Короткометражные сценарии. Движение 2

1.

Поезд.



Миша и Галя  гуляли. Гале нравилось ходить возле железной дороги, подальше от домов. Шум поездов навевал романтические ощущения. Правда, это были электрички, но это ничего – от них меньше грязи.  Галя сегодня явно волновалась.
Миша чувствовал, она хочет что-то сказать ему. Он еще в школе заметил Галино волнение. Галя решилась. Она повернулась лицом к насыпи и стала смотреть в поле, туда, где уже не было домов.
- Мне интересно, что там за поездом, когда он проезжает? 
Миша показалось, что Галя тупит.
- Там то же, что перед... и после.
Галя медлила, выдохнула, сообщая нечто тайное.
- Это зависит оттого, что в поезде.
Миша скучал.
-  А что в поезде? Тоже, что и обычно.
Галя почти дрожала от напряжения.
- В поезде -  ускорение вещей. Это необычно – ты не видишь этого ускорения, все, что можно увидеть – пассажиров. Да и то их трудно рассмотреть. Если я вижу ускорение, я становлюсь тем, что за поездом.
Галя повернулась к Миша и он увидел, что она бледна. Но поддакивать не хотелось. Даже девушке, которая нравилась.
- Как ты увидишь ускорение? И потом, ускорение – только для тебя. Поезд, например, двинулся со станции. Он уже ускорился. Когда он поравнялся с тобой, он уже не ускоряется. Или ты думаешь, он специально для тебя ускоряется? Делает комплимент.
Миша улыбнулся своей шутке. Галя тихо взбесилась.
- Ты чего? Я не думаю о поезде, как о человеке. Я думаю о скорости, как о человеке.
Галя запнулась, голос ее стал резок, сорвался на крик
- Не надо меня подсовывать поезд!
Миша опешил.
- Ты чего?
Галя продолжала кричать.
- Здесь нет поезда!
Миша не решался возражать. Галя успокоилась.
- Поезд, что? Вот он тут и его нет. Зачем мне думать, когда его нет?  Мне надо думать, когда он тут. Он врывается в  воздух и пропадает.
Галя сделала энергичное движение рукой. Миша  начал пугаться.
-   Хорошо, хорошо. Я понял, поезд это только метафора. Понял.
Галя посмотрела на Мишу с благодарностью, продолжила.
-  Мы говорили, что пейзаж после поезда, это – я.
Миша стал осторожнее.
- То есть ты допускаешь, что поезд ускоряется для тебя?
Галя вскинулась, в ее голосе послышались слезы.
- Ты хочешь сказать, что для меня ничего не ускоряется?!
Миша забубнил упрямо.
- Ускорение -  это внезапное утяжеление.
Галя смотрела на Мишу уже с ненавистью.
- Миша, можно поговорить обо мне?
- Можно. Ты хочешь оказаться в том поезде, который проезжает мимо тебя?
- Миша, ты не видишь – я снаружи?
Миша снова занервничал. Он не угадывал Галиного настроения.
- Но ты считаешь, что поезд ускоряется для тебя.
Галя принялась раздраженно растолковывать.
- Если я здесь, а он ускоряется здесь – то он ускоряется для меня. Я ловлю ускорение, я его не пропускаю. Если я вижу ускорение – я не могу быть в нем. Я  - снаружи.
Мише не понимал ее.
-  Хорошо. А почему после поезда ты становишься пейзажем за ним?
Галя закатила глаза. Так и осталась стоять, заговорила методично и  утробно.
-  Потому, что ускорение уплотняет меня с одной стороны и не замечает с другой.
Миша попробовал разгадать Галину теорему.
- Мне кажется, тогда поезд стирает тебя из пейзажа, который открывается после него.
Галя кивнула головой, размышления Мише были понятны ей.
-  А как же мое уплотнение? Он проезжает мимо, я чуть следую за ним, но остаюсь – уплотняюсь и пейзаж после поезда – мое зеркало.
Миша вытаращился.
- Но зеркало – не ты.
- Ты считаешь меня хуже зеркала?
- Лучше.
- Мне не надо лучше. Мне надо – перед.
Гале надоело упрямое непонимание приятеля. Она опять закричала отчаянно.
- Когда я зеркало, я – поезд. Понимаешь?
Миша тоже злился.
- Хорошо. А когда поезд едет в другом направлении, он разбивает твое зеркало?
Галя захлебнулась от возмущения. Ей захотелось ударить  глупого подростка.
 - Какой поезд? Какой поезд? Ты его разве пустишь? Ты его не задержишь?
Она орала на Мишу, ее голова тряслась. Миша попятился, голос его потерялся.
-  Как я могу его задержать?
Галя заревела в голос.Ей никто не хотел помочь в этом мире. Миша решился.
 - Я его задержу.
Галя вскинулась с надеждой.
 - Да?
Миша понял, что чувствуют, идущие на смерть герои – металл внутри.
- Да.
Он негнущимися шагами пошел к насыпи, забрался на него. Галя похолодела, смотрела на Мишу восторженно и беспокойно. Вдалеке показался поезд. Галя ойкнула и бросилась к Мише. Она подскочила к нему, сбила с ног и они оба скатились с насыпи. Поезд, свистя, пронесся мимо. Миша чувствовал себя воскресшим, Галя лежала на нем, улыбалась.
- Мы сейчас лежим там, где был пейзаж после  первого поезда. Мы лежим во мне.
Миша был настроен фаталистически.
- Сейчас еще пойдет поезд.
Гале хотелось его успокоить.
- Он уже не опасен тебе.
- Но он больше не будет тебя уплотнять.
- Я уже уплотнена.
Мише не хотелось чувствовать себя в безопасности. Галя продолжала лежать на нем.
- Да? А когда проедет другой поезд, который угрожал мне?
Галя нахмурилась, резко засмеялась.
- Тебе надо опять его задержать.
Миша тоже засмеялся, но не так уверенно. Он не был уверен, что сможет второй раз забраться на насыпь.


