Будущее принадлежит России или США судьи кто

 Кому принадлежит будущее:  России или  США? А судьи кто?
 Есть несколько интересных источников сведений о состоянии борьбы Россия или  США  за идеологическое и моральное первенство

- Статьи профессиональных политологов, например Караганова и Лукьянова,  более всего а журнале "Россия в глобальной политике "

- Впечатления людей, как  правило живших некоторое время в обеих странах. Особенно  интересны  впечатления молодых девушек,  например Маргариты Симоньян или Илоны Давыдовой,  внезапно оказавшихся в стране совершенно другой культуры   (см мою статью в прозе  ру      "Симоньян о ее жизни изгоем в США")

- Впечатления евреев, как правило профессиональных диссидентов эмигрировавших на Запад в зрелом возрасте, и ставшие  политологами :  например Яков Кедми или Дмитрий Саймс   

                А судьи кто
  Масштаб личностей, вырастающих в государстве, определяется во многом масштабом задач, стоящих перед нацией. Так, малые народы, например, прибалты или израильтяне, при безусловно более высокой бытовой массовой культуре практически не породили личностей, внесших значительный вклад в мировую культуру. Но, будучи вовлечены в орбиту великой нации, выйдя на уровень имперских задач, представители других, зачастую малых наций могут взлететь на вершины мировой культуры. Вот хотя бы среди поэтов – Пушкин, Жуковский, Блок, Ахмадуллина, Пастернак, Мандельштам, Окуджава и т.д. Почти все наши великие писатели вышли из провинции, из “дворянских гнезд”, но, чтобы стать великими, они должны были обязательно попасть в Москву, в Петербург, в ту среду, на уровень тех проблем, в масштабе которых они только и могли стать великими.       Евреи всегда входили в интеллектуальный авангард и зачастую играли в туземной среде роль катализатора творческой деятельности. Мережковский называл их «семитские дрожжи в арийской крови». Когда инородное тело попадает в насыщенную среду, созревшую для превращения в новое качество, то вокруг него быстро образуется новая кристаллическая структура. Когда в русскую культуру приходили Лотманы и Эйдельманы, литературные критики и искусствоведы – они как люди со стороны лучше видели весь интеллектуальный пейзаж и, извлекая и систематизируя самое ценное, и, в свою очередь, провоцируя на соревнование, создавали новую творческую среду. Будучи прирожденными “космополитами”, они быстрее ориентировались в мировых тенденциях и всегда были в авангарде новых идей и направлений. Они привносили другую энергетику, другое, более европейское, видение проблем. В образовавшийся пролом втягивались и более инертные аборигены.
 Империи для создания «оборонки» была нужна высокая наука, и появлялись Ландау и Лившицы, Гельфанды и Арнольды. Империи была нужна атомная бомба, и евреи всего мира тащили в Москву атомные секреты. Нужен был имперский уровень культуры и престиж – и евреи становились лучшими музыкантами и шахматистами, появлялись Эйзенштейны и Роммы. Нужны были шуты (в империи это высокое звание: возможность говорить правду) – появлялись Райкины и Жванецкие.
   Родственность наших наций в склонности к мессианизму и духовности, преклонении перед Книгой (великим текстом) была давно замечена философами: Бердяевым и Соловьевым, а также Розановым, который лучше других выразил взаимную любовь/ненависть.
   Евреи всегда обладали удивительной способностью находиться в эпицентре мировой истории (от первого до третьего Рима и Рейха). Как только на передний план выдвигалась какая-либо держава, евреи всего мира устремлялись туда. Когда-то во времена Октябрьской революции и Великой Отечественной одним из главных генераторов событий мировой истории была Москва и Берлин . Но, находясь в эпицентре мирового прогресса, евреи  первые же страдали от сопутствующих ему мировых конфликтов. Вот совсем недавно центр мировой империи находился в США, и туда устремлялись  все, кто расцветает в имперской среде. И одновременно США становится центром ненависти аутсайдеров всего мира.

