Пари со скуки. Глава 71

Изменение


Постукивая пальцами по кровати, Шикама напряженно смотрел в окно, за которым новое утро отнюдь не радовало прелестями последних в этом году осенних будней - серые облака, быстро проплывающие по бескрайней небесной глади, затянули небосвод; сырой, морозный ветер фривольно гулял между ветвями старых деревьев, срывая самые последние листочки уцелевшие после недавнего урагана; со вчерашнего дня заметно похолодало, прохожие плотнее кутались в куртки, поднимали вороты плащей, прятали носы в шарфы, сильнее натягивали шапки и капюшоны. Шикама мог лишь наблюдать эти перемены из палаты больничного отделения, практически не имея возможности выйти и удостовериться лично в том, что зима уже стоит на пороге и нервно переминается с ноги на ногу, в страстном ожидании, когда ей вот-вот позволят войти.

Однако совсем не собственное бессилие в это утро занимало мысли молодого парня, по крайней мере, не полностью. Оторвавшись от созерцания переулка, в котором он, казалось, выучил каждую витрину, киоск и дом наизусть, что закрой он сейчас глаза и дай ему бог немного таланта, он бы с точностью до последней трещинки в асфальте изобразил этот маленький отрезок целой жизни, которую он наблюдает тут уже который день, Ши перевел слегка взволнованный взгляд на часы, мирно отбивающие однообразный ритм на стене.

«Опаздывает…», - подумал он, в то время как его пальцы нервно содрогнулись, ударяясь о белую простыню. Отчего-то это осознание вызывало в нём какое-то внутреннее беспокойство. Обычно Рентаро не позволял себе такого длительного отсутствия. Не раз случались задержки и несвоевременное появление на рабочем месте, да только не с таким интервалом почти в час, максимум минут 5-10. А так обычно в половине девятого он уже надоедал своими речами и безудержной энергией парню, желавшему одной лишь тишины.

По истечение нескольких минут дверь палаты отъехала в сторону. Это произошло настолько неожиданно, что Шикама вздрогнул и тут же устремил взгляд в сторону двери. В палату вошел Рентаро. Ши несколько удивил его спокойный и рассудительный вид, с которым он предстал перед ним, ибо опаздывая, парень влетал в палату весь в мыле, на ходу набрасывая и застегивая свой белоснежный халат, торопливо и неразборчиво бормоча слова извинения за свое опоздание.

- Доброе утро, - не взглянув по своему обыкновению на Шикаму, Кита поставил перед парнем поднос с завтраком, с которым собственно и появился в палате. На секунду Ши показалось, что руки этого парня слегка подрагивают, а взгляд несколько напряжен и устремлен только на поднос, будто бы Рен боясь уронить его, изо всех сил следит за правильностью своих движений. Однако говорит он спокойно и сдержанно, даже какая-то тень улыбки пробегает по лицу.

- Извини, что сегодня с опозданием. Ты должно быть давно проснулся и уже очень голоден.

- Да не особо, - Ши придержал поднос, взявшись за края и устроил его поудобней у себя на коленях.

- Хорошо, - нервная полуулыбка проскользнула по губам фельдшера, который сразу стал у столика и начал приготовления к утренним инъекциям.

Поедая свой завтрак, Ши с некоторым удивлением наблюдал за парнем, выполняющим свою работу без привычного комментирования, расспросов и рекомендаций.

Отхлебнув из чашки горячий, крепкий чай, Ши устремил взгляд на спину парня, все еще возящегося около столика.

- Ко мне господин Яно заходил, около девяти, - произнес он, ожидая как минимум испуга со стороны непунктуального работника медицины, что прозевал утренний обход и теперь ему светит взбучка, однако Рен совершенно спокойно ответил, не в меру удивив своим ответом парня:

- Я уже виделся с ним.

- Серьезно? – недоверчиво спросил Шикама.

- Да, мы обо всем поговорили. Не о чем беспокоиться, - последнюю фразу Рен произнес, слегка обернувшись через плечо и с улыбкой, а потом быстро повернулся обратно.

Дальше все происходило по обычной схеме, как и все прошлые дни реабилитационного курса и ухода. Рентаро делал всё как положено и единственная странность, бросившаяся в глаза Ши, заключалась в том, что парень был чуть более молчалив, нежели обычно и почему-то избегал прямых взглядов на него.

