Глава 29

Диана не помнила тот отрезок пути, по которому добиралась к отделению милиции. Ей только все время казалось, что таксист едет слишком медленно, или вообще не туда повернул: они должны были добраться за считанные минуты. 
Барабанящее сердце нарушало ход собственных мыслей, и готово было выпрыгнуть на ходу – просто из окна машины.
В приемной ее ждал Ярослав, он беседовал с одним из дежурных. Ей было приятно видеть его симпатичное лицо, обрамленное волнами блестящих темных волос. Его черные как ночь глаза, в которых казалось неизменно полыхали костры, остановились на ней, стремясь ободрить. Он толкнул колеса своего кресла ей навстречу.
Пуховая куртка была расстегнута, под ней красовалась светлая толстовка с красными пятнами на груди. Диана задержала на них взгляд.
– А, это томатный сок, – сказал он, проследив за ее глазами. – Меня уже дважды спрашивали, не кровь ли это. Откуда? Разве я похож на героя, что разгуливает по барам, пока ему нос кто-нибудь не прочистит? У меня просто не было времени приодеться.
Сама она вряд ли выглядела опрятнее. Покидая офис, Диана едва ли вспомнила про пальто, впопыхах набросив его на плечи.
– Ты ее видел? – спросила она, стараясь подавить дрожь в голосе.
– Нет, – парень покачал головой, – я просто знаю, что она здесь. Но вряд ли она хотела бы меня сейчас видеть. Ну, знаете...
К ним подошел человек в форме и поздоровался. Диана представилась ему.
– Мне сказали провести вас к девушке, – обратился мужчина. – Идите за мной.
Диана надеялась, что Оксана в той простой комнатушке за перегородкой, в которую сажают пьяных подростков, пока не приедут за ними родители. Но ошиблась. Ее провели через всю приемную, затем за угол, еще через поворот к неприметной двери, ведущей в подвал. Дверь открыли и она увидела небольшой тупиковый коридор, прегражденный решетчатой дверью.
Мужчина достал связку больших ключей и они громко зазвенели у него в руках.
Решетка открылась с глухим треском замка и визгом несмазанных навесов. Коридор освещался несколькими лампочками, которые придавали и без того унылым беленым стенам печальный желтый окрас. Истертый линолеум пестрел царапинами и выглядел так, будто на нем регулярно проводили чемпионат по фигурному катанию. В отличии от прочей части здания, с отличным ремонтом и ковровым покрытием, на этом затерянном островке ужаса и безысходности по стенам тянулись длинные трещины, на потолке в запыленной штукатурке зияли прогалины, пахло затхлостью и сыростью.
Диана сжалась, стараясь не концентрироваться на деталях, чтобы избежать тошноты.
Она не впервые в подобном месте, несколько лет назад она оказывала психологическую поддержку подросткам, по тем или иным причинам совершившим тяжкие преступления. Помогала не только морально, но и старалась найти причины смягчить для них судебный приговор. Большинство преступлений совершалось либо в алкогольном опьянении, либо в состоянии аффекта. Дети не понимали, что они творят, а потом, придя в себя после содеянного, в порыве раскаяния и страха перед тюрьмой они неоднократно пытались покончить с собой прямо в камере.
Но их камеры были не настолько запущены. И находились в другом месте.
А Оксану держали, как отъявленного преступника.
Может быть, в какой-то степени так и было. Но она не могла даже предположить, что девочку запрут в КПЗ.
Две железные двери по левую сторону.
Дежурный приблизился к той, что была первой и заглянул в глазок. Потом снова зазвенел ключами, заставив Диану поморщиться, и тяжелая дверь со следами ржавчины отворилась. Дежурный остался с внешней стороны, он был в курсе, что она лечащий врач девушки, но на всякий случай был на подхвате.
Диана едва сдержала стон, увидев камеру. Еще хуже, чем она предполагала. Ужасные серые стены, черные от сырости углы, и просто невыносимый запах сортира.
Совершенно «слепая» лампочка где-то высоко на потолке, создающая мутное освещение, и заставляющая напрягать глаза, чтобы сориентироваться. А в полутьме, на чем-то, напоминающем сгоревшую гладильную доску, подпертую к стенке, лежала на боку, поджав под себя ноги, Оксана.
Диана задохнулась, увидев ее безвольно скомканное тело. Преодолевая прилив очередной вспышки боли в груди, она все же набралась решимости и подошла к ней.
– Здравствуй, милая, – обратилась она, теряя последние надежды сохранить спокойствие, беспощадно растущий комок в горле становился серьезным тому препятствием. 
Кажется наступил тот самый момент, когда ее психика требовала мгновенной разрядки, Диана чувствовала неудержимый горячий спазм подкатывающих слез.
Она присела рядом, на то ужасное, холодное, грязное место, что служило девушке лежанкой.
Перевела дыхание, чтобы снять давление с голосовых связок, и произнесла как можно более ровно:
– Мне очень жаль, что такое случилось... Ты же понимаешь, теперь тебя отправят в больницу. Я посодействую, чтобы это было лучшее место. Я никому не позволю заниматься тобой, кроме того, кому доверяю...
Она снова поглядела на девушку. Оксана не шевелилась. Лишь от слабого дыхания едва заметно поднималось ее плечо. Но она не спала. Глаза ее не были закрыты полностью, только прикрыты. И Диане не понадобилось заглядывать в них, чтобы определить, в каком состоянии находится сейчас ее пациентка. Теперь уже... бывшая пациентка.
Диана опустила глаза, отвернулась и покачала головой.
Из маленькой зарешеченной форточки под самим потолком сквозило так, что Диана чувствовала, как шевелятся от холодного воздуха ее влажные ресницы. Она больше не могла сдерживать слез.
Бедное дитя!
Господи, ну почему?!! Почему в этом мире столько боли?
Почему нет ни одной науки, что сумела бы ее победить? Ни психология, ни религия не в силах превозмочь и обуздать ее. Физическую боль научились глушить медикаментами, но что делать с муками души?
Есть только попытка, всего лишь попытка отважных сердец отвоевать немного счастья для себя и других.