                Большая игра на телевидении

  Интересно что сейчас, когда именно Россия находится на подъёме, даже бывшие диссиденты например Яков Кедми и Дмитрий  Саймс становятся русофилами.  Некогда бежавшие из СССР( Кедми сжёг свой русский паспорт на Красной площади) они как никто другой могут сравнивать два мира-перспективы России и США :кто едет на ярмарку, а кто с неё. Это лучше всего видно по выступлениям их в программах Владимира Соловьёва.
  Впрочем это в традициях русской интеллигенции, страдая от российской власти, они эмигрировали   на Запад : Герцен, Максимов, Зиновьев, Солженицин и т. д. и  как теперь ,бывшие  "сионисты" .  на Западе   вдруг осознавали  что  попали в более худший чужой и жестокий мир.   

Дмитрий Саймс наш человек в Вашингтоне
26.06.2017Карьера, Семья, ОбществоКомментарии: 1

 Те, кто в последнее время с увлечением просматривает телепрограммы с политическим уклоном, как то: «60 минут» на НТВ или «Открытая студия» на 5 канале, наверняка в курсе, кто такой Дмитрий Саймс, поддерживающий содержательный разговор в студиях посредством телемоста. Взору телезрителей предстает немолодой умный мужчина с бородой и в очках, с правильной русской речью без акцента и профессорской внешностью. Этот американский гражданин когда-то проживал на территории Советского Союза.Он как эквилибрист идёт на канате над  борьбой  США и России, умудряясь относительно объективно отразить обстановку.

    Кажется в клубе Соловьёва тренируются политические игроки, близкие к людям принимающим решения, и делая дипломатические манёвры  более обоснованными. И действительно, упомянутую передачу без труда можно найти на сайте «Первого канала». Нам стало любопытно, чем именно занимается человек, призванный, казалось бы, отстаивать американские национальные интересы, на главном российском пропагандистском телеканале.
  Однако внутри России такие публикации казались скорее исключениями на фоне антиамериканской истерии, создаваемой «для внутреннего потребления», где для простоты картины действия США часто приравниваются к ее президенту
 «Большая игра» в этом смысле стала чем-то вроде встречи внутренней и внешней пропаганды – площадкой, на которой российскому обывателю начали разъяснять, почему Москве выгодно поддерживать Дональда Трампа.

   Вообще, Саймс всегда выступает за так называемую «реальную политику», и с этой удобной позиции раздаёт всем сёстрам по серьгам, умудряясь оставаться и американским патриотом, и как бы русско-американским патриотом, сторонником нахождения какого-то русско-американского компромисса и равновесия. Так, он признаёт претензию США на мировое господство, но признаёт её как реальность бытия, это как бы ни хорошо ни плохо, это просто данность такая, которую Россия должна учитывать, рассчитывая свои шаги. По сравнению с другими американскими и европейскими участниками наших телепрограмм, это, несомненно, трезвый подход.
   Вообще следует сказать, что «Большая игра» существенно отличается от обычных российских политических шоу, выпускаемых в прайм-тайм – по крайней мере, от передач Владимира Соловьева. В ней практически отсутствуют оскорбления и драки, в обсуждении не участвуют политические радикалы вроде Жириновского, равно как и «мальчики для битья» из числа «системных либералов». «Большая игра» – это, скорее, подчеркнуто интеллигентный и слаженный хор «штатных аналитиков», целью которого является не развлечение или мобилизация зрителя, а кропотливое разъяснение ему, кто именно из западных лидеров выгоден Кремлю и почему.
 
   Возможно,  воскресные вечера Соловьева  (почти народное вече)  смотрят российские и западные лидеры, чтобы услышать  набор самых разных  мнений: высокоумных Никонова и Шахназарова, ястребов Багдасаряна  и Сатановского,  Кедми и голубя Станкевича, злобных либералов Гозмана, Некрасова,  Исаева, Рыбакова, русофобов Сытина и Амнуеля  и умеренного Надеждина и др Эмигрировавшие из России евреев Якова Кедми, Дмитрия Саймса, Ариэля Коэна и Грега Вайнера (Винникова), которые  хорошо знают как Россию, так и США и отражают весь спектр мнений а Рар и Сергиенко -ФРГ. Очевидная беспомощность малограмотных американцев Майкла Бома генетическая русофобия поляков из несостоявшейся  империи например  Ян Корейбы  и прибалтов Андреас Лайли и др
 
   Что объединяет Кургиняна и Проханова:
экзальтированность, излишний радикализм, мессианство, почти расизм по отношению особенно к англосаксам, фанатизм, тоска по величию СССР .
  Как всегда дипломатичны и выдержаны Никонов, Пушков Мигранян и многие другие политологи. Интересно что теперь с помощью Соловьёва они успешно громят например  примитивных ,большей частью украинских, политологов и это наверно оказывает влияние на мыслящих украинцев, читающих дискуссии в Интернете,  как раньше мы, приникши к радиоприёмникам, слушали западные "голоса".
 