2.


Троллейбус.


Аркадий суетно бежал за троллейбусом. Тому недолго оставалось стоять на остановке. Дышать было тяжело, Аркадий закричал.
- Подождите!
Возможно, его крик задержал отправление. Водитель дождался спешащего 40 летнего, неряшливо одетого мужчину и Аркадий вбежал в салон.
Двери захлопнулись за ним, троллейбус поехал. Аркадий огляделся. Люди старались не смотреть на него, троллейбус набирал ход. Страшная догадка осенила Аркадий – это был не его маршрут.
- Остановитесь!
Его визг был страшен, троллейбус дернулся, остановился.
- Откройте двери!
Водитель исполнил и этот крик. Аркадий вывалился из троллейбуса, вернулся на остановку. Ему стало спокойнее. Тревожно ехать не на своем маршруте.
Аркадий ждал следующего троллейбуса. Автобусы здесь не  ходили. Когда подошел очередной троллейбус, Аркадий неуверенно влез в него, зачем-то похихикивал. Троллейбус поехал, Аркадий испуганно захлопал глазами – что-то уходило из него. Скорее всего маршрут был опять не тот.
- Стой!
На этот раз рев Аркадия был слоноподобен. Троллейбус будто подбросило, пассажиры отпрянули от Аркадия.
- Открой двери!
Аркадий был зол. Он снова выбрался из троллейбуса и поплелся на свою остановку. Идти пришлось дольше. Аркадий был уверен в одном – в остановке. Она была его. Остальное помнил он смутно.
Он вернулся на остановку и тяжело вздохнул. Со скамейки остановки раздался девичий голос.
- Вы не знаете, куда вам надо?
Аркадий растерянно обернулся, с трудом нашел обладательницу голоса. Это была девушка лет 25-ти, любопытная и смелая. Аркадий стеснительно улыбнулся.
- Видите ли,  когда я вижу троллейбус, мне кажется – он мой. Когда я в нём - вижу не мой.
-  Вы не помните номер своего маршрута?
Аркадий обреченно вздохнул.
- Не помню.
- А как вы понимаете, что ваш.
Разговаривать издалека было неудобно, и  Николай шагнул к девушке.
- Похож.
- А когда понимаете, что  не ваш?
- Не похож.
Девушка задумалась.
-  Снаружи похож, а изнутри не похож?
Аркадий был поражен прозорливостью юного человека.
- Да.Надо, чтобы я его узнал и так, и так.
- Вы хотите, чтобы люди внутри троллейбуса были вам знакомы?
- Что-то вроде.
- Но они не будут вам знакомы.
- Ну, вдруг что-то покажется знакомым.
- Даже если что-то покажется знакомым, потом раскажется.
Аркадий  заметил  в голосе  девушки врачебные, увещевательные интонации.
- Наверное. Но я не могу здесь остаться.
- А как вы здесь оказались?
Аркадий печально улыбнулся.
- После больницы.
Девушка запнулась, взгляд ее сделался понятливее. Она повертела головой, показала рукой.
- Вот еще один едет. Ваш? 
Аркадий радостно закивал.
- Мой.
Он зашел в салон, беспокойно огляделся, испуганно обернулся к девушке, поспешил выйти.
- Не мой
Троллейбус отъехал. Девушка озадачено поджала губы.
- Тоже  изнутри он не такой, какой снаружи?
Аркадий обреченно кивнул.
- Троллейбусы меняются мало, а свой маршрут вы не сможете угадать по пассажирам.
Аркадий удрученно развел руками.
- Остановка ваша?
- Моя.
Девушка привстала, подходил очередной троллейбус
- Давайте я вам помогу.
Она протянула мужчине руку.
-  Вы не смотрите, закройте глаза, я вас введу.
Аркадий  послушно закрыл глаза, и они вошли в салон. Девушка крепко держала его за руку. Николаю стало уютно. Девушка спросила.
- Теперь это ваш троллейбус?
Волна благодарности нахлынула на Аркадия.
- Да, мой, спасибо.
- Откройте глаза, туда ли мы едем?
Голос девушки был трезв. Аркадий  испуганно открыл глаза, осмотрелся.
- Да, вот этот поворот знаком, улица, дома. Мы туда едем.
Он широко заулыбался девушке, та оставалась недоверчивой. Аркадий  спохватился.
- Вот здесь выходить.
Они вышли  на окраине. Аркадий уже давно отпустил руку девушки, дышал широко, махнул рукой.
- Мне туда. Спасибо.
Девушка сомневалась.
- Вы не ошибаетесь?
Аркадий засомневался.
-  Знаете, я ни в чем не уверен.
-  Вас проводить?
-  Если не трудно.
Аркадий  светился. Они поднимались по лестнице, Аркадий  был предупредителен.
- Сюда. Сюда. Вот ключ.
Он торжественно вынул ключ, открыл дверь. Девушка осталась на пороге.
- Дальше справитесь?
Аркадию почудилась насмешка в ее голосе. Он внимательно всмотрелся в девушку.
-  Знаете,  моему это ваш дом.
-  Но ключ у вас.
-  Без вас я бы его не нашел.
Аркадий не хотел входить один, ему было страшно. Он видел, что смешон для  девушки. Она уже уходила.
- Я буду вас навещать.
Аркадий  вздохнул.
- Тогда мне надо обратно на остановку. Это не мой дом.
- Но у вас ключ.
- Ключ мой, дом ваш, без вас бы я его не нашел.
Девушка сделала шаг назад, заглянула в  квартиру
- Хорошо, если это мой дом, что вы будете делать здесь?
Аркадий просиял.
- Буду вам помогать по дому.
Девушка усмехнулась.
- Тогда езжайте обратно и принесите мне мои вещи. Здесь все не мое.
- Хорошо.
Аркадий  по-военному выпрямился. Лицо девушки подозрительно сжалось.
- А вы знаете, куда ехать?
Аркадий  размяк.
- Знаю. Я все о вас знаю.
Девушка вошла.


3.


Авто 3.



Ира  сидит в машине. В Иру упирается, надувшаяся  подушка  безопасности. Ира беспомощно вращает головой. Вокруг  - никого. Ира с трудом достает мобильник, звонит.

