Рассказ Полшага до Зимы, Цикл Навеяно Дождём

                «Полшага до зимы»

«Что может быть важнее, чем любовь,
Чем чувства, наполняющие душу?
И ритм сердец, стучащих в унисон,
                Пусть бег времён их счастье не нарушит»



Вот уже несколько часов, как она сидела перед голубым свечением монитора в ожидании вдохновения, или хотя бы одной дельной мысли. И ни слова, ни строчки – одна сплошная пустота: в голове, в душе и на дисплее. Она взглянула на часы – половина четвёртого утра - прекрасно. Пресс-релиз должен быть готов к шести, а у неё – ни единой мыслишки, ни-че-го. Она была опустошена, сознание парализовало, будто, что-то внутри неё оборвалось, сломалось, умерло. Пустыня Сахара по сравнению с ней - цветущий оазис. Прерывисто вздохнув, она обняла себя за плечи, словно замёрзла. Слёз не было, эмоций тоже, данность свершившихся событий, как бетонная плита давила на грудь, не давая дышать. Все уговоры, внутренние диалоги, что ещё совсем недавно она вела с собой, уговаривая, объясняя самой себе, что надо просто принять действительность и уже отпустить ситуацию – рассыпались в прах. Бесполезно, всё бесполезно, ты никогда не будешь готов к расставанию с любимым человеком, никогда – это просто невозможно для человеческой психики. Особенно, если всего ещё несколько часов назад, ты слушала любимый голос, рассказывающий тебе о своей любви, о планах на ваше совместное будущее. И спустя короткое время, всего лишь сутки, какие-то чёртовы двадцать четыре часа, ты открываешь почту, и читаешь его сообщение, уместившееся в нескольких строках таких горьких и злых, сообщающих, что между вами всё кончено, потому что ничего не могло и быть, и он просто не твой человек. Жестокие строки, способные убить всё то лучшее, что было до них. Даже не лично, сказать - смелости не хватило, простая отписка. И получается, как в том стихотворении: «Одной рукой ты подарил мне крылья, другой - всадил под сердце нож» - точнее и не скажешь. Расставание – это маленькая смерть, с каждой потерей – умирает ещё один крошечный кусочек души, полный света и тепла. И как больно расставаться, когда душа ещё полна любви, и кажется, что всё это – просто кошмарный сон. Но, тут уж ничего не попишешь.
Господи, да как её вообще угораздило?! Снова довериться этому человеку, наступить на те же грабли, снова поверить! И ведь знала, что всё будет именно так, знала, потому что всё это уже было – и не один раз, одни и те же грабли, снова и снова. И каждый раз она надеялась, что на сей раз – будет иначе, лучше, чем тогда, потому что он сам, сам пришёл – она не звала, но она его так любит, и верит и готова простить и…
Всё, хватит. Это садизм в наивысшей степени, нездоровые отношения, всё, что угодно, только не любовь. Когда любят – так не поступают, и не причиняют столько боли пустыми разговорами, невыполненными обещаниями, безразличным молчанием и постоянными «качелями от себя, к себе». Пришло время поставить точку, и больше не ждать, ничего. Надо просто забыть и стереть все его контакты, вычистить его отовсюду, из телефонов, из сетей, вычеркнуть из жизни, из души… Если бы это было так легко.
Короткий взгляд на часы - пять, уже пять утра. Работа не сделана, сна ни в одном глазу, мыслей – ноль, и кажется, что всё тело рвёт на части от нестерпимой боли. Сварить себе чашку кофе, что - ли? Накинув на плечи любимый палантин верблюжьей шерсти, она поплелась на кухню. А ведь скоро декабрь, буквально, полшага до зимы, а он обещал приехать ещё летом. Интересно, сколько может терпеть женщина, когда любит, сколько может ждать? Часы, дни, недели, месяцы – август, сентябрь, октябрь, а теперь ноябрь на исходе – и всё это время она ждала, ждала его сообщений, звонков, приезда... Дождалась. Задумавшись, не уследила за кофе, и он, ехидно шипя выплеснулся на плиту. Теперь придётся отмывать, отстранённо подумала она. Раньше, сбежавший кофе производил на неё более бодрящий эффект – она хватала тряпку и начинала с остервенением отмывать плиту, и мысли становились ясными, но не сегодня, не сегодня. Отвратительное чувство пустоты и безразличия заполнило её целиком. Придётся писать пресс-релиз по шаблону, канцелярским языком, без индивидуальности – её фирменного стиля. Может, сойдёт, и никто не заметит халтуры. Надо взять себя в руки, и просто пережить этот период, всё будет хорошо, вздохнула она и принялась за работу.

Будильник разбудил её противным писком в девять. Спала всего полтора часа, а впереди – целый день. Контрастный душ не придал желанной бодрости, она была разбита, словно фарфоровая чашка, разлетевшаяся на мелкие осколки. Техника самураев - семь вдохов, тоже результатов не дала, ясности не прибавилось. Скорее сейчас, она могла бы надышаться до глубокого обморока, нежели до нужного эффекта покоя и концентрации. Надо собраться и переключить внимание на работу. На кухне надрывался брошенный ею телефон. Усталое сознание отказалось давать телу приказ бежать и отвечать на звонок, безразличие ко всему достигло своего апогея. Телефон всё звонил и звонил, а она шла так медленно, словно продиралась сквозь тернии, каждый шаг давался ей с трудом.
 - Я слушаю – не удосужившись посмотреть на номер входящего ответила она.
 - Маня?! Ты спишь что – ли, или ты заболела? Что с голосом? – настороженно спросил в трубке мужской голос.
 - Простите, не поняла?
 - Э-э-э – растерянно протянули в трубке. 
 - Ой, Григорий Иванович! – Мария посмотрела на дисплей, звонил начальник, ничего себе, это уже не неловкость. – Простите, я не узнала вас сразу, - попыталась исправить ситуацию она. - Мне слегка нездоровится.
 - А, ну тогда это всё объясняет. Я прочёл твой релиз, Маня, это плохо. Это халтура, Маня. Но если у тебя температура под сорок, то это вполне объяснимо.
 - Боже мой! Григорий Иванович, простите меня, мне правда нездоровится, давление, наверное.
 - Угу, я сразу так и понял, что давление. Я, конечно, всё что смог там поправил, но! Чтобы больше такого не повторялось, договорились?
 - Да, я, конечно, простите…
 - И да, маленький тебе совет – брось ты его, пока не поздно, давление это. Завтра жду тебя в офисе бодрую, активную и без «подавления».
Мария стояла посреди кухни, растерянная, с пылающими от стыда щеками, телефон выпал из рук и разлетелся на части. Только этого сейчас и не хватало – подумала она, сползая на пол и, обхватив колени руками разревелась, как в детстве. Ей так стало жалко себя, разбитый телефон и всю свою жизнь. Слёзы прорвали плотину, и текли по лицу такие горячие и солёные, изливая всю боль и обиду. Она вспомнила, как в детстве забиралась к деду на ручки, жаловалась на обидчиков и долго, горько плакала, а он утешал её, гладя по спине, а потом они шли в магазин, и он покупал ей какую-нибудь невероятно дорогую безделицу – шкатулку, брошку, статуэтку. От этого воспоминания, стало ещё горше, и она рыдала пока окончательно не заложило нос.
Всё, с меня хватит, решила она и пошла умывать лицо холодной водой. Пожалела себя любимую и такую глупую, и пошла укрощать мир, но сначала, надо купить телефон. Как говорил дедушка: «- Нет ничего слаще, чем после горьких рыданий побаловать себя сладеньким - маленьким подарком». Подарок – это конечно здорово, но, как было бы славно, если бы изобрели ластик для памяти – стёр воспоминания и забыл. И ходишь себе счастливый, и ничего уже не заботит, не тревожит, не ранит. Очень нужная вещь, особенно для нас, для девочек. Стёрла воспоминания о плохом дне, о предательстве любимого монстра – и всё, можно начинать жить заново. А пока, воспользуемся старыми методами – макияж поярче, каблук повыше, платье покороче – и вперёд, навстречу солнцу, и пусть все думают, что у меня всё прекрасно – она улыбнулась отражению в зеркале. Улыбка получилась вымученной, кривой и неестественной. Всё будет хорошо – пообещала она своему отражению, всё будет просто замечательно, больше такого не повторится, обещаю! И больше никаких слёз – он того не стоит.
В прихожей, натужными трелями надрывался городской телефон. Вот ведь, опять я кому-то понадобилась! - бросив косметичку на трюмо, она помчалась к телефону.
 - Да! – резко ответила она в трубку.
 - Да! – в тон ей ответил женский голос. – Почему ты до сих пор дома? А что с мобильным, почему не отвечаешь? Ты хоть помнишь, что завтра концерт?
 - Какой концерт? Ира, это ты что ли? Я вообще сегодня никого не узнаю и телефон разбился. А что за концерт, я забыла, кажется. – она судорожно перелистывала записи в ежедневнике, но ничего похожего на концерт там не было.
 - Отлично, ей кажется! Да у тебя склероз, мать! Ты вообще где пропала? Тебя все потеряли!
 - Кто, все? Ира, давай без истерик и в деталях, я спала всего полтора часа, мне не до шуток, и не до ребусов. Говори толком, кто меня потерял, и чего от меня все хотят. Я сегодня в ауте, шеф мне уже звонил, он в курсе.
 - Я слышу, что в ауте, правда, тут напрашивается другое слово. Шеф в курсе… в курсе чего, что у тебя случилось, и почему я, твоя подруга – ни сном, ни духом?
 - Будешь много знать – быстро поседеешь. У меня - всё великолепно, как всегда. Просто… эээ, давление, да. – покраснев до корней волос соврала она. – Давление повышенное, вот и не спала, и соображаю плохо.
 - Ну, соображаешь ты всегда плохо – это не новость! – ехидно заметила Ира.
 - Я сейчас положу трубку. Я же просила – без ребусов, и мне сейчас не до шуток.
 - О, кей, договорились, буду вещать, как московское радио – точно, лаконично и строго по делу. Завтра, то есть тридцатого ноября – Вы, мадам, лично приглашены на фестиваль джазовой музыки, с целью осветить сие яркое, грандиозное, широкомасштабное мероприятие. Начало в семь часов вечера, форма одежды парадная, с собой блокнот, или планшет. Кортеж будет подан к вашему подъезду, к шести вечера. Я достаточно ясно излагаю?
 - И какого, стесняюсь спросить, лешего, я узнаю об этом только сейчас? – возмутилась Мария, - впервые слышу, и в моём ежедневнике нет никаких записей на эту тему. В чём дело?
 - Сюрприз!  - радостно взвизгнула Ирка и положила трубку.
Всё чудесатее и чудесатее! Вот денёк начался! И без телефона – как без рук, опять проблема. Хотя, как говорят старые евреи: «- Если проблему можно решить деньгами – это уже не проблема, а финансовые расходы». Значит, всё как обычно – решаем проблемы по мере их поступления, да и прогуляться – совсем не помешает, проветрюсь. Мария оценивающим взглядом окинула своё отражение в зеркале, конечно, есть к чему придраться – покрасневшие глаза, слегка распухший от рыданий нос, но в целом - неплохо, особенно если учесть, что в её душе кошмарно завывает самум.