Случайность? Возможно. Быть может, из-за опоздания ему серьезно влетело от заведующего, вот он теперь и не в духе. А может банально угнетающе действует смена погоды. Приближаются холода, а это часто вводит людей в своего рода депрессивное состояние. Особенно смена ритма болезненно сказывается на таких эмоциональных экземплярах, как его непосредственный дежурный медбрат, которые очень ярко переживают какие-либо изменения в привычном течении их жизни.

Иными словами Шикама не придал этому изменению особого значения, скорее тихое и скромное поведения Рена было ему куда больше на руку, нежели эгоистичные взрывы эмоций и безапелляционное вторжение в его личное пространство, он мог, не отвлекаясь ни на что задуматься о своих делах. Тем более, это скоро должно было пройти и плещущий жизнью настрой фельдшера, должен был незамедлительно скоро возвратиться к своему хозяину, потому нужно было ловить момент временного затишья.

Около двух часов назад

Торопясь в сестринскую, Юки ненароком бросила взгляд в сторону лестницы и, увидев там парня, устроившегося на одной из лавок, в раздумье курящего сигарету, направилась к нему.

- Рен? – словно сомневаясь в собственном зрении, воскликнула она. – Почему ты здесь? Я думала ты уже давным-давно в палате, пришел ведь раньше всех. – Она присела рядом на скамейку и вопросительно уставилась на коллегу.

- Да сейчас пойду, - стряхнув пепел в урну, подле которой он и устроился, механически ответил ей парень. – Докурю и пойду.

- Ну, давай, не задерживайся, скоро обход, - растерянно пожала плечами девушка и, пожалуй, впервые не сообразив, что еще можно сказать, встала и ушла.

- Не задерживайся, - глядя в пол, тихо повторил Рен, опустив подбородок на сцепленные в замок руки, упершись локтями в колени. Он осознавал всю сложность дальнейших взаимоотношений со своим пациентом, когда ему открылась истина, которую он принял, практически не колеблясь. Он, конечно, не знал, что теперь с ней делать, зато знал наверняка, чего делать не следует в таком случае. Хоть малейшим намёком показать свою неестественную увлеченность и всё закончится, даже не начавшись, а посему надо быть предельно осторожным.

Кое как набросав себе общую схему поведения, Рентаро все равно не торопился пойти в палату и применить теорию на практике. Не находя ни оправдания, ни порицания своей неуверенности, он просто сидел и ожидал чего-то до того момента, пока людей в коридоре не стало больше и ход его мыслей не стал нарушаться чаще проходящими мимо пациентами, врачами, медсестрами и санитарами.

***



После полудня, собираясь на прогулку, Рентаро сидя на корточках перед Ши, зашнуровывал тому ботинки. Невзирая на трудность избранного образа поведения, который диктовался не только логическим заключением, но и личной внезапно возникшей робостью, Рену все же удавалось сдерживать свои эмоции. Он каждый раз удачно ловил себя на том, что хочет еще взглянуть на Ши не совсем как на обычного пациента, и потому тот час предотвращал это действо. Но, пожалуй, эти желания и мысли, что нужно остановить и перевести взгляд, стали возникать в нем так часто, что он совсем стал избегать каких-либо переглядок, а чтобы не мучить себя, старался и вовсе под любым предлогом улизнуть от доверенного ему объекта.

По большей части молчание сопровождало его действия, потому как он боялся, что внезапно появившаяся в его голосе дрожь, покажется странной Шикаме, он может начать задавать вопросы, а Рен не сможет на них ответить достойно. Уж лучше сдерживаться в общении, чтобы не проскользнуло что-либо компрометирующее.

И все же это было крайне тяжело. Ведь осознав и приняв свое чувство, его как назло все чаще порывало посмотреть на человека, так привлекшего его внимание и перемолвиться с ним несколькими словами, чтобы, наконец, точно узнать, что так зацепило его в нём. Да и вообще хотелось по возможности и по мере разговорчивости собеседника, немного продолжить знакомство, ибо Ши, как ни странно, а уже понемногу оттаивал и несколько раз им даже удалось провести короткие беседы.