- Это был твой сюрприз? Что, что? Подушка безопасности сработала. И что мне делать? Я ехала не быстро. Сама сработала. Можно я ее проткну? Сам приедешь? А может ты меня убить хотел? Я видео у тебя видела недавно. Ты с девкой какой-то. Молодой. Наверное, я тебе не нужна.
Ира слушает, что ей отвечают, подозрительно смотрит на подушку.
- Мне кажется она там сидит – в подушке. Сейчас – перезвоню тебе.
Она откладывает телефон, обращается к подушке.
- Ты меня слышишь? Как он тебе, нравится? А что тебе нравится в нем? Да, быстрый. Сильный, да. Красивый. Но и тебя он отправит в машине с подушками. Ты ко мне не хочешь? Посидим. Выходи.
Ира  сжимает подушку, достает веревку, перевязывает ее. Делает голову, руку. Рисует  губной помадой на «лице» глаза, губы. Ее телефон надрывается, Ира не берет его.
- Ну, вот. Теперь мы вдвоем. Тебе кажется, что ты лучше меня? Наверное упругее.
Ира трогает куклу.
- А как он тебе делает? Молчишь? Ты его не развращаешь? А я – уже мусор, да?
Ира критически смотрит на свою куклу, свирепеет.
- И я давно хотела сказать тебе, что ты – сука!
Ира выхватывает нож и протыкает подушку. Она бьет ее несколько раз, из подушки выходит воздух. Ира спохватывается, смотрит на подушку с сожалением.
- Ой. Блять. Тебя надо надуть.
Ира находит скотч, ножницы, заклеивает порезы, надувает их. Поправляет куклу, довольна ее видом. Кукла уже не столь упруга.
- Вот теперь ты лучше. Извини, погорячилась. Да. Все мы неновые. Ненеоновые.
У нее на глазах появляются слезы, она их сдерживает, отворачивается от куклы. Снова поворачивается к ней. Орет на нее.
-  А чего ты так быстро ехала? Теперь видишь -  проблемы! Ты глядела, куда неслась?  Ты, сука никогда ничего не соображаешь! Дрянь визгливая.
Рассвирепев, Света бьет куклу.
- Сука! Что теперь с тачкой? Не дай бог,  с ней что-нибудь! Голова была на плечах? ****ь.
Ира  устает, наваливается на куклу, гладит ее.
- И куда ты мне теперь такая? Посмотри на себя. Ты же – чучело. Куда тебя несло? Тебе мало хлама?
Ира вертит куклу перед собой, начинает трясти ее.
- Давай, теперь, несись дальше по полной!  И чтобы теперь без вариантов! Чтобы все – в клочья! А я буду помнить о том, какая ты была. Я, может, фотоальбом про тебя сделаю. А? А? Давай!
Ира трясет куклу  тише, улыбается.
- Рисковая. Безбашенная. Красавица! Уууууу, птица моя.
Кукла дергается в руках Ира, вызывая новую волну недовольства.
- Но нет! Ты будешь сидеть и ждать второго пришествия. Полетала на полшишечки! А куда оно? Тут так – или пузом царапать асфальт,  или  - полный вылет. Где вылет? Я тебя спрашиваю – где? Где невесомость? Жаба!
Ира снова устала, видит себя в зеркало, прихорашивается.
- А и без тебя могу. Я сама по себе – ничего. Я – что угодно могу. Башку – кому угодно закручу. Ооооооо.
Ира зажмуривается от счастья.
-  Он такой хороший. Такой. Такой.
У нее что-то не получается, ее перекашивает и она снова орет.
- Такой! Вот такой! Даааааа. Ахххх…
Ира успокаивается. Одобрительно смотрит на куклу, ласково жмет ее.
-  Да, такой  Но и мы ничего! Да, старушка! Ах, ты сучка! Ууууууу.