***

Проведя больше получаса в магазине, Мария порядком утомилась и была раздражена - консультант был слишком любезен, и крайне назойлив, пытаясь всучить ей самые дорогие марки телефонов. Поняв, что совершенно бесполезно объяснять, что ей нужен обычный телефон, который «говорит алё», влетает в интернет, как на сноуборде, но при этом не гнётся, не бьётся и не ломается, а не все эти приспособления для повышения статуса, либидо и создания внеземного имиджа. Она собралась было уходить, но, уже на выходе её остановила крохотная молоденькая девушка, выбежавшая из-за стойки, за которой её и видно не было.
 - А я знаю, что Вам нужно! – торжественно прощебетала она. - Пойдёмте, я покажу хорошую модель, которая соответствует всем Вашим требованиям. И не бьётся, не гнётся, но иногда ломается, особенно, если кидаться телефоном в бетонные стены, но я думаю, что вы не такая – она очаровательно улыбнулась и покраснела, отчего веснушки на её личике засияли.
Выслушав тираду начинающего менеджера, заметив стеснение и лёгкий испуг в её глазах, Мария сдалась. Девчушку было жалко, ясно, что она стажёр, и до клиентов её не допускают - всячески давая понять, что она здесь не к месту. Огневушка-поскакушка – тут же окрестила её про себя Мария, такая же махонькая, золотистоволосая и вся в конопушках. Ох уж эти напыщенные индюки-продажники, они её раздражали до зубовного скрежета, готовые облизать с ног до головы, лишь бы втюхать то, что тебе совсем не нужно за немыслимые деньги, и никакого внимания к нуждам клиента.
 - Отлично! – громогласно заявила Маша, чтобы слышали все, и даже тот индюк, что полчаса уговаривал её на покупку какого-то гиперболоида, судя по его стоимости. – Ведите, я с удовольствием посмотрю предложенные вами модели.
Мария с удовлетворением отметила произведённый ею эффект – лица менеджеров повытягивались, а её провожатая даже приосанилась, став чуточку выше ростом.
Телефон был куплен в течение пятнадцати минут, и это действительно было то, что нужно – простенький, удобный, с несколькими степенями защиты. Её «новоиспечённый менеджер» – сияла от счастья, взахлёб описывая технические характеристики модели, а Маша старательно делала вид, что очень внимательно слушает девчонку, и смеялась в душе, понимая, что бедный ребёнок ночами напролёт изучала все эти страшные бумажки с циферками и характеристиками, надеясь, что её старания оценят и допустят до настоящей работы. В своё время, когда-то очень давно, и Мария делала то же самое, ночами напролёт изучая особенности и тонкости работы журналистики, заучивая должностные инструкции, чтобы только не ударить в грязь лицом в мужском коллективе. От души поблагодарив девушку, и пожелав ей удачи в работе, Мария вышла из магазина под восторженный вопль Огневушки: «- Приходите ещё!». Девчонка светилась от счастья, а ей – полегчало на душе.

