Но ведь забавно было...

    Давайте представим ситуацию: много много трудовых напряжённых дней, собранных в нескончаемый состав, едущий через ваше бытие с грохотом пустых вагонов, лязгом сцепок и стучащий по голове колёсами на стыках разбитых путей, месяц за месяцем, без выходных, проходных и хоть какой минуты тишины – громко, давяще – вдруг закончился и перестал шуметь, исчезая эхом в даль. И вы, окунувшись в таинство первой, едва дрожащей хрупкой невесомости затишья, наконец-то сползли в тёплые облака одеяла, и ночной покой укутал вас в ватные невесомые перины сонного счастья и только-только полетели в тонкую дремоту, набирая силу погружения, как со стороны взорвалось басом и громко: ГАВ ГАВ ГАВ! ...и когтями по металлической двери: фрам фрам... Потом опять: гав гав гав, и когтями по двери...
    И вот что делать в такой ситуации? Спать уже не получится, за то получится не спать.
    Приходиться выползать обратно, вытаскивая сонные мысли из-под магической темноты сладкой дрёмы и начинать хоть как-то исправлять ситуацию...
    Для начала вылезаем из-под одеяла.  Лениво... Полулежим и соображаем.
    Снизу опять несколько раз пролаяла собака и послышалось царапанье металлической двери. Но теперь следом донеслось лёгкое беспомощное скуление.
    За окном – начало лета. Зелень буйствует и освежает. Белые ночи ещё не до конца  побелели, но уже встали тёплые и на столько, что можно спать с открытыми окнами. У нас в ночь была открыта балконная дверь, поэтому слышно всё  отлично. И слышно вдвойне громко, так как тишина стояла вокруг воистину хрустальная, и ночь уже подошла к двум часам... Лишь отдалённо и редко по дороге прорычит какой драндулет. Но это только усиливало звон тишины.
    И в этой звуковой стерильности опять залаял пёс и заскрежетал в дверь.
   
    Ухо слышит, да мозг рисует... По всему было ясно, что ночная загулявшая собака являла собой представителя не из маленьких...
    – Интересно, чья же она? – закружились вопросы в голове и мы с женой стали вспоминать всех наших изпарадновских, кто собаками был озадачен.
    На первом этаже у четы тёмных криминальноподпольных личностей были  два бульдога... Нет, не то.
    На втором – спаниель ушастый у соседей справа и какая-то сопливая, вечно недовольная скрипучая козявочка у соседей слева... Тоже не то.
    На третьем этаже была огромная псина, но она дурёха совсем и лает не так – фальцетом. А здесь – бас! Короче, и это не то.
    На четвёртом и пятом этажах собак не проживало вообще – это были кошачьи владения. Так что здесь и вовсе не то...
    Снизу опять подскулило, и снова зашкрябало по металлу.
    – Надо что-то делать? Спать-то он не даст.   
    Я поднялся с кровати и побрёл на кухню. Вытянулся в открытое окно. Завис на радость комарам.
Нет, не видать. Собаку скрывал козырёк, висевший над парадной. Псина  подпрыгивала, царапая по двери и цокала когтями по бетону предпарадной плиты, поскуливала, но так и не показалась. Её прыжки в ночь ухали так, словно пёсик там был в пяток добрых центнеров!
    Ещё в состоянии человека, сном утяжелённого, я прошелестел на балкон мимо моей дорогой, лежащей под одеялом.
    Само собой и отсюда я ничего не увидел. Густая зелень раскинувшихся деревьев закрывала весь обзор. Забавно, конечно: живёшь, как в оранжерее: за окнами неба не видно, хотя и пятый этаж. Но если что надо внизу рассмотреть, то и не увидишь ничего. Свой мир выходит какой-то, как в саду, но подвешенный. Можно ножки свесить и поболтать ими.
    – Пойду, гляну, что это за чудо...
    Сказал я жене, накинул шорты, майку и поскрежетал неспеша вниз. Если уж не спать, то не спать хотя бы с интересными событиями.