Ира треплет куклу, в ней просыпается участие.
- Бедная ты. Бедная. Грустишь? Да, не очень все. А ты красивая.
Увлекшись, Ира целует куклу.  Поцелуй обрывает новый поток мысли.
- А давай его убьем! Не все ему нас! Возьмешь у кого-нибудь авто. Договоримся. Я с одной стороны. Ты с другой. Тыдыщщщ.
Ира ударяет руку об руку. Мечтает. Задумывается.
- Но и тут  - он нас. Мы же разобьемся. Все придумал. Сволочь! Впрочем. Он – не очень. Квеленький. Шероховатый какой-то.  Никакой. И мы здесь такие. Памятники ничему.
Ира с доброй улыбкой смотрит на куклу.
- Аххх.  Да что мы все о нем и о нем. Смотри – сколько мужиков. Оооооооо. Сколько мужиков.
Ира высовывает в окно.
-  Мужчины! Не подходите ко мне. Вы – уроды!
Довольная, Ира возвращается обратно в машину.
- Козлы! Видела? Дернулись, как по команде. ****ь. Вечно строем! Стадо. Козлы!
Ярость опять возвращается к Ире, она хрипит.
- Козлыыыы.
Ира пугается, ей страшно за куклу.
- Я тебя не пугаю? Тебе  хорошо со мной?
Ира смеется, щипает куклу за «грудь»
- Боевая подруга.  Ааааааа. Мы с тобой, как в танке.
Ира залихватски крутит руль.
- И море – по колено. Никто нам не нужен.
Тревога быстро возвращается к Ире. Она смиреет, делается  растерянней.
- А почему мы в машине. Это ловушка? Нам не выйти?
Ира волнуется, бьет панель приборов руками.
- Выпустите нас отсюда! Сколько можно? Сколько? Пустите!
Ира замечает, что кукла молчит.
- А ты чего сидишь?  Ты чего? Ты чего? Ты не поддерживаешь меня.
Ира пристальнее всматривается в куклу.
- Мама? Мама? Это ты?
Ира бросается с объятьями к кукле.
- Мама почему так? Почему? Почему так?  Почему все это?
Ира поднимает высоко свои ноги
- Вот эти руки, ноги. Почему так? Почему все так? Зачем? Почему ты меня оставила!
Ира резко успокаивается, шмыгает носом.
- Ладно. Спасибо хоть  за машину. Спасибо.
Ира замечает, что никуда не двигается.
- Почему мы стоим!?
Она крутит ключ зажигания.
- Давай. Давай. Какие мы беспомощные. Что за хрен!
Ира  резко открывает дверь машины, зовет прохожего.
-  Мужчина, помогите.
- Чего?
-  Помогите убрать подушку.
Мужчина приближается к автомобилю, косится на перемотанную, разрисованную подушку безопасности.
- А что она так разрисована?
- Развлекалась.
Ира лукаво улыбается, к ней возвращается игривое настроение.
- Сядьте ей на колени. 
- Хорошо
Мужчина смущен, но отступать не хочет, залезает в машину, садится на подушку.
- Можно я вас тоже разрисую?
- Зачем?
- Для  мимикрии. Чтобы вас не бояться.
Ира тянется к мужчине, рисует и на нем помадой. Мужчина вяло отмахивается, заинтригован возможностями. Ира смотрит на свое творение. Довольна. Хихикает.
- А теперь поцелуйтесь.
Ира вытаскивает разрисованную подушку из-под мужчины. Мужчина поражен.
- Зачем?
- Я хочу, чтобы вы были похожи. Вы же – пара. Нет? Так я буду меньше вас бояться.
Ира толкает мужчину к подушке, возит его лицом по ее «лицу». Мужчина уклоняется, но подчиняется Ире. Ира входит в раж.
 - Уууууу Размажь ее. Размажь. Вот, молодец.
Ира любуется измазанным лицом мужчины, размазанным «лицом» куклы..
-  А теперь – поехали.
Ира поворачивает ключ зажигания. Машина заводится.



