У подкаблучника яйца всегда всмятку. Но...

Обидное слово "подкаблучник", но если вдуматься и посмотреть на него всесторонне, так сказать, "трезвым взглядом", то что-то героическое в нём есть. Ведь жить под  каблуком это то ещё мужество! Осознанное и выстраданное. Возьмём пример: жена, обычная бандитка, говорит тебе:

- Скотина, дай ложку.
А? Каково?

Что бы на это ответил безответственный Самец Альфовович:

- Дура, сама возьми! И мне заодно принеси, чтобы я твою не забрал...

Ну? Глупо. Статья 116 прим. - вот чем может закончится такой диалог и семейный ужин. От двух до пятнадцати, в зависимости от того, чья в этом споре возьмёт. Семейная бытовуха со смертельным исходом. А дети? Я вас спрашиваю: кому достанутся дети, которые, государству, как известно, нафиг, не нужны. Какое ж это мужество!? Так, глупость одна...

А наш милейший подкаблучник? Он подумает, подумает, возьмёт ложку, ядом цикуты её протрет, и понесёт любимой! Хотя и знает, чем рискует: она или сожрёт что-нибудь ему недоступное, или мозг ему ей выскребет. Рискует парень! Осознанно рискует! Ради детей, ради их правильного воспитания. Вдруг дознаются, почему его третья жена умерла. Вдруг женщина-следователь попадётся. А так он детей выкормит, пока четвёртую жерт..., тьфу-тьфу, жену не найдёт. Мужественный парень. Храбрец. Поаплодируем ему.

Или вот ещё пример. Она Альфа Самцу:

- А можно завтра мама приедет?

Самец:

- Да ради Бога... Я тёщу всем сердцем люблю. Рад буду её видеть.

А-а? Ревность не просыпается? Особенно если тёща моложавая и фигуристая... Кто из зятьев не заглядывался на свою любимую тёщу? Нет таких. Баба есть баба, мужик есть мужик. Он ровесницу не ищет...

А что наш герой?

- Да, и после работы сгоняй в  "Азбуку вкуса", купи что-нибудь вкусненького! Завтра мама приедет...

- Хорошо, дорогая! Я обязательно после защиты докторской диссертации, сгоняю в самый дорогой магазин в Москве и куплю вам что-нибудь самого-самого вкусного! А оплаченный банкет с коллегами я перенесу на как-нибудь потом.

И вот он поутряни чешет на рынок  и закупает у знакомого оптовика бледных поганок и мешает их с  трюфелями, купленными на деньги взятые в кредит на усовершенствование андронного коллайдера. Весь вечер, после успешной защиты, оплеванный поддержавшими его и незаслуженно трезвыми друзьями-соратниками, он жарит и парит на тесной кухоньке изысканное блюдо и отгоняет детей, чтобы сорванцы не ухватили не для них кусочек. Для них он приготовит отдельно. И вот он подаёт! Наступает момент истины! Он стоит около стола и внимательно следит, чтобы дети не ухватили ничего лишнего, чтобы жена или тёща не дали им из своих тарелок. Он мокрый от волнения, по спине в поту плывут мурашки, но он мужественно всё подкладывает и подкладывает им кушанье. А они всё жрут и жрут! Штирлиц не испытывал такого напряжения встречаясь с женой Мюллера. Своей-то у него давно в Шенгене не было...

Через неделю он овдовел. А тёща выжила. Хотя ела за двоих. Сейчас она переехала к ним, надо же неутешному зятю помочь.

Ну не смелость ли это? Вам бы, не подкаблучникам, не было бы страшно? А ведь так живут миллионы...