 Показательна реакция некоторой части этнических украинцев, живущих в России: Ганапольского,  Бабченко,  Окары и т. д. Чтобы возвыситься самым примитивным  способом они  пытаются унизить   русский народ. Как правило, это аномально самолюбивые люди. которые пытаются  побороть свой комплекс неполноценности принадлежностью к "высшей украинской нации/расе?
    Вульгаризация политики. Малообразованность.   Вырождение языка высокой дипломатии.  Использование методов дешёвого шоу бизнеса  Стратегическая фривольность и политическое кабаре,  как это назвали на "Валдайском" клубе.

   В СССР многие украинцы были звёздами, например, ракетно- космической техники. Что особенно примечательно, самые мощные ракеты «Воеводы» производились в Днепропетровске (гл. конструктор Янгель) . Главными конструкторами были Челомей из под Полтавы (реутовский НПОМАШ)  , Лозино- Лозинский (Буран) из Киева, Сергей Королев из Житомира.
 
   Украина совершила ошибку, которая "хуже преступления"- примкнув, как это уже не раз бывало,  к могущественным врагам России и взяв на вооружение  идеологию бандеровцев. Теперь осталась только бессильная злоба слабого  буферного запутавшегося государства.

   Вообще передачи Соловьёва в последнее время  тоже радикализуются. Тон задаёт Жириновский со своей пародией на патриотизм, мне очень неприятной   Особенно за ответное унижение   поляков, и их защитника  как оказалось литовца Якуба Корейбы,  и англосаксов как таковых.
     Его,  как ни странно, частично поддерживает Соловьёв, чтобы на его фоне своей умеренностью завоёвывать очки.  Режиссёру Соловьёву с его артистизмом нужен умеренный драматизм  для привлечением зрителей. .
  Как всегда дипломатичны и выдержаны Никонов, Пушков и многие другие русские политологи, а из украинских чуть ли не один Михаил Погребинский.

 Очень достойно на этом фоне выглядит Дмитрий Саймс, который как эквилибрист идёт на канате над  борьбой  США и России, умудряясь относительно объективно отразить обстановку.  Кажется в клубе Соловьёва тренируются политические игроки, близкие к людям принимающим решения, и делая дипломатические манёвры  более обоснованными.  Ничего подобного не было в СССР и нет на западе, такая широта и острота мнений всё увеличивает аудиторию болеющих за Россию или ненавидящих её. .Драматизм реальной политики отвлекает от выдуманных страстей сериалов
   Симптоматично, что по телевидению стал появляться Кудрин в планах по повышению возраста выхода на пенсию  и т. д. Он дружелюбен,  не вызывает отторжения как   радикальные либералы . Я вообще надеюсь, что его влияние и разработки  ЦСР  обеспечат   оживление в экономике. Слишком уже пессимистичны  статьи Иноземцева, Цепляева и др. о торможении развития экономики из за  санкций.
                Приложения

  ТЕКСТ НАУЧНОЙ РАБОТЫ на тему Конец эпохи глобализации причины и последствия П Дуткевич  Казаринова