    А ночной пришелец, тем временем, стал чаще царапать дверь и скулить, чем лаять.
    Громко шлёпая сланцами на всю лестницу, в шортах и в потёртой майке я неумолимо приближался к железной двери парадной.
    Ох, я вам скажу, и грохот от царапанья стоял. Изнутри, эхом, на весь квадрат лестничного проёма... И чем ближе я подходил, тем громче был лязг когтей по металлу. Благо, пёс делал это с перерывами, в тишине лишь испуганно поскуливая.

   Всё. Вот она, дверь... Опять кто-то лампочку прихватизировал. Не видно ничего. Последнее окно осталось на втором этаже, а здесь нет ни единого просвета. Спускаешься, как в погреб. Темно, хоть глаз выколи. Хорошо, что по лестницам этим с детства бегаю и знаю все нюансы парадной. Поэтому дошёл живым и невредимым.
   Тлинькнул электронный замок, дверь отлипла и я стал её приоткрывать. С той стороны чудовище заухало, запрыгало в радости от нетерпения, клацая когтями по бетону.
   Я высунул голову и...
   Мать моя, женщина! Не сразу и понял в темноте, что это! На меня смотрели два огонька чёрных глаз, и так же огоньком поблёскивал большой и мокрый чёрный нос. Оно, огромное, увидело меня, точнее, мою высунувшуюся голову, и попятилось, приглашая открыть дверь шире и выйти к нему... Ранним завтраком или поздним ужином: вот ведь и не знаешь, что у монстра на уме.
  Надо отдать должное: это ночное чудовище не стало прыгать, лаять и грохотать когтями в дверь, на радостях, а увидело меня, чуть отошло назад и застыло в ожидании... А я стал в ночи проявлять контуры этого монстра.
 
    Ну что вам сказать? Увидел я, можно так сказать, самую обычную городскую собаку, отлично подходящую к нашим малогабаритным квартирным клетушкам. Ну, вот просто самое декоративное украшение для нашей унылой городской жизни. На улице, в темноте чёрной ночи меня терпеливо дожидался, обычный дог обычного размера… Чёрного окраса, поджарый, точёный... Всего-то мне по пояс и с головой, едва не больше моей...
    Чего уж: раз высунулся, надо сдаваться. И я вышел навстречу собачке. Съест, так съест...
   
    А если серьёзно, то это ”чудовище Баскервилей” на самом деле оказался очень милым, дружелюбным и испуганным псом, хоть и устрашающего размера, но доброго характером. Боле того, он был ещё щенком, точнее, подростком, набравшим физическую форму взрослого пса, но совершенно с детскими ещё повадками.
   Он сразу уткнулся своим тёплым мокрым носом в мою ладонь и заскулили.
   – Ну привет, – сказал я собаке. –  Значит, есть ты меня не будешь. Это уже хорошо...
    А пёс стал ластиться ко мне, словно я его давний и долгожданный друг. С силой внюхавая меня, он пылесосил мой запах, быстро и жадно, тыкая своим носом. Он стал подпрыгивать, выражая радость, и всё стремился лизнуть меня в лицо...  И стегал своим хвостом, словно по мне били палкой... Но радость его и благодарность была настолько открытой и искренней, что мне оставалось терпеть...

