Letters Глава 1

Описание:
Луи и Гарри обмениваются письмами, чтобы сохранить дружбу, которая могла пропасть из-за того, что они разлучились на несколько лет. Но вскоре чувства грозят выйти за пределы писем. Им нужно что-то настоящее, что-то реальное.

24 декабря 2013

      «Мой Лу, я получил твоё письмо, которое после прочтения бережно убрал в ящик стола к другим письмам, которым уже потерял счёт, но они остаются такими же прекрасными для меня. Я тебе говорил, что твой слог потрясающий? Уверяю тебя, он изысканный и шикарный. В письмах это выглядит великолепно, лучше, чем слова, сказанные вслух. Я по нескольку раз возвращался к некоторым предложениям, чтобы насладиться каждым словом. Очередное письмо меня удивляет: у тебя есть скрытый талант, но ты его отрицаешь. Могу поклясться, что ты бы стал замечательным автором. Если бы у тебя только появилась уверенность, мужество, ты бы смог опубликовать свои многочисленные произведения! Твой стиль — лёгкий, превосходный, да и вообще все слова в этом моём письме даже рядом не стоят с теми, которые пишешь ты. Твои — словно пожирают, раздирают душу, в хорошем смысле, разумеется, они приятны и трогательны. Даже выдержки из предложений заставляют меня испытывать что-то невероятное, да, я впечатлителен, как ты заметил, но другие письма ещё никогда не заставляли меня плакать. Кроме твоих… Самое прекрасное исключение.

      Но все же, давайте перейдем к комплиментам. Когда ты вновь пришлешь мне письмо, состоящее из трёх листов, оно будет написано так, что меня бросит в дрожь и будет разрывать изнутри. Твои слова драгоценны для меня, поэтому я имею право хотя бы один день вновь почувствовать это. Ты знаешь, это письмо будет самым длинным, что для меня нехарактерно, но я не собираюсь ничего менять, ведь сегодня особенный день! Сегодня, Луи, ты празднуешь свой двадцатый день рождения, правда, далеко от меня, но надеюсь, что тебе всё понравится. Я бы очень хотел быть тобой, но сам ведь знаешь: завтра Рождество и, поэтому, я буду присутствовать на обеде со своей семьей. Прости заранее за то, что ты так ждал моего приезда на днях, но у меня не получается уехать. И знаешь, о чем я думаю? Я должен был говорить тебе об этом много раз… Я считаю, что только выдающиеся люди могут родиться под Рождество. И этот праздник будет для меня двадцать четвёртого числа, а не двадцать пятого, как у всех… Это ведь красивое число, ты так не считаешь? И, вдобавок ко всему, в этот день родился самый замечательный человек — ты. Не думай наоборот, пожалуйста, хотя бы в свой день рождения. Прошу, прими мои слова, не делай так, как обычно — не отвергай их. Ты не хочешь принимать себя, но ты, прежде всего, мой лучший друг, и слышишь — или, по крайней мере, читаешь — эти слова причиняют мне боль, ибо ты не сомневаешься в других людях на нашей планете, зато сомневаешься в себе. И, как твой лучший друг в течение многих лет, прошу: верь в себя хотя бы в этот день своей жизни. Чтобы сделать меня счастливым…

      Двадцать лет… Если бы знал, как я беспокоюсь о тебе, Томлинсон, мне даже не девятнадцать, боже мой… Я чувствую, что время осторожно, но уверенно, течет сквозь пальцы, а ты как будто сбежал. Это ужасно. Ты становишься слишком взрослым, это безумие, как быстро летят года. Я хотел бы остановить время, чтобы найти тебя, тогда, несколько лет назад, тогда, когда мы не были разделены жизнью. Мы так далеко друг от друга, но одновременно и так близко… Я говорил тебе уже много раз, что я скучаю по тебе, по тому смеющемуся Луи, и той улыбке, которая заставляла сиять мое лицо. Даже в начальной школе ты никогда не покидал меня, и я верю — ты единственный друг, единственный человек, который меня ни разу не оставил. Конечно, были некоторые разногласия, но нам требовалось всего несколько часов, чтобы всё вновь стало, как прежде. Я так надеюсь, что никогда не попрощаюсь с тобой, даже в этих проклятых письмах. Никогда, навечно. Может это и прозвучит глупо, но ты для меня как брат, и я должен быть с тобою рядом. Все эти годы я не хотел этого замечать, ведь это чересчур больно. Я не выживу. Это невозможно. Ты — самое красивое, что я могу помнить, и не забывай, что воспоминания о тебе — пытка для меня.