- Вот так, я уже почти закончил, - ловко перебирая в пальцах шнурки, сообщил Рен и по привычке поднял взгляд. Тут же он замер, позабыв, что ему всего-то и осталось, что затянуть узелок. Облаченный в черную замшевую курточку с отворотами из белой овчины на рукавах и воротнике, Шикама на чьей голове красовалась такая же белая, в цвет вставок куртки, шапка, крупной вязки с большим бубоном, свисающим с левой стороны, выглядел просто потрясающе. Ничего милее, трогательней, эротичнее и заманчивей Рентаро еще не видел на своем веку. Разве что сигарета, зажатая длинными пальцами, подносимая к тонким губам этого парня могла бы побороться с этим за первенство.

В один миг к лицу прилила кровь, сердце забилось так сильно, что каждый удар стал набатом отбиваться в висках, дыхание перехватило.

- Что с тобой? – осведомился Ши, взглянув на парня, напоминающего вареного рака. Странности его сегодняшнего поведения уже воспринимались Доджи с некоторой настороженностью.

Вопрос заставил Рена вспомнить, что он фельдшер, находится в палате, мимо которой проходят десятки людей и что, он собирался вывезти пациента на свежий воздух.

Потупив взгляд и дрожащими пальцами заканчивая завязывать шнурки, он приходил в себя.

- Ты заболел? – прозвучал сдержанный, ровный и немного участливый голос Шикамы сверху.

- Н-нет, - выдавил из себя Рентаро и, понимая, что нужно еще что-то добавить для того чтобы не выглядеть откровенным дураком, сбивчиво проговорил: - К-классная у т-тебя шапка.

- Отец из Германии привез.

В этих словах Рентаро почудилась улыбка, однако во второй раз поднять голову и проверить это лично, он не решился. Поднявшись, он метался взглядом по сторонам, избегая смотреть на Ши, сидящего прямо перед его носом. Со стороны походило будто бы он осматривается, соображая все ли сделал и все ли взял. По крайней мере, Ши расценил это так.

Сдерживая желание выскочить из палаты и привести нервы и разыгравшееся воображение в порядок, где-то в укромном месте, Кита быстрыми шагами обошел кресло и, взявшись за ручки, вывез Шикаму из палаты, надеясь, что улица и ее прохладные объятия, остудят его пыл.



Размеренно двигаясь по одной из вымощенных плитами дорожек, фельдшер и его пациент теперь на собственной шкуре ощущали всю прелесть глубокой осени с ее мрачной и холодной погодой, затяжными пасмурными днями и пронизывающим до костей ветром. Только ни одним, ни другим все буйство природы замечено почти не было, в первую очередь из-за теплой одежды, а во вторую из-за личных раздумий.

Рен был в некотором замешательстве. В который раз собираясь открыть рот и произнести что-нибудь самое обычное, что в некоторой мере развлекло бы их обоих во время прогулки, он не находил подходящих слов. Впервые он элементарно не знал, что сказать. Все посторонние мысли точно испарились из его головы и он шел погруженный в молчание, сказывающееся на нем внешней загруженностью. Какие могут быть пустые разговоры и мысли, когда его внутри буквально сжирает чувство? И говорить хочется только о нём. А человек, основной объект этих высказываний, совершенно ни о чем не подозревает и нужно приложить немалую долю усилий, чтобы так оно продолжалось и дальше.

Стоит только на секунду осознать свое неукротимое влечение, как буквально с каждой минутой все труднее усмирить его, чтобы не выдать себя, не показать как внутри все начинает вибрировать. Внутренняя паника вспыхивает, подобно зажженной спичке брошенной в канистру с бензином. Стоило только принять это чувство, как оно теперь не дает покоя и сводит с ума, подбрасывая в подсознание всякие образы и рисуя четкие картины. Пока он этого не понимал, общение и пребывание рядом с Шикамой проблем не доставляло, а теперь он был полностью раздавлен собственным увлечением и нахождение рядом с объектом, на который он направил все свои ночные фантазии, становилось для него мучительно-трудным.

