он, он жив! И ты одна у него в голове и в сердце! Беги в церковь, ставь свечку за здравие.
    
      И, правда, вернулся с войны мой будущий дед – Орлов Александр Фёдорович,  раненный, но живой!
    
     На своё здоровье баба Маня никогда не жаловалась, таблетки не пила.
    - « О болезнях ни слова!», - любил повторять папа её слова.
   
     Радостью,  любовью всегда веяло от её слов, обращённых к нам. 
      
     Как от слов моих  внучек – двойняшек: «Бабушка, ты не бабушка, а большая девочка!  Расскажи, пожалуйста, сказку».
      - Я вам  лучше стихотворение прочту про одну девочку, которая себе волосики сильно подравняла:
                «  В детстве далёком, где звёзды огромные и манящие,   
                Решила увидеть себя взрослой и настоящей….
                Подстригла чуть – чуть чёлочку до затылочка, до заколочки.
                И стою, почти бритая, слезами и соплями умытая,
                Но – красавица…»
            
       Не дочитав, мы начинаем хохотать, а потом украшать лысую головку Машеньки цветными резиночками...
               
       Сказка  – продолжается!

6. Екатерина Краснова3  http://www.proza.ru/2018/11/22/873
Номинант конкурса

«Умей сказать Нет!»
               
      «Выпей… Выпей, Валька… легче станет…». Ежедневно кто-то приходил и участливо расспрашивал о горе, которое обрушилось на пятидесятитрехлетнюю Валентину. На столе появлялась бутылка настойки или самогонки и слова: «Выпей, полегчает…», - звучали снова и снова… Она повторяла одну и ту же историю, плакала и пила, а чьи-то заботливые руки подливали ещё… Длинными бессонными ночами, убитая невосполнимой потерей, Валентина вспоминала свою нелегкую жизнь.
            Во время коллективизации вместе с мужем под покровом ночи бежала из родного села. Кто-то постучал в окно и сказал: «Бегите, завтра придут за Петром…». В чем были, завернув в одеяло маленького сына Геночку (единственно выжившего из шести), запрягли подводу и помчались на станцию. Поездом уехали к родственникам в Сталинск. Оттуда завербовались в Благовещенск на рыбные промыслы, а в начале войны вернулись в Сибирь.
       Вскоре Петра забрали на фронт… В 1945-ом с наградами и ранениями он вернулся и устроился на работу. Как многие мужчины в те годы, крепко выпивал и погуливал, но Валентина терпела. Она любила его. Вскоре построили небольшой, но зато свой бревенчатый дом.
       Геннадий вырос, и безграмотная Валентина решила выучить сына на инженера. Закончив ремесленное, поступил в Томске в институт, что не нравилось Петру. Он считал, что сын должен работать. Валентина помогала Геннадию, как могла. Сушила овощи и сухари и отправляла посылки, подрабатывала посудомойкой и прачкой, и переводила тайком от Петра сыну деньги.  По распределению Геннадий с женой Диной уехал на Сахалин. Он любил мать и был благодарен ей за поддержку: «Ты, матушка, не вздумай работать, я тебе под старость жизнь устрою!  Будешь, как сыр в масле…». Работал прорабом на энергостройке, затем в обкоме партии. Каждый месяц отправлял матери деньги, и её душа ликовала от радости и гордости за сына.
       Геннадий умер от сердечного приступа в тридцать три года, а Дина, не справившись с горем, через полгода покончила собой. Двух внучек в возрасте два года и семь лет привез в Кемерово Петр.
       Валентина навсегда запомнила, как они зашли в калитку – небритый, осунувшийся Петр и девочки. Старшая держала в руках чемоданчик, а младшая зеленый эмалированный горшок. «Ну, встречай бабка внучек», - каким-то не своим, дрожащим голосом сказал Пётр.
 С той поры дверь в их дом практически не запиралась.
Однажды Валентина проснулась от сильной головной боли. Она ужаснулась: «Похмелье… Что же я делаю… У меня же девочки…  Я им жизнь испорчу…».
        Несколько месяцев пронеслись в рыданиях и стенаниях. Валентина жалела сына, ругала сноху - «оставила двух деточек-сироточек», но после той мучительно-бессонной ночи всем, кто приходил посочувствовать с «пол-литрой», твердо говорила: «Нет!». Её не понимали, уговаривали, обижались и осуждали… Постепенно, желающих разделить страшное горе становилось меньше, а вскоре и совсем не стало.
             Шли годы. Похоронила Петра. Были трудности, радости и огорчения, но Валентина вырастила и воспитала внучек, и успела в своем старом бревенчатом доме понянчить правнуков.
      Когда слышу в средствах массовой информации, как психологи на тренингах учат: «Умейте сказать Нет!», - вспоминаю свою неграмотную бабушку, которая оставшись один на один со страшным горем, сумела сказать: «Нет!», - и пошла по жизни прямым путем, открыв заплаканные глаза и высоко подняв, поседевшую от горя голову, ведя за собой двух маленьких девочек.

