Гл. 31. Никита Давыдов

             
    Полгода, после ухода Антонины, Никита, просто упивался свободой. У него была квартира и много знакомых девушек. Разных: «лёгкого» и « не очень лёгкого поведе-ния». И он  «отрывался» с ними «по-полной».
  До тех пор, пока полгода назад, встретил оного из своих однокашников по универ-ситету, окончившему его на три года раньше, и он пригласил его работать к себе на фирму, занимающуюся разработкой программного обеспечения для промышленных предприятий. Никита, уже привыкший к постоянным выпивкам, несколько раз  утром появился на новой работе с похмелья, потом, слегка, подшофе.
    Роман, так звали его друга, через несколько дней вызвал его к себе в кабинет и сказал:
  - Никита, ты меня прости. Ты хороший инженер-программист, неплохой работник, но если ты ещё раз придёшь на работу пьяный, или с запахом, ты будешь уволен. Всё! Иди, работай и думай.
   Этот короткий разговор, как будто отрезвил Никиту. Он бросил пить, окунулся в работу, и уже через полгода, стал заместителем директора фирмы с  приличной зарплатой, купил себе недорогую машину. Однажды, решив сделать в квартире генеральную уборку, он наткнулся на их с Тоней свадебные фотографии.  Он начал их рассматривать, вспоминать всё прошлое, и неожиданно, ему очень захотелось услышать Тоню, узнать, как она живёт и где. Зная, где живут родители  жены, он придумал командировку в Бийск, заехал к ним, попил чаю, даже переночевал. Потом, вернувшись в Барнаул, решил дозвониться до Тони.
   Когда он услышал в трубке телефона, родной, знакомый до боли голос, он очень обрадовался. Перебрав в памяти всех своих знакомых подруг, он давно пришёл к выводу, что лучше Антонины, у него не было. А, уж по красоте, ни одна из них ей и в подмётки не годилась, как говорят на Руси.
   Поговорив с Тоней, он почувствовал, что она не всё говорит ему, что-то скрывает, и ей возможно, нужна его помощь. Но, поскольку, она гордая, она об этом никогда не скажет. Значит надо ехать.
  Объяснив Роману, что у него проблемы с бывшей женой и ему срочно надо выехать в Славянск, и получив отпуск на десять суток по семейным обстоятельствам, он на другой день, рано утром, рванул на машине к Тоне.
    По дороге, уже проезжая Новосибирск, он позвонил по сотовому телефону, тётке Антонине и узнал её адрес. Теперь, он знал не только её телефон, но и где её найти.
   В Славянске, ему тоже пришлось немного поплутать, дом был новый, и не все зна-ли его по номеру.
  Когда он, купив на площади, огромный букет цветов, поставил машину на стоянке около её дома, уже смеркалось. С бьющимся сердцем, он легко вбежал на  пятый этаж, и нажал кнопку звонка около двери с номером 45.
   Через некоторое время, дверь открылась, и на пороге он увидел свою Тоню, которая удивлённо и как, ему показалось, испуганно, смотрела на него.
   Перед ним стояла ни та девушка, которую он знал год назад, гордая, независи-мая, способная на резкие поступки, а совсем, совсем другая. Некрасивая, с рас-пухшим носом, огромным животом, в каком-то застиранном халате, и самое главное с синяками на скуле и на руках.  Какая-то поникшая, и усталая.
   Только глаза были, все те же. Глаза, которые он больше всего в ней любил, кра-сивые, добрые. Но, сейчас и они были совсем другими.
  - Господи, Тоня? Ну, почему ты мне ничего не рассказала, я и не знал, что у тебя кто-то есть, и ты ждёшь ребёнка? – он волновался, отдавая ей букет и видя её смущение.
  - Здравствуй Никита! Ну, почему, ты не предупредил, что приедешь, а? Спасибо за цветы,- она замолчала на секунду, спрятала лицо в букет, потом подняла на него глаза.
- Ну, проходи, раз приехал.
   Она угощала его ужином, смешно, как утка ковыляя со своим животом от плиты к столу, и слушала его рассказы о Барнауле, про его работу, про его успехи, и про то, что он очень по ней соскучился, даже не зная, что она вышла замуж.