   Когда пёс понял, что я теперь с ним, и он не одинок, он успокоился, выражая радость лишь маханием твёрдого хвоста, уткнулся в меня и посмотрел своими янтарными глазами, в которых читалось и отчаянье, и вопрос, и надежда...
    – Чей же ты будешь? – спросил я, глядя ему в глаза и поглаживая по макушке, между ушей. А он, словно понимая мой вопрос, свёл брови домиком и заскулил, не отводя взгляд. Столько преданности, пожалуй, я ещё не видел...
    Я погладил его, успокаивая.
    – Что ж мне с тобой делать, дружище?
    А он голову наклонил на бок и смотрит, словно извиняясь, что ответить не может.
    О, этот душещипательный сопереживающий взгляд собак... Исполненный участия и извинения за то, что они всё понимают, а сказать не могут: и бровки так домиком приподнимут, и голову чуть на бочок... и давай мягко сверлить душу, заливая в неё бальзам их беззаветной верности...
    И вот смотрит это ночное чудо и зачаровывает, тонко подскуливая и тыкая носом в ладонь... мол, не бросай меня, дядя, мне одному страшно...
    – Не бойся, не брошу, – сказал я, поглаживая пса.
    На шее у него висел ошейник. Добротный, кожаный. Но на нём никакой информации о собаке не оказалось. Так что ночное чудо для меня теперь было и безымянным, и по данному моменту бездомным...
    – Тебя звать-то как? – машинально спросил я у дога, словно он бы и вправду ответил, а сам задумался, что же делать дальше. Не оставишь же малыша. Да и как теперь можно: предать собаку, сбежав досыпать сны, если сам к нему вышел, подарив надежду? Как-то не по-человечески выходит...
    Тут, откуда ни возьмись, появился ещё один ночной сюрприз. Пацан, лет семи. Ночь на дворе, а он один гуляет...
    – Та он в каждую парадную шкребётся. У нас тоже был, – и пацан показал на соседскую пятиэтажку.
    – Так же бегал, в двери стучал, – и парень, ничуть не испугавшись, погладил собаку.
    – Ты его знаешь? – спросил я.
    – Не... Только сегодня увидел. Он в нашу парадную зайти хотел. А когда мы его впустили, он побегал по этажам и на улицу сбежал. Теперь вот у вас ему что-то понравилось. Он не здесь живёт?
    – Нет. У нас нет таких собак. Ни у кого, – ответил я и перебрал в памяти всех собачников нашего дома.
    Пацан ещё раз погладил пса:
    – Бедненький. Потерялся... Ну, не бойся, не бойся, – успокоил он. – Ладно, я пойду, а то мамка будет искать.
    И он, не сильно-то и спеша, потопал в сторону своего дома, тонкой веткой хлыстая спящие одуванчики.
    А мы с ночным чудом остались вдвоём. Пёс с надеждой смотрел на меня, а я в думах, что же делать дальше, смотрел на него. И – ночь... Кругом была тихая тёплая летняя освежающая ночь. Ни ветерка, ни шевеления. Я – в шлёпках, пёс с мокрым носом, и тишина.
   – Ну что? Пойдём искать твой дом... – сказал я, подбадривая его. Погладил за ухом и взял за ошейник.
    Раз он в двери пятиэтажек стучался, значит, по пятиэтажкам и пойдём. Пёсик-то ещё молодой. Сбежал от какой-нибудь нерадивой девчонки, играясь, и потерялся. А в ночи запутался совсем, и в запахах, и в картинках; какой из наших однотипных домов его. Вот и пытается найти свою парадную...
    А таких пятиэтажек в нашем микрорайоне  немного. Кроме уже исследованных двух осталось ещё три дома. По пять парадных – это минут тридцать ходу на всё про всё, так что быстро управимся. Так я думал...

    Обойдя все обозначенные дома и ещё парочку девятиэтажек по пути, мой новый и верный друг, вынюхивая каждую дверь и придверные территории, свою парадную так и не нашёл. Он не зацепился ни за один запах, ни за один след. Всё было чужое.
    При этом пёс меня слушался просто идеально. Я мог не держать его за ошейник: он ни на сантиметр не отходил от меня, за чем можно смело считать, что каждую дверь парадной и прилегающие территории я «обнюхал» и излазил ровно так же, как и мой новый верный друг, потому что приходилось его направлять. 

    И вот, исходив все возможные варианты, мы встали на улице в глубокой задумчивости.
Стоим. Этакие писаные красавцы в оранжевом свете фонарей в живописном пейзаже тёмной ночи под глубокими чёрными тенями: я в домашних, следовательно, хорошо изношенных шортах, майке-алкоголичке и шлёпках на босу ногу и динозавр рядом, огромный и чёрный. Детина-то по пояс мне. А я метр восемьдесят в кепке...
    То-то смотрю, что никого живого, кроме пацанёнка, рядом с нами за всё это время не прошло и не показалось и из парадных носа не высунуло. Видимо, со стороны мы производили устрашающее впечатление!
    Короче, стоим.
    Я в некоторой нерешительности, поглаживая динозавра за ушком, а он, молча, не отрывая от меня взгляд, успокоившись, в ожидании, что же я решу. Единственный, кто был активен в эти минуты – это был его хвост. Тонкий, выгнутый дугой, он нарезал воздух почти беспрерывно.
    Странно всё это. Сейчас бы спать – на работу всё же идти – а я, никогда собак не имевший, среди ночи с собакой гуляю...

