Вышата Тысяцкий и Змей Горыныч - 18-5

ВЫШАТА ТЫСЯЦКИЙ И ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
ЧАСТЬ-18-5

... и, далее, поднявшись выше несколькими строками до той части текста, где затрагивался момент вворачивания в разговоры и тирады народом словечка "аспид", для иллюстрирования правомерности награждения сиим ругательством кого-либо при констатировании факта способствования деяниями не соблюдению территориальных границ царства навряд ли на последнем месте оказалось бы злосчастное испытание плеванием огнем на пшеницу, выращиваемую во владениях царя-батюшки, окромя чудовищного похищения государыни-царицы и невинного младенчика, ибо чудо-юдо подпадало под категорию "глухого аспида" по определителю святых отцов, с каковым теологическим документом старостами производилось ознакомление населения в необязательном порядке, но по инициативе любознательных, штудирующих Жития Святых, богословские трактаты и материалы 1-го Никейского Собора, то бишь, Змея, тьма души какового перешла в глухоту сердца чудовища, равнодушного как к песням радости, так и к воплям страдания, так что Змей Горыныч, повадившись разорять крестьянские хозяйства, укоренялся в прихоти расширить свое царство, когда как бы добивался изживания не подопечного оному населения жестокими воздушными атаками и внедрением Горясера богатыря в области, простирающиеся по другую сторону речки Смородины, где леший чудил в соответствии с уставом нечистой силы, чуя теперь Вышату и еще какую-то неведомую угрозу из разряда того, что создано, сотворено Господом Богом Доброго на белом свете, не вникая далее охранной молитвы, беспрестанно творимой знахарем с тех пор, как старик выехал с царским удальцом за ворота своего двора, и каковой благодать, аки лампада, в чьем чистом, как хрусталь, неугасимом божественном свете прятались путники от Горясера, делала как бы невидимыми таковых оку врага, покуда лешему не удалось выманить запечалившегося доброго молодца за черту незримого периметра как бы огня поядающего, о чем знахарь узнал почти мгновенно как бы по тому, что дернулась некая ниточка, как бы привязанная к ноге Вышаты, каковою старик намертво прикрутил и себя за щиколотку как бы к колонне храма Господня в Иерусалиме, к колонне Слова Божьего, ибо, как сказано, Господь есть огонь поядающий, и когда Вышате чудилось, что оный едет прежнею дорогою, не узнавая как бы, что сосны да березы теснятся с обеих боков оного, едва не решаясь истолочь удальца вместе с богатырским конем в порошок, старец, ежели бы сие была прогулка по саду, мог бы поведать Вышате, с каковым колдовством Горясера оному привелося столкнуться, устремившись на выручку царского удальца, ибо лошаденка знахаря как бы представлялась изображавшую рысь, коль скоро мелкий бег животины, то и дело петлявшей и объезжавшей препятствия, не имел достаточно пространства, дабы развиться в указанный тип передвижения, притом знахарь то бил в бока коняги пятками, то соскакивал наземь и тянул за повод застрявшую копытом в колдобине или в корнях лошадь, тогда как кот, шерсть на спине какового поднялась дыбом на еще повороте на зачарованную тропку, поторопился ретироваться назад, вскарабкавшись по хлипкому кафтанишке, прикрывающему тщедушную грудь оного, на плечо дедушки и затем наподобие ручья перетекши на спину человека, где повис на когтях в районе стариковских лопаток с отвернувшейся на настоящую дорогу мордой, примечиваясь, куда бы спрыгнуть с одежонки знахаря, и, выбрав очутиться лучше на дереве, переместился громадным скачком на сук березы, росшей крайнею у полотна грунта, где и предпочитал потом ходить взад-вперед, поглядывая на забежавшего дальше путников по дороге пса, каковой довольно вдалеке, очевидно, разрывался между тем, чтобы возвернуться к проклятому повороту в ловушку нечисти, когда хозяин оного явно намеревался запропаститься во мраке как бы вперекор собственному чутью, с каковым исцелял деревенскую скотину, или все-таки разведать, что за отсветы красного зарева маячат там, куда таковой не добежал, заставляя облака мерцать по краям кровавыми отблесками, ибо псу отколь-то известно было, что ежели знахарю и погибнуть когда, то не сейчас, притом глухое рычание собаки относилось к тому же неведомому Злу, что собиралось прекратить жизнь Вышаты и напасть на хозяина, каковому как туго ни приходилось в погоне, но достало удачливости подскакать к своему спутнику и вовремя задержать за руку удальца, пред чьими очами теперь в видении как бы ехал могучий чужеземный богатырь, исполинский конь под каковым в холке был вполовину роста деревьев, а самое чудовищный враг отодвигал непомерной громадной, аки котел, в каковом могло разместиться какое-нибудь небольшое село царя-батюшки, грудью верхние ветви, притом что голова сего, аки каменный остров, плыла в небе в сияющем звездным светом шлеме, и, вот, стоит ли говорить, что Горясера богатыря собственной персоной там не было, и ясное дело как бы, ибо леший Змея Горыныча токмо наслал откудова-то своего приводящего в ужас душу призрака, а, вот, въявь-то славного царского удальца разорвали бы, безусловно, обозленные на людей деревья, ну, и, вот, досталось же туточки бедному знахарю натерпеться страху и от Вышаты, каковой с неожиданного такового перепугу или с чересчур долго натянутых нервов выхватил из ножен на боку булатный свой меч и чуть не отсек сему дышащему на ладан светлому ликом старцу тонкую руку заодно уж с костлявым плечом, косточки в каковом Горясер бы разве на зубочистки для себя определил применить, но тут богатырский конь Снежнозар броском передних ног и передней части корпуса внезапно прянул вверх и в сторону, так что околдованный Горясеровыми чарами Вышата должен был забыть наносить удар, но думать, чтобы сохранить себя в седле на спине коня, вставшего на дыбы в просвете меж сосной и елью, каковые как бы отступили оттого, что досюдова принесло молитву и Свет Господень, ибо Слово Божье не переставало быть беззвучно нашептываемым устами знахаря, на шаг, чтобы стоять врозь, когда раньше неумолимо надвигались на полоску свободной земли под копытами Снежнозара, норовя перепутаться сучьями и накинуть на лошадь со всадником сеть, и как бы даже верхушки крон повело отклониться, дабы, ежели корни не успеют отшагнуть еще подальше, то ни конь богатырский не разобьется об ветви и стволы, опускаясь передними копытами со своей высоты, каковую берут за образец изображения скакуна при изготавливании памятника полководцам и царям, сидящим верхом, на почву и переламывая таким образом всей тяжестью более сухие и хрупкие ветки или заставляя согнуться или отхлынуть опасным для падающего как бы поневоле вслед за лошадью вниз всадника фонтаном более гибкие, ни самое Вышата не свернет себе шеи, коли голова оного зацепилась бы шеломом или подбородком за сучок какой или отросток от лавины всколыхнувшейся шумной, как море, древесной и листвяной массы, когда бы отхлестнувшиеся от корпуса и морды Снежнозара ветки принесло бы отмашкою назад да вдобавок с запасом набравшейся силы не замереть в равновесии, но дальше стремительно перелететь на такое же расстояние в противоположную сторону и токмо уж опосля тяжело наскочить на туловище, плечо или голову Вышаты, коли бы молодец замешкался бы в волнах, непонятно от сосны или ели, мечущихся окрест оного древесных батогов, ну, да, и, вот, значит, встряхнулся добрый молодец от чар темнейших, ужаснулся тому, куда оного занесло, рассердился на себя за то, что зарубить мог бы насмерть знахаря, и вздохнул горько, что задержался кознями Горясеровыми в пути, когда Змей Горыныч разлучил, быть может, государыню-царицу с младенчиком или запугивает обоих вместе и голодом морит, ибо едва богатырь царя-батюшки не погиб на заколдованной тропочке от морока лешего
 
11-17 декабря 2018
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...