 - Да нет у меня никого! И замуж я не вышла! А, ребёнок, так, случайно получился, я даже не хотела его, но врачи запретили делать аборт,- присев на стул напротив него и глядя, как он ест, как это было раньше, горько сказала она.
   - Ну, а это, что?- он показал на  её синяки на лице и на руках.
 - Кто это тебя? За что? Ты же беременна, как же можно бить беременную? – он пыт-ливо смотрел в её глаза, надеясь там найти ответ.
   Но, Тоня молчала. А, что она могла сказать? Рассказать, что, почувствовав себя неважно, она попыталась три дня назад отказать Игорю, а в ответ он ударил её по лицу, схватил за руки и, потащив  на кровать, изнасиловал? Да, ни за что! Она лучше умрёт, чем расскажет кому-то о своих унижениях.
  - А, как Вера поживает, твоя сестра двоюродная, она ещё у нас на свадьбе была?
  - Вышла замуж, мужа зовут Игорь, - она на секунду запнулась, и Никита понял, что с этим именем у Тони, что-то связано, может быть не самое хорошее.
- Полгода назад она перенесла сложную операцию, сейчас лечится в Германии. Тётя и дядя тоже живут нормально. Ну, а я, как видишь,- и она вдруг горько зарыдала.
    Никита встал из-за стола, обошёл стол и подошёл к ней, и положил руки на вздрагивающие от плача, плечи.
 - О-о! Как всё запущено то? Значит, я вовремя приехал, вижу, тебе помощь нужна. Поживу недельку, не выгонишь? Сегодня, где-нибудь на полу посплю, или в машине возле дома, а завтра, куплю раскладушку. Как ты на это смотришь?
  Тоня подняла заплаканные глаза и сказала тихо:
 - Поживи, если хочешь, не выгоню.
   Она постелила ему на полу, отдав, вместо матраса, своё одеяло. Они, выключив свет, ещё долго говорили об общих знакомых. Говорил больше Никита, а Антонина, только задавала вопросы.
   Утром, Никита поехал в магазин и привёз  раскладушку с матрасом и одеялом. Потом поставив машину на платную стоянку, принялся хозяйничать в квартире: первое, что сделал, установил во входной двери глазок, потом отремонтировал ро-зетки, сменил на кухне и в ванной прокладки в кранах, и самое главное, отрегу-лировал уровень холодильника на полу, чтобы он работал тише.
   Купив моток, капроновой верёвки и крючки, он на лоджии оборудовал место для сушки белья. Тоня, видя его хлопоты по хозяйству, молча наблюдала за ним, не высказывая про качество работы. А, вечером она кормила его ужином, и они снова говорили о жизни.
   Через три дня около полудня, когда он пошёл на рынок купить продуктов, Тоня ушла к врачу. Она оставила ему записку, чтобы он не беспокоился, осмотр врача обычное дело, и ждёт её звонка.
   Настроение у него сразу испортилось, но он решил не терять времени даром, и произвести в квартире генеральную уборку. И работа закипела. Никите очень хотелось, чтобы Тоне понравилась его работа, и он вычистил, вымыл, буквально каждый уголок в квартире.
   Потом, приготовил настоящий узбекский плов, который научил его варить Карим Кодиров, его сокурсник, узбек, незнамо как оказавшийся в их университете из Узбекистана.
   Однако, Тоня домой не пришла. Уже поздно вечером, заметно волнуясь, он набрал номер Тониного сотового телефона. Телефон долго не отвечал, но потом он,  наконец,  услышал в трубке её  тихий голос:
  - Никита, прости. У меня, всё нормально. Меня врач оставила в больнице, а позвонить я не могла. Не скучай, командуй сам. Пока.
  - Пока, держись. Завтра, я тебя навещу.
   - Нет, нет!- вдруг резко крикнула она в трубку.
  - Пока меня навещать не надо! Я скажу, когда можно. Всё, пока,- и она выключила телефон.
   С окончательно испорченным настроением, он поел уже остывшего плова,  вы-пил две стопки водки и, улегшись на раскладушку, принялся смотреть футбольный матч.