4.


Авто 4.


Таня не увидела, почувствовала угрозу. Какое-то избыточное шевеленье, изменение  освещения. Автомобиль затормозил перед кабинкой уличного таксофона, чуть заехав на пешеходный тротуар.
Таня положила телефонную трубку, вышла к машине. Из салона выскочила задорная молодая женщина. Что-то знакомое было в ее улыбке. Таня узнала Галину.
-  Галя? Ты ?
Галя игриво заиграла бедрами.
- Это в тебя чуть  не въехал твой телефонный разговор.
Галя продолжала быть узнаваемой. Неудачные, тяжелые шутки – были ее коньком. Таня бегло осмотрела автомобиль Гали. Похоже, новый.
 - Телефонный разговор не такой. Он не похож на машину.
Галя была возбуждена. Наркотики или нервы? Она говорила быстро, взахлеб.
- Смотри, я ехала с  Гатчинской улицы. А ты уже говорила. До этого я была на Большом проспекте. Ты еще говорила. До этого я была на 14 линии, ты,  скорее всего, и тогда говорила. Ты говоришь долго. Значит, когда я выехала из дома -  ты тоже говорила.
Галя выглядела так, словно защитила ученую степень. От нее веяло идиотизмом. Таня опешила.
-  Наверное, но почему ты отсчитываешь назад? Наоборот, все. Когда ты вышла из дома – я говорила. Потом ты была на 14ой, я говорила, на Большом и на Гатчинской. А потом здесь. А?
Галю перекосила, она заорала, почти топая ногами.
- Я не хочу слушать твой разговор, не хочу!
Таня отшатнулась. Случайная встреча быстро стала неприятной.
-  Почему тебе кажется, что ты его слушаешь?
-  Потому что ты не так перечисляешь.
Галя уставилась на Таню, требуя признать свой ультиматум. Таня  улыбнулась.
-  Знаешь, у меня был красивый разговор.
-  С Колей?
-  С Колей.
-  Но это не мой разговор.
-  Да, не твой…. Покатай меня.
Галю почти трясло и неожиданное предложение Тани не сделало ее спокойнее. Она словно не слышала просьбы подруги.
 - Знаешь что, до тебя у Коли была я?
-  Знаю. И что?
-  А то…он тогда плохо о  тебе говорил.
Было неприятно видеть, как Галя пытается быть низкой.
-  Он не знал меня тогда.
-  А теперь поговорили и узнал.
Галя засияла. Ее наивность поражала.
- Но… мы давно поговорили.
- И все разговариваете.
- Говорим еще.
- То есть пока я ехала – он все еще узнавал тебя.
Поражала конфликтная настойчивость Гали.
- И пока ехала  - тоже.
Галя снова взвилась.
- Ты хочешь сказать, что я осталась дома? Никуда не поехала?
- Наоборот, ты приехала. Ко мне!
Галя взмахнула руками.
- Я ехала не к тебе.
- А приехала ко мне. Ты меня чуть не задавила.
Голос Тани звучал язвительно.
-  Я тебя чуть не задавила потому, что я была раньше.
Тане было жаль подругу, ей хотелось вытащить ее из ее обид и ревности.
- Возможно, ты не любила разговоры?
- Разговоры приводят к травматизму.
Галя настаивала на  агрессии, Таня решила перевести ее внимание.
- Смотри, мы так долго говорим, а в твоей машине никого нет.
- Ты увела у меня Колю, и машину хочешь?
Было не понятно -  Галя издевается или сошла с ума.
- Если бы ты любила разговоры, мы бы сидели в твоей машине.
Галя задергалась, почти присела от возмущения.
- Ты меня домогаешься? Я скажу об этом Коле!
Подруга все больше казалась больной.
- Коля, кстати, о тебе хорошо отзывался.
- А как ты обо мне отзываешься?
Таня устала взывать к человечности Гали, ее накрыло раздражение. 
- Как я могу о тебе как-то отзываться, когда твоя машина пустая?
- Сука! Я знала, что ты сука!
Галя сорвалась окончательно. Глаза ее побелели, лицо налилось кровью. Она  бросилась к машине.
Автомобиль взвыл и понесся по улице. Таня грустно склонила голову, мечтательно вздохнула. Ей было ясно, что Галя не проживет долго.
Где-то вдалеке раздался визг тормозов, глухой удар, крики.

5.


Ногти.