7. Максим Метельский  http://www.proza.ru/2018/12/07/1809
Номинант конкурса
Обладатель приза «Читательских симпатий»

«Выходные»

  Когда я был маленьким - лет пять, то каждые зимние выходные проводил у бабушки в гостях. Войдя с мороза в теплую квартиру, я первым делом, предварительно, сняв обувь, шел на кухню к холодильнику, в котором меня дожидались, на специально выделенной бабушкой полочке, шоколадки. Не было ни одного дня, чтоб полочка, к моему приходу, оказалась пустой. В гостиной же, в большой хрустальной миске, всегда лежали яблоки, апельсины и бананы, но, моими стараниями, лежали не долго. Днём мы катались вдоль Финского залива на лыжах, после чего лепили снеговика, которого я потом с разбега разбивал ногами. Пока сушилась моя мокрая, после прогулки, одежда, бабушка готовила рыбные котлеты, а я смотрел фильмы и дрался с воображаемыми врагами на валиках от дивана, представляя себя Жан-Клодом Ван Даммом. Перед сном же, после горячей ванны и сытного ужина, мы с бабушкой начинали сочинять сказки про Винни-Пуха.
  Как правило, это происходило следующим образом: я задавал тему, например, как Винни-Пух учился ездить на троллейбусе и бабушка начинала, а я продолжал и так до поздна. Затем мы выключали свет и, пожелав друг другу "спокойной ночи", как будто, засыпали, но через три минуты я шепотом предлагал начать сочинять новую сказку. О том, например, как Винни-Пух строил вертолет. Мы, наверное, придумали не меньше историй про "медведя с опилками в голове", чем сам Алан Милн и ни разу бабушка не сказала мне, что устала или, что у нее нет настроения. Казалось, что сочинять со мной сказки было для нее самым любимым занятием в выходные, впрочем как и для меня бабушка с Винни-Пухом были интереснее и лыж, и снеговиков и даже фильмов с Жан-Клодом Ванн Даммом.
  Прошло больше двадцати лет как бабушки не стало, но чем старше я становлюсь, тем сильнее ее люблю, равно как и наши с ней сказки про Винни-Пуха, ставшие для меня основной причиной моего увлечения сочинительством.
  Мне, чтоб быть счастливым не обязательно становиться вторым Чеховым. Ведь я единственный у кого была, есть и будет такая бабушка, какая была у меня - воспоминания о которой и есть мое счастье.

Посвящается Метелице Зинаиде Игнатьевне - Президенту Ломоносовского фарфорового завода (1971-1996)
 
8. Виктор Кармалитов  http://www.proza.ru/2018/11/19/1542
Номинант конкурса

«Белая лошадь»

Мне стыдно! Сегодня был на кладбище. Проведывал могилки близких родственников. Потом хотел проведать могилку бабушки. И, не нашёл. Ходил, смотрел, искал наклоненную берёзу и, не нашёл. Так и ушёл ни с чем.
   Ушёл с грузом на душе, память помнит, а найти не может.

   Бабушка родилась в 1904 году. Украинка. Вышла замуж за русского мужика, моего деда, Григория Ивановича. Родила ему четырёх дочерей и сына, моего отца Алексея Григорьевича. Жила где-то на Украине с дедом, вспоминала, что у них был очень хороший дом, хозяйство, коровы, лошади, овцы, куры.
   Деда в тридцатые посчитали кулаком. Пришли, забрали коров, лошадей, овец, когда он был на покосе. Жена с детьми ничего сделать не смогла. Когда муж вернулся с покоса, рассказала ему, что пришли с ружьями люди и, забрали всё.
   Муж переживал очень. Как, так? Своим трудом наживал хозяйство! Ладно, заключил он, всё отдам, но лошадь белую пусть вернут! Любил он очень эту лошадь! С тем и пошёл к председателю колхоза. Где ему отказали и, пригрозили, мол будешь противиться новой власти, жизнь потеряешь.
   Горевал дед, не знал, что делать? Вечером, выпив горилки, расчувствовавшись, пошёл на скотный двор колхоза и, тайком забрал свою белую лошадь!
   Утром следующего дня, пришли люди с ружьями домой к деду. Их не испугали крики ребятишек и женщины, они арестовали Григория Ивановича за хищение государственного имущества.
   Спустя месяцы, жена Григория Ивановича родила сына! Это был мой отец.
 С сыном на руках и, четырьмя дочерьми, Верой, Нюрой, Машей, Таней, она пошла проведать в местной тюрьме своего мужа и, показать ему сына!
   За колючей проволокой держали заключённых. Бабушка с детьми подошла как можно близко к двойному ограждению места заключения.
   - Гриша у тебя сын родился! - Кричала бедная женщина сквозь колючки металла. Она искренне хотела обрадовать мужа. Он так желал сына! Четыре дочки подряд а, наследника нет! И, вот свершилось!
   Толпа заключённых за колючей проволокой роптала, суетилась, кричала, ко многим в тот день пришли родственники.
   - Уезжай, Лена! Уезжай от сюда! Житья здесь не будет! Спасибо, за сына, родная! Береги его! И, уезжай! Продай всё! Не сможешь, брось! Только уезжай! Обещай мне, что выполнишь мой наказ? -
   Бабушка пообещала и, выполнила.
Только спустя годы, она узнала, что всех этих заключённых, на следующий день расстреляли.
    Мне стыдно. Я не знаю ничего о своём дедушке. Кроме того, что он очень любил белую лошадь.