   Утро, без Тони показалось ему удивительно скучным. Он поздно встал, умылся, побрился, пожарил себе яичницу, на часах было уже десять, и в это время раздался телефонный звонок. Никита рванулся в прихожую, где стоял телефон, думая, что это звонит Тоня, и схватил трубку:
 - Алло, слушаю.
 - Здравствуйте. Это квартира Давыдовых, а вы её муж?- голос говорящей женщины, был ему не знаком.
  - Допустим, а вы кто?
  - Меня зовут Маргарита Николаевна Дальская, я заведующая роддомом, где лежит ваша жена, Антонина. Вы, в курсе, что она вчера вечером родила сына: вес три пятьсот, рост пятьдесят два сантиметра?
   - Нет, я не в курсе!
 Женщина вдруг замолчала.
  - Как это? Жена рожает, а вы сударь даже не в курсе! А, вы знаете, что она хочет отказаться от малыша, бросить его? Вы, что тоже этого хотите? Оба с ума сошли. Это же ваш общий ребёнок, мальчик. Красивенький, синеглазый в маму, здоровый. Я вас друзья не понимаю. Поэтому, прошу, часа, через два, подъехать ко мне в роддом, я буду ждать вас в кабинете. До свидания, и она положила трубку.
   - Ни хрена себе! Это, значит, когда я ей вечером звонил, она только что родила, потому и голос был такой слабый и тихий. Молодец! Вот почему она не хотела, чтобы я сегодня навестил её, она уже тогда решила отказаться от малыша, но почему?- вслух проговорил он, возвращаясь на кухню.
   Ему вдруг представилось лицо жены. Представилось, как нелегко далось ей это решение отказаться от своего ребёнка, и как тяжело она это переживает сейчас. Но, причина, наверное, есть, раз она так решила.
   Он понял,  в том, что с Тоней произошло, есть и его вина. Не брось он её тогда на произвол судьбы, всё было бы по-другому. Не надо было давать ей уезжать из города, она ему очень дорога сейчас, и он за неё очень переживает и, кажется, любит по-прежнему.
    С трудом, проглотив яичницу, Никита помыл посуду, и пошёл в комнату к шкафу, чтобы переодеть рубашку. Он вытащил из шкафа  выглаженную рубашку  и став перед зеркалом, стал надевать её на себя.
    В это время в дверях заскрежетал ключ, и кто-то, открыв дверь,  по-хозяйски вошёл в прихожую и сразу прошёл  к нему в комнату.
  Никита обернулся.
Стоящий перед ним, невысокий мужчина с узкими бегающими поросячьими глазками, не вызвал у него никакой симпатии.
  - Ты кто?- мужик, прямо в туфлях ступил ногами на ковёр, который вчера полчаса чистил  Никита.
   - И, куда делась, эта сука беременная?- он остановился и зло смотрел на него.
  - Я? Я – муж Тони, а вот кто ты, и как сюда попал?
 - Не пи…и, нет у неё никакого мужа. А, я её любовник, ё..рь, так сказать. Ну, паскуда, неужели она себе нового мужика нашла? Придёт, убью на месте. Если её не бить, ни хрена не понимает, а вот дашь раз, другой по морде, сразу становится как «шёлковая», и  главное податливая.
  У Никиты, всё просто зашумело в голове от гнева, он понял, что синяки на теле жены, это дело рук этого урода, имеющего, почему-то ключи от её квартиры, и ребё-нок тоже его, потому, она и не хочет его оставлять.
   Он промолчал, потом,  кипя от злости и наглости непрошеного гостя, как бы не-хотя сделал пол шага к нему навстречу,  и резко  правым хуком ударил его в подбо-родок. Удар был сильный, мужик даже подлетел немного и мгновенно упал спиной на ковёр, потеряв сознание.
  Достав со шкафа на лоджии, остатки капроновой верёвки, он связал ему сзади ру-ки, потом, посадив на стул, привязал ноги к стулу  и туловище к спинке стула. Му-жик, был в полном отрубе, а из прикушенной губы сочилась кровь. Немного подо-ждав, Никита принёс воды из кухни и плеснул ему в лицо. Тот, сразу зашевелился, начал приходить в себя.
