Дух эпохи сталинизма

Историческое время, в котором мне довелось жить, я могу разделить на четыре крупные эпохи:
1. 1939 – 1953. Жесткий тоталитаризм. Над нами как бы парило всевидящее око; за нас думал товарищ Сталин, а мы трепетно мыслили его думы, не смея помыслить ни о чем другом.
2.  1956 – 1987. Мягкий тоталитаризм. Идеология марксизма-ленинизма воспринималась уже не духовно, а принималась наружно, но она продолжала заполнять всю публичную сферу. Можно было думать все, что угодно, но лишь при условии, что этого не будешь высказывать вслух.
3. 1991 – 2000. Либерализм. Можно было говорить все, что угодно.
4. 2005 по настоящее время. Суверенная демократия. Можно высказывать вслух любые взгляды, но некоторые из них подвергаются моральному осуждению.
Промежутки между эпохами соответствуют переходным периодам.

Самые сильные впечатления по себе оставила первая эпоха. Стоит мне мысленно в нее переместиться, как я чувствую:
- окружающая атмосфера сгущается, как в барокамере;
- меняется оптика; в фокусе всегда находится то, что расположено ближе, а даль размывается;
- краски обесцвечиваются; окружающее представляется почти черно-белыми изображениями;
- слов мало, и они очень дороги; за слово можно расплатиться жизнью;
- царит убийственная серьезность; люди редко и опасливо улыбаются, и почти никогда не смеются;
- мысли в голове ворочаются очень медленно, как в оцепенении; только ощущение страха охватывает мозг мгновенно, его полностью парализуя;
- слышится вальс-фантазия Глинки, который часто раздавался в передачах по Московской городской сети, - он в той же мере вплетен в звуковой портрет эпохи, как речь власти, озвученная голосом Левитана.
Это пребывание в экстремальном состоянии духовного гнета обладает странной привлекательностью в плане воспоминаний; случайно забежав на территорию той эпохи, вспоминающее сознание там задерживается надолго, смакуя ее скудные, всякий раз один к одному повторяющиеся подробности. В чем причина моей заинтересованности той неуютной эпохой, которую я ненавижу и проклинаю? Ведь сколько раз я в ней ни побывал, - все меня туда тянет, хотя каждый раз я испытываю одни и те же ощущения, описанные выше, которые никак не назовешь приятными! Не в том ли дело, что жесткая тоталитарная эпоха совпала с моим детством, образы которого образуют базис личности, а картина собственных корней всегда завораживает?
О том, что это так и есть, говорят воспоминания о моих родителей; для  них эпоха жесткого тоталитаризма пала на период зрелости, и хотя, как мне кажется, они ощущали ее так же, как я, в отличие от меня, они ее  вспоминать не любили, стараясь избегать разговоров о ней. Для них период импринтинга прошел в иную, дореволюционную эпоху. Аналогично, мне не интересно застойное мягко-тоталитарной время, пришедшееся на мои зрелые годы: оно мне представляется пустым, серым и безразличным: в нем уже отсутствовала энергетика большого страха, характерная для эпохи сталинизма, которая увековечила  себя в моем поколении, изрядно его покалечив; часть этого поколения сталинское время превозносит; другая его часть - такие, как я – испытывают, вспоминая о нем, чисто мазохистское удовольствие.
Наше поколение скоро сойдет со сцены, однако боюсь, что дух Сталинской эпохи с нами не умрет.
                Декабрь 2018 г.


Рецензии