Рождественская свеча

Эта история произошла в одном городке, где, представьте себе, никогда не отмечали Рождество.
В облупленных домишках ютились голодные бедняки, грубые работяги, сварливые старики с черствыми, как краюшка забытого хлеба сердцами. Темными зимними утрами тишину нарушал колокольный звон – это звонарь оповещал всех и каждого о начале рабочего дня, и удрученной своим существованием вереницей жители тянулись к заводам. Особенно прытким удавалось заполучить теплое место переписчика или счетовода, хотя теплой работу зимой здесь назвать было трудно. Все дело в том, что в городке не водилось свечей.

Морозным утром мальчиков со всей округи посылали за хворостом – завешанные паутиной очаги подтапливали только единожды, готовя скудный ужин или разогревая остатки вчерашней похлебки. До прихода уставших родителей Калеб должен был принести сноп хвороста, натаскать воды из озерной проруби, но в первую очередь помочь мистеру Скитчверду развезти по богатым домам увесистые мешки с углем – знатные горожане имели счастье греться у теплых печей и спать в уютном жилище без наледи на стенах.

Вот и сегодня Калеб вышел из дому задолго до рассвета, прихватив с собой веревку, мешок и прохудившиеся рукавицы. На темном небе светился остренький месяц, вокруг которого озорные звездочки водили хоровод. Пар изо рта замирал морозным облачком, а ресницы опушал махровый иней.
- Ну и холодно сегодня! – поежился мальчик, натягивая старую отцовскую куртку до самого носа, и отправился в сторону дома, где жил мистер Скитчверд. Подходил к концу последний месяц года, но время в городке остановилось, затвердело. Затвердела в сердцах и доброта. Каждый человек здесь вел свое бессмысленное, нацеленное на утоление голода и холода существование. В школах учились лишь дети знатных господ, которые потом продолжали дело отцов. Семьи создавались с целью увеличить количество рабочей силы, а про любовь здесь никогда и не знавали.

«Цепкими руками хватай-бери скорей!
И не смотри по сторонам, скрывайся от людей.
Себе все лучшее хватай для сытого житья,
От слабости и холода не позволяй нытья», - таков был девиз каждого жителя.

Но Калеб был другим. С самых малых лет он любил обнимать матушку за хрупкие плечи, целуя её мягкие темные волосы, шептал нежные слова и с нетерпением ждал прихода отца. Услышав тяжелые шаги, мальчик семенил маленькими ножками и растягивался в такой солнечной улыбке, какую не видели ни у одного человека в округе.
Калеб умел любить, сопереживать больным соседям, немощным старушкам, бродячим псам и бездомным кошкам. Сверстники смеялись над разнеженным сердцем, но не обижали, тихо избегали и обходили стороной. А Калеб делал маленькое незаметное добро и совсем не переживал, когда холодный человек не отвечал улыбкой на его улыбку, молчал в ответ на приветствие. Мальчик освещал своей душой маленький родительский дом, став для них главным благословением и счастьем.

Подойдя к дому мистера Скитчверда, он не увидел тележки с углем, которую каждое утро хозяин готовил к путешествию по городу. В окнах не горел свет. Озябший Калеб, переступая с ногу на ногу, прождал больше четверти часа, но так и не встретил мистера Скитчверда.
Тогда он решил прогуляться до главной площади. Скукожившись от устрашающей темноты, мальчуган прошел мимо низких домов с продуваемыми крышами, обогнул бакалейную лавку, минул мастерскую сапожника, но ни в одном окошке Калеб не приметил теплого света. Городок казался безжизненным, пустым и одиноким. Скупые жители вечно экономили и предпочитали пользоваться дневным светом, нежели искусственным. По особенным случаям зажигали керосиновую лампу, а зимними вечерами даже ели в потемках, сидя у тлеющего очага, отбрасывающего тусклые тени.

Но, что это? Поднявшись на пригорок, в одном из окон Калеб заметил желтый огонек. Любопытный мальчик решил подойти поближе и узнать, кто же с утра пораньше так расщедрился, что зажег очаг. Калеб с удивлением обнаружил, что свет идет из маленького подвального оконца. Опустившись на снег животом, мальчик увидел крохотную комнатку, большой деревянный стол и сгорбившегося над ним старика с толстой книгой в руках. Перед ней стояла длинная палочка, на вершине которой горел огонек.

- Что за дивная вещица! Как много от нее света! – восхитился Калеб при виде свечи.