 «Ещё не хватало, чтобы этот гад, очнувшись, вдруг начал кричать» - подумал Ни-кита и, достав из пиджака мужчины мятый носовой платок, засунул его ему в рот. А, сам, пошёл снова на кухню, взял из набора ножей, самый большой и самый острый нож, и вернулся к пленнику.
    Минуты через три связанный по рукам и ногам мужик пришёл в себя и, почувствовав путы на теле, яростно и зло «замычал», пытаясь, видимо, что-то сказать.
 - Так! Пришёл в себя гость незваный? Отлично! Вот, мы сейчас с тобой и погово-рим! - он поднёс нож к носу мужика, и вдруг резко остриём уколол его, из ранки, около носа, выступила капелька крови. Глаза у мужика стали испуганными и про-сящими.
  - Значит, говоришь, если побьёшь, сразу шёлковая становится? А, так, если не бьёшь, противится? Ах, ты ж тварь! Она же беременна,  а ты на неё руку поднимал.
Сейчас, ты мне всё по порядку расскажешь, как вы познакомились, как стали близки, как у тебя оказались ключи от её квартиры. Я, выну кляп, и ты будешь говорить! Будешь?
   Мужик мотнул головой, в знак согласия.
Никита принёс и кухни ещё один стул, сел с ножом, напротив него и вытащил кляп.
  - Ты, что бл..ь делаешь? Да, ты знаешь, кто я такой? Меня весь город знает, тебе же сука, теперь не жить, вместе с твоей поб..душкой, Тонечкой..
  Но, Никита, не дав ему договорить, сидя снова врезал ему кулаком, по той же скуле, правда, не так сильно. У того, кляцнули зубы, и он тут же замолк, испуганно глядя на Никиту.
  - Значит, ты в этом городе самый крутой, да? И никого не боишься? Сейчас посмотрим? – и он начал расстёгивать замок на джинсах у сидящего перед ним мужчины.
 - Ты, что? Ты, что надумал, сука?
 - Я, то? Решил тебе яйца за свою жену отрезать,- и, взяв нож в правую руку, он сделал вид, что хочет уколоть его в промежность.
 - Тем более что ты мне грубишь, и ничего не хочешь рассказывать.
 - Не, надо, прошу тебя! Не, надо!- буквально заверещал он со страхом в голосе. Я всё расскажу.
  И он начал свой рассказ, из которого выходило, что Тоня сама пригласила его на квартиру, сама отдалась ему, потребовав за это денег на обстановку квартиры. Он, на работе в магазине, был её начальником, ну и старался, как мог подбросить ей деньжат, помог купить мебель и всю обстановку в квартире. Она, прекрасно зная, что он муж сестры, всё равно приглашала его к себе, чтобы он её трахал, даже решила от него родить. Сама дала ключи, чтобы приходил в любое время, а потом вдруг стала артачится. Вот он и врезал, ей пару раз за это.
  - Так ты, Верин муж? Игорь?
  Тот кивнул головой, и замолчал.
  На душе у Никиты стало гадостно и мерзко. Он, закурил  сигарету, подошёл к окну и, открыв его, выпустил дым. Всё, в рассказе Игоря, выглядело правдоподобно, но как-то не вязалось с образом и характером Тони.
  Не могла она продать себя, как какая-то проститутка, этой свинье, этому подонку. Да, и её поведение здесь, в квартире, и теперь, в роддоме говорит, что он говорит неправду.
   Он повернулся к Игорю.
 - А, она мне сказала, что ты её часто избивал!
  - Ну, уж часто! Раз пять шесть всего! –вырвалось у Игоря.
  - Пять-шесть говоришь, тварь? Значит, ты мне не всю правду рассказал, да? – он подошёл к нему, взглянул в глаза и снова несильно ударил по уху.
  - Ой, ой! Больно же! Не бей больше,- снова завопил сидящий.
  - Итак, начнём сначала! С записью на диктофон, чтобы ты потом, не мог отверте-ться,- он взял свой сотовый телефон, включил режим «диктофон» и направив его к лицу Игоря.