    – Пойдём, – вздохнул я и направился назад. Пёс послушно засеменил за мной...
    Не особо надеясь, мы с ним завернули в участок милиции, но там нам вежливо сказали, что наша дружба ценнее их рабочего времени. Само собой, они не занимаются поиском хозяев убежавших собак. Поэтому доблестные блюстители порядка, увидев меня с динозавром, даже дверь открывать не стали, ограничившись дружественными советами из дежурного окошка...
    Неожиданная на события ночь подбадривала отличной погодой. Ни один лист не шевелился. Даже осина, если каким редким листом трепыхалась, и то – от пролета ночного мотылька. Город спал. Эхом где-то в глубине районов вяло шумел транспорт: всё ж не деревня у нас...
В общем, гуляй – не хочу... Если бы не на работу, и не надо скоро вставать...
    – Интересно, сколько сейчас времени? – отрешённо думал я, шагая рядом с огромным ночным сюрпризом, ныне самым преданным на свете существом.

    Мы с барбосом подошли к парадной. Он сразу оживился, словно и впрямь жил у нас, у кого по лестнице. Он стал гарцевать, выписывая вокруг меня круги. То подскочит, радостно прыгая, и чуть ли не носом в лицо мне уткнётся, то отбежит, выбрасывая передними лапами, как будто  хватая разбегающийся в темноте воздух.
    Я достал ключи и звякнул ими. Пёс тут же застыл. Он ткнул носом в руку, а потом поднял голову и посмотрел на меня. Он на секунду засомневался и в глубине его чёрных янтарных глазищ я увидел испуг... Его взгляд был настолько острым и взывающим, что мне показалось, что он сейчас заплачет.
    – Ну что, потеряшка. Ты думаешь, я тебя оставлю? – и я погладил его. – Не бойся, дурёха...
    Он поймал интонацию и тут же включил хвост, который завилял с прежней силой.
    – Пойдём, я познакомлю тебя с хозяйкой, – мягко сказал я и открыл дверь парадной.
   
    Он рвался вперёд, словно жил здесь! Его четыре лапы тянули меня вверх по лестницам, как будто это о;н меня нашёл, а не я.
    Протопав на пятый этаж, где, как обычно, не горела лампочка, и было темно, мы с сюрпризом встали на лестничной площадке и выдохнули. Я завёл пса за спину и сказал сидеть тихо. Он послушно спрятался за мной.
    – Ну что, ты готов? – спросил я у собаки, куда гораздо больше него переживая за возможную реакцию жены...
    Позвонил в дверь.
    Сразу никто не ответил. Сначала была полная тишина. Потом за дверью завозились и клацнул замок. Дверь открылась, и опасливо высунулась сонная жена, пытаясь в темноте рассмотреть, кто здесь.
    – О, это ты? А я уже заснуть успела, пока тебя ждала, – сказала она, сладко зевая, – почти два часа прошло... Ну, заходи...
    – Слушай, тут сюрприз у меня... – ответил я ей, – я не один...
    И за ошейник вывел дога.

    Он из-за меня показался, но не весь сразу, а сначала обозначил себя только головой.
    Валюша не сразу и поняла, что произошло. Потом она присмотрелась, и... скажем прямо, очень удивилась, не осознавая ещё всё до конца! Но, за то удивление у неё было искренним, безграничным и сильно удивительным!
    – Я с собачкой, – робко продолжил. – Мы не нашли, где он живёт. Пусть у нас переночует? Куда ему?
    И вот тут сюрприз уже показался весь: вышел, протянул к жене мордочку – напомню, он мне; по пояс – и она дар речи потеряла... А он замахал хвостом. И опять забил мне по ногам. И ведь больно, я вам скажу...
    Секунд пять замешательства, ещё пара – на приход в себя, и её сердце было растоплено и покорено. За чем наш ночной сюрприз был сразу впущен в квартиру, вместе со мной, держащимся за его ошейник...