9. Евгений Солнечный http://www.proza.ru/2018/11/19/1462
Номинант конкурса

«Два характера слепили третий»

                ДВА ХАРАКТЕРА СЛЕПИЛИ ТРЕТИЙ

По причине развода родителей, меня воспитывали две бабушки, в разные периоды моего детства. Одна по материнской линии Анастасия Алексеевна, жившая в деревне Горбыщево Кировской области. Другая по отцовской – Пелагея Федотьевна, жившая в 40 км, в г. Уржуме. Была еще и слепая прабабушка, бабушкина мама, у которой я был поводырем. По этому поводу, я часто задавал вопросы: «Почему у меня столько бабушек и ни одного дедушки?». Дедушку по отцовской линии я не видел. Мне кажется, и отец его не знал, т.к. уклонялся от этого разговора. Дедушку Алексея по материнской линии, помню смутно, поскольку сразу с началом войны, его направили на завод, производящий автоматы. Там вредители отравили в рабочей столовой ползавода, в том числе и его. Так что от него осталось только яркое воспоминание, как он вынес меня из бани и бросил в сугроб со снегом.

Всю войну, до школьного, восьмилетнего возраста, я жил в деревне. Бабушка работала в поле, а я пропадал на конюшне, научившись, в последствии, работать на лошадях. Встречались только вечером, на дойке молока. Я в это время наблюдал за процессом и кормил корову сеном. Бабушка ласково разговаривала с коровой. Я на это ревниво обижался: «Вот ты корову Машенькой называешь, а меня байстрюком». На что она отвечала: «Корова нас всех кормит, а от тебя одни убытки».

Учиться меня отправили в город, ко второй бабушке, где, в отличие от деревни,  было электричество и водопроводная вода. Зато хлебнул послевоенной голодухи. Хлеб давали по карточкам: по 400 гр. - на взрослого и 200 гр. - на ребенка. Да еще за ним надо было стоять в очереди. Я – с вечера до ночи, бабушка – с ночи до утра. Бабушка имела двухклассное образование, но обладала аналитическим  умом в вопросах воспитания.

Однажды, я, сделав лук, тренировался в стрельбе по мишени, прикрепленной к калитке. Только я выстрелил, как, «по закону подлости», калитку открыла бабушка, и стрела точно попала ей прямо в лоб. Все знают, как обычно ведут себя люди, с реактивным умом. А она рассмеялась и, превозмогая боль, вымолвила: «Удачный выстрел. Хорошо, что не в глаз!»  Это ли не пример всем воспитателям, с высшим образованием. Но не всё так однозначно, как кажется.

Большинство людей, как и я в детстве, любят только за то, что любят их. Вот и я, только многие годы спустя, осознал, что те самые важные черты характера, как срединность и чувство меры, слепили мне обе бабушки. А деревенская бабушка, которая меня часто поругивала, за что я ее тогда не любил, еще и воспитала во мне трудолюбие, силу воли и стремление к успеху. Я счастлив, что в нужный момент у меня оказались такие два ангела-наставника, которым я премного благодарен!

10. Галина Санорова  http://www.proza.ru/2018/12/03/1916
Номинант конкурса

«Бабушка»
               
Моя бабушка многое пережила,  сейчас я хочу рассказать только об одном событии в её жизни. 
     Родилась  в 1906 году в Горном Алтае. Потомственная крестьянка, а затем колхозница она в 30 лет потеряла  мужа. Отправил колхоз мужиков зимой на лесозаготовки без провизии,  есть нечего, но  откуда-то завезли рыбий жир.  Мой дед его на дух не переносил. Перебороть отвращения не смог, умер от голода.

В деревне одной  тяжело, да еще с  детьми на руках.  Мужская сила ох как нужна. Тут овдовел односельчанин Григорий и тоже с тремя сорванцами. Поговорили они  и решили жить вместе, хотя Григорий был гораздо старше.  Вот так у моей бабушки Елены Кондратьевны Медведевой прибавилось  три  ребёнка. 