 - Давай, рассказывай всё сначала, и помни, я скоро пойду к Тоне, она в боль-нице, потом к тебе на работу, и всё проверю. Так, что, лучше не ври, будет хуже. Давай.
   И, тот, видимо поняв, что Никита, не шутит, начал «петь». Рассказывать про все свои  похождения, о том, как «сломал Тоню», избивая и запугивая её, причём очень подробно. По мере его рассказа, в душе Никиты, закипала невероятная злость на этого недочеловека, бьющего женщин, насилующего их, пользуясь тем, что сейчас, очень трудно найти работу.
   Он понял, что не может, просто так отпустить этого человека, не может простить ему зло нанесённое его жене, и другим девушкам и женщинам. Зло, должно быть наказуемо.
  Его глаза потемнели от гнева. Он выключил диктофон и зло уставился на Игоря.
 - Значит, ты тварь, воевал со слабыми женщинами, и гордишься этим? Хвастаешься, своими связями, говоришь, что всех в городе знаешь, и никого и ничего не бо-ишься?
   Видя его глаза, Игорь молчал. Он вдруг начал понимать, что этот человек, его теперь, просто так не отпустит, и по-настоящему испугался. Его глаза забегали, губы затряслись.
   Никита  снова поднёс к его лицу нож и, глядя, как у Игоря от страха расширяются зрачки, сказал:
- Ты, нанёс моей семье и мне лично оскорбление, поэтому не должен жить на этом свете. Но, я не убийца, и убивать тебя суку, не буду. Я, даю тебе выбор, либо я тебя здесь на стуле оставлю суток на пять, пока нет Тони, и ты сдохнешь от голода, или.., - он, посмотрел на открытое окно.      
- Или ты прыгаешь в окно сам, без меня. Этаж пятый, можешь остаться жив. Выби-рай! Даю тебе три минуты.
  - Ты, что, охренел? Я же разобьюсь насмерть. Высоко же!
  Никита моча, подошёл  к нему сзади, и ножом разрезал верёвки привязывавшие  ноги Игоря, к стулу, оставив руки связанными. Потом грубо приподнял  его за свя-занные сзади руки и потащил упирающегося мужчину к окну. Остановился у раскрыто-го окна и сказал:
- Не хочешь прыгать, тогда я тебя сам выброшу, и мне за это ничего не будет. Ты ворвался в квартиру моей жены, начал мне угрожать, я тебя связал, хотел вызвать милицию, но ты вырвался и выпрыгнул в окно. Как тебе моя версия?
 - Но, это же неправда!- возмутился Игорь.
 - Ах, ты ещё и о правде заговорил, бл..ь такая! Будешь прыгать, нет? – и он снова поднёс нож к его побелевшему от страха лицу.
   Потом, слегка прижав к себе, разрезал верёвку на руках и толкнул к окну.
 - Ну! Давай! – но, Игорь, начал сопротивляться и кричать.
  - Закрой рот, паскуда! А, то кляп засуну, хочешь? Прыгай! – буквально закричал Никита, уколов Игоря в ягодицу, кончиком ножа. Прыгай!- он приподнял его, и  поставил коленями на подоконник.
  – Прыгай!
  И, Игорь, приподнявшись на ноги, с криком прыгнул из окна пятого этажа. Ему повезло, он упал прямо в клумбу с цветами, это Никита успел заметить.
    Закрыв окно, он собрал все остатки верёвки, тщательно вытер следы от ног на ковре. Потом протёр нож и, взяв пакет с мусором, чтобы выбросить, закрыл дверь и пошёл к выходу.
   Выйдя из подъезда, он увидел  машину скорой помощи,  и несколько любопытных
вокруг места падения.
  Врачи укладывали Игоря на носилки,  он был без сознания, но жив. Жаль, что не разбился совсем.
Но, это его, уже совсем не волновало, В конце концов, он насильника из окна не выбрасывал, он сам прыгнул, мало, ли что ему могло придти в голову, после призна-ния в насилии женщин и девушек, записанных на диктофон.
  Его сейчас волновала Тоня. Он должен поддержать её и помочь,  и, главное, по-стараться забыть о том, что с ней произошло.
  Он поймал такси, и попросил отвести его в первый роддом. Войдя в здание, Никита попросил медсестру, проводить его к заведующей, она его ждёт. Пока ехал, он со-вершенно не думал о том, что совершил, и что ему за это будет. Одно знал точно, Тоню он отсюда должен увести.
  Маргарита Николаевна, когда он вошёл в кабинет и представился, сурово посмотре-ла на него:
  - Опаздываете, молодой человек! Ну, что, пойдёмте, я Вам сына покажу, а потом пойдём к Вашей жене, Надевайте,- она сняла с вешалки белый халат, и шапочку.
    Видя, что халат, не налезает на его фигуру, она усмехнулась:
 - Ладно, надевайте шапочку и маску на лицо, а халат, просто накиньте на плечи.
  Когда его привели к боксу для новорожденных и попросили подождать возле двери, он слегка заволновался.
   Но, увидев малыша на руках у Маргариты Николаевны, и взяв его на руки, тут же успокоился, заметив сразу, как он похож на Тоню, такой же синеглазый, у него та-кой же, как у  его матери чуть курносый нос, и ничего нет от того «урода». На душе сразу стало спокойно и радостно.
   Он ещё немного подержал малыша на руках, полюбовался его личиком и отдал его снова заведующей.
  - Ну, что? Нравится? Ребёнок здоровенький, красивый, как папа и мама! Что вам ещё нужно, то?
 - Да, нормально всё. Нормально. Я попробую поговорить с женой, пойдёмте к ней.
Когда они, оставив ребёнка на попечение медсестры, вошли с Маргаритой Николаев-ной в палату, Тоня спала.
  Он сел рядом на стул и стал смотреть на лицо жены. Рождение ребёнка, пошло ей на пользу, она стала ещё красивее, чем раньше.
  Почувствовав его взгляд, Тоня открыла глаза и удивлённо посмотрела на него:
  - Ты, как здесь? В первый день после родов к роженицам же вообще никого не пускают!
 - Это я его пригласила, и привела сюда,- выступила, вперёд улыбаясь, Маргарита Николаевна.
- Пригласила по телефону. Должен же, папаша увидеть своего ребёнка! И он его увидел!
  Тоня внимательно смотрела на лицо Никиты.
  - Да, малыш замечательный! – не мог смолчать Никита.
А, Тоня, горько усмехнулась в ответ, закрыла глаза и отвернулась к стенке.
 - А, что, Тонь? Мальчишка у нас, действительно замечательный. Очень на тебя похож! Правда, правда! Ну, и на меня, немного конечно. Я его на руках держал, у него глаза, точь - в - точь, как у тебя. И он на тебя больше похож.
  Спасибо тебе за сына! Я очень счастлив, - Тоня, всё также лежала, отвернувшись к стене, и молчала.
  Маргарита Николаевна тихонько вышла из палаты, а две соседки по палате, при-творяясь спящими, затаив дыхание, слушали их разговор. Они, уже знали, что Ан-тонина, хочет отказаться от ребёнка.
  - Я думаю, что ты теперь, года три работать не будешь, будешь воспитывать нашего сына. Я ему уже и имя придумал – Александр, Сашка. Поедем домой, в Бар-наул, ты здесь, по-моему, загостилась. Я ужасно по тебе скучаю и очень люблю.
   Тоня, слушала его необычайно новые для неё слова, её плечи слегка вздрагивали от плача. Но, после последних слов, она повернула к нему своё заплаканное лицо и тихо спросила:
   - Это правда? Ты простил меня?
  - А, ты разве в чём-то была передо мной виновата? Это, ведь, я вёл себя как дурак, и не понимал, что люблю тебя! Теперь вот, понял.
   Тоня развернулась на кровати, свесила ноги и села, внимательно глядя Никите в глаза. Потом повернулась к двери, куда недавно ушла заведующая, которая, кстати, стояла недалеко и разговаривала с роженицей из соседней палаты и громко крикнула:
  - Маргарита Николаевна, идите, пожалуйста, сюда. Я передумала! За нами  муж приехал из Барнаула!