Он опасался, что если так будет продолжаться и дальше, то работа с этим парнем станет для него невыносимой. Как он будет вести себя адекватно рядом с человеком, нуждающимся в его трезвом уме и действиях, когда при одном лишь взгляде на него, при каждом его глубоком вдохе и выдохе, при каждом движении наполненном изяществом и красотой, у Рена пропадают даже всякие намёки на трезвость и ясность мышления.

Прямо сейчас он идет и не сводит глаз с тонкой кисти в черной перчатке, аккуратно держащей в руке за мясистый корешок рыжий кленовый лист, размером с ладонь, а в голове в это время растворяются остаточные мысли. Даже чисто профессиональные мысли, в которые входит дневное расписание его пациента, которое нужно помнить и то уносятся вслед за ветром.

В то же время, подпирая рукой голову и глядя на рифленый по краям лист, Шикама просто наслаждался своей прогулкой на свежем воздухе. Пускай день был и не самым удачным для этого мероприятия, однако после опостылевшей палаты, вновь оказаться на улице пусть даже когда холодно и сыро, было весьма приятно. Теперь он мог сам убедиться в наступлении холодов, а не созерцая все это из окна и гадая, насколько должна была снизиться температура, чтобы люди перешли на теплые куртки.

- Обычно в это время более людно, - заметил Шикама, успевший приметить довольно пустынную территорию больницы.

Его замечание вызвало внутри Рентаро волну трепетного волнения. Он даже не сразу нашелся, что ответить человеку, от которого такие реплики были крайне непривычны.

- А? Д-да, - выдавил он, крепче цепляясь руками за ручки от кресла. Усмиряя внезапно появившееся волнения, он все-таки взял себя в руки и, нацепив улыбку, добавил: - Видимо считают, что похолодание слишком сильное и потому не высовываются зазря.

- А что же насчет тебя? – брошенная небрежная фраза, по сути, не требующая ответа, была воспринята Реном с особой настороженностью.

- А у меня работа, - ответил он, полагая, что его ответ будет самым оптимальным, потому как является реалистичным.

- Вот как, - Шикама чуть повернул к нему голову. Если бы Кита обратил внимание, его бы смутила пристальность этого взгляда, но он ничего не увидел и продолжил следовать по узкой тропинке.

Остановившись передохнуть, а заодно и перекурить, Рен выбрав место подальше от входа в здание больницы и поукромнее, нервно поднося сигарету ко рту, стараясь избегать взглядов на также решившего побаловаться никотином Шикаму Доджи. В то время как все естество Киты находилось под стальным контролем самосознания, Ши наоборот, расслабившись, задумчиво поглядывал на фельдшера, чья сегодняшняя неразговорчивость и отчужденность бросались в глаза.

- Сколько у нас осталось еще времени?

- Что? – нахмурившись, Рен перевел непонимающий взгляд на Шикаму, но тут же всё сообразив, взглянул на наручные часы. – До ужина еще час, - сказал он и поглядел перед собой. - Думаю, еще минут пять-десять и можно возвращаться, а то ты замерзнешь. А хочешь, мы можем вернуться и раньше.

- Мне приятно побыть на воздухе еще хоть сколько-то, - спокойно ответил Ши, и на его губах промелькнула тень улыбки. - Я слишком много сижу взаперти.

- Я могу поговорить с доктором Яно, чтобы он позволил тебе прогулки еще и в утренние часы, - предложил Рентаро, рассматривая что-то впереди себя.

- Было бы здорово, - слегка усмехнулся Ши и стряхнул пепел на землю. – Но, боюсь, тогда это будет уж слишком напряженный график.

- Да, утро и без того под завязку, - согласился Рен, подавляя в себе желание смотреть на собеседника во время разговора.

Шикама тихонько усмехнулся, себе под нос. В его голове родился еще один вопрос, но прежде чем задать его он поглядел на дорожку. Увидев приближающегося к ним парня, вопрос в момент забылся, точно не бывало. Ши просто напряженно и с волнением смотрел на идущего прямо к ним человека, чье лицо озарила легкая улыбка, когда он встретился с взглядом Шикамы.

Этим человеком, решившим попытать счастье еще раз, оказался Юичиро. Приметив прогуливающую парочку и узнав в одном из них резвого сотрудника медучреждения, каждый раз сообщающего ему о невозможности посещения, а во втором, причину некоторых своих бед и угрызений совести, Юу поспешил прямо в их сторону.

Появление Юичиро шокировало не только Шикаму, но и Рена. Поздоровавшись с Амане, обменявшись с ним некоторыми фразами, как того требовал этикет, он предпочел отойти подальше от парней, которым как он понял есть о чем поговорить и свидетели им не требуются. Сознавая это, он остался наблюдать за их беседой со стороны. Конечно, было жутко любопытно, о чем будут говорить эти двое, но какое-то шестое чувство подсказывало Рену, что будет лучше, если он этого не услышит. Не менее интригующим для него и заставляющим брови сползаться к переносице, был непосредственно взгляд Шикамы, с которым он смотрел на этого парня - немного удивленный, может чуточку пришибленный, но в то же время не сложно было догадаться, что этот визит пробуждает в нём радость.

И вновь вопрос о том, кто такой этот темноволосый парень по имени Юу и какую роль он играет в жизни Шикамы, стал терзать сознание.

Собственно, невзирая на довольно мягкий, с нотками осуждения взгляд и приветливую полуулыбку, Кита был убежден, что этот парень является другом Ши. Возможно, с ним у Ши произошли разногласия, потянувшие за собой очень трагичные последствия, отчего Ши собственно не хотел видеть его. Вероятно, этот парень сильно обидел Ши, поступил с ним несправедливо, быть может, даже увел у него девушку, подставил или еще что-то в этом роде. Вариантов масса. А может это был один из тех двух блондинов, что сопровождали его в первый день, и сейчас он извиняется именно за их проступки?

Но только то письмо, полученное от некого Амане Юичиро, скорее всего именно от этого Юу, заставляет думать иначе. Ведь после его прочтения Шикама изменился. Он словно очнулся от долгого сна и все из-за того, что прислал ему этот парень.

Пока Рентаро сгорал от своих же рассуждений о том кто и что, Юу и Ши решали свои дела в мирном разговоре.

- Если честно, я уже не надеялся, что застану тебя и смогу высказать все это, - усмехнулся Амане. – Все время как не придем, ты либо на процедурах, либо отдыхаешь и к тебе нельзя.

- Не я сочиняю это расписание, - Ши отвел взгляд в сторону. Из-за собственного вранья ему сделалось не по себе.

- Да я понимаю, что уж? Тут от тебя ничего не зависит, - проговорил Амане, глядя на Ши. – Но, я очень рад, что решил сегодня заглянуть к тебе, и медсестра на посту сказала, что ты на прогулке.

- Тебе не стоило этого делать, - Ши продолжал игнорировать взгляд изумрудных глаз, устремленных на него.

- Поверь, Ши, - Юичиро смотрел на него с мягкой улыбкой. – Стоило.

- Юу, – Шикама прикрыл глаза ладонью. Все же было еще трудно сдерживать свои чувства к человеку, к которому у тебя еще осталась привязанность.

- Ши, - внезапно Доджи ощутил как на его плечо опустилась ладонь. Он поднял взгляд и взволнованно поглядел прямо в зеленые глаза Юичиро. – Не нужно ничего говорить, просто знай, что мы с Микой всегда будем рады видеть тебя. Я написал тебе об этом в письме, но также хотел сказать это лично, потому как не был уверен, что ты прочел его.

- Я прочел, - Доджи опустил взгляд. – Только не сразу.

- Да?

- Я сделал еще одну глупость, - уголком губ улыбнулся Шикама.

- То есть? – не понял его Юу.

- Не важно, - с той же улыбкой, отрицательно качнул головой Шикама. – Спасибо, что пришел навестить меня.

- Конечно, все же мы не чужие люди, - Амане выпрямился, продолжая мягко глядеть на парня. – Еще раз прости меня за все, особенно за то, что я люблю другого и не могу разделить твое чувство. Но я уверен, ты еще будешь счастлив, а я непременно снова приду к тебе, как к лучшему другу. Мы с Микой вместе придем, если ты не возражаешь?

Шикама снова качнул головой, выражая тем самым согласие на визит друзей.

- Хорошо, тогда в ближайшее время жди. Не скучай и, пожалуйста, выздоравливай поскорее, - бросил он напоследок.