    Жили мы в обычном жилом пространстве из серии “помилуй нас, государство”. Оно размерами впечатляет не по величине квадратных метров, а по их отсутствию на каждого члена семьи. Времена были не самые благополучные, поэтому жили мы, в лучших традициях русского народа, большой дружной семьёй – вместе с родителями. Две семьи, две комнаты – почти идеальное соотношение.
    В этом соотношении было так тесно и уютно, что пессимизму просто не находилось места, зато оптимизм вызывало всё, даже размеры этого дара государственного. Как говорится, дарёному жилью и метр квадратный – простор!
    Вот в этот “простор” и зашёл наш ночной гость.
    Как будто всё понимая – за закрытой дверью тихо сопели родители – пёсик аккуратно пощёлкал когтями, и словно глубокая чёрная ночь, почти бесшумно вплыл в нашу комнатку. Занимая собой остатки свободного пространства, он тут же растёкся по полу у кровати, как огромная чернильная клякса и успокоился, лишь равномерно постукивая хвостом по паркету... бум-бум-бум...
    Ночь приключений закончилась. И я рухнул в кровать.
 
    Пёс положил голову рядом, не отводя своих благодарных глаз. Он боялся от меня отойти, поэтому долго ещё сопел, обдавая тёплым дыханием. Я же закрыл глаза и почти сразу зарылся в сон, ощущал дыхание собаки с каждым разом всё дальше и дальше, пока совсем не уснул.

    Утро пришло неожиданно. Валюша удосужилась наступить на собаку, совершенно забыв о её существовании. А пёс к тому времени уже давно не спал. Он молча лежал под самой кроватью, терпеливо дожидаясь, пока мы проснёмся. И тут на него сверху… Он подорвался, жена взвизгнула, я мгновенно проснулся!
    Так наступило утро…

    Пёс встал во всю свою величину и только сейчас мы обратили внимания на то, сколько же метров жилой площади он занимал. Прямо скажем, много... В комнате он мог только развернуться на месте.
    Естественно, мне пришлось отпроситься с работы и остаться дома. Пока жена собиралась, мы умудрились дать ему имя. Стали подбирать клички, на которые этот монстр откликнется. Глядя на его размеры и точёную стать нетрудно было догадаться, какой круг кличек ему подходил. И точно это были не Васька и не Ромашка. Первая же, сказанная – Лорд! – попала в точку. Он откликнулся на неё и оживился.

    Ну, раз Лорд, значит Лорд. Отлично. Теперь осталось найти, кто же его хозяин?
    Жена собралась и ушла на работу.
    Мне же пришлось удивлять родителей, познакомив их с собачкой. Наивно было полагать, что его можно спрятать и держать незаметным.
    Да, они удивились... Но шок быстро прошёл, и тут же заработала машина соседской взаимопомощи. Кто-то где-то умудрились выпросить собачью миску для еды нашему Лорду. Даже принесли сухого корма.
    Чуть позже откуда-то появился поводок, да не от сявки какой-нибудь карманной, а поводок мощный, от огромной псины. Можно гулять.
    И так начались наши домашние  приключения.

    Лорд оказался тихим и спокойным, а главное, безумно преданным и благородным псом.
    Он мог часами сидеть рядом, всей своей массой плюхнувшись в ноги, когда я смотрел телевизор, и скручивался калачиком огромного размера, не отпуская меня ни на шаг.
    Он терпеливо ждал у двери, пока я мылся в ванной. И преданно ложился рядом у кровати, едва мы забирались спать.
    В ночь, когда Лорд потерялся, у него от волнения кровь из носа пошла. А теперь его благодарности за то, что я вышел и не оставил его одного ночью, не было предела! Более ласковой и нежной собачки ещё поискать стоило…

    Он покорил сердца всех, умилительно выпрашивая нежности и вкусности. Подойдёт, ткнётся носом в руку и посмотрит снизу, выпрашивая. Янтарными глазищами в самую душу, поигрывая бровями: то одной, то другой, слегка наклоняя голову... Хвост чуть притормозит, замедлится в ожидании. Ну как здесь отказать Лорду погладить его? И тут же он хвостом, не разбирая, стенка-ли рядом, мебель-ли, стулья, торшер, или кто стоит – стук-стук-стук, стук-стук-стук!
     Вот и баловали его все по-маленьку: и вниманием, и нежностями. А он был сама учтивость и преданность, хоть и выглядел со стороны чёрным огромным динозавром.

