Глава пятая

ЯНВАРЯ, 2-ГО ДНЯ 1917 ГОДА

ИЗ ДНЕВНИКА ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II:

"2-го января. Понедельник
Мороз снова усилился. Погулял недолго. Принял Григоровича, Риттиха и нового управл[яющего] мин.[истерством] путей сообщения Войновского-Кригера. Обошёл весь парк с дочерьми. В 6 ч. у меня был Протопопов, затем Танеев. Занимался вечером после прощания с Алексеем".

ИЗ ВОЕННОГО ДНЕВНИКА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АНДРЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА:

"2 января

Панлунидев, большой друг Николая Михайловича, мне говорил, что идея создания Комиссии для выработки мирных переговоров принадлежит Николаю Михайловичу, который три раза писал об этом Государю, но Ники отмалчивался, и вопрос этот дальше этого не пошел".

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ФРЕЙЛИНЫ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА АННЫ ВЫРУБОВОЙ:

" С середины декабря до конца февраля было затишье на фронте, и Государь находил свое присутствие в Ставке излишним. Он получал каждый день к вечеру сведения по прямому проводу. В бильярдной Государя были военные карты; никто не смел входить туда: ни Императрица, ни дети, ни прислуга. Ключи находились у Государя. Когда начались снежные заносы, вопрос о продовольствии сильно волновал Их Величества.
В это же время Великий Князь Александр Михайлович писал письмо за письмом, требуя свидания с Императрицей для личных объяснений. Писал он и Великой Княжне Ольге Николаевне о том же".

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА:

"На следующий день я выехал в Киев с Феликсом и Ириной, которая, узнав о происшедшем, приехала в Петербург из Крыма. Находясь в их вагоне, я узнал во всех подробностях кошмарные обстоятельства убийства. Я хотел тогда, как желаю этого и теперь, чтобы Феликс раскаялся бы в своем поступке и понял, что никакие громкие слова, никакое одобрение толпы не могут оправдать в глазах истого христианина этого преступления.
По возвращении в Киев, я отправил Никки пространное письмо, высказывая мое мнение о тех мерах, которые, по моему мнению, были необходимы, чтобы спасти армию и Империю от надвигающейся революции. Мое шестидневное пребывание, в Петрограде не оставило во мне ни капли сомнения, что начала революции следовало ожидать никак не позже весны. Самое печальное было то, что я узнал, как поощрял заговорщиков британский посол при Императорском дворе сэр Джордж Бьюкенен. Он вообразил себе, что этим своим поведением он лучше всего защитит интересы союзников, и что грядущее либеральной русское правительство поведет Россию от победы к победе.
Он понял свою ошибку уже 24 часа после торжества революции и, несколько лет спустя, написал об этом в своем полном благородства «post mortem». Император Александр III выбросил бы такого дипломата за пределы России, даже не возвратив ему его верительных грамот, но Николай II терпел все".

ИЗ ДНЕВНИКА ФРАНЦУЗСКОГО ПОСЛА М. ПАЛЕОЛОГА:

"Понедельник, 15 [2] января:
Как бы там ни было, заговор великих князей дал осечку. Член думы Маклаков был прав, когда говорил третьего дня г-же Д., от которой я узнал об этом:
- «Великие князья не способны согласиться ни на какую программу действий. Ни один из них не осмеливается взять на себя малейшую инициативу и каждый хочет работать исключительно для себя. Они хотели бы, чтобы Дума зажгла порох... В общем итоге, они ждут от нас того, чего мы ждем от них».

