История из жизни одной истории

Посвящается Валюше, моей любимой жене
 
    Итак. История эта выдалась небольшая, но уж больно занимательная как сама собой, так и впечатлениями от неё. О таком невозможно не рассказать.
    Был-жил у нас попугайчик. Волнистый. Пёстрый, шумный и весёлый. И звали его Митрофан – Митроша, если по-домашнему.
    И жил он у нас четыре года.

    Удивительное дело, но попугайчик стал настоящим членом семьи. Он встречал после работы радостным свистом, едва ключом дверь закрывали; беззаветно радовался, когда мы оставались дома; любил разговаривать, болтая часами на своём и на нашем языке; подпевал под телевизор, особенно радуясь детским песням и мелодичным произведениям. 
    Мы с ним играли в догонялки, бегая из комнаты в комнату: а он носился за нами, обгонял и свои победы обозначал громким радостным свистом!
    Он у нас был свободен, как птица. Клетка была открыта целыми днями, и попугай спокойно путешествовал по квартире, имея любимые места для своих посиделок и весёлой болтовни.
И хотя у него была подружка, волнистая девочка Ася, с которой он общался-миловался и летал вместе, а дружбе с нами он так и остался верен.
   
    Но случилась беда…
    Мы вместе с ним боролись за жизнь, но после полтора месяца медленного угасания, он умер.
Тихо, ночью…

    Удивительно, но уход птицы ощутился, как уход члена семьи. Никогда не знал, что такая маленькая живая душа сможет вызвать такие глубокие человеческие эмоции...
В квартире стало пусто.
    Его подруга осталась одна и долго приходила в себя после потери… Она не металась, не звала Митрошу – она просто молчала и практически без движения сидела целыми днями, переживая что-то своё, птичье, внутри, про себя и тяжело.
    А мы решили ничего не трогать. Две клетки – одна уже пустая, а другая с хозяйкой, ставшей теперь одинокой – остались стоять на столе. Молча…




    Прошло время.
    И вот мы решили завести попугайчика ещё: и нам заполнить пустоту, и Асе нужна половинка и общение. Душа-то живая: чувствует, грустит и тоскует.

    Ну, решили, и решили, как говориться, дело нехитрое. Но…
    Но тут начинается необычное. То необычное, что заставляет задуматься даже самых закостенелых людей.

    Митроша ушёл из жизни ровно месяц до того дня, как он появился у нас четыре года назад. Я и значения этому не придал.
    Я на эмоциях и переживаниях, от ощущения пустоты, уже готов был купить малыша почти сразу. Даже успел все попугайные точки объездить. Но там всё по остатку было: довольно взрослые непроданные «старички» сиротливо ожидали своих будущих хозяев, по одному-двумя в вольерах.
     Жена переживала уход Митроши тяжелее всего. Её привязанность к нему была почти материнская. Она научила его говорить: стихи читать, песни петь, и вместе они озорничали-безобразничали. Она на кухню шла обед готовить, а он тут же прилетал за ней, болталки свои рассказывать, да песни петь. Она утром просыпалась, ещё лёжа в постели, а он прилетал, искусно маневрируя сквозь узкую щель в занавеске, ныряя боком и показывая высший пилотаж. Ну и, само собой, будил нас, едва вставало солнце, громко и радостно рассказывая всему дому об этом. Короче, свой в доску был этот маленький шумный и весёлый комочек перьев…
 
    В общем, узнав о моём желании, жена попросила не спешить и подождать…
    И как оказалось, совсем скоро – а буквально через месяц – наступал тот день, когда Митроша четыре года назад появился у нас.
    Про Митрошку скажу ещё вот что. На тот момент, когда мы его, в коробке, спрятав от мороза под курткой, принесли домой, ему было не более 6 недель от роду. Малыш совсем. Чёрные бусинки глазки, первое молочное оперение, волнистый рисунок на голове от самой восковицы клюва.  В общем, детский сад, да и только.
    Кто волнистыми попугаями занимается или интересуется, тот знает, что для выхода в свет возраст совсем юный. Так сказать: юнее не бывает.
    И вот жена настойчиво предлагает не спешить. Пока не спешить…
    Ну, а за работой и повседневной суетой время пролетело незаметно.
   
    Один раз, по обстоятельствам появившись с работы пораньше, и неспешно попивая ароматный горячий чай и нифига не ожидая подвоха, я вдруг услышал от жены: «Ну что, помнишь, какой сегодня день?»
    Естественно, нет. Как я мог помнить… День, как день: мороз и солнце… я с работы…
А она и говорит:
    – Поехали за попугаем.
   …Вот так вдруг – «поехали».
 