     Само собой, фланировать с ним по дворам и газонам среди разнообразия писклявых и гавкающих собак, собачек и собачушек, тоже было верхом удовольствия!  Да и дюже приятно было  осознавать, что в моих руках – на поводке или рядом – шло силище природное, городской эксклюзив и породистая мощь, которая одним видом заставляла писклявовладелиц благоговенно воздыхать, глядя нам в след...
     Воистину, как Лорд благородных кровей, с истинно королевским величием, он, несмотря на свой щенячий возраст и озорство, не обращал внимания на пизглявок и нёс себя с достоинством, словно играя напоказ каждой мускулой своего изящного и идеального тела. 
    И только оказавшись в парке, в стороне от придомовых территорий с беспорядочным мельтешением быстрокакающих собак, он отключал благородство и снова становился эмоциональным и счастливым щенком, пусть и огромного размера! И тут уже в игривости ему не было равных!  Палки, мячики, беготня, прыжки... и обязательно голубей-сизарей погонять, как же без этого!
    Но и здесь Лорд поражал своим воспитанием и силой характера. На поводке он, или без – но слушался меня он с полуслова и мгновенно! На кошек – ноль внимания. На псяк разнообразных гавкающих – ноль внимания. Никаких рывков и задирастей. Бросит свысока хлёсткий взгляд, и нападающий громкоговоритель отступает, трусливо поджав хвост.
    И как бы не было Лорду любопытно, и как бы не манили его запахи вдаль, он мгновенно останавливался, едва я давал команду. Ну прямо не монстр, а сама душечка!
    И как он только смог потеряться?
 
    А дома самым необычным было то, как умудрялся наш Лорд умещаться в квадратные миллиметры нашей квартиры.
    И если в зале он мог и на диван прилечь, и на кресло взобраться, а в спальне развернуться, хоть и только на месте, то на кухню, получать порцию своей вкусной каши с сочными хрустяшками корма, он заходил передом, а выходил задом. Как огромный корабль в гавани, которому нет места, где развернуться, он выплывал кормой вперёд, по-первости утыкаясь на что-нибудь в  прихожей. Позже он освоился в своих габаритах, и этот забавный процесс стал для него обычным делом. Входил, ел, выходил.
    Удивительно, но этот, огромного размера собакен, никоем образом не создавал каких-либо помех или неудобств! При всех его габаритах, он внёс столько позитива и добрых эмоций в наши миниатюрные квадратные метры, что мы быстро стали воспринимать его частью своей большой семьи... А я привязался к Лорду, совершенно забыв, что у него есть настоящий хозяин.
    Тем неожиданнее для меня прозвучало в телефонную трубку: «Здравствуйте… Эта наш Лорд. А мы уж обыскались...»
   
    Было дело. В первый же день мы написали объявление о том, что найден потеряшка: чудный пёс породы дог, отзывающийся на кличку Лорд, и развесили его по самым людным местам в нашем микрорайоне: магазин, аптека, почта... Четыре дня никого, и вот...

    Мы договорились о встрече. Вечером, к семи часам.
    Я себя ощущал довольно странно. С одной стороны я радовался за то, что хозяева Лорда нашлись, а с другой – я надеялся, что это не они, или ошиблись, или вообще сон это... Хотя, кого я пытался успокоить?
    Лорд же видел мои не позитивные эмоции и искренне сопереживал, не понимая, что произошло, и насколько важно это было именно для него. Он снова и снова утыкался влажным носом, пытаясь заглянуть мне в глаза, выпрашивал лапой внимания и шумно вздыхал, положив голову мне на колени. Он не понимал, почему я загрустил…
    Странное это чувство, кусачее, когда расставание предопределено и разум к этому готов, а душа протестует, сопротивляется и не хочет отпускать, привязавшись и полюбив.
    Но делать нечего. Без десяти семь мы вышли на встречу.