Бабушка – красавица, а нового мужа  портил шрам на щеке, полученный в первую мировую.  Мужик работящий, бабушку не обижал, пил в меру.  Но вот горе – дети хорошо помнили свою мать и бабушку совсем не воспринимали. Уж как она ни старалась, всё без толку.  Особенно старшая четырнадцатилетняя дочь Ксения или Сина, как её называли в деревне,  грубила;”Какая ты нам мама. Ты не любишь нас!”   Изнуряющая работа в колхозе от зари до зари, дом, скотина и огород, ручная стирка,  выпечка хлеба и приготовление еды. Сил для установления контакта с падчерицей вовсе не оставалось.   Сина совсем отбивалась от рук. В селе, где каждые руки на счету, ничего не хотела делать,   не слушалась, смеялась бабушке в глаза. Больше же всего огорчало бабушку противостояние сводных братьев и сестёр.  Вечные ссоры и даже драки возникали по всяким пустячным поводам.

Один случай изменил всё.  Бабушка постирала вручную бельё (стиральных машин не изобрели) и пошла полоскать его на речку. Речка бурная, горная метров через 100 впадает в широкий и глубокий Чарыш. Вода обтекает огромные камни-валуны.  За ней потащились  дети  и стали прыгать с валуна на валун. Устроили состязание, кто прыгнет дальше.  Разделились на две группы. В одной дети в другой пасынки.  Сина,  как всегда, с неприязнью смотрела в сторону родных детей, начала толкать их, пытаясь  сбросить с камней, но ребятишки уворачивались от её рук и быстрее прыгали дальше. Бабушка краем глаза следила за ними. Боялась, как бы не случилось беды.  Сделала замечание Сине: “Не надо обижать более младших”.  Сину же это только раззадорило. Прыгая, она пыталась нагнать сводного брата, но тот был ловчее и смог увернуться от неё. И тут случилось непредвиденное, пытаясь перепрыгнуть на далёкий валун, Сина поскользнулась, упала в воду, ударилась о каменистое дно и потеряла сознание. Быстрое течение понесло её в Чарыш. “Мама, мама!- закричали дети, -Сина тонет !”  Бабушка тут же бросилась за Синой по берегу. Нагнала её, прыгнула в воду.  Сильное течение могло сбить и её, об этом не думалось. “Спасти, спасти”,-  билось  в её голове.
Схватила Сину, вытащила на берег и начала приводить её в чувство.

Через день Сина уже вставала. Тело у ней было в огромных синяках. Когда течение несло её, то она билась о камни.

После этого случая Ксения не грубила, стала послушней, но мамой мою бабушку так и не называла. Трудно назвать мамой другого человека, когда  хорошо помнишь родную мать.

11. Анна Шустерман http://www.proza.ru/2018/01/16/1958
Номинант конкурса
Специальный Приз  №14  «За успешное участие во всех шести конкурсах»

«Сердце бабушки - безразмерное!»

Перед рождением второго внука в моем сердце зародилась тревога!
В голове крутился дурацкий вопрос, cмогу ли я любить второго внука, также безумно, как первого?

Смогу ли я любить своих внуков, также, как любила нас моя бабушка?
Я уверена, что маленькая, хрупкая бабушка Лена, если бы только могла:
Oчистила бы миp от горькой корки,
Накормила бы внуков сладкой жизнью,
Пути - дорожки от трудностей подмела...
О, eсли бы она только могла!
Помню в eё взгляде искрилась любовь,
Которая могла бы исправить для внуков весь мир,
Если бы oнa только могла!
********

Всепоглощающая любовь к первому внуку 15 лет назад, вызывала умиление у моего сынa
и невестки!
Мой сынуля, рожденный в Израиле, отец моих 8 внуков, в свое время купался в море всепоглощающей любви своей бабушки, моей свекрови.
Моя невестка, рожденная в Америке в многодетной семье ,успокаивала меня:
- Hе волнуйтесь, ведь сердце бабушки - безразмерное!

1 Января 2018 года, второму внуку справляли Бар-мицву!
По еврейской традиции мальчик достигший 13 лет становится взрослым .

Kогда я смотрю, как он жонглирует пылающими факелами, на радость своим друзьям и гостям, собравшимся отметить его Бар-мицву, безразмерное сердце бабушки, переполненоe любовью к повзрослевшему внуку, отбивает чечетку все быстрее и быстрее... тук тук тук, тук тук тук...

Ho я не паникую, не кричу внуку : "Hе играйся с огнем, а то обожжешься!"

Я - "перевоспитанная бабушка"!

Я узнала, что "жонглирование развивает ловкость и выносливость, благоприятно воздействует на нервную систему, стимулирует творческий процесс, развивает мелкую и крупную моторику рук, улучшает осанку и зрение, реакцию, координацию движений, выносливость, боковое зрение, скорость, способность угадывать траекторию перемещения предметов".
Он учился жонглировать и делать фокусы с девяти лет!
Только недавно начал жонглировать с огнем, и уже выступал на благотворительных акциях собирающих средства для больных раком.