ИЗ ЗАПИСОК ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ М.В. РОДЗЯНКО:

"Мысль о принудительном отречении царя упорно проводилась в Петрограде в конце 1916 и начале 1917 года. Ко мне неоднократно и с разных сторон обращались представители высшего общества с заявлением, что Дума и ее председатель обязаны взять на себя эту ответственность перед страной и спасти армию и Россию. После убийства Распутина разговоры об этом стали еще более настойчивыми. Многие при этом были совершенно искренно убеждены, что я подготовляю переворот и что мне в этом помогают многие из гвардейских офицеров и английский посол Бьюкенен. Меня это приводило в негодование, и, когда люди проговаривались, начинали на что-то намекать или открыто говорить о перевороте, я отвечал им всегда одно и то же:
- Я ни на какую авантюру не пойду как по убеждению, так, и в силу невозможности впутывать Думу в неизбежную смуту. Дворцовые перевороты не дело законодательных палат, а поднимать народ против царя - у меня нет ни охоты, ни возможности.
Все негодовали, все жаловались, все возмущались и в светских гостиных, и в политических собраниях, и даже при беглых встречах в магазинах, в театрах и трамваях, но дальше разговоров никто не шел. Между тем, если бы все объединились и если бы духовенство, ученые, промышленники, представители высшего общества объединились и заявили царю просьбу или даже обратились бы с требованием прислушаться к желаниям народа, - может быть и удалось бы чего-нибудь достигнуть. Вместо этого одни низкопоклонничали, другие охраняли свое положение, держались за свои места, охраняли свое благополучие, третьи молчали, ограничиваясь сплетнями и воркотней, и грозили за спиной переворотом…
Из среды царской семьи, как ни странно, к председателю Думы тоже обращались за помощью, требуя, чтобы председатель Думы шел, доказывал, убеждал.
Близкие государю тоже понимали, какая надвигается опасность, но и эти близкие, даже брат государя, были и нерешительны и тоже бессильны"(Родзянко М.В. Крушение империи: (Записки председателя Русской Государственной Думы).

ИЗ ДНЕВНИКОВ ПОЭТЕССЫ И ПИСАТЕЛЬНИЦЫ ЗИНАИДЫ ГИППИУС:

"...Здесь трудно и тяжело жить, здесь слепо жить. Светит солнце, горит снег, кажется, что ничего не происходит. А ведь происходит! Глухие раскаты громов. Я могу здесь только приводить в порядок мысли. Или беспорядочно отмечать новые. Но о событиях, по газетам, да еще провинциальным, в углу – я писать не могу.
К вопросам «по существу» я уже не буду возвращаться. Только – о данном часе истории и о данном положении России и хочется говорить. Еще о том, как бессильно мы, русские сознательные люди, враждуем друг с другом… не умея даже сознательно определить свою позицию и найти для нее соответственное имя.
Целая куча разномыслящих окрещена именем «пораженцев», причем это слово давно изменило свой смысл первоначальный. Теперь пораженка я, Чхенкели и Вильсон. А ведь слово Вильсона – первое честное, разумное, по земному святое слово о войне (мир без победителей и без побежденных, как единое разумное и желанное окончание войны).
А в России зовут «пораженцем» того, кто во время войны смеет говорить о чем-либо, кроме «полной победы». И такой «пораженец» равен «изменнику» родины. Да каким голосом, какой рупор нужен, чтобы кричать: война все равно так в России не кончится! Все равно – будет крах! Будет! Революция или безумный бунт: тем безумнее и страшнее, чем упрямее отвертываются от бессомненного те, что одни могли бы, приняв на руки вот это идущее, сделать из него «революцию». Сделать, чтоб это была Она, а не всесметающее Оно.
И ведь видят как будто. Не Милюкова ли слова: «С этим правительством мы не можем вести войну!..» Конечно, не можем. Конечно, нельзя. А если нельзя – то ведь ясно же: будет крах. Наши политические разумные верхи ведут свою, чисто оппозиционную и абсолютно безуспешную политику (правый блок), единственный результат которой – их полное отъединение от низов. Поэтому то, что будет, будет голо – снизу.
Будет, значит, крах; анархия… почем я знаю! Я боюсь, ибо во время войны революция только снизу — особенно страшна. Кто ей поставит пределы? Кто будет кончать ненавистную войну? Именно кончать?
«Другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь…» Несчастный народ, несчастная Россия… Нет, не хочу. Хочу, чтобы это была именно Революция, чтобы она взяла, честная, войну в свои руки и докончила ее. Если она кончит, то уж прикончит. Убьет.
Вот чего хотим мы, сегодняшние так называемые «пораженцы». Пораженцы?
Нас убеждают еще наши противники, что надо теперь лишь в тиши «подготовлять» революцию, а чтобы была она – после войны. После того, как «Россия с этим правительством», с которым она «не может вести войну», доведет ее до конца? О, реальные политики! Такого выбора: революция теперь или революция после войны – совсем нет. А есть совсем другой. Вот мы, «пораженцы», и выбираем революцию, выбираем нашей горячей надеждой, что будет Она, а не страшное, м.б. длительное, м.б. даже бесплодное Оно. Ведь и «по Милюкову» других выборов нет...
Или я во всем ошибаюсь? А если Россия может в позоре рабства до конца войны дотащиться? Может? Не может?
Допускаю, что может. Но допускаю формально вопреки разуму.
А уже веры нет ни капли. Я этого не представляю себе, и ничего об этом не могу говорить.
А чуть гляжу в другое – я живая мука, и страх, что будет «Оно», гибло-ужасное, и надежда, что нет, что мы успеем..."