    Ну, мы и поехали.

    Удивительным образом именно в эти дни в магазинах был «привоз» малышей. Куда не зайдёшь, сразу слышно их дружеские перекрикивания.
    В одном месте одни самочки – с десяток барышень. Прям невесты на выданье, хорошенькие. И жёлтые, и голубые, и смешанные, и зелёные классические – только выбирай. В другом месте и пацаны есть. Но что-то словно отводило нас от покупки.
    Короче, несколько часов поиска не увенчались успехом. Вроде, к дому пора…
    И тут совершенно случайно я вспоминаю ещё один адрес. И мы решаем туда заехать. Не для результата ради, а для очистки совести скорее…

    Приехали.
    И здесь го;мон, шумное веселье и яркие краски. Только-только молодняк прибыл. Одни малыши уже были пару дней, а новенькие заселены часа три назад. Поэтому у детишек самая стадия бурного знакомств: разговоры-переговоры эмоциональные и освоение жёрдочек. И всё это под беспрерывный сочный галдёж.
    Смотрим, выбираем.
    Малышня шумит, перепрыгивает, скачет туда-сюда. Кто ест, кто кого за хвост кусает, кто кому пёрышки дружески перебирает.
    И тут замечаем – о, похожий по окрасу. Пацан, из вновь прибывших. Чёрные бусинки глазки, первое молочное оперение, волнистый рисунок на голове от восковицы клюва.
    Решаемся…  Берём малыша.
   
    Продавец  аккуратно, чтобы не пугать детский сад, стал готовить операцию по изъятию попугая из вольера. И тут наш избранник, сев на жёрдочку, спокойно отворачивается к нам спиной.
А другая малышня расползается по сторонам, прижимаясь друг к другу, словно освобождая место: нате, берите…
    Одним движением продавец словил волнистого – и в коробку. Попугай, наверное, даже понять не успел, что произошло.
    И вот, в коробке, под курткой, в мороз, как четыре года назад, попугай, уже названый Митрошой, начинается свой путь в нашу новую совместную жизнь.

    Минут сорок, и вот мы дома, не успев замёрзнуть.

    К приезду новосёла мы подготовили клетку: поставили её на новое место, чтобы попугаи – он и Ася - первое время друг друга не видели.
    Как необходимо было: мы открыли коробку и подставили к открытой дверце клетки. Смотрим. Малыш высунулся, огляделся, секундой-другой замер, а потом зашёл в свой новый дом. Зашёл, уселся на жёрдочку и… стал чиститься, потягиваясь, как ни в чём не бывало, нисколько не смутившись новой обстановке.

    На следующий день наш новосёл, освоившись с местом обетования, стал усиленно исследовать клетку на предмет возможного побега, как это обычно бывает у новобранцев, попадающих в квартиры. 
    Прохаживаясь по донышку и цокая коготками, он изучал каждый миллиметр своего домика; облазил клетку по прутьям вдоль и поперёк, совершенно не пугаясь ни наших приближений, ни нашего близкого нахождения.  За первый день он успел и хорошо покушать, с отменным аппетитом, и несколько раз пересвистнуться с мамзелью, каким-то чудом заставив её ответить…

    Наступил второй день.
    И здесь уместно сделать отступление.
    Адаптационный период привыкания к новой обстановке у волнистых попугаев – от семи до четырнадцати дней! За это время попугая нельзя ни беспокоить, ни тревожить, ни пугать, ни брать в руки, ни уж тем более выпускать из клетки! Волнистые – птички пугливые и сердце у них часто не выдерживает стресса. Поэтому в первые дни для волнистого необходимо создать условия максимального спокойствия и всяческого уважения. И терпеливо ждать, пока попугай привыкнет к новой обстановке, к вашим лицам и вашим шуткам… 

    Но это сухой расчёт. Ага, щаззз…
    У нас всё оказалось как-то иначе…

    На второй день наш попугай, в стремлении выйти на свободу, умудрился залезть в кормушку, да так, что мне пришлось его спасать.
    Кормушка у нас выносная, прозрачная. Было дело, когда первый Мироша, при заселении в клетку, тоже искал выходы на свободу. И в такой же кормушке, клювом раздвигая зёрна, пытался «выйти» через донышко, наивно полагая, что раз оно прозрачное, то значит, там свобода: полёт, леса и голубые небеса. Забавлял нас своим упорством.
    А новый малыш превзошёл все ожидания. Он умудрился залезть в кормушку целиком, скрючившись и вывесив хвост в клетку. Залезть-то залез, наш юный акробат, а вот вылезти уже не смог – зацепиться-то не за что. Лапками шкребёт, а пластик скользкий.
    Мордашка, окружённая семечками, впечаталась в стенку кормушки; тело выгнулось дугой; попка, выставленная на всеобщее обозрение с беспомощно скребущимися лапками, упёрлась в  другую стенку кормушки; а красивый хвост болтался на свободе, запрокинутый назад почти за голову попугая – в таком виде при попытке к бегству он и предстал перед нами: среди семян, яркий, компактно сложенный и совершенно беспомощный.
    – Офигеть – подумал я…
    И, естественно, пришлось открывать кормушку и вызволять беглеца.