Такой вот бесстрашный внук растет у меня! И в кого он только пошел?

И тут я вспоминаю свою энергичную бабушку Лену,
всегда радостно встречавшую своих внуков -озорников...

Моя старшая сестра Елена Куприянова
написала замечательный стих о нашей бабушке:

"Память хранит черно-белые снимки:
Вот переулок, вот домик, крыльцо,
Бабушка Лена в крылатой косынке,
В мелких морщинках родное лицо.

Ветки жасмина в сиянии давнем,
Белой сирени лилейная гроздь,
Чудо-крылечко, исповедальня,
С бабушкой Леной на лавочке гость.

Мы приезжали не просто проведать,
Бабушка знала, что внуков гнетет:
-Детка, сначала давай, пообедай,
Все остальное у нас подождет.

Бабушка Лена – тихая мудрость,
Чистое сердце, сердце без зла.
Годы согнули, душа не согнулась,
Только подумать - сто шесть прожила!"
http://stihi.ru/avtor/lkuprijanova
**********
P.S.

Момент истины запечатлен,
Мистически, во внуках,
В их жестах и улыбках...
Не рвётся связь времён!

12. Татьяна Матвеева  http://www.proza.ru/2018/11/17/2
Номинант конкурса
Специальный Приз №10 «За получение в основной номинации более 50 рецензий»

«Грехи наши невольные»

Глазами, полными ужаса, Мария смотрела на свою руку: кровь стекала ручьем, заливая скошенную траву и землю.
Случайность. Обронив платок, она наклонилась и попыталась его поднять. Косарь, мальчишка лет пятнадцати, идущий по смежной полосе, взмахнул литовкой, и, остро заточенное лезвие по инерции прошлось по локтевому сгибу. Зажав порез поднятым платком, Маша побежала в деревню. Председатель как мог перевязал руку, наложил жгут, и подводой отправил её в город.

Видавший виды врач обработал рану, обколол новокаином и принялся сшивать сухожилия и нервные стволы. Мария старалась не кричать. Перспектива остаться инвалидом пугала куда сильнее физической боли. Закончив, доктор тяжело вздохнул и сказал: «Плохая рана – глубокая. Месяца через три заживёт. Но последствия не внушают оптимизма».
Опасения доктора подтвердились - рука так и осталась согнутой в локте. Пальцы не шевелись. Что есть кисть, что нет...
Шёл 1942 год. До глубокой сибирской деревушки война не добралась. Но работали в тылу на износ: всё для фронта, всё для победы!

Глядя на изуродованное предплечье, Мария понимала - это конец. Похоронка на мужа пришла в сорок первом. Поэтому рассчитывать было не на кого и не на что. Шансов выжить с детьми практически не осталось. Они и в первый-то военный год себя не баловали, а теперь и подавно. Летом ели лебеду да крапиву, зимой – тюрю, или суп из мороженого колхозного картофеля, который чудом удавалось откопать под снегом. Себе Маша варила на воде, детям, если удавалось, на молоке. Кое у кого из соседей оставались коровы, но на кормилицу и своих едоков хватало. Удои же от малочисленного колхозного стада шли на фронт. В госпиталях сухое молоко и сгущенка были жизненно необходимы.

Погоревав, старики-родители сказали: «Тебя калеку, да ещё с двумя детьми, нам не потянуть. Отдай младшую дочь в "дети"».
Мария не стала перечить их воле, как велели – так и сделала. Собрала нехитрый скарб и отнесла Галочку в бездетную семью.
Для военного времени супружеская чета, согласившаяся взять ребёнка, жила неплохо: как-никак мужик в доме. Выдающийся комбайнер имел право на бронь. По всему выходило, что дочке там будет лучше. Но разве можно объяснить двухлетнему ребёнку, почему его оставляют у чужих людей? Материнское сердце готово было разорваться от боли. Галочка смотрела на маму во все глаза и плакала. И такое горе читалось в её недетском взгляде! Она тянула ручонки и без конца повторяла: «мамочка». Не в силах сдержать рыданий, Маша выскочила за дверь и быстро пошла к дому. Утешало одно: Галя останется жива. Женщина искренне верила, что тем самым спасает доченьку от голодной смерти.
Даже на миг она не могла представить, что не пройдёт и полгода, как на деревенском погосте появится маленький холмик с деревянным крестиком. Именем и датой укладывающейся в два с половиной года. Подвело материнское сердце…

Мария так и не простила себя за ошибку. Терзала мысль, что не отдай она дочку в чужие руки, может, всё бы и обошлось. Чувство вины дало всходы: два инсульта и пожизненная инвалидность первой группы.
Как выжила моя бабушка в те суровые годы (а это была именно она), одному Богу известно.
Война не бывает милосердной, и не щадит никого. И ей всё равно кто ляжет под её пули.