      Я тону в своих словах настолько, что не знаю, как из них вырваться, но мне так много нужно сказать, столько пожелать… Я теряюсь. Счастья, любви, радости, нежности, изобилия и многого-многого другого. Ты заслуживаешь гораздо большего. Я повторюсь: ты единственный, кто никогда меня не оставлял. Я обязан тебе всем: и жизнью, и улыбкой, и смехом, и своим счастьем, которого почти сейчас не чувствую… Прошло уже почти два года с того момента, как мы виделись в последний раз, и до сих пор я не могу найти себя места… Я страдаю. Никто не понимает, никто не способен на это. Они не осознают, что мне нужен лучший друг, они пытаются сделать меня счастливым, но у них не выходит, ведь я постоянно скучаю. По тебе. О, Лу, прости за эти внезапные слова, но их недостаточно, чтобы объяснить, насколько я жду тебя. Я выгляжу жалко. Абсолютно.

      Наверное, я больше не могу продолжить писать, уже восемь часов, и мне нужно собираться на работу, и я не хочу, чтобы мой босс лишний раз сердился, ибо я каждый раз опаздываю. Я ждал этот день с нетерпением, и ты его тоже, надеюсь. Посылаю тебе с этим письмом подарок, сделанный своими руками, надеюсь, он тебе понравится. Ещё раз с днем рождения, Луи, и желаю всего самого наилучшего.

      Хазза»

      С улыбкой на лице он сложил письмо в конверт и встал со стула. Взял свою сумку и перекинул её через плечо, чтобы пойти в химчистку за своим пальто — ему было очень важно выглядеть безукоризненно, и нужно это было сделать до работы. То, где он работал и чем занимался с сентября, хоть и не особо ему было по душе, но являлось единственным способом оплатить квартплату, питание, да и вообще существование. Магазин находился неподалёку, в нескольких шагах от того места, где он жил, через две или три улицы, и это было очень выгодно: он не из тех, кто любил вставать рано утром. Часы работы вполне удовлетворяли: он проводил в магазине восемь часов, а все остальные шестнадцать делал, что хотел. Он учитывал и то, что мама отдавала определенную сумму денег в начале каждого месяца, стараясь помочь ему. Но, конечно же, прежде чем добраться до работы, он отправил письмо вместе с упакованными подарками в главном почтовом отделении маленького городка. И он счастлив. Конечно, Луи не получит посылку прямо сегодня, возможно, он получит её через два-три дня, но Гарри должен был написать послание именно сегодня. Ни завтра, ни вчера. Именно в это самое утро. Он с задумчивым лицом проходит через дверь магазина, где его наняли как простого работника и это самый обычный магазин, в котором продавали кучи музыкальных компакт-дисков известных и неизвестных исполнителей. Он повесил джинсовую куртку на вешалку у входа. Она была подарена ему лучшим другом в прошлом году на память и очень дорога. Он знал, что подаривший носил её ранее, и из-за этого она нравилась ему еще больше. По дороге он встретил двух работников этого магазина.

      — Привет, Зейн.

      — Доброе утро, кудрявый. Проходи, помоги разобраться мне в рок-уголке, я не хочу копаться там в одиночестве, ты ведь смеёшься, когда я разговариваю с компакт-дисками?

      Гарри улыбнулся и кивнул, и некоторое время спустя уже шёл следом за Зейном, направлявшимся в рок-отдел. Посетители очень часто берут диски и кладут их куда попало, и из-за этого весь алфавитный порядок сбит к черту. Это было довольно скучно делать, но такая уж у них работа. Они хранили данные о дисках и сообщали информацию покупателю, при этом лживо улыбаясь, чтобы он заинтересовался и купил что-нибудь. В то время как Зейн подошел к левому лотку, Гарри приблизился к правому.

      — Существуют люди, которые убьют, потому что хотят быть на нашем месте, но я уже готов к этому, потому что так, чёрт возьми, надоело сортировать эти проклятые диски! Ведь посетителям сложно положить всё на место, когда ты уходишь!

      — Наверное, некоторые просто не поняли, по какому принципу мы их храним.

      — Это смешно! Говорю тебе, Стайлс!

      — Да, спасибо, Зейн, я всё это уже знаю. Я запомнил. Надолго.

      — Советы от великого мудреца Малика больше не нужны?

      — Они никогда не помогали.

      Из-за такого едкого ответа старший толкнул его локтем, а Гарри только рассмеялся. Зейн даже рядом не стоит с Луи, но он был замечательным человеком. Всегда был. Когда они встретились в первый раз здесь, в этом самом магазине, то между ними сразу образовалась крепкая связь, не превышающая дружбу, просто от этого стало менее грустно и одиноко. Такие чувства беспокоили его, когда он распрощался со своим лучшим другом, который теперь в нескольких километрах от него. Через месяц прошло бы два года с тех пор, как он нашел работу, как расстался с Луи, потому что должен был быть со своей семьей. И этот отъезд буквально сломал кудрявого, он не считал ночи, когда ему было плохо, даже сегодня. Он чувствовал себя брошенным, одиноким, забытым в собственной судьбе. Всё, что их связывало — пропадало изо дня в день. Началось это тогда, когда шатен пришел к нему, чтобы увидеться и сказать, что он переедет в южную часть страны на неопределенный срок. Гарри сначала подумал, что это шутка, нервно засмеялся, но увидев, что пришедший говорил абсолютно серьёзно, он долго плакал в его объятиях. До настоящего времени ему не казалось это таким ужасным. Он хотел бы вернуть то время, хоть двадцать четыре часа, хоть одну ночь, но чтобы всё вновь было, как раньше.