Счастью требуется немного. Но так ли это на самом деле?
И чем измеряется это самое «немного»? Глотком «лишней» воды для умирающего ребенка в Африке? Или глотком шампанского на новогоднем балу? Окончанием войны на оккупированных территориях? Или открытием нового супермаркета в большом городе? Отступлением болезни в тяжкой борьбе? Или всего лишь покупкой новой машины? Ходячими ногами? Или модельной внешностью?
Счастью требуются простые вещи.
Всего лишь иметь свое место под солнцем, приносить пользу и радоваться каждому прожитому дню. И как много это на самом деле!
Но понимают ли это люди, пока их умами распоряжается реклама, что им нужно на самом деле? Жить в кино? Сменять партнеров и декорации по настроению?
А что такое жизнь, с ее уродливой голой правдой? Что она может предложить, кроме боли?
Жизнь дарует ту самую, ни с чем не сравнимую, желанную и чертовски опасную свободу. Свободу выбора... А выбор так редко бывает продиктован осознанными мотивами. Выбором может стать даже самое безутешное...

– Прости меня, – прошептала Диана, вытирая ладонью текущие по лицу слезы.
«Я так хочу, чтобы у тебя все было хорошо», – добавила она мысленно, не в силах больше произнести ни слова. – «Я так рада, что ты жива! Жива, понимаешь?»
Она встала, прошла к двери, как в тумане, почти ослепленная слезами и полутьмой,  постучала, чтобы ее выпустили.
– Все в порядке? – покосился дежурный, закрывая за ней дверь.
– Нет, – сказала она, – не в порядке. Там темно, холодно и этот ужасный запах... Я уже молчу, какая там грязь! Она всего лишь девушка, которая нуждается в лечении, а не бомж с перепоя.
Дежурный стушевался и пожал плечами:
– Я понимаю, но так ребята сказали, которые ее привезли. Мы не знали, что от нее ждать, поэтому сюда поместили.
Диана скорбно помотала головой.
– Сами посмотрите. Что от нее ждать?
– Но ее же перевезут, – неловко оправдывался охранник, пропуская ее за решетчатую дверь, со скрежетом запирая коридор.
Диана смотрела сквозь эти металлические врата, с облупленной серой краской, и сердце ее разрывалось от понимания того, что Оксана пока еще находилась там. Даже если в эту минуту девушке было все равно, где ей находиться.
– Да, – тихо проговорила она, стараясь найти в этих словах утешение. – Да, я сейчас же ее перевожу...

глава 30 : [url=http://www.proza.ru/2018/12/30/837]