13. Нина Радостная  http://proza.ru/2018/11/18/1193
Номинант конкурса
Специальный Приз №9 «ЗА большее число рецензий в основной номинации»
Специальный Приз №12 «За более 100 рецензий в обеих номинациях»

«Бабушка, мы помним»

Обычный летний день. Главная работа - высушить и сметать сено. Погода нам  в тот день не помешала. Папа, мама, сын и дочь справились, как надо. После трёх часов собрались на семейном совете с участием бабушки Маши:
- Мама, можно мы на рыбалку? Вдруг сегодня что-то и словим. От берега далеко отъезжать не будем. Жди, мы недолго.
Мы к двери, она нам вслед, как всегда,с теплом сказала:
- Идите с Богом!
Папа вёсла взял на плечи, сын удочки, мама пошла с ведром для рыбы, дочь понесла наживку. Ей, в  свои  шесть лет, как раз под силу было. Все при деле.
  Погрузились в лодку и двинулись вперёд, на водные просторы. Какое блаженство! Ну, рыбка, берегись! От нас не уйдёшь.
  Прошло немного времени, солнце стало играть с нами в прятки. Появились облака. Через полчаса пришли уже тучи.
  Мы проверили   улов. Попадают в основном окуньки. В камышах у берега более серьёзной рыбы и не поймать. Вдруг наблюдательная дочь кричит:
 - Мама,  мне  на лицо  капелька упала.
  Через несколько минут капельки падали и на брата, и на папу и на маму. Дождь разошёлся и поливал нас, как из ведра. Откуда  взялся? Мы вымокли в считанные минуты. А рыбе  всё- равно. Клюёт замечательно. Только успевай наживку менять.
Не верилось, что с утра был ясный день и мы убирали сено.
 Но с нами дети, надо двигаться к дому.
- Сматывай удочки. - Командует папа сыну,сам кладёт вёсла на воду и  вперёд, домой. По пути мы вычерпываем воду из лодки, подбираем упавшую на дно лодки рыбу. Прибыли. Лодку затаскиваем на берег.
  Смотрим друг на друга, смеёмся. На каждом из нас очень мокрая одежда,вода  каплет с волос, даже с наших носов.
  - Ну что, бегом домой! - мы вымокшие, но счастливые, быстрым шагом идём домой, с отчётом к бабушке. Беспокоится, наверное, ждёт нас.
   Открываем дверь с улицы и понимаем, бабушка что-то изобретает. Так вкусно пахнет!
Вошли в дом, бабушка к нам:
- Давайте, рыбаки, переодевайтесь. Как раз поспели. Чай готов и блинчики. А уж с чем хотите, решайте сами. То ли с вареньем, то ли с мёдом.
 Милая мама, бабушка, не забылась та рыбалка и тот самый аппетитный чай, что приготовила ты. Он был так кстати. Ты знала, чем встречать намокших рыбаков.
   Прошло много лет.
  - Бабушка, мы не растеряли твоё тепло. Светлая тебе память...

14. Лидия Парамонова -Фокина http://www.proza.ru/2018/11/17/86
Номинант конкурса
Специальный Приз №4 «ЗА первую заявку в основной номинации конкурса»
Специальный Приз №10 «За получение в основной номинации более 50 рецензий»

«Ветка дерева»

   Родители отца умерли до моего рождения. У бабушки и дедушки по материнской линии я неоднократно проводила летние каникулы в селе Кривая Лука  на рязанской земле.
        Семья деда, Фокина Николая Филипповича - огромное мощное дерево, пять крепких веток которого уничтожены войной.
      Не взяла вражья пуля деда и его старшего сына Ивана - так распорядился Бог и дал возможность пополнить род пятью сыновьями, взамен погибших на войне братьев и племянников. Счастье выпало деду - иметь и четырёх дочерей, увидеть внуков, правнуков.
       В первом классе я училась в сельской школе, где дед преподавал историю. Его родную сестру Татьяну Филипповну, заслуженного учителя СССР, приглашали в школу на открытые уроки по математике.
      Меня распирала гордость за деда, ведь он рассказывал юному поколению историю нашей страны. Хоть роста был невысокого и слегка начал сутулиться, но плотное тело, крепкие руки, волнистые волосы, добротой наполненный взгляд голубых глаз и приятный природный голос придавали ему особую красоту. Дед был великолепен.
        Придя с работы, дед ставил пузатый кожаный портфель на письменный стол. Присаживался на стул. Начинал интересоваться о состоянии дел в доме, а у внуков -  о прочитанных рассказах, сказках, выученных стихах. У него не забалуешь: книга- источник знаний, лучший собеседник, советчик и друг!
         Дед, плотно пообедав, отправлялся в сад. На двадцати сотках земли росли двенадцать яблонь, вишнёвые деревья красовались стеной по периметру плетёной изгороди из ивовых прутьев. Вдоль тропинки, разделившей сад пополам, рос картофель, ботву которого начинали «захватывать в плен» усы и листья насаженной тыквы. 
    Куда дедуля, туда и мы -  интересно было наблюдать за каждым его движением. Он аккуратно и бережно обрабатывал каждое дерево: опрыскивал, замазывал ранки садовым варом.   
        Ещё интереснее была его работа на пасеке, расположенной в начале огорода площадью больше сада. В двадцати ульях шло упорядоченное движение пчелиной жизни.
Мы, наблюдая за дедушкой, «прирастали» к изгороди.
         