      Как и прежде, в то время, когда Луи убегал из дома, чтобы поваляться с Гарри в постели, как он спрашивал его о чем-нибудь, и они просто разговаривали. Простой телефонный звонок — и он бросался к окну в своей комнате. Утром они просыпались в объятиях друг друга, были едины, и всё это вызывало восторг в памяти младшего. И поэтому момент прощания был слишком болезненным для обоих парней, которым требовалась невероятная сила, чтобы отстраниться друг от друга на станции. Гарри никогда не забудет этот день, бесспорно, самый тяжелый и печальный в его короткой жизни, и губы, которыми он прикоснулся к его щеке. Он помнил и шёпот, который просил не беспокоиться о нём. Это было предсказуемо, что он целую неделю после этого не выходил из дома и обливался слезами. Глупо конечно. Но этот человек был ему невероятно дорог. А затем было первое письмо. Это была идея Стайлса — отправить ему записку. После этого обмены письмами не прекращались, по-другому они и не общались. В деревне, где теперь жил Луи, была плохая сеть, и поэтому писать ему было гораздо удобнее и приятнее. Похлопывание по плечу вернуло Гарри к реальности, а его лицо было болезненно-бледным.

      — Ты в порядке?

      — Я… Эм… Да, прости. Я задумался.

      — Ага, я вижу. Ты бледный, как смерть. Всё нормально?

      — Да просто… Ничего, — ответил он, неуклюже покачав головой.

      — Стайлс, не отнекивайся, я знаком с тобой несколько месяцев, но уже знаю, когда с тобой всё в порядке. Ты можешь поделиться со мной, поблизости никого нет, ты знаешь.

      Он склонил голову и с трудом сдерживал всхлипы, которые подступали к горлу. Рассказывать воспоминания никогда не доставляло ему особого удовольствия. Хотя он часто сдавался перед малознакомыми людьми и делился своими проблемами, чувствуя себя жалким, потому что каждый раз плакал. Но всё это было из-за того, кого он любил. Единственный, кто подходил ему для романтических отношений, не какой-нибудь парень или девушка, а именно он, кто должен был быть с ним всю жизнь. Луи постоянно присутствовал в его жизни, помогал в особо плохие дни и всегда заключал в свои объятия. Зейн вновь обратил на себя внимание, пристально посмотрев на него.

      — Я не хочу об этом говорить, прости.

      — В чем твоя проблема? Я бы мог помочь или что-то подсказать, но не могу ничего сделать, потому что ты остаешься замкнутым и загадочным. Я не хочу тебя судить, но… Ты всегда можешь довериться мне.

      — Спасибо… большое… Но я не хочу, не сейчас…

      Зейн переключил внимание на компакт-диски и стал молчать, как рыба, его лицо не выражало никаких эмоций, но он чувствовал, как больно его другу… И с каждым днем ему становится лишь больнее. Но в одном можно быть уверенным: молодого пакистанца не обманешь, и он прекрасно понимал, что происходит с Гарри, это было очевидно! Но он не из тех людей, кто будет настаивать. Поэтому он несколько секунд молчал, прежде чем предложить одну идею, которая внезапно пришла в голову:

      — Когда будешь готов поговорить, то знай: что ко мне всегда можно обратиться, и что у нас перерыв на обед в одно и тоже время. Просто скажи мне, если наступит такой день, и вместе перекусим?

      Кудрявый просто кивнул, почувствовав, что ему стало легче и… спокойнее на душе. Старший улыбнулся перед тем, как взять несколько дисков, и взъерошил кудри коллеги. После этого направился в отдел с табличкой «Джаз», чтобы разобрать диски.

      Перебирая доверенный ему отдел, Гарри наткнулся на обложку группы, которую они с Луи слушали раньше, когда были соседями. Это было давно, но как будто только вчера… Его руки тряслись, но он пытался сдерживать свои чувства. Все те воспоминания, которые подступали к горлу, теперь уже размывали всё перед ним. Он закусил губу, чтоб не расплакаться, оставив диск там, где наткнулся на него. Его мама всегда говорила, что друга найти просто — достаточно найти подходящего человека. Такого человека все ждут… Гарри знал это не понаслышке. Никто не мог заменить ему Луи, человека, которого он знал наизусть, но который теперь становится незнакомцем…