    Как и положено по сценарию происшествия, попугай выпорхнул. На волю, не забыв об этом громко и радостно сообщить!
    Жена тут же заскочила в комнату и мгновенно закрыла двери, ведущие в прихожую и спальню, срочно отрезая беглецу возможность радостного и неконтролируемого перемещения по квартире.
    Я схватил накидку, которой накрывали попугая на ночь, и приготовился набросить её при первом же удобном случае. А Митроша уже сел на диван и оттуда смотрел на нас, на новоявленных охотников, с нескрываемым интересом и пониманием, и, видимо, задавался вопросом: «Ну и что эти двое сейчас буду делать?»
    Он-то нисколько не переживал. Спокойно походил туда, потом сюда, потом ещё туда… а когда накидка полетела его накрывать, так же спокойно выпорхнул и взвинтил пару кругов по комнате, торжественно облетая люстру.
    Жена всплеснула руками:
    – Ну вот, только полы помыть собралась! – И сняв перчатки, присоединилась к моей миссии «поймай пернатого».
    А попугай, облетев пару кругов, сел на стол, всем своим видом показывая, что он-то, в отличие от нас, ни сколечки не переживает, и ему вааще не страшно…
    А мы переживаем – молоденький… стресс… теперь ловить его руками… испугается, будет потом недотрога, рук бояться, на нас обижаться…  А он, цокая коготками, по-хозяйски прохаживался по столу, словно был здесь не раз. Кто его может остановить?
    Ну, за этим делом он и вышел косолапо из-за лампы, чем тут же привёл в панику нашу мамзель.
    До этого момента она особо и не понимала, что происходит. А тут она, ВДРУГ увидела «кого-то» и сразу впала в панику – заметалась по клетке, не разбирая, куда, как, зачем и почему. Да так её бросало, что аж стол зашатался! Пришлось срочно накрывать её тканью и успокаивать, подсвистывая...
    А дружище, нисколько не смутившись, нырнул в домашний уголок «джунглей» и засел на ветках пальмы, глядя на нас чёрными бусинками и ожидая нашей реакции.


    После неудачной попытки его захвата, попугай выпорхнул, радостно нарезав круги под потолком, и спокойно сел в противоположном углу комнаты, аккурат над своей клеткой, на рамку картины. Невозмутимо посмотрев на свой дом свысока, он с любопытством стал ожидать от нас какой-нибудь наступательной операции…
    Несколько секунд  терпеливых манёвров, и я уже протягиваю к попугаю руку, приглашая сесть.
    – Ну давай, Митроша, не бойся, садись… - упрашивала за спиной жена.
    А малыш только и делал, что посмотрит на руку и отойдёт: по рамке то туда, то сюда. Коготками топ-топ- топ, топ-топ-топ…
    А когда, видимо, надоело ему от моей руки топать, он вспорхнул и опять по комнате летать…

    Жена уже чуть ли не рыдает…
    – Митроша, это что за поведение…  Давай в домик…
    А он то на шкаф сядет, то над дверью в прихожую за обои «паучком» прилипнет и повиснет, то снова на рамку картины опустится и давай ходить…
    А мы за ним – куда сядет, где присядет, где устанет – по комнате вьюном носимся, то на стул, то со стула, то по дивану. Я взъерошенный и жена, с накидкой в руках – команда охотников, блин…

    И тут неожиданно Митроша сел мне на руку…
Мы тут же замерли. Как стояли, так и замерли…  Всё замерло, весь мир замер… Вот он, момент… Моментище…
    Пока я медленно, скрипя коленками, чтоб не спугнуть нашего доброго новосёла, безумно долго (как мне показалось), складывался к клетке, поднося ко входу руку с гордо восседающим на ней попугаем, Митроша, махнув крылом, сорвался в полёт и, прошуршав крылом над ухом, водрузился на шкаф. Это было любимое место отдыха первого Митроши. Оттуда и за нами наблюдать удобно и комната вся видна.