Старик уже знал о юном наблюдателе, ведь он так долго ждал его прихода. Хофман (так звали мужчину) много лет назад был пастором. Раньше его чтили и уважали все жители города, исправно посещали церковь по воскресеньям, а также приглашали отца Хофмана в гости. Добрый и рассудительный, он помогал каждому найти свет в своей душе и бескорыстно дарить его окружающим. Кроме того, Хофман вырезал чудные вещицы из дерева: резные ложки, детские игрушки, скамейки и стульчики.

Завидев мальчика, Хофман встал и подошел к окну:
- Здравствуй, мой утренний гость. Вижу, тебя привлек свет свечи?
- О, да, сэр! Я прежде не видел таких чудес. Прошу меня простить, если помешал вашему чтению. Я уже ухожу, - растерянно промолвил Калеб.
- Прошу, зайди. Твои руки стали совсем красными, а волосы покрылись инеем. Открой дверь и спустись по лестнице на нижний этаж. Там ты найдешь вход в мою каморку.

Калеб послушно выполнил поручение статного пожилого мужчины с темной, прореженной седыми волосками бородой. Мальчику с первого взгляда показалось, что он уже встречал этого странного человека. В его каморке сладко пахло пряным воском, на полу закрученными кудряшками валялись стружки и опилки, а на столе лежала та самая увесистая книга в потертом бордовом переплете.

- Правда, красивая книга? – спросил хозяин комнаты.
- Очень, сэр! – завороженно произнес Калеб.
- Меня зовут Хофман, и я – столяр. А книга, на самом деле, очень интересная. В ней рассказывается о рождении Младенца, который принес свет на Землю и согрел людские сердца любовью, - объяснил Хофман.
- Никогда не читал книг. У нас дома их нет. И про этого ребенка я тоже никогда не слышал, - развел руками мальчик.
- Я знаю, милый, я знаю, - в сердце у Хофмана было горько и одновременно радостно. Он наконец-то увидел внука, с которым ему запретили видеться еще до рождения, и теперь должен скрывать от мальчика самую ценную правду.
- Сэр Хофман, а вы не знаете, почему на улицах до сих пор так пусто и темно, куда подевались люди?
- О, они прячутся от завтрашнего Рождества, - сокрушенно пробормотал Хофман.
- Рождества? А что это? – вопросительно глядел на старика мальчик.
- Рождество – это праздник рождения Иисуса Христа. Человека, который поселил в мире зерна добра. Только в нашем городе, к сожалению, их растоптали.

Лучистые детские глаза задумчиво глядели на свечу, и Калеб нерешительно подошел к книге. Жестом Хофман позволил ему открыть тяжелый том. Книга открылась на странице со словами, навсегда врезавшимися в детское сердце:
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…».

- Это мои любимые строки,- прошептал Хофман, - они о любви, самом ценном человеческом чувстве. Любовь помогает переживать холода, исцеляться от болезней и даже зажигает огоньки надежды в сердце.
- Прекраснее слов я не встречал, - кротко произнес мальчик и перечитал страницу еще и еще раз. В это время Хофман тихо вышел.
Когда старик вернулся в каморку, он держал в руках пыльную коробку.
- Калеб, дорогой, я прожил долгую жизнь и только теперь понял, что должен несмотря ни на что помочь городу вновь поверить в Рождество. Но без тебя мне не справиться. Ты готов сотворить добро для жителей?
Калебу не нужны были слова. Мальчик улыбнулся своей ангельско-светлой улыбкой, и они принялись за дело.

… Колючие снежинки залетали в щели промерзлых домов, в трубах отчаянно завывал ветер. Подергивая плечами, ворча и ежась от вьюжного утра, люди, потревоженные стуком в дверь, выходили на улицу. На пороге их ждал сверток. В хрустящей коричневой бумаге лежала свеча и клочок бумаги со словами, написанными детской дрожащей рукой: "Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…».

Стоит ли говорить о том, что в то Рождество в каждом доме приветливо горела свеча, а люди, давно позабывшие о душевном тепле, сидели в обнимку и пели давно забытые псалмы? Ах, да, отец Калеба, растроганный подарком, примирился с Хофманом и пригласил на ужин. Столяр принес внуку искусно выстроганные фигурки – рождественский вертеп и подарил теплый рассказ о рождении Спасителя под светлое тепло свечи.

С той поры каждый свой день люди в том городке начинают со слов любви самым близким, стараются делать добро окружающим, а Рождество стало любимым семейным праздником…