Прогулявшись вдоль любимой набережной, успев замёрзнуть и проголодаться – Маша зашла в магазин, нарушив первое правило шопинга «никогда не ходи в магазин голодным». И сама не заметила, как накупила целый мешок продуктов. Едва подняв тяжеленный пакет, она с трудом дотащила его до выхода и поняла, что на каблуках, в коротком платье, с такой тяжестью тащиться на общественном транспорте до дома – самоубийство. Достав новенький телефончик, который так удобно умещался в её ладошке, она вызвала такси. Машина прибыла быстро, через пару минут. Водитель, пожилой армянин - был мил и любезен, сам загрузил её покупки в салон авто, и всю дорогу сокрушался, что женщинам приходится таскать такие тяжести, что настоящие мужчины уже давно перевелись, раз разрешают такой красивой женщине поднимать тяжёлое, и вообще ходить одной по магазинам. Маша улыбалась, а он разглядывал её в зеркале. Когда они подъехали к дому, он помог ей выгрузить пакет и сказал на прощание: «- Ты не плачь больше, твои слёзы стоят дороже. Поверь мне, я старый и много вижу - очень скоро ты встретишь своего мужчину, только присмотрись повнимательнее, не упусти момент». На его пожелание, Маша только и смогла, что выдавить из себя подобие улыбки и полуживое «спасибо». Совершенно сбитая с толку, она едва дотащила пакет до квартиры и бросив его на пол, села рядом. Надо было купить себе бутылку вина и напиться, хотя, какой толк в вине, если завтра - концерт, так внезапно свалившийся на её бедную голову, а с утра надо ещё заехать на работу и выслушать нелицеприятные нотации от шефа, и мило улыбаться, и делать вид, что у неё всё прекрасно. Маша обхватила голову руками, слёзы подступали к горлу – как он мог, как мог так подло поступить, мерзавец! Нет, больше никаких слёз – она себе обещала, и это обещание она выполнит, во что бы то ни стало! Резко поднявшись с пола, она доволокла пакет на кухню, и разозлившись на саму себя в три тысячи миллионный раз за слабость – зло закидывала продукты в холодильник. Открыв ящик для овощей, она обнаружила там бутылку коллекционного шампанского, подаренного благодарными клиентами: - О, чудненько! Пусть не вино, но тоже неплохо. Значит, сооружу себе прощальный ужин глупой девчонки, с шампанским, свечами и салатом – будем прощаться с разрушенной мечтой и несбывшейся надеждой.
Спустя полчаса, она сидела на своей крошечной, уютной кухоньке, вертя в руках изящный бокал на длинной витой ножке с искрящимся напитком и волшебными пузырьками, что поднимались тоненькими струйками с самого дна. Сладковатый нектар с нежными пузырьками – щекотал язык, смягчая горький привкус обиды, но легче не становилось. Откуда-то со стороны прихожей доносилась приятная мелодия, Маша заслушалась, и только через пару минут поняла, что это звонит её новый телефон. Поставив бокал на край стола, она рванула в прихожую, локтем задев хрустальное чудо. Чудо незамедлительно грохнулось на пол, издав на прощанье мелодичный звон. Чертыхнувшись, Мария громко сказала: «К счастью!» и умчалась в коридор. Телефон уже не звонил, дисплей погас. Да что же происходит, в конце - то концов, все тридцать три несчастья, все скопом решили свалиться на меня одну? Телефон зазвонил снова, это был шеф. «Принесла нелёгкая» - подумала она и ответила на вызов.
 - Маня! Ты жива у меня там? Как поживает твоё давление?
 - Моё давление, судя по всему, счастливо поживает с кем-то другим! – ляпнула она, с опозданием сообразив, что сморозила глупость. – О-ой! Простите, Григорий Иванович!
 - Ничего, всё в порядке! Вот теперь мне нравится твой настрой, боевой! – он хрипло рассмеялся и закашлялся. – Так – то лучше! Я тебе звоню сказать, что завтра я тебя не жду, отдыхай пока. А в понедельник - готовься. У нас наклёвывается очень большой проект, ты мне будешь нужна с ясным умом и трезвой памятью, а не с этим безобразием, что сегодня с утра пришло по почте. – мягко укорил он её за пресс-релиз.
 - Слушаюсь и повинуюсь! – шутливо ответила она. – Я буду готова, обещаю.
 - Вот и чудненько, вот и ладненько! Ну, отдыхай.
Как же ей повезло с шефом, мудрый старик, чуткий и мудрый. Ходячий детектор лжи – ему невозможно было соврать, он чувствовал ложь за версту, может, поэтому его и побаивались. А ей, было невероятно приятно работать под его руководством, они чувствовали друг друга на расстоянии, порой понимая без слов. Он, чем-то напоминал её дедушку, даже звал её также – Маня, не Мария и не Маша, а Маня, и никак иначе. А она не возражала, ей даже нравилось, было в этом что-то уютно-домашнее, и такое тёплое. Ободрённая разговором с шефом, она вернулась на кухню, со вздохом собрала осколки бокала, и достав из бара другой, налила себе шампанского:
 - За новую жизнь! Новую, лучшую и удивительно прекрасную – отсалютовала она своему отражению в окне и сделала глоток, шампанское немедля ударило ей в нос огромным количеством пузырьков, она задохнулась, из глаз потекли слёзы. – Боже, я больше так не могу! – взвыла она во весь голос и выронила бокал.  На счастье!

***

С трудом отодрав себя от постели в одиннадцатом часу утра, выспавшись и набравшись сил, она вспомнила о предстоящем вечернем концерте. Так что она должна там освещать, что за грандиозное мероприятие, о котором она даже не слышала? Странно всё, шеф не сказал ни слова, ни, какого рода должна быть статья, ни с кем беседовать, да и «в поля» её уже давным-давно не посылали, она занималась лишь окончательной подготовкой материала, и только по самым особенным случаям ездила сама. Ладно, концерт, так концерт, пусть будет так – почему бы и не развеяться, послушать прекрасную музыку, посмотреть на счастливых людей, и забыть о том… Сердце кольнуло острой болью, забыть обо всём, что было, всё уже кончилось.
День пролетел незаметно, Маша позволила себе расслабиться и немножечко побаловать себя любимую, подарив поход в спа-салон. Массажи, маски, маникюр и стилисты. Визажист и парикмахер справились со своей работой на отлично, результат превзошёл все ожидания – она сияла, чувствуя себя греческой богиней. Тело было лёгким и расслабленным, волшебный макияж и высокая причёска с причудливыми локонами – совершили чудо, подарив ей кокетливый блеск глаз и таинственную улыбку.
Мария достала из гардероба невероятно дорогое, новое вечернее платье, что было припасено для особого случая и терпеливо дожидалось своего звёздного часа. Видимо, этот час настал, и именно сегодня. Чёрное кружево нежно облегало тело, ниспадая ажурным каскадом до самого пола. Лакированные туфли на тонкой шпильке придали ей царскую осанку, тонкие золотые нити браслетов и цепочка с бриллиантовой капелькой - завершили образ. Она окинула своё отражение оценивающим взглядом – из зеркала на неё смотрела таинственная незнакомка. – А я уже и забыла, какой могу быть – сказала она зеркалу. Накинув на плечи лёгкую норковую шубку, она выпорхнула из дома, словно бабочка.
У подъезда, сверкая глянцевыми боками, стоял в ожидании её мерседес.

Автомобиль плавно вёз её по залитым огнями вечерним улицам, город сиял, готовясь к рождественским праздникам. Жаль снега практически не было. А ей так хотелось снегопада, настоящего, идущего сплошной стеной, с крупными, пушистыми, белоснежными хлопьями, что, падая щекочут лицо, будто лёгкие поцелуи ангелов.

***

Ночной клуб, в котором проводилось мероприятие, скрылся от любопытных глаз в укромном закоулке. Элегантная вывеска с мягкой подсветкой свидетельствовала не о скромности, а скорее об уединённости заведения, окутывающего завесой тайны своих посетителей.
Машины одна за другой подъезжали к шлагбауму, преодолевая несколько постов охраны, подвозя своих пассажиров прямо к парадному.  На высоком крыльце, встречая гостей стояли здоровенные «амбалы», галантно подавая руку дамам, отворяя двери.
 - Ничего себе! – тихо заметила Мария. – Вот эта выставка народных достижений, какие машины - все люкс-класса, а сверкают, будто летают, а не ездят по грязным улицам. Какое загадочное заведение.
Водитель хохотнул, услышав её реплику, и предъявил охраннику телефон. Тот приложил его к маленькому устройству, шлагбаум поднялся.
 - Ого! Это что, въезд по чипам? А если его нет, то сюда не попасть? Всё чудесатее и чудесатее!
 - Это электронное приглашение. Без него – никак, Вы правы. Кстати, я приеду за Вами, как только позвоните.
 - Это очень мило с Вашей стороны, но у меня нет номера Вашего телефона.
Водитель протянул ей визитку. Машина остановилась у крыльца, один из охранников открыл дверь автомобиля и подал ей руку.
 - Ну, теперь – мой выход! Благодарю Вас.
 - Чудесного вечера, позвоните, как будете готовы. – вежливо ответил шофёр.