Еще некоторое время Шикама с тоской смотрел на него, как будто вслед за этим парнем уходила его прошлая, полноценная жизнь. Но приближающиеся шаги Рентаро, заставили выйти из оцепенения и посмотреть на серое небо глазами человека, свободного от обиды друзей и от всепоглощающего чувства вины.

Рентаро тоже смотрел вслед уходящему Юичиро, но совершенно иные мысли сопровождали его внимательный взгляд.

- Возвращаемся? – осведомился он у Ши.

- Да, - спокойно отозвался тот.

***



Рентаро стоял в коридоре подпирая собой дверь палаты. Войти он пока не решался, хотя знал, что это необходимо. Однако также он знал, что уже вечер и, появившись в палате, ему предстоит последнее на сегодня дело, которое входит в его обязанности как сиделки, прежде чем он сможет отправиться домой.

Из-за внутреннего волнения его ноздри широко раздувались, а брови хмурились, напряженный тяжелый взгляд был устремлен под ноги.

С одной стороны, кажется, что искупать своего пациента дело плевое и привычное, но с другой, невыносимое и невероятно опасное. Снова увидеть это тело в его первозданном виде, прикасаться к нему, что может быть хуже в его положении? Он с трудом удерживает себя, пока видит этого парня в постели, облаченного в одежду и прикрытого одеялом, а тут такой откровенный контакт. Как тут сдержаться? Как не выдать себя? Как остаться хладнокровным и беспристрастным, глядя на него и касаясь его?

Он диву давался, как раньше ему удавалось проделывать всякие манипуляции такого рода и оставаться совершенно спокойным. Теперь же он был сам не свой, стоило лишь понять свою привязанность.

«Нужно что-то делать. Так нельзя. Я должен что-то придумать, чтобы избежать контакта и неприятностей. Но что?». Рентаро лихорадочно искал идею своего спасения и тут на удачу, сверкая белым халатиком, она прошла мимо него.

- Юки! – позвал он, обрадовавшись ее появлению из сестринской, как ребенок леденцу. - Ты еще не ушла!

Девушка остановилась и обернулась, с добродушным снисхождением взглянув на парня.

- У меня сегодня ночная, конечно, я не ушла. Я ведь тебе сегодня целый день рассказываю, что с этими ночными сменами никакой личной жизни и чем ты меня слушаешь?

- Извини, вылетело, - небрежно произнес Рентаро. – Слушай, - он взял девушку за руку, она с некоторым недоумением посмотрела сначала на его руку, ухватившую ее запястье, а потом насторожено на самого взвинченного парня. – Могу я тебя кое о чем попросить?

- О чем? – в ее голосе прозвучало волнение.

- Ты не могла бы… - начал было Рен, но тут же замолчал на полуслове. Нет. Просить ее выполнить его работу не будет правильным решением. Даже если она согласится помочь, могут последовать ненужные расспросы - это во-первых, а во-вторых, нельзя забывать о самом Ши. Как никак, а он привык, что ним занимается Рентаро, а если вдруг его обязанности начнет исполнять другой человек, это может негативно сказаться на нем. Он может смутиться от того, что его моет женщина и будет чувствовать себя напряженно, чего никак нельзя допустить. Ведь он не так давно стал возвращаться к нормальному состоянию, кто знает, как его нестабильная психика суицидника отреагирует на эту маленькую замену.

- Рен, так о чем ты хотел меня попросить? – подрагивающим голосом осведомилась Юки, пробежав по пустынным коридорам больницы взглядом.

- Я? Эм, - замялся Рентаро. – Да нет, ничего особенного. – Он улыбнулся и отпустил руку девушки. – Пустяки.

- Ничего особенного? – переспросила Юки, чуть приподняв брови.

- Да, прости, что дернул.

- Да ладно, - она сдвинула плечами. – Раз ничего, так ничего. Фуух, - девушка облегченно вздохнула. – Слава богу. А то я уже… - она еще резко выдохнула, словно сбрасывая остатки напряжения.

- Что? – не понял этого жеста Рен.

- Да нет, я просто уже такое подумала. Глупости, в общем, - засмеялась девушка и, развернувшись, направилась по своим делам. – Не задерживайся допоздна, - крикнула она ему через плечо.