ОТ ШТАБА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО:

Сообщение от 2-го  января.
Р у м ы н с ки й  ф р о н т
Бои в районе к юго-западу от Пралеа, в 19 верстах к югу от впадения р. Касина в р. Тротус, протекают с переменным успехом.
Наши и румынские части, наступающие в 7 верстах к югу от Пралеа, продвинулись на 2 версты вперед.
Две ночных атаки противника в 2 верстах к югу от Рекоса (на р. Сушица) были отбиты румынами.
В районе Ведени (в 10 верстах к западу от Галаца) идут бои.
Наши летчики сбросили бомбы над баржами и судами на Дунае в районе Браилова и вызвали пожар судов".

О ЧЕМ ПИСАЛИ ГАЗЕТЫ  2-ГО ЯНВАРЯ 1917 ГОДА

"РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ":
"127-я и 128-я недели.
Истекшие две недели прошли довольно оживленно, и в течение их бои на нашем западном фронте не прекращались; оживились, между прочим, и некоторые участки северного фронта, на которых давно уже не было серьезных боевых столкновений. С наибольшей напряженностью велись бои на крайних флангах нашего расположения: на севере - в рижском районе, на юге – в Румынии.
<… >
Почти совсем затихли бои в Лесистых Карпатах, на границе между Галицией и Буковиной с одной стороны и Трансильванией – с другой.
<… >
К переменам в Гос. Совете.
Темою дня в политических и парламентских кругах являются перемены, происшедшие в президиуме и составе членов Гос. Совета на 1917 г.
<… >
Отмечают, прежде всего, ту исключительную роль, которую сыграл при составлении нового списка членов Совета нынешний его председатель И.Г. Щегловитов. Подавляющее большинство вновь назначенных членов Совета взяты из числа сенаторов и хорошо известны бывшему министру юстиции И.Г. Щегловитову по их прежней деятельности в судебном ведомстве. Хотя партийная принадлежность новых членов Совета мало известна, но не подлежит сомнению, что все они, за небольшими исключениями, примкнут к правой группе. Может быть, отдельные лица из них войдут в состав группы правого центра (нейдгартцев).
Группа центра от прошедших перемен потеряла 8 голосов из 59-ти; правые вместе с нейдгартцами будут располагать теперь 89-ю голосами. Промежуточное положение занимает группа беспартийных, насчитывающая 16 голосов, но, как указывают хорошо осведомленные члены Верхней палаты, эта группа, никогда не отличившаяся особенной стойкостью своих политических убеждений при перемене общего курса в большинстве своем также будет голосовать с правыми, которые, таким образом, будут иметь безусловное большинство в 102-105 голосов. Таков главный результат и истинный смысл происшедших перемен".