И вот, двери таинственного заведения распахнулись, она вошла в вестибюль. Вместо ожидаемого сияния огней, мягким туманом её окутал полумрак. Приглушённое свечение настенных бра не давало возможности разглядеть лица посетителей, где - то в глубине зала ненавязчиво звучала живая музыка. Около неё неслышно материализовался служащий и помог снять шубку, взамен протянув золотую бирочку. Тут же рядом оказалась молоденькая девушка и, мило улыбаясь пригласила следовать за ней. Мария была слегка обескуражена. Такого приёма она не ожидала: никакого крика, шума, гама, ярких приветствий и сочных поцелуев свойственных «элитным тусовкам» здесь не было и в помине. Всё было чинно, мягко и спокойно, и это начинало ей нравиться всё больше. Она покорно следовала за своей провожатой, пытаясь уловить хоть одно знакомое лицо, но всё было тщетно. В самом зале также царил полумрак, а столики были расставлены таким образом, что освещение падало лишь на свободное пространство между ними, скрывая гостей в тени. В центре зала, в сиянии прожекторов возвышалась сцена, на которой играли музыканты. Её столик оказался всего в нескольких шагах от них, так что ей всё было прекрасно видно. Но сколько бы она ни пыталась рассмотреть гостей заведения – освещение выхватывало лишь силуэты, да приветливые лица официантов, скользящих между столиками.
Круглые столы тёмного дерева и полукруглые кресла к ним, были выдержаны в одном стиле, и если не вдаваться в детали, то можно было бы сравнить их с мебелью итальянского позднеготического периода, что было весьма необычно, и придавало интерьеру некую изюминку. Обстановка была более чем интимной - уютно, комфортно и можно расслабиться зная, что не будешь застукан назойливыми папарацци. Теперь, всё стало на свои места: вот почему она не слышала об этом заведении, и о концерте не растрезвонили на каждом углу – это была вечеринка «только для своих», для избранных. И конечно же, её сюда отправили не для освещения событий, это проделки шефа, чтобы она могла немного развеяться. Ну что же, мило, даже очень, и можно позволить себе бокал шампанского, а может и два. Стоило ей только подумать об этом, как по левую руку от неё, словно из воздуха материализовался официант с подносом, предложив на выбор шампанского. Он слегка наклонился к ней и мягким полушёпотом произнёс: «- Брют, сухое, полусладкое». От неожиданности Мария вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и с благосклонной улыбкой ответила: «- Сухое, пожалуйста». Официант поставил перед ней бокал и также бесшумно растворился в полумраке. Вот это сервис, подумала Мария, и пригубила напиток. Конечно же это было шампанское, то самое, настоящее, не какое-нибудь игристое вино местного розлива с газиками, а шампанское, выдержанное, с мягкими пузырьками, что лениво поднимались вверх, таинственно мерцая в тонком хрустале бокала. Она поймала себя на мысли, что ей невероятно легко и спокойно, все тревоги исчезли в мягком пламени чайной свечи, плавающей средь лепестков роз, гнетущие мысли растворились в игривых пузырьках божественного нектара, а нежная музыка дарила умиротворение.
На сцене, квартет музыкантов играл старый-добрый джаз пятидесятых. Мария внимательно вглядывалась в их лица, но к её стыду, никого из них она не то, что не знала, а даже не видела раньше. - Как странно, - подумала она, - а ведь я так люблю джаз, как давно я была на концерте? Очень, очень давно, и то по приглашению, и никогда сама, как-то неправильно это… Она вдруг осознала, что сама загнала себя в угол бесконечного круговорота - дом, работа, дом, компьютер. Даже встречи с друзьями стали весьма редки и чаще спонтанны, нежели запланированы. А жизнь – вот она, рядом, яркая и красивая, полная чудесных встреч и приятных удивлений. И нужно, просто необходимо баловать себя и радовать визитами в театры, и на концерты, хотя бы раз в месяц выбираться куда-нибудь из бесконечных лабиринтов обязанностей. От этих мыслей стало немного тоскливо, опять захотелось пожалеть себя. В это время музыканты заиграли её любимую песню «Девушка из Ипонемы», которую когда-то исполнял Фрэнк Синатра, с первых же аккордов она забыла о внезапно нахлынувшей тоске и зажмурилась от удовольствия, постукивая в такт музыке наманикюренным коготком по хрустальному бокалу. Она настолько увлеклась любимой мелодией, что не сразу почувствовала, что на неё кто-то пристально смотрит. Мария открыла глаза и увидела перед собой мужчину в белом фраке, склонившегося над ней с немым вопросом.
 - О, простите. Кажется, я несколько испугал Вас, но Вы были так увлечены музыкой, что не расслышали моего вопроса. – принёс извинения он, заметив, как она вздрогнула.
 - Всё в порядке, не извиняйтесь. – улыбнулась она, скрывая неловкость. - Я действительно несколько увлеклась.
 - Могу я присесть за Ваш столик? – он расплылся в лучезарной улыбке, что тот чеширский кот. – Обещаю не докучать Вам и не отвлекать от музыки.
 - Я… Право, не знаю, возможно – ли... – она не решилась окончить фразу поймав его взгляд и удивлённо приподнятую бровь. – Я не знаю местных правил, но, думаю, что это вполне возможно. – закончила она в смятении. В голове судорожно метались мысли – неужели он не мог выбрать другой столик, или это просто форма вежливости, и этот стол также зарезервирован для него, и ещё нескольких гостей. Он смущал её своим видом и присутствием. Такой элегантный, статный, вежливый, такой, такой… Она не смогла подобрать нужный эпитет. Ладно, решила она, в конце концов «никогда один человек не может помешать другому» - вспомнила она философское изречение, пусть будет так.
 - Благодарю, Вы очень любезны. – он сел за столик, придвинув своё кресло ближе к ней. – Вам нравится старина Фрэнк? Вы так самозабвенно наслаждались музыкой.
 - О, да! Просто я не представляла, что за мой столик подсядет кто-то ещё! – колко ответила она, чуть отодвинувшись в сторону от него.
 - А я заметил, что Вы отстранились. Не любите близкого присутствия незнакомцев, или это может Вас скомпрометировать? – ответил он на её колкость.
Мария вспыхнула. В другой обстановке она бы ему ответила, но не здесь, и не сейчас, да и желания портить волшебный вечер резкостью ей не хотелось.
 - Вы правы, я сторонюсь незнакомцев. В нашем мире всегда нужно быть начеку.
 - Не могу с Вами не согласиться – улыбнулся он. - Я обещал не досаждать Вам своим присутствием, придётся держать обещание, но... – он выдержал длинную паузу выразительно глядя на неё. – Я не могу промолчать, и не восхититься Вашей красотой, Вы обворожительны, настоящий чёрный бриллиант.
Мария растерялась, не зная, что ответить на подобного рода комплимент, слишком он был высокопарен, и явно таил в себе скрытый смысл, подтекст которого, она не могла разгадать. Неловкость момента нарушил внезапно появившийся официант. Он молча сменил бокалы, поставив перед ней шампанское, а её нежданному спутнику – коньяк, и чинно удалился, не проронив ни слова.
 - За встречу! - сказал он, и дотронулся краешком своего бокала до её.
 - За встречу, - вторила ему она и улыбнулась.
Он слегка пригубил коньяк и наклонился совсем близко к ней, положив свою руку на спинку её кресла.
 - Только не вздрагивайте, - зашептал он ей на ушко. Я сейчас буду вынужден сделать кое-что очень важное, делая вид, что целую Вас в плечо.
 - А не слишком ли Вы заносчивы, сударь? – едва сдерживая ярость, шёпотом ответила она.
 - Ни в коем случае, прошу, доверьтесь мне, я не причиню Вам вреда.
Мария вся напряглась, ну неужели такой импозантный мужчина может оказаться обычным, второсортным ловеласом! Разрываясь между желанием встать и уйти, но прежде, высказать этому хаму всё, что она о нём думает – она замешкалась. В эту секунду, он склонился за её спину, и коснулся горячими губами обнажённой кожи её плеча, моментально положив руку на талию, удерживая на месте. Мария вздрогнула, как от ожога, и уже было хотела влепить ему пощёчину, как он выпрямился в своём кресле, убрав руку.
 - А вы знаете, сегодня – знаменательный день! – улыбнулся он, и весёлые искорки смеха заплясали в его глазах.
 - Да? И чем же он так знаменателен? – негодуя спросила она.
 - Ну как же! Мы в полушаге от зимы! Последний день осени. А теперь, прошу меня простить, мне нужно идти. И да, это Ваше – он вложил в её ладонь небольшой клочок глянцевой бумаги с тонкой леской. Обворожительно улыбнувшись, он склонился и поцеловал её руку. Мне пора на сцену, но я скоро к Вам вернусь, пожалуйста, не уходите, после всего того, чего между нами не было – Вы не можете просто так меня покинуть.
Мария разжала пальцы и посмотрела на полоску картона, вложенного в её ладонь. Она оцепенела от увиденного, её словно окатили ледяной водой - этикетка! Она забыла снять бирку с платья, боже мой, какой конфуз! Ей стало невыносимо стыдно, и первым желанием было встать и уйти, но, её взгляд, словно притянутый магнитом устремился на него… 
Он поднялся на сцену, и взяв в руки гитару поприветствовал зал, ответом ему был шквал аплодисментов.
 - А теперь, позвольте открыть наш концерт незабвенным творением Карлоса ДжоБима «Girl from Iponema», а посвящаю я его своей таинственной и очаровательной незнакомке, - он слегка повернул голову в её сторону и подмигнул.
Щёки Марии вспыхнули, и стало невыносимо жарко.
 - Привет! – раздалось над её головой весёлое щебетание. – Можно я присяду, пока он на сцене?
  Мария удивлённо повернула голову, складывалось впечатление, что кроме её столика – здесь не было свободных мест, и почему все норовят подсесть именно к ней? Уже открыв было рот, чтобы возмутиться, она повернулась, и увидела перед собой её вчерашнюю спасительницу Огневушку-Поскакушку, девчонку из салона сотовой связи.
 - Вот так сюрприз! – воскликнула Мария и улыбнулась. – Присаживайся, я тебе рада, твоя компания гораздо милее престарелых ловеласов.
 - О! Это Вы?! А я даже не узнала сначала, вот это сюрприз! – она мило покраснела.
В это время, со сцены донеслись завораживающие, бархатные звуки мужского голоса, мягко напевающего нежный мотив. Девушки повернулись к сцене и замерли, вслушиваясь в каждое слово. Он пел, подыгрывая себе на гитаре, прикрыв глаза, наслаждаясь звучанием красивой мелодии. Мария взгляда не могла от него отвести. На сцене он выглядел совсем иначе – жгучий брюнет, с рублеными чертами лица, словно древнегреческий бог, такой же всемогущий и прекрасный. Его руки нежно перебирали струны гитары, а ведь ещё совсем недавно, эти руки обнимали её за талию – Мария вспыхнула, вспомнив причину объятий.