    В назначенном месте мы оказались раньше предполагаемых хозяев.
    Лорд радостно выпрыгивал по газонам и искренне удивился, когда мы встали на месте, а не пошли, как обычно, гулять в парк, как было все эти дни. Он то подбегал, то отбегал на поводок и замирал, обернувшись, словно спрашивая: «Ну что, идём?» А то возвращался назад и пристально всматривался, искренне не понимая, почему мы стоим. Ему хотелось гулять, прыгать и веселиться… Туда, в парк: палки, мячики, голубей гонять... А я лишь скучно дефилировал почти на одном месте.
    Пропрыгав по кругу пару раз и осознав что-то неладное в моём настроении, Лорд в прыжок оказался около меня и встал. Он тут же собрался, словно взведённая пружина: слегка поджал упругие задние лапы, вытянул передние, и натянулся весь, как струна. Он максимально близко выставил свою мордочку к моему лицу, высматривая ответ своими чёрными блюдцами в янтарной окантовке и фыркнул...
    Он смотрел мне в глаза. Он смотрел мне в душу! Преданно и самозабвенно, словно приготовился отдать жизнь, здесь и сейчас, без промедлений, сию же секунду. Просто ради того, чтобы, как ему казалось, спасти меня... А от чего спасти, ему и рассуждать не надо было. Ему достаточно было того, что со мной что-то случилось, и мне нужна помощь...
    Такая она, истинная и беззаветная к нам  преданность от собак...
   
    – Лорд! Лордик... – разрубил тишину женский голос.
    Дог встрепенулся, на секунду завис в недоумении, и тут же, узнав голос хозяйки, рванул, что есть сил, в сторону.
    Женщина подошла, и дог взвился, как юла. Он и прыгал, и обнимал, и ластился. И опять стегал меня хвостом... Рвался с поводка так, словно забыл воспитание и все законы приличия. И теперь я ощутил истинную силу, скрытую в этой собаке!
    – Спасибо вам, – затараторила женщина. – Лорд маленький ещё. Учуял самочку, и рванул за ней, глупенький. А мы его потом всю ночь искали и не нашли. Ещё раз, спасибо вам большое, –  лепетала она, словно извиняясь...
    – Да не за что, – ответил я, и отступил, сознательно уходя на второй план.
    Потому что сейчас это ОНИ встретились, а не я…
    И это они пошли, снова найдя друг друга: счастливая хозяйка, чуть не плача, и Лорд, прыгающий и гарцующий вокруг неё, шумно клацая когтями по асфальту и радостно гавкая. Он готов был на лапах её нести!
    А я стоял, смотрел и молчал. В руках поводок, на душе радость, а под душой – грусть. Лорд уходил, ни разу не вспомнив про меня, словно в его жизни я и наши четыре дня были лишь наброском событий из странного далёкого сна. Он вернулся к хозяйке – и для него сразу осталась только хозяйка! И никого другого вокруг...
     Да. Так и должно быть... Ведь именно это и называется: безграничная преданность собак! Они не умеют предавать...

    Но ведь забавно было...
    В первый день, когда появился Лорд, Валюша возвращалась домой с работы. Щёлкнув ключом, открыла дверь и только собралась переступить порог, как пёс, услышав шум в прихожей, не раздумывая, бросился защищать меня и мой дом от “захвата чужими”!
    Он в три броска, из комнаты, с громким густым лаем подлетел ко входу. Да так быстро, что жена от испуга тут же выскочила обратно и захлопнула дверь!
    И уже оттуда донеслось:
    – Деня, забери его! Он не даёт мне войти!
    А Лорд ухал своим громким раскатистым басом, вызывая шок и трепет у всех жителей дома и вгоняя соседских кошек в суицидальную истерику.
    А мне и бальзам на душу. Ну и кто теперь в доме хозяин? С таким-то преданным другом... Властелин квартиры.
    И ведь Лорд так никого бы и не впустил никогда… пока я не подошёл...


cyclofillydea 2018