   россия: двадцать лет в условиях аномии и глобальной неопределенности

Кризис доверия двум основным столпам современного общества — государству (кейнсианст-ву) и рынку (неолиберализму) — констатируют многие ведущие ученые как в России, так и в Европе и Америке. В мире все больше ощущается ситуация неопределенности и неустойчивости на всех уровнях от личного до глобального. Общества в ситуации глобализации, с одной стороны, и нестабильности, «конца знакомого мира» [1], с другой, становятся «текучими» [7], без устойчивой идентичности и нормативного стержня. Страх перед неизвестностью становится экономической и политической категорией, он проистекает от осознания принципиальной хрупкости личной и общественной экономической, политической, социальной безопасности [2].
   Эти процессы осмысляются социальными философами на Западе как новые, в то же время российское общество живет в условиях не до конца сформировавшейся идентичности, личной и общественной нестабильности, низкого уровня межличностного доверия и недоверия к институтам, а также ценностной аномии уже третий десяток лет. В этом смысле россияне и жители постсоветского пространства имеют определенное конкурентное преимущество, выработав определенные стратегии выживания. И если с экономической точки зрения локус силы в России сдвинулся, то военно-политическая мощь, амбиции регионального лидера и политическая субъектность, свобода от внешних стандартов рациональности позволяют России претендовать на место среди стран, которые окажутся в роли локомотивов региональных блоков и авторов альтернативной нормативной системы. России важно успеть преодолеть имеющую место текучесть, не свалиться в радикализм и популизм и выступить с инициативами для всего Евразийского макрорегиона и эффективно конкурировать в гонке интеграций с растущим Китаем и слабеющим Евросоюзом.
Россия прошла через большевизм и либерализм и пытается найти золотую середину, ранее называемую конвергенцией, как это уже сделал Китай.


                Но с благодарностию были 25 12 2018
Текст: Федор Лукьянов (главный редактор журнала "Россия в глобальной политике") Российская газета - Федеральный выпуск №7754 (291)
 Советский Союз закончился не 27 лет назад, декабрьским вечером 1991 года, когда вместо красного флага над Кремлем взвился российский триколор
  2018-й - год знаковых утрат. Поколения воспитывались во вселенной, придуманной демиургом нашего детства Эдуардом Успенским. И положенной на музыку гениального Владимира Шаинского. Этот мир говорил вкрадчивыми интонациями Олега Табакова - всенародного кота Матроскина, лирическим саундтреком бытия почти каждого из нас звучал голос Олега Анофриева - незаменимого трубадура и менестреля для детей и взрослых. "Пес в сапогах" неповторимыми фиоритурами Николая Караченцева учил не пугаться силы чувств, как и герой его "Юноны и Авось". А кот Леопольд из мультфильма Анатолия Резникова призывал "жить дружно" общество почти беспрецедентной многонациональности.
В том мире Одесса Романа Карцева была не городом на побережье иностранного (а то и враждебного) государства, а достоянием всех граждан вне зависимости от того, сколько тысяч километров отделяло их от Дерибасовской. Баадур Цуладзе в нелепом облачении дорожного рабочего, конечно, наносил разметку где-то в Грузии, но по этой горной дороге как будто ехало население всего огромного Союза.
     Россияне назвали главные события 2018 года
 На протяжении десятилетий тон задавал Иосиф Кобзон, которому в лучшие времена удавалось сочетать большой государственный пафос и доверительную лирическую интонацию, превращать "палаточный Братск" из не считающегося с издержками государственно-идеологического проекта в идеализм юношеских порывов. Или Станислав Говорухин преображал мрачную, временами грязную борьбу с послевоенным разгулом бандитизма в романтическое полотно о суперменах среди нас. И даже солдат Иван Чонкин вкупе с саркастически описанными персонажами памфлета-антиутопии "Москва-2042" Владимира Войновича, прошедшего путь от добропорядочного советского писателя до яркого диссидента-антисоветчика, доказывали (что называется, от противного) внутреннюю общность этого пространства.
   Пространства, где виртуозная имитация Михаилом Державиным псевдоанглийской болтовни уморительной интуристки вызывала всеобщий отклик, ибо языков народ в массе своей не знал, но подспудно к ним и "импортной" жизни тянулся.
Всех этих людей не стало за минувший год. К этому ряду можно добавить златоуста-песенника Андрея Дементьева, бытописателя сюрреалистичной повседневности Киру Муратову, автора единственного, но невероятно пронзительного фильма очень печальной судьбы Александра Аскольдова ("Комиссар"), первого исполнителя легендарной песни "Трус не играет в хоккей" Вадима Мулермана...
Книги Успенского и Войновича, музыка Шаинского, песни Кобзона, фильмы Говорухина еще долго будут создавать шлейф той культуры
  Советский Союз закончился не 27 лет назад, декабрьским вечером 1991 года, когда вместо красного флага над Кремлем взвился российский триколор.      Потребовались годы, чтобы осознать, что это необратимо в административно-политическом, а потом и экономическом смысле (хотя и сейчас остаются те, кто либо боится, либо жаждет восстановления СССР). Но советская цивилизация, основанная на совместном культурном наследии, тает медленно. Конечно, физический уход тех, кто создавал и олицетворял это наследие, не означает его немедленного забвения. Книги Успенского и Войновича, музыка Шаинского, песни Кобзона, фильмы Говорухина и т.д. еще долго будут создавать шлейф той культуры.   Но она невоспроизводима, как и Одесса Карцева или Грузия советских короткометражек. И как сам Советский Союз в многообразии его величия и уродства, гуманизма и варварства, которые были всегда намешаны в сложной пропорции. Страница переворачивается, каким бы иногда грустным это ни казалось. "Не говори с тоской: их нет; // Но с благодарностию: были".
Лукьянов
 