"ВЕЧЕРНЕЕ ВРЕМЯ":

" Дороговизна.
На рынках.
Сегодня на рынках было мороженое мясо. По обыкновению отделили «мякоть» и продавали ее по 1-1р.20 к. фунт, а кости с небольшим количеством мяса и грудинка шли по таксе 46-52 к. Свинины по 1 р.20 к. и баранины по 70-90 к. было много. В городских лавках мяса было достаточно, и продавали его при небольших очередях по 3 фунта на покупателя. Птицы и дичи было очень много. Куры 3-3 р. 50 к., утки 4-5 р. штука, гуси 90 к., а по частям 1 р. фунт, рябчики 1 р. 50 к. – 2 р., куропатки 1 р. 80 к., тетерки 4 р. 50 к. и выше, зайцы по 2 р. 50 к. – 3 р. Цены на рыбу – салака 60 к., корюшка 1-1 р.20 к., окуни 70 к.- 80 к., караси 80 к., … судак 70-90 к., сазан 60-75 к., осетрина 1 р. 80 к., стерлядь 1 р.-1 р. 60 к., белуга 1 р. 60 к… Цены на столовое масло были от 2 р. 80 к. до 3 р. 40 к., на русское топленое 2 р. 80 к. Фруктов и овощей очень мало. Картофель в цене повышается.
 <… >
Избыток сахара.
В столице теперь сахара больше, чем требуется по карточкам. Во многих магазинах лежат груды развешанных пакетов с сахаром и нет покупателей".               

2-го января полиция арестовала весь состав Петербургского комитета большевиков.

ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ ОТДЕЛЕНИЯ ПО ОХРАНЕНИЮ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ И ПОРЯДКА В СТОЛИЦЕ:

"2 Января 1917 г. №3057. Секретно.
<… >
После ряда весьма чувствительных ударов, нанесенных социал-демократам большевикам ликвидациями 9, 10, 18 и 19 декабря 1916 года, во время которых было отобрано у них 3 нелегальные типографии, 2 нелегальных паспортных бюро, застигнуты 2 легальные типографии во время печатания: одна - нелегальных документов, а другая - органа Петербургского Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии «Пролетарского голоса», - отобрано до 2 десятков пудов типографских наборов брошюры «Кому нужна война», «Пролетарского голоса» и т. д., и был арестован целый ряд крупнейших и активнейших партийных работников, - руководящий коллектив социал-демократов большевиков все же остался дел и продолжал свою подпольную работу, имея твердое намерение показать правительственным властям свою живучесть и что меры розыскного органа для них мало чувствительны. Кроме того, перед руководящим коллективом стала новая задача: выяснить, кто виновник всех провалов, и подготовить выступление пролетариата города Петрограда к 9 января.
<… >
Ввиду того, что окончательные решения должны были от Петербургского Комитета последовать именно на явке 2 января и на этом же собрании предполагалось разрешить и последние технические вопросы, мною было признано необходимым произвести 2 января ликвидацию Петербургского Комитета, для каковой цели и за 1 час до явки на Суворовскую улицу, д. № 31, кв. 6, был отправлен полицейский наряд и чины вверенного мне отделения, кои, накинув поверх форменного платья статские пальто, незаметно дошли до указанной квартиры и, войдя в таковую и арестовав всех находившихся в квартире, устроили в ней засаду в ожидании прихода всех членов Петербургского Комитета и представителей его Исполнительной комиссии.
<… >
Указанным способом было арестовано 10 человек, в числе коих оказался целиком весь состав Петербургского Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии с представителем от Исполнительной комиссии и при них отобран нижеследующий весьма солидный партийный материал.
<… >
Таким образом, Петербургский Комитет не только не успел сделать своих последних распоряжений по поводу 9 января, но и сам в полном составе оказался арестованным.
<… >
Генерал-майор (подпись)
Г. С. Родин".