Он пел так проникновенно, с таким чувством, будто, представлял кого-то, кто был ему безмерно дорог – это было невероятно, Мария смотрела на него, слушала его голос – и не могла наслушаться. Ей хотелось, чтобы это волшебство никогда не заканчивалось, она тяжело вздохнула – опять сказка, которой не суждено сбыться. И в этот момент она уловила его взгляд – он пристально смотрел на неё. Он пел для неё – это было ясно, как день. Ей стало нечем дышать, сердце колотилось где-то в области горла, и было невыносимо душно. Она судорожно схватила бокал и сделала большой глоток шампанского… Предательские пузырьки!
Её «спасительница» протянула ей салфетку, и слегка похлопала по спине, пока она отчаянно кашляла и вытирала слёзы.
 - Дышите, дышите, он на всех так действует, я уже привыкла – улыбалась она.  - По нему сходят с ума самые красивые женщины мира, но он непреклонен.
 - Боже мой! – только и смогла выдавить из себя Мария, второй конфуз за один вечер, я переплюнула саму себя.  - Кажется, мне нужно в дамскую комнату, освежить макияж, тут я всё равно ничего не увижу. - тихо сказала она компаньонке, и попыталась встать с места, но была остановлена рукой девушки.
 - Во время выступления нельзя – моветон, тем более, он часто смотрит в нашу сторону. И его страшно нервирует, когда кто-то ходит по залу, или уходит с места. Сейчас он допоёт и будет представлять вторую композицию, тогда мы сможем незаметно ускользнуть.
 - Вот как? – удивилась Маша. – Вы так близко знакомы?
 - О, да! Ближе не бывает. Он мой….
Остаток фразы утонул в оглушительном шквале аплодисментов и выкриках браво.
Девушки поднялись из-за стола, и минуя освещённые участки прохода вышли в вестибюль.
 - А ведь мы так и не представились друг другу. Точнее, я знаю, что Вас зовут Мария - я запомнила, благодаря Вам, меня допустили до торговли, так что я этого никогда не забуду – щебетала спутница. – А меня зовут Настя.
 - Очень приятно, Настя, ну что же, будем знакомы.
Мария открыла клатч и достала салфетки и пудреницу. Благо, хоть в этой комнате освещение было ослепительно ярким, в отличие от всего остального заведения. К счастью, тушь не потекла, и макияж поправлять не пришлось. Только глаза засияли ещё ярче, после подло ударившего в нос шампанского. Припудривая пуховкой и без того безупречный тон, Мария тайком рассматривала Огневушку: маленькая, хрупкая, утончённая, золотистые кудри волос забраны в высокую причёску. Славный вздёрнутый носик и бесчисленные веснушки – добавляли ей очарования, а длинное облегающее платье, глубокого синего цвета, лишь подчеркивало её изящные формы, придавая яркость голубым глазам. Да, в такую куколку невозможно не влюбиться, о таких всегда хочется заботиться и носить на руках. Оценивающим взглядом она окинула своё отражение – да, она далеко не кукла, но, профессиональный спорт сделал своё дело – рост и тренированное тело, гордая осанка и разворот плеч – тоже достойны восхищения, просто, мужчина рядом должен быть достойным, только и всего. Она ехидно улыбнулась своему отражению и девушки вышли в холл.
Возвращаться в зал полагалось во время перерыва. Поэтому, они немного задержались, обсуждая дизайн помещения и мерцающую синюю дымку полумрака, но, когда раздались аплодисменты – вернулись на свои места.
Кланяясь и благодаря публику, он повернулся к ним и удивлённо приподнял бровь.
 - О, кажется наше отсутствие заметили! – прошептала Настя. - Ох, ну и влетит же мне!
Мария удивлённо посмотрела на девушку, повернулась к нему и также вздёрнув бровь вернула ему возмущённый взгляд. Он криво ухмыльнулся в ответ.
 - Вы с ним в гляделки играете? – хихикая спросила она.
 - Нет, просто я не люблю заносчивых типов.
 - О, нет. Он не тип, то есть не так, он не заносчив! Он очень трепетно относится к творчеству, к музыке и музыкантам. Он часто мне рассказывал, как ребята нервничают, когда кто-то встаёт и уходит, бывает, даже сбиваются с нот, если уходят важные гости. На открытых, или больших площадках – куда проще работать, там бесконечное движение, и это не так отвлекает.
 - Настя, а почему вы не работаете вместе, почему ты пошла в торговлю?
 - А мне медведь в детстве на ухо наступил, и даже там потоптался – у меня совершенно нет слуха. И я учусь в экономическом университете, мне нужно изучить все сферы деятельности изнутри – так будет проще, а у него бесконечные гастроли, он практически не бывает дома, и… она осеклась, - вот, он идёт, у него небольшой перерыв, сейчас будет играть квартет, а он отдохнёт.
Пока он направлялся к их столику, здороваясь то с одними, то с другими гостями – Мария думала только об одном – он старше, намного старше Огневушки, она совсем ребёнок по сравнению с ним, и тем не менее, они живут вместе, и находят общий язык. Тогда, что не так, что не так с ней самой, почему она до сих пор не встретила того, от кого не захочется бежать сломя голову.
 - Милые дамы, позвольте присоединиться к вашему столу – раздался вкрадчивый голос.
Он чуть склонился и поцеловал Настю в кончик вздёрнутого носика.
 - Привет, Рыжик! Вижу, вы уже познакомились, и даже умудрились сбегать посплетничать. А что я тебе говорил по этому поводу?
 - Чтобы я сидела как истукан, охраняющий твои честь и достоинство – смеясь ответила она.  - А вы уже знакомы с Марией?
 - С Марией? Какое редкое имя! – ухмыльнулся он и склонился над её рукой для поцелуя. Я – Давид.
 - Давид, царь Израилев? – чуть более резко, чем нужно, она выдернула свою руку из его ладони. –  Жаль, я думала Вы простой смертный.
 - А Вы начитаны.
 - А Вы…
Почуяв неладное, предотвращая обмен колкостями – Настя поспешила вступить в диалог:
 - Нет, это правда! Его на самом деле зовут Давид, просто наши родители долго жили в Израиле, и он родился там. А потом, у папы закончилась служба и они решили вернуться на родину, и я родилась уже здесь, поэтому я – Настя, а он Давид. И разница в возрасте у нас почти двадцать лет, и…
 - Ребёнок, хватит рассказывать семейные ужастики неподготовленному человеку – попытался остановить словесный поток Давид.
 - Так вы брат и сестра? – удивлённо спросила Мария, - но как?
 - И почему все об этом спрашивают?! – ухмыльнулся Давид.
 - Вы не похожи!
 - И почему это всех так удивляет? – со смехом ответила Настя. – Просто я пошла в маму, а Давид в папу.
 - Девочки, объясните мне, простому смертному, – он сделал акцент на последней фразе, - когда вы успели познакомиться и, кажется, сдружиться?
  Девушки переглянулись и рассмеялись.
 - Какой ты невнимательный, братец! Я же тебе рассказывала про Марию, она и есть - та самая спасительница, благодаря которой меня допустили до работы с клиентами. Без неё, я так бы и просидела за стойкой, из-за которой меня даже не видно!
 - Точно, не видно! Я тебя вообще не заметила, если бы ты не выскочила на меня из своей норки!
 - Рыжик может, она - кого угодно достанет, когда ей что-то нужно!
Они рассмеялись. Напряжение, царившее за столом до взрыва смеха – исчезло, как по мановению волшебной палочки, и как-то незаметно они перешли на «ты».
 - Дамы, я осмелюсь заказать нам лёгкие коктейли, кто, что предпочитает? Кроме Рыжика, естественно, у неё один напиток - Пина-Колада.
 - О, я не откажусь от такого же! Уж больно заманчиво звучит. – ответила Мария.
 - Но... – немного смутился Давид, он же безалкогольный! Даже, детский скорее, с молоком и мороженым.
 - Тем лучше! У меня как-то не ладятся дела с алкоголем в последнее время, особенно с пузырьками.
Девушки рассмеялись, чем окончательно смутили Давида.
 - Значит, у нас сегодня детский праздник. Тогда я тоже… тоже выпью вместе с вами – он театрально выдержал паузу, - коньяка!
Заказ был отдан официанту, а на столе появилась тарелка с фруктами и шоколадом.
Настя с удовольствием рассказывала, какой фурор она произвела на работе своей выходкой. Давид в это время внимательно разглядывал Марию, а она, весело смеялась над рассказами Насти. Впервые, за долгое время ей было легко и комфортно, и она позволила себе расслабиться в компании столь очаровательных людей. Первая неловкость прошла, не оставив и следа, и даже история с этикеткой на платье, уже ничего кроме смеха не вызывала. Они беззаботно болтали и веселились, совершенно забыв про время, настолько, что официант был вынужден напомнить Давиду про его выход.
Концерт прошёл великолепно. Давид пел и играл, сменяя джазовые ритмы на блюзы и обратно, и часто оборачивался к их столику, где сидели две самые красивые в мире девушки и смотрели на него во все глаза, заставляя его сердце биться чаще, и играть, и петь так, как никогда раньше.
Шквал аплодисментов, море цветов, ещё четыре песни на бис, поклоны. Казалось, что его никогда не отпустят со сцены.
Мария с удовольствием аплодировала и искренне улыбалась, радуясь грандиозному успеху Давида. Но, ей нужно было возвращаться в свой мир, где не было аплодисментов и цветов. Она достала визитку, и уже набирала номер водителя, когда маленькая ладошка накрыла её руку с телефоном.
 - Пожалуйста, не уезжай! Я тебя очень прошу, Давид мне не простит, что я тебя отпустила, ну, пожалуйста – в детской наивности голубых глаз плескался испуг. Мы можем подвезти тебя куда скажешь, Давид хороший водитель, он всегда после концертов ещё часа два колесит по городу, говорит, что это снимает напряжение.
 - Настенька, ну что ты, я же понимаю, вы оба устали, да и мне пора домой, и неудобно как-то…
 - Ты решила сбежать от меня, как золушка? Тогда, ты должна оставить мне свою туфельку – Давид появился из-за её спины. – Я тебя никогда не отпущу, даже не пытайся сбежать. А теперь, давайте продолжим наш чудесный вечер – карета подана, фрак и вечернее платье в наличии, даже маленький паж имеется. – Он приобнял Марию за плечи.
 - А чего сразу паж-то? А может, я – добрая фея, только маленькая? И, и паж вообще мальчик, а я – девочка. Я феечка! – топнула ножкой Настя и расхохоталась.
Они вышли на крыльцо заведения. Мария ахнула – всё было заметено белым пуховым одеялом снега. Даже тёмный вечер стал казаться светлее, вокруг было белым - бело, а в свете уличных фонарей, огромными, пушистыми, искрящимися хлопьями падал снег. Как заворожённая она спустилась с лестницы, и встала под снегопадом, подняв к небу голову. Крупные снежинки кружась мягко падали на её лицо, щекоча нос и губы, словно лёгкие поцелуи ангелов. Мария раскинула руки в стороны и закружилась счастливо смеясь – исполнилось! Моё желание исполнилось – снег пошёл!

***

Дни летели стремительно, не успевало заняться утро, как уже наступал вечер. Мария сбилась с привычного ей ритма – ночи казались слишком короткими, времени ни на что не хватало, она катастрофически не высыпалась, но была бодра и полна сил. Давид не хотел отпускать её ни на минуту, несмотря на бесконечные репетиции и выступления – он старался украсть хоть одну минутку из своего плотного графика, чтобы просто позвонить ей и сказать: «- Привет, я ужасно соскучился». Если ему удавалось, то вместо обеда, он нёсся к ней на работу, и они довольствовались лёгким перекусом в местном кафе. А вечером, после концертов, на которых она стала частым гостем – они кружили по городу на его автомобиле, ездили в их любимый парк, носились как дети под снегопадом, кидались снежками и болтали обо всём на свете. Потом, он отвозил её домой, и она, едва доползая до постели падала спать. 
Её обожаемый шеф ворчал, что скоро уволит её за непристойное поведение и довольную улыбку на лице, но сам улыбался, глядя на неё и довольно потирал ладони. Его «коварный замысел» удался, она встретила своего «принца» на том концерте, расцвела на глазах и похорошела, и наконец-то исчез этот тоскливый взгляд прекрасно-несчастных глаз. Работа спорилась в её руках, клиенты были довольны, а он – счастлив, просто счастлив за свою Маню, заменившую ему дочь. Уже очень давно он не видел столь красивой, и столь гармоничной пары, как его Маня и её музыкант. Они не просто подходили друг другу, скорее, дополняли, и его старое сердце радовалось, что хоть кого-то он смог сделать счастливым. Лишь бы никто не вмешался в этот союз, и не разрушил его неосторожным движением, ведь счастье так хрупко, и так быстротечно!

До самой волшебной ночи в году оставался всего один день. Мария сбилась с ног – аврал на работе, поток заказов, что валился на неё, как снежная лавина, и этот поток не иссякал. Давид должен вернуться с недельных гастролей, и ещё Рыжик, верещит, как подстреленный воробей, что надо готовиться к Сочельнику, а у неё на работе завал, а это семейный праздник, и они должны встретить его вместе. Давид звонил по сто тысяч раз на дню, отвлекая её от работы, сбивая с толку, но она была безмерно счастлива слышать его голос, его бесконечное «- Я так больше не могу, сейчас брошу всё и приеду, я соскучился» - всё это напоминало лёгкое Рождественское «безумие». Шеф, уже не стесняясь рычал на припозднившихся клиентов, которым всё было нужно срочно и сейчас, и даже ещё вчера, всё решалось в самую последнюю секунду. Из его кабинета только и доносился рык разъярённого льва: «- А где вы были раньше, я что сейчас должен делать?». Мария приезжала домой заполночь, конечно, ни о каких подарках, пробежках по магазинам - речи и быть не могло. По квартире уныло каталась пыль, в холодильнике повесилась последняя мышь – а у неё хватало сил только на то, чтобы принять душ и рухнуть спать.

***

Вот и настал день икс, двадцать четвёртое декабря, волшебная ночь, когда все должны собраться вместе за столом, и встречать Санта-Клауса, и дарить друг другу подарки, и радоваться, и смеяться.
Мария тяжело сползла с кровати, но запутавшись в одеяле рухнула на пол, больно ударившись об пол. Стеная и потирая ушибленный бок, она доползла до ванной комнаты и посмотрела на себя в зеркало – там показывали что-то совсем неприличное. Вид у неё был, мягко сказать – помятый: взлохмаченные волосы, мешки под глазами, тусклая кожа, отливающая зеленью. – Красавица! - констатировала она. – И ведь ничем не замажешь такую красоту. Вот и всё, теперь – меня точно никто замуж не возьмёт.
 Где-то надрывался телефон. – Давид! – подпрыгнула она и помчалась в спальню, схватив телефон, она не удержалась на ногах и рухнула на постель.
 - Алло, алло! – закричала она в трубку, испугавшись, что вызов завершится.
 - Маня! Да не ори ты так. Это я, шеф твой, родной, любимый, единственный и ненаглядный, в роли Санта-Клауса выступающий, дарящий подарки от всего сердца непослушным детям, а ты что, мне не рада?
 - Я Вам всегда рада, - рассмеялась она в трубку.
 - В общем, Маня. Была ты в этом году не очень хорошей, и не совсем послушной девочкой, а последнее время, Маня, я вообще тебя не узнаю, но, подарок ты свой заслужила, и если что - отработаешь потом, слушай внимательно! – тут он заговорчески понизил голос и скороговоркой сказал: - Сегодня и завтра на работу можешь не приходить! С Рождеством! Хоу-Хоу-Хоу! – басом пропел он, и закашлявшись, завершил вызов.
 - Слава тебе, святой Николас! Взмолилась Маня, посмотрев на потолок и рухнула лицом вниз на подушки.
И кто бы мог подумать, что спать лицом вниз в подушках можно долго? Оказывается, можно, и даже не задохнуться – всё зависит от степени усталости. Она проснулась и перевернулась на спину, раскинувшись в виде морской звезды: – Боже мой, как же я люблю свою кроватку! – сонно прошептала она и тут же подпрыгнула. – Время! Сколько сейчас времени? – за окном стремительно темнело, дисплей телефона поверг её в ужас: – Вот так люди и седеют! Циферки показывали страшное - шестнадцать двадцать пять. – Ой, мамочки! – взвыла Маня и помчалась в ванную.
Насыпав разных ароматных солей, щедро сдобрив их половиной бутыли пены для ванн, открыв краны на полную мощность, она со стоном погрузилась в неимоверное количество пены.
 - Да, о да! Как мало женщине надо для счастья – горячая ванная, крепкий сон и… и Давид?! Я же забыла, я совсем забыла, он же сегодня возвращается!
Она сбросила с себя пену и нащупала рукой телефон, лежащий на полотенцах около ванны. Дисплей приветливо зажёгся, продемонстрировав двадцать семь пропущенных звонков от него.
 - Ой, мама! – вспикнула она, и ушла с головой под воду.

Наверное, самая быстрая группа реагирования, обзавидовалась бы скорости, с которой Маня успела принять ванну, одеться, одной рукой высушить волосы, другой навести макияж. Уже стоя в прихожей, она оглядела тоскливым взглядом квартиру – да уж, очень празднично, всё вверх дном, по углам красивыми гирляндами разлеглась пыль, про холодильник вообще лучше не вспоминать – там ещё тоскливее, и она так и не купила подарки. У неё есть ровно два часа, два часа на то, чтобы исправить катастрофическое положение и оббегать все магазины, и постараться не накупить всякой ненужной фигни, вместо подарков, а это очень сложно, потому что времени нет совсем, и встретить Давида, и поехать к нему домой, где скачет в нетерпении непоседа Рыжик. А ещё, очень важно не испортить новое платье, такое неимоверно красивое, сапфировое и очень длинное, что даже на каблуках – подол слегка касается пола. А на улице, как назло потеплело, и снег тает. Она накинула своё любимое, светлое пальто из тонкого кашемира, а сверху намотала вязаный шарф. Шикарный вид, угу, особенно хорош для грязных улиц и переполненных гипермаркетов, но времени на переодевания у неё всё равно нет, она всё проспала. Ругая себя на чём свет стоит, она вышла на крыльцо, и замерла. Навстречу ей, по ступеням поднимался Давид, с огромным букетом лимонно-жёлтых роз. 
 - Я же предупреждал, я так больше не могу, я соскучился по тебе! – сказал он, вручая ей букет.
 - Аха – только и мяукнула она, и тут же оказалась в его объятиях. Сколько нежности, сколько тепла и искренней заботы в его руках. Как в них уютно и надёжно.
 - Как ты тут без меня? – спросил он, уткнувшись в гриву её волос.
 - Отвратительно! – ответила она и зажмурилась. – Я не успела купить подарки, дома бардак, в холодильнике печально повесилась последняя мышь, я не высыпаюсь, и всё идёт кувырком, а сегодня сочельник!
 - Мы всё исправим, обещаю! – он почувствовал, как она улыбается. – Я всё предусмотрел и купил кучу подарков, тебе осталось лишь выбрать, что понравится, и торжественно вручить.
 - Что? О, нет! Так не честно! Я же не могу подарить тебе подарок, купленный тобой! – засмеялась она. Мне нужно в магазин! – и она снова прижалась к нему.
 - Ну, так мы едем по магазинам, или лучше сразу поедем домой, и сядем за стол, и успокоим нашего пищащего Рыжика?
 - Магазин! Только… - она отстранилась.
 - Ммм? – он улыбнулся той самой улыбкой, которую подарил ей при первой встрече.
 - Кот Чеширский! – засмеялась она. – Ты смущаешь меня своей лукавой улыбкой, и я сразу забываю, что хотела сказать.
 - Я не Чеширский, а чертовски обаятельный, и вполне себе… кот!
 - Ну тебя! Давай лучше так, ты отвезёшь меня в магазин, а сам поедешь домой к Рыжику, а я приеду на такси, как только закончу все покупки!
 - Ни за что! Я не видел тебя целую неделю, и ждать ещё несколько часов – не намерен. И тем более, я не могу отпустить такую красивую женщину одну, в сочельник, в такси – исключено! Я буду ходить рядом с тобой, как верный цепной пёс, и отгонять всех назойливых ловеласов, что посмотрят в твою сторону, а могу даже порычать!
 - Чудо ты! Как же я смогу ходить с тобой по магазинам – ведь подарок, уже не будет сюрпризом!
 - Ты, ты мой самый главный подарок, Маня. – сказал он тихо.
 - Как ты меня сейчас назвал? – её лицо вытянулось от удивления.
 - Тебе не нравится? Прости, я… я не подумал.
 - Нет, нет! – Скажи ещё раз, пожалуйста!
 - Маня! – сказал он и улыбнулся. Мне кажется, тебе идёт только два имени Маня и Муся – всё остальное – слишком, слишком грубо для тебя.
 - Ох, Давид! – выдохнула она и засмеялась. Меня так называют только самые близкие люди, и мне это нравится. Ладно, поехали в магазин, по дороге решим, как быть дальше.