 Мир прощается с эпохой глобализации, считает Федор Лукьянов
     Журнал "Огонёк" №49 от 24.12.2018, стр. 22
Накануне очередной годовщины упразднения СССР «Левада-центр» зафиксировал в ноябре 2018 года самую высокую за 10 лет долю тех, кто сожалеет об этом событии. Две трети опрошенных ностальгируют по Советскому Союзу. Большинство оплакивающих былую страну старше 55 лет, но число ностальгирующих выросло за истекший год во всех возрастных группах, включая сегмент 18–24.

    Кто такой Дмитрий Саймс и почему он пытается потопить Mayflower Расследование историка Фельштинского
Дата: 11/02/2018 18:10
Автор: Юрий ФЕЛЬШТИНСКИЙ
Источник: https://gordonua.com
Дмитрий Саймс (Дмитрий Константинович Симис) /Dimitri K. Simes — президент Центра национальных интересов (бывший Центр Никсона), политолог и историк — родился 29 октября 1947 года, в Москве, СССР.
Родители известного политолога — правовед и правозащитник Константин Симис и адвокат Дина Каминская.
  В детстве Дмитрий интересовался историей и антропологией. После школы он устроился работать в Исторический музей. Спустя год работы поступил в МГУ, откуда со второго курса вынужден был перейти на заочное, после того как вступил в полемику с преподавателем истории КПСС относительно оценки ленинских трудов. Одновременно будущий политолог устроился на работу в Фундаментальную библиотеку общественных наук АН СССР (ИНИОН РАН).
Продолжив заочную учёбу на историческом факультете, в 1966 году поступил на дневное отделение биолого-почвенного факультета МГУ. В январе 1967 года был отчислен с дневного отделения биолого-почвенного факультета за «антисоветские высказывания» на молодёжном диспуте, посвящённом осуждению войны США во Вьетнаме.
  В 1967—1973 годах — научно-технический, а затем младший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), был заместителем секретаря комитета комсомола и получил премию за лучший проект среди молодых ученых.
  В 1973 году эмигрировал в США. В 1973 году молодой политолог получил гражданство США и сменил фамилию, став Саймсом. Руководил Центром по российским и евроазиатским программам в Фонде Карнеги, был профессором при Университете Джонса Хопкинса, Колумбийском университете и Калифорнийском университете в Беркли. Был неофициальным советником экс-президента США Ричарда Никсона по вопросам внешней политики.
  С 1994 года — президент Никсоновского центра (ныне — Центр национальных интересов). Является издателем журнала «The National Interest». В 2015 году выпустил книгу «Путин и Запад. Не учите Россию жить!», в которой изложил свою версию подоплеки действий российского президента.

 Кризис либерализма на западе Кризис либерализма в оценках его адептов
22 ноября 2018  Дарья Казаринова

   Кризис и даже закат либерализма и возможный конец либерального мирового порядка – одна из самых обсуждаемых тем в мировой политической науке. Лучшие умы ломают копья, пытаясь доказать, что пациент скорее мертв, чем жив, или, наоборот, с либерализмом в целом все прекрасно, а трудности есть только с либеральным мировым порядком. Оправившись от шока Брекзита и Трампа, интеллектуалы начали масштабную кампанию против нелиберального популизма, хотя часть из них и признает проблемы и ошибки, допущенные архитекторами либерального мирового порядка, и необходимость тотальной реконструкции.
Кