Ледоход. разлив. половодье

День   распахнулся  широко, неоглядно: жарко, неистово
полыхало вешнее  солнце. В  воздухе разлилась  влажная
теплынь.
Времени было уже  за полдень, когда я, возвращался из города Костерёво, выбрел на луговину  перед речкой Пекшей.  Снег  на луговине стаял совсем, только в небольших  ямках ещё  держался- тёмный, мокрый, зернистый. Вода  полая обрезала его по краям, юная, нежная, изумрудная  травка  ополоснула кое-где  луговину,
и теперь, над нею свежей, нарядной, ожившей  рассыпали
звонкие  трели жаворонки.
Ещё не доходя  до речки Пекши я  услышал грозный  и   незнакомый  голос.  Вода  в русле стремительно булькала. В воде уже были  береговые  ольховые кусты, ивняки, тонкие
берёзки.
В русле речки Пекши слышался сочный  треск. Вода  напористо  гудела, скручивалась  и  раскручивалась, как бы перекипая на ходу, сильно толкаясь в затопленные  кусты луговины, всплёскивала. И  вся-вся освещалась вешним солнцем. На солнце вода была то серой, то жёлтой, то мутной, то синей. Сильные, неистовые струи, так и напирали  со всего разгона, так и норовили сбить, смять всё
на своём пути. Пресный запах вешней, талой воды, почти забытый, и острый душок ила, и резкие всплески- голос  обрела.
Я  стоял на правом берегу, любовался обновлённой, многоводной  нашей речкой Пекшей. Как я люблю её такую,
новую, весёлую, бунтующую, весеннюю.
Как  красиво бушует и ликует  речка. Русло раздалось приметно вширь, выплеснулась на берега, затопила почти
луговину, увеличилась в ширину  раз в сто. Какая-то вся буйная,  ошалелая, радостная. Громкий  гомон  грачей
оглашал  окрестность. По всему косогору, сочились, журчали,  бежали   говорливые ручейки, звонко ломились к
речке Пекше. Всё  распахнуто, всё открыто-  гулять  так гулять!
Ледоход  был бурным, словно  потревоженное стадо овец,
толкая  друг друга, шумно  двигались зелёно-голубоватые
льдины, пенилась  полая  вода, широко разлившись.
 Как  сильно, быстро, легко, играючи речка Пекша и несла, и
кружила, и  сталкивала  льдину со  льдиной, и опять расцепляла, чтобы тут же у излуки  сцепить, а за поворотом
снова разорвать. Слышались  гулкие  удары, сочный треск:
льдина  об льдину.
А из-за поворота излуки плыли несметные полчища  новых льдин, больших и малых, которые неслись прямо на меня,
всё  убыстряя и убыстряя ход движенья. Мороз  по коже! Вот это сила, вот  это вольная стихия!
Льдины  наскакивали  друг на друга, с грохотом рушились, из  одной вдруг получалось – пять, шесть, тонули
в одном месте, выныривали в другом, сверкнув на вешнем солнце  зеркальным  днищем, показав синие рёбра, пролетали, крушили друг  друга, выталкивались на  луговину, срезая лозняк, ольху, вербы, тонкие берёзки…
Иногда  ход  льдин нарушался, случались   ледяные затоны,
но речка, буйствуя, вода подпирала, бросала новые и новые силы, гремели залпы прорыва, и снова всё шло своим  чередом.   
Попала в затруднительное положение семья лосей. Лоси оказались отрезанные  от леса на островке- кругом  вода.
Лосята ещё маленькие, но  поплыли к лесу с  родителями.
Вот подплыла  лосиха к суши, быстро выбралась. Лосята же
были ещё слабы, чтобы сами могли выбраться на возвышенность. Мать мычала, но её дети барахтались в всё нарастающей воде, и вот-вот могли захлебнуться. Тогда лосиха с лосём спустились в воду, осторожно поддевали
мордами своих  малышей, одного за другим  и выбросили на спасительный берег.
А ледоход  всё продолжался и продолжался, по большой
мутной  воде  плыли и плыли  стаями  льдины. Река Пекша 
несла обрезки досок, сучья, пучки травы. Подхватывала всё,
что плохо лежало на берегах.
Ослепительно  ярко сияло  солнце. Оно, будто прилетевшая 
жар-птица, вернулась в наши края после долгой  разлуки.