    Но сегодня уже здесь восседал новый Митроша. Ни дать ни взять, орёл Митрофан Попугаич…
    «Вот значит как…», – подумал я и подставил стул. Встал на него и снова аккуратно и неспеша, стал протягивать руку к попугаю.
    Мирошка, оценив моё заботливое участие, посмотрел на меня (ох, чую, что сорванец что-то задумал) и молча косолапо потопал на другой край шкафа. Смешно смотреть, как он на своих лыжах уходит. Но не очень смешно прыгать за ним, переставляя стул.
    Вот тут иначалось…
    Я вскочил с другой стороны шкафа и подставил руку. Жду…  Митроша снова оценил моё участие и спокойно потопал на своих лыжах обратно, к другому краю шкафа.
    Я опять переставил стул и запрыгнул… А Митроша опять: посмотрел и перешёл.
    Я ещё раз переставил стул… И Митроша ещё раз посмотрел и перешёл…
    Таким образом, мы с ним, прогуливаясь и прыгая вверх-вниз, минуты три сжигали калории и стуком ножек забавляли соседей ниже этажом.
   
     Кто больше устал в этом многоэтажном активном действии, говорить не стоит. Одно то, что попугай снова сорвался с места и сделал кругов пять под потолком, говорило о том, что он в данном случае вышел победителем, а нам, охотникам старичкам, с ним не тягаться…
   
    За этот короткий мюзикл «поймай попугая», малыш не только ни разу не испугался или запаниковал, но и успел облететь и посидеть во всех местах, что были любимыми местами первого Митроши!
    Он посидел на шкафу; прошёлся по торцу арочных дверей, смешно перебирая своими косолапостями. Отметился, зацепившись три раза за обои не где-нибудь, а точно над дверью, ведущей в прихожую, куда любил улетать первый Митроша на кухню и в детскую, к зеркалу на посиделки.
    Ещё малыш успел сбегать под стол, заставив жену нырять за ним с накидкой наперевес. И вылезать оттуда ни с чем, провожая взглядом этого свободного гражданина квартиры, радостно дающего дёру от неё из-под стола.
    Успел Митроша и на тюлевых занавесках повисеть, на скорости сходу прилипая к ним, как брошка. Любимое это развлечение было у первого Митрофана: разогнавшись в полёте, с ходу прилипать на тюль, как на липучке, словно его бросали, и покачиваться, пока занавеска сама собой не успокоится.   

    И вот после многоминутной экскурсии вольных полётов по своим любимым местам – и откуда он о них знает – Митроша опять сел на шкафу.
    Сидит, смотрит. Чёрные глазки блестят, клюв «улыбается», пёрышки нахохлились. Доволен…
    «Ну, - думаю, - допрыгался ты у меня, косолапый… Придётся силой загонять»
    И говорю жене:
    – А что делать? Давай гонять его, пока не устанет. Готовься… Там и поймаем…
    И погнали.
    Едва только мы с места его сорвали и давай накручивать по комнате, он завёлся и закружил так быстро, что я на секунды его потерял…  И тут же, откуда-то из-за спины, он прыгнул ко мне на руку и застыл. В этот же момент откуда-то сзади подскочила жена с клеткой и ставит её на стол, на прежнее место: в аккурат туда, где клетка и стояла четыре года, пока мы её на днях не перенесли. Открывает дверцу, и…
    И Митроша, спокойно сидя на руке, дождался, пока я поднесу его к открытой дверце и запрыгнул во внутрь. Забрался на качельку и снова, как ни в чём не бывало, стал чиститься, словно никаких шумных действий ещё минуты назад не было и вовсе…
    – Вот так – сказала жена, глядя на него: – Митроша показал, где должен стоять его домик. Он сделал всё, чтобы мы вернули клетку на место.
    А потом тихо добавила:
    – Митрошка вернулся.

    И как тут не поверить в сказку реальности.
    Мало того, что попугайчик появился у нас в тот же день, что и четыре года назад. Он побывал у нас всего один день, и на второй сделал всё, чтобы вырваться. Успел полетать вольно, совершенно не растерявшись в комнатной обстановке, словно он тут уже был.
    Он точно обозначил свои любимые места и гонял нас до тех пор, пока мы не вернули его клетку на прежнее место.
    И сел он туда сам, спокойно, словно и не было этого месяца. Мол, ну полетал где-то пацан и вернулся к себе домой, обратно, к нам. Конечно, чуть-чуть новым и совсем маленьким. Но и хождения месяц у него были, я думаю, куда серьёзнее наших.  И ведь никакого стресса или испуга у попугайчика за эти два дня!

    Здесь и не веришь – а поверишь в переселении душ.
    Ведь так оно и вышло, что Митрошка вернулся…

14 февараля
cyclofillydea 2018