    Дед заходил в амбар, построенный из самана*, где хранились фляги для мёда, ящики для рамок с вощиной, пчеловодческий инвентарь,  надевал халат, как у хирургов, с завязками на спине. Рукава халата и штанины брюк были на резинках. На голову предназначалась шляпа, на широких полях которой имелся проволочный обруч с сеткой. Дедуля становился  миленьким «космонавтом».  В таком наряде ни одна пчела не пробиралась к телу.
       Дед стамеской поднимал потолок улья, успокаивая растревоженных насекомых дымом  из пчеловодного дымаря, доставал рамки с мёдом и осторожно помещал их в ящик для рамок с сотами.
        Медогон - святое дело пчеловода, праздник. Мы резвились во время качки мёда, жевали соты, после чего нельзя пить холодную воду.  Я попила- желудок налился свинцом.  Пришлось дедуле свою любимицу молоком отпаивать.
   Бывало пчёлы жалили нас.
    Дедуля лечил радикулит укусами пчёл. Для нас это был подвиг.
Сильный был дед. И ветка его дерева, благодаря ему, была крепкой. Жили дружно. Работали слаженно. Пели.
   ... Далеко любимое село, запах сена, дом, тепло русской печи, чай с мёдом и антоновкой, спокойно шаркающие шаги дедули, его душевные песни.
       При воспоминании о детстве по каждой клеточке организма разливается тепло. Так хочется вернуться туда, где через пасеку к реке бежало моё детство в сарафане и косыночке в горох, сшитыми мамиными руками.
 
*  саман- кирпич из соломы и глины.

15. Владимир Кожин 3  http://www.proza.ru/2018/11/24/228
Номинант конкурса

«Вспоминая моих дедов»
               
                Никто никогда не умирает, если у него есть дети и внуки (Р. Брэдбери)

        Многие из нас уже стали бабушками и дедушками. Повезло не только нам, но нашим внукам, которые смогли с нами пообщаться.  А мне удалось увидеть только одну свою бабушку по отцу, остальные не пережили трудные годы голода и войны. Почти не осталось их фотографий.
        Моя бабушка Клавдия Васильевна, была старше моего деда Ивана Михайловича. Он женился в 18 лет, его родители рано умерли, оставив детей сиротами, говорили, что отравились беленой. Деду одному было трудно растить двух малолетних сестер. Посоветовали ему жениться, недалеко жила хорошая работящая девушка на выданье.  У них родилось четверо детей. Дед умер очень рано во время голода в Поволжье, ему было около 40 лет. Бабушка в деревне не могла прокормить своих четверых детей и двух сестер мужа, они отправились за лучшей долей в Ленинград. Устроилась работать нянечкой в госпиталь, бралась за любую работу, и, хоть жили очень бедно, уже не голодали как прежде. Она была верующей, честной, спокойной, доброй женщиной. Ее любили все, кто знал, и больные, и врачи.
       Когда мне было года 4-5, мы ездили на бабушкину родину в Костромскую область в деревню Личинино. Что-то об этом рассказывала мать, что-то и я помню. Остановились в бревенчатом доме у бабушкиной сестры, которую она называла Нюшей. Однажды бабушка взяла топор и куда-то пошла. Принесла небольшую зеленую сосенку. Стала состругивать какие-то белые полоски со ствола. Стоял приятный запах свежей сосны.  Вероятно, она срезала тонкие слои луба (это то, что под корой).  Она дала эти полоски нам с сестрой и сказала: «Поешьте, это очень полезно». Я попробовал, они показались мягкими и вкусными. Больше никогда я такое не ел. Вероятно, так в их деревне в голодные времена компенсировали весной витамины и свежую зелень. Может такая еда и помогала им выживать в голод. Тогда по продразверстке хлеб у населения изымали.