- Постараюсь, - глядя ей вслед, негромко произнес Рентаро и, поглядев на двери палаты, за которыми находился Шикама, сделал один глубокий вдох и уверенно толкнул дверь.


Как Рен и предпологал, а сегодня выполнять привычное задание ему было тяжелее в стократ. Тут тактика «не смотреть» отвергалась сразу же. Невозможно было помогать человеку раздеться, при этом не глядя на него.

Расстегивая пуговицы рубашки, Шикама наблюдал за действиями фельдшера, помогающего ему раздеться, за его напряженным, словно отрешенным взглядом, за его сдержанным молчанием, которое тот сохранял практически весь день, обращаясь к нему лишь по делу и коротко отвечая на вопросы заданные самим Ши.

Под конец дня такая замкнутость вечно улыбающегося и энергичного парня, стала напрягать Доджи. Ему казалось странной эта перемена настроения и ощущение приближения чего-то нехорошего становилось навязчивей.

- Что с тобой происходит? – прямо, со всей серьезностью спросил он, отдавая рубашку Рену, который прошел и, вешая ее к остальным вещам Шикамы, пожал плечами.

- Ничего.

«Черт, почему он спрашивает, неужели что-то заметил? Черт!»

- Совершенно ничего, - решив закрепить эффект, повторил он и, вернувшись к Шикаме, помог ему сесть в ванную.

«Какое же у него горячее тело», жмурясь и отводя глаза в сторону, подумал Рентаро, чувствуя, как его собственное тело обдает жаром.

Прикосновения к нежной, белой коже отдавались мучительной, тянущей болью где-то внизу. Убедившись, что Ши сел твердо и не упадет, Рентаро отпрянул от него и, делая вид, будто бы пошел за шампунем, выкроил эти секунды, дабы справиться с внутренней дрожью, заполонившей его целиком.

«Это немыслимо», твердил он, проводя влажной, мыльной губкой по стройным бедрам Шикамы, обтирая подтянутый живот, бока, грудь, плечи руки. Его уже всего колотило, а ведь нужно было еще смыть эту чертову пену.

«Господи, неужели так теперь будет каждый раз? Это же ужасно. Хуже не придумаешь - видеть, прикасаться, хотеть, а не иметь права сделать что-либо под страхом разоблачения»

Пока Рентаро внутренне весь исходил на пепел, Шикама вел себя спокойно. Он лишь внимательно поглядывал на своего помощника. Следил за тем, как он напряжен, как немногословен, как избегает прямых взглядов, как сторонится его и как тяжело ему даются прикосновения к нему и делал свои выводы. Очень странно было наблюдать эту возникшую отчужденность.

- Рентаро, - Кита даже замер на секунду в дверях, собираясь уходить домой, когда услышал из уст Ши свое имя. Оно прозвучало так сухо и холодно, что на секунду внутри все обомлело.

Однако, стараясь сохранять выдержку, Рен не придавая значения ни имени, ни интонации, с которой оно было произнесено, обернулся.

- Да? – он поймал на себе серьезный взгляд алых глаз. Шикама лежал в постели и неотрывно смотрел на него. Потом на его тонких губах скользнула кривая ухмылка, словно издеваясь, он произнес:

- Не хочешь ли ты сказать мне, что я прикован к постели навсегда?

Услыхав такой прямой вопрос, Рен оторопел, в то время как его продолжал сверлить чужой взгляд.

- Ты что, совсем крыша поехала? - фыркнул Кита, опомнившись. На секунду его взяло зло. – Что ты такое говоришь? С чего ты это взял?

Улыбка на тонких губах стала шире.

- Даже не смей думать о таком. Никогда не смей! Ты идешь на поправку и совсем скоро функции восстановятся! До завтра! – с раздражением проговорил Рентаро. Почему-то это заявление вызвало в нем негативный отклик. Он не хотел смиряться с тем, что Ши все еще преследуют упаднические настроения и что он допускает подобные мысли. И как ему только такое в голову пришло, кретин?! Он поправится, обязательно поправится и пусть даже не заикается о неудаче в его присутствии. Ши должен встать на ноги. Обязательно! Только так и не иначе!

Когда раздосадованный Рен ушел из палаты, Ши опустил взгляд, а потом закрыл глаза и невесело усмехнулся.