Алина с Павлом  шли по вечерней, летней  улице. Алина грустила.
- Здесь раньше ходил трамвай. 
- А теперь не ходит.
Алина было неприятно слышать бесчувственные интонации в голосе Павла.
- Были рельсы.
- А теперь асфальт.
- Я  не о быте. Раньше день для меня делился на правую и левую сторону.
Павел  заметил, что Алина раздражена.
- Из-за трамвая?
- Не знаю. Когда он перестал ходить, день перестал делиться.
Павел был обескуражен.
-  На правую и левую… Это что?
Алина догадалась, что Павлу не понять ее.
-  Наверное, это про то, что он мог меня сбить.
-  Но тебя может сбить и машина. Или ты про «сбить с толку»?
-  Смеешься.
Алина уже давно устала от приземистых чувств и мыслей окружающих ее людей.
- Трамвай навевал мне мысль о собственном отсутствии, о моем отсутствии. У него были свои основания. Асфальт – не совсем основания для машин, он не только для машин. Трамвай -  это что-то из цирка, сообщения о равновесии, о балансе, о тонкой, острой линии.
-  Ты про рельсы? Если бы их не убрали – деление на правое и левое оставалось бы?
Алина заметила, что Павел силиться почувствовать, о чем она говорит.
-  Не только рельсы. Нужен еще трамвай. Он их как бы стирает и снова кладет за собой. Это организует ощущение времени, ощущение того, что будущее  - позади. Понимаешь?
Алине казалось, что она много требует от приятеля, требуя понимания. Вокруг них звенел вечер. Этот звон казался Алине частью нее, хотелось делиться им. 
-  Но все меняется. Трамвай – громоздкое удовольствие, рельсы в городе – почти архаика.
У Алины упало сердце – Павел не желал слушать ее.
-  Ну да…Трамвай скрипел, словно выплакивал эти рельсы. 
Алина старалась не заплакать сама. Никто не хотел идти ей навстречу.
- Да, теперь суше.
Они прошли еще немного. Алине почудилось, что Павел не потерян еще для общения с нею. Алина продолжила.
- Мне не хватает невидимого. Рельсы словно были под асфальтом. Это как возможность музыки, как где-то натянутые струны.
-  Стихи пишешь?
В словах Павла не было насмешки.
-  Возможно рельсы и сейчас под  асфальтом. Их иногда не демонтируют, закатывают под.
Павел заинтересовался.
- Да? Но они должны где-то прорываться.
- Зачем? Воздух слишком  вялый для рельс.
- Тебе  не  хватает чувства  опасности?
- Мне не  хватает конструкции  опасности.
Павел глядел на Алину с любопытством.
- Вот оно что…У моей знакомой модельерши есть платье с каркасом, с легким  металлическими обручем. Такое объемное  внизу.  Может тебе купить  такое?
Павел показывал, крутил руками. Алина загрустила.
- Я не думаю, что я должна быть трамваем.
- Ты можешь его не носить. Просто у тебя будет такое платье. По-моему тебе не хватает защищенности.
-  Трамвай не должен быть пустым.
Павел явно увлекся.
-  Я его могу носить для тебя.
