Сказ про любовь с еврейками спасёнными...

 Семёнович становился разговорчивей со второй рюмки, а уж после третьей он начинал вспоминать такие историю о любви, что заслушаешься.
  -Старуха меня жутко ревновала, как я захожему или заезжему человеку иной раз весь вечер рассказывал, что я за жизнь с бабами покувыркался!
  Вот в войну мне и было  четырнадцать, в пятнадцать  меня уже бабы и девки любили и не столько за  внешность, хотя  я был выше среднего роста и дюже сильный да ловкий. Когда немцы стали живыми людей в домах жечь, многие в партизаны и в бега подались. А оружия=то у нас почти что и не было. Что с берданкой или старым охотничьим ружьецом на несколько человек!
   Вот раз мы идём, укрываясь за деревьями по лесу, а по дороге видно, что полицаи кого-то ведут, но в тумане не разберёшь. Вот мы подобрались поближе, а старше нас мужик и говорит:
  -Смотри- ка четверых евреек  где-то изловили. Одна видно, что не молодая, а три в самом соку. Ведь еврейки шибко любят, особо если кто их одарит, а что дороже жизни! Ох и нацелуемся мы с ними досыта, если освободим!
  -Рисковое дело,- сказал самый из нас молодой и несмелый.
  Ну нас, что помоложе послали обежать и отвлечь полицаев в разные стороны. Кто блеял овцой, кто мычал коровой. Двое полицаев на это подались. А когда двое стали изображать на голосах хохла с евреем, полицаи в ту сторону бросились, а мы евреек сграбастали и бежать. С полкилометра отбежали И две еврейки запросились отдохнуть и нужду справить. Ну мы стали к ним приставать, что мы им жизнь спасли и они вроде как нам  должны. Они возражать совсем=то не стали, но и не то, чтобы сразу согласились. Одна сказала, что, если бы её покормили, она бы согласилась молодых да смазливых полюбить. А мы сами-то не больно сыты.  А любить не меньше, чем есть хочется . В карманах насобирали краюшки хлеба, картошки, кто ягод предложил. Она всё в рот запихивает, а сама медленно юбку снимает. Одни парень стащил с неё юбку и как козёл на козу наседать стал, а другой спереди подвернулся и целует то губы, то груди. Когда моя очередь настала, я тоже себя мужиком впервые в жизни почувствовал и больно мне понравилось. Я после этого отошёл к речке, пот смыть.
   Около речки в кустах нашёл верши старые. А чем рыбу заманить? Я травы нарвал, вернулся к еврейке и между ног травой вытер, п потом этим верши узкое место заткнул. И ведь пошла рыба на мужское-то семя! Целая верша набилась. Ну я эту рыбу всю в рубаху вытряхнул и завязал. А сам ещё раз манёвр повторил. А с рыбой пошёл к двум молоденьким еврейкам торговаться.
  -Да мы тебе чего хочешь за рыбу! Но она же сырая! Её ещё надо почистить да сварить.
    Одна из них вспомнила, что у полицаев котелки были. А туман -то уж спал и два котелка я нашёл да ещё бутылку самогона и пол каровая хлеба. Еврейки к хлебу потянулись, но я сказал, что кто закусывать будет, тому. Сам сначала попробовал.
 -Вкусный на меду самогон!
 Они поверили и стали из горла пить и я им отрывал куски хлеба. Самогон был на патоке, забористый. Они быстро охмелели, даже рыбу не успели почистить. Ну я сначала одну полюбил, а другая всё-таки рыбу стала чистить. Потом я костерок разжёг и уху стал варить. Другая еврейка ещё попила самогон, хлеба поела и говорит:
  -Ты торопишься, любить надо со смаком!
   И стала меня она учить, что сама умела. И не передать, как сладко!
   Потом я пошёл вершу с рыбой проверить. Рубаху постирал, а конец верши верёвочкой перевязал и прямо со всей рыбой тащу. Подхожу к месту, а уху два полицая едят, а третий на еврейке, а другая успела видно убежать. Я вершу оставил и чуть не ползком от того места, хотел рябят  отыскать и наткнулся на вторую еврейку, она вся дрожит от страха.
   -Спаси меня и сестру!  Я очень тебя любить буду!
Я её обнял, чтобы дрожь унять, а она меня целует, уговаривает спасти её с сестрой от полицаев. Я нашёл жердь и стал подкрадываться. Полицаи как уху доели да самогон допили, им видно по нужде захотелось, они в кусты к речке присели.      
  А  тут я жердиной им по головам. Они даже штаны не успели надеть , свалились в речку. Один утонул, а другой крепкий оказался, вылезает на другом берегу, а тут
на него двое наших напали. Оружием полицаев мы немало немцев потом убили.
  Уж как меня Сара и Берта целую неделю  любили! Наши русские так мало умеют.