        Говорили мы с бабушкой о многом: о школе, о деревне, о том, как она растила детей, о Боге. Она была очень позитивным человеком, никогда не роптала, ни о ком не говорила плохо. Когда заходила речь о Боге, не спорила, только замолкала, слушая мою атеистическую пропаганду. Ведь мы - дети гордились, что первый спутник запустили, а я был пионером и даже звеньевым в классе. Поговорив, бабушка отворачивалась и тихо говорила: «Прости его, Господи».
        Даже во время активной борьбы с религией бабушка оставалась глубоко верующим человеком, ходила в церковь, иногда брала с собой меня. Я помню в свои 5-6 лет, как мне нравилось принимать причастие - очень все казалось вкусным. Она никогда не говорила, что во время поста ей многого есть нельзя, просто отказывалась садиться за стол со всеми, говорила, что сыта.
        Чудом сохранилось единственное фото, где мои молодые бабушка и дедушка сняты с друзьями. Фотография потрепанная, некоторые детали трудно различимы, но для меня она бесценна. Жена сказала, что я похож на деда. И я вглядываюсь в его единственное фото и чувствую что-то близкое, родное. Какая-то часть его сохранилась и во мне. Что ж, гены есть гены.

16. Тамара Непешка  http://www.proza.ru/2018/12/03/1900
Номинант конкурса

«Любовь и огурцы»

   – Бабуль, расскажи, как ты замуж выходила... Ты деда любила?

Свет в доме погашен, больной туберкулёзом дед по случаю приезда внучек ушёл спать в баньку. Мне, как самой младшей, досталось место за печкой, двоюродным сестрам постелили за тонкой перегородкой. После городских квартир нам страшновато в большом доме, где непривычно темно и тихо, и мы донимаем бабушку вопросами, чтобы она не заснула раньше нас.

   – Любила?.. – переспрашивает она. – Я круглой сиротой в шесть лет осталась. Старший брат меня к себе в семью взял, а у него своих восемь ребятишек было... Вот и выдали меня замуж, как только семнадцать исполнилось... Тяжело работать приходилось, земли у свёкра много было.
   – Больше, чем сейчас? – удивляюсь я, потому что огород за домом кажется мне бесконечным.
   – Даже сравнить нельзя. До самой кривой сосны!

Кривая сосна далеко, мы туда ходили лишь однажды. Я пытаюсь совместить услышанное с рисунком в учебнике, на котором буржуй стоит на огромном участке земли, а крестьянин теснится на малюсеньком, размером с лапоть. Гостивший у нас дед, увидев его, сердито пробурчал:
   – Глупый учебник!

Бабушка тогда посмотрела на него с укоризной. Вот и сейчас она, словно желая избежать дальнейших расспросов, переходит в наступление:
   – А что вы про любовь-то спрашиваете? Рано вам ещё про любовь думать. Завтра огурцы полоть пойдете! Спите!

Я засыпаю, прижавшись спиной к тёплой печке. Завтра будет столько всего интересного!

Утром я вскакиваю раньше сестёр, быстро съедаю кашу и тороплю бабушку:
   – Когда пойдем огурцы полоть?
   – Подожди, я посуду уберу!
   – Можно я одна пойду?
   – Иди, что с тобой сделаешь, – машет рукой бабушка.

Я бегу по дорожке в конец огорода. Ещё несколько дней назад я не могла поверить, что из засохших семечек появятся ростки, но вот пожалуйста – из земли торчат красивые тёмно-зелёные листочки, так и хочется их потрогать!

Я смело принимаюсь за работу. Раз, два, три... – все ростки огурцов выдернуты и лежат вдоль бороздок вперемежку с немногочисленными сорняками. Я бегу обратно:
   – Бабушка, готово! Прополола!
Бабушка спешит к грядке. Сначала она не может вымолвить ни слова, потом приходит в себя:
   – Ты что наделала? Зачем огурцы выдернула?
   – Так я прополола...

Теперь бабушка не может говорить уже от смеха. Я же, поняв всю глупость содеянного, начинаю реветь. Сёстры крутят пальцем у виска и хохочут. Бабушка меня успокаивает, обещает посадить огурцы заново, я замолкаю, но слёзы стоят в глазах и могут снова политься ручьями в любой момент. За ужином все опять вспоминают мою прополку и покатываются со смеху, а я готова провалиться под землю.

Неожиданно дед хлопает по столу ладонью:
   - Хватит над ней смеяться!
Все сразу замолкают. Дедуля, как я благодарна тебе!

Дедушка вскоре умер. А сделанная им мебель всё ещё служит семье: буфет с множеством дверок и ящиков, сохраняющих запах старины, стулья с перекладинами между передними ножками, на которых можно уместить пятки и сидеть, уютно обняв колени...

Огурцы в то лето бабушка всё же вырастила, и о происшествии потихоньку забыли. Только я вспоминаю о нём каждый раз, когда вижу первые огуречные всходы, но уже конечно без слёз, а с тёплой улыбкой памяти.

Сборник №3.  Произведения Участников Конкурса-6  в основной номинации. По алфавиту «А-К» (15 «прои») http://www.proza.ru/2018/12/27/271

От Жюри Конкурса,
Говсиевич Е.Р.,
27.12.2018 г.

Фото из интернета