Юноша разволновался, осекся. Волна благодарности  к приятелю поднялась в Алине.
- Это очень самоотверженно. А рельсы где возьмешь?
Павлу показалось, что Алина хочет использовать его.
- Есть обувь с металлическими вставками.
- Неееет. Рельсы должно быть не обрывочные, слитные. Рельсы же не шагают.
Алина показала руками, как не шагают рельсы. Павел вдохнул, его проект не проходил.
- Рельс взять негде.
Алина, однако, разошлась. 
-  Но если есть трамвай, почему не взять рельсы?
-  Где ты их возьмешь?
-  Можно вбить гвозди в ботинки и рельсы станут более слитными. Вовнутрь.
-  Мне гвозди?
-  Ты же трамвай.
Павел стал сомневаться в том, что Алина честна с ним, ему захотелось узнать, насколько Алина последовательна.
- Я знаю, почему пропал трамвай.
- Да?
- Ты не поддерживала его.
- Как я могу поддерживать трамвай?
- Надо вообразить рельсы.
Алина была поражена.
- Это как?
Павел улыбался снисходительно
- Надо лизать асфальт.
Алина фыркнула.
- А еще что? Может мне его есть? Трамвая уже нет. Это не повернуть назад.
- Неверие порождает отсутствие.
Алина нахмурилась.
- Я кажется тоже поняла, почему пропал трамвай. Я не о ком  кроме себя не думала?
- Да.
- А если я буду лизать асфальт?
Павел был высокомерен.
- Этот трамвай уже исчез.
Алина восторженно глядела на Павла.
 - Ты рассуждаешь, как настоящий трамвай! Ладно, я буду трамваем. Я постелю газету и поеду на ней. Похоже?
Алина выхватила из урны выброшенную газету, быстро села на нее и стала двигаться по тротуару, сидя на газете. Павел заинтересовался тем, что написано на газете.
- Я должен читать ее.
Алина подняла голову, ей не хотелось уступать свое место.
- Я тебе куплю такую же.
- Вчерашнюю?
- Такую же.
- Такая я это – вчерашняя.
Алине не нравилось упрямство Павла.
- Я тебе куплю вчерашнюю и буду сама читать ее.
-  Тогда трамвая опять не будет.
Алина встала с газеты, она была зла.
- Я поняла, почему нет трамвая. Из-за тебя! Такие, как ты все ломают.
Павел удрученно рассматривал руки Алины.
-  Давай я постригу твои ногти.
Алина опешила.
- Ну, хоть что-то.
Она протянула руки Павлу, тот наклонился к ним и принялся грызть ногти Алина. Алина смущенно улыбалась, приседала, охала, но руки, не убирала.
- О!....О….Паша. Паша. Ты что? Ах…Паша. Ну, Паша.
Алина гладила Павла по голове. Павел выпрямился. Алина была польщена, смотрела с удивлением на свои обгрызанные ногти.
- Невероятно. Ты сделал рельсы.
Павел радостно оскалился, поцеловал Алину в щеку.
- Но это рельсы без опор. Их не на что положить.
Алина вопросительно подняла брови. Павел сел на скамейку, стянул  с себя ботинок, снял носок, протянул свою необутую ногу Алине.
-  Вот опоры.
Алина замерла в восхищении
- Вот это да!
Ногти Павла  приятно поблескивали в сумерках.