***

Он мастерски вёл машину, лавируя в бесконечном потоке переполненного движения. А она, сидела, зарывшись носом в букет лимонно-жёлтых роз, вдыхая их нежный аромат и думая, что, наверное, так и выглядит счастье. Они уже подъезжали к парковке огромного торгового центра, как в кармане её пальто зазвонил телефон. Давид взял у неё из рук букет и положил на заднее сидение. Мария достала телефон, на дисплее высветился незнакомый номер. Её, словно, что-то кольнуло в самое сердце.
 - Да? – ответила она настороженно.
 - Привет!
В трубке раздался до боли знакомый голос. Её сердце забилось часто-часто, она не могла не то, что говорить, дышать, и то не могла.
 - Я в аэропорту, только что приземлились.
 - Макс?! – выдохнула она.
 - Да – хрипло рассмеялся он, - я за него. Буду ждать тебя у центрального входа.
 - Я… - она робко посмотрела на Давида. – Я не уверена, что…
 - Ты же хотела, чтобы я прилетел, я здесь.
Мария не понимала, что с ней происходит. Он прилетел, наконец-то, спустя эти мучительные месяцы ожидания, несмотря на все обиды и недомолвки, слёзы, ссоры и расставания, и вот он здесь. Сердце готово было вырваться из груди, в голове шумело.
 - Я скоро буду – шепнула она в трубку.
Давид внимательно смотрел на неё и обеспокоенно спросил:
 - Что-то случилось?
 - Да, то есть нет. Мне надо в аэропорт, сейчас. Ты можешь вызвать мне такси?
 - Мань, что происходит? Зачем тебе такси, можно перенести срочное дело на завтра?
 - Нет, нет. Прости меня, Давид, но мне правда, очень нужно в аэропорт и… - она стушевалась, как объяснить ему? Что она может ему сказать, правду? Что к ней прилетел тот, кого она ждала так долго, который вымотал ей всю душу, тот, кого она безумно любила, а он разбил её сердце. - Я… - робко начала она.
 - Не говори ничего – тихо сказал он. – Я всё понимаю. – он завёл двигатель, - я отвезу тебя.

Поездка была стремительной. В машине повисла гнетущая тишина. Мария не могла смотреть на Давида, а он, сосредоточенно смотрел только на дорогу. Она отвернулась к окну, в ушах всё ещё звучал хриплый смех, его смех, который она так любила слушать, когда он звонил ей, как замирало её сердце только от одного звука его голоса, и вот он здесь.
Показались огни аэропорта, Мария вся сжалась, ей было ужасно неловко перед Давидом, но самое страшное - она боялась его обидеть, он был дорог ей, а закончить всё именно так – это садизм, с людьми так не поступают.
Он подвёз её к центральному входу терминала. Она открыла дверь, и выходя из машины, опасаясь столкнуться с ним взглядом, повернулась к нему в полоборота, и тихо сказала: «- Спасибо тебе, спасибо за всё, я не могу тебе сейчас ничего объяснить, прости меня…»
Она бежала к зданию, на ходу разматывая длинный шарф, ей не хватало воздуха, он, словно душил её, мешая дышать. Стеклянные двери разошлись перед ней, пропуская её вовнутрь, она вбежала в зал и огляделась по сторонам. Прямо перед ней, у стойки администратора стоял он. В своей извечной чёрной куртке, кожаной кепке, надвинутой на самые брови, с синей спортивной сумкой в руках. Не помня себя от радости - она бросилась ему на шею.
 - Макс, это ты! Наконец-то я дождалась, ты приехал! – она обняла его.
Что - то было не так, она почувствовала это, вместо жарких поцелуев, её встретили сухие, дружеские объятия. Не было в них той нежности и чувственности, что обычно дарят друг другу влюблённые. Она осторожно отстранилась и посмотрела на него. Он улыбался, но в его глазах был холод…
 - Пойдём, выпьем кофе, я устал в дороге. Тут есть кофейня, пойдём туда?
 - Кофейня? Ну… хорошо, если ты хочешь кофе…
Они прошли буквально несколько шагов, в углу притаилась скромная кофейня, всего с парой высоких столиков, для ожидающих. Он направился к бару, и заказал два кофе.
Мария остановилась в недоумении, мысли в её голове неслись безудержным галопом – такая холодная встреча, после всех этих мучительных месяцев ожидания и жарких признаний, кофе в пластиковых стаканчиках, забегаловка – она не могла понять, что происходит. Он вернулся быстро, неся в руках странный напиток из кофемашины, который и кофе то нельзя было назвать. Поставив перед ней стаканчик, он сел напротив, даже не предложив ей присесть, она последовала его примеру.
 - Где ты остановился? – спросила она, не решаясь притронуться к напитку.
 - Да-а, здесь. – он небрежно махнул рукой.
 - Здесь, в отеле при аэропорте? – переспросила она удивлённо.
 - Нет, здесь, в аэропорту. У меня через три часа самолёт - полечу дальше. Вот такой я, летучий голландец.
 - Что? – брови Марии поползли вверх. – Но… ты же прилетел ко мне?
 - Ну, конечно. Ты же хотела меня видеть, и вот я здесь. Можем поболтать пока, о том, о сём, у меня дела, ты же знаешь.
 - Ооо, ну да, конечно! – она не могла подобрать слова, с ней происходило что-то странное.
 - Ну, рассказывай, как поживаешь? – бросил он, допивая свой кофе.
 - Я? – удивлённо переспросила Мария и посмотрела ему в глаза. И в этот момент, она поняла всё, абсолютно всё. Перед ней сидел совершенно незнакомый ей человек, холодный взгляд его глаз рассказал ей всё – там не было и толики любви, той, о которой он с таким жаром говорил. И эти долгие восемь месяцев их отношений - были всего лишь игрой, его хитрой, чётко выверенной, бездушной игрой. А там, за этими стеклянными дверями, там – остался человек, который искренне её любит и ценит. Внезапно, перед её глазами всплыла картина - слова пожилого таксиста, подвозившего её домой: «- Очень скоро ты встретишь своего мужчину, только присмотрись повнимательнее, не упусти момент».
- Ты будешь ещё кофе? – спросил он, нарушив паузу. – Я, пожалуй, возьму себе ещё стаканчик. - он направился к стойке бара.
Мария смотрела на его удаляющуюся спину, внезапно осознав, какую ужасную ошибку она совершила. Она решительно встала, застегнула пальто и подошла к человеку, которого ещё совсем недавно считала своим любимым. Она легонько коснулась его плеча, он обернулся.
 - Макс… - начала она, и искренне ему улыбнулась. – Ты знаешь, а ведь ты прав, ты действительно, не мой человек. Чудесных полётов тебе, голландец.
С этими словами она развернулась и стремительно направилась к выходу. На душе вдруг стало невероятно легко, как будто она освободилась от тяжкого груза. Точка, в самых длительных и столь мучительных отношениях была поставлена. Её ждала новая жизнь, полная радости и счастья, с самым замечательным и достойным мужчиной на всей планете, и этот мужчина, действительно любит её, а она… а она любит его.
В кармане зазвонил телефон – всё тот же неизвестный номер. Не сбавляя шага, она достала симкарту и разломив её на половинки бросила в урну. Точка поставлена.

Стеклянные двери послушно выпустили её на свободу, к свежему воздуху, она вдохнула морозный воздух полной грудью и зажмурилась.
До неё донёсся тонкий аромат роз. Она удивлённо открыла глаза. Прямо перед ней красовался огромный букет лимонно-жёлтых роз.
 - Давид! – только и смогла произнести она, и рухнула в его объятия. – Ты здесь, ты не уехал! – шептала она, и слёзы побежали по её щекам.
 - Ты оставила цветы в машине. А я не могу оставить тебя, помнишь, я сказал тебе, что ты – мой самый главный подарок.
Она лишь сильнее прижалась к нему, а он обнял её так крепко, будто боялся потерять.
 - Поедем домой. Там Рыжик верещит, заждалась уже. И я заждался. Я ждал тебя целую жизнь, а это так долго.
Она подняла к нему заплаканное лицо и улыбнулась.
 - Как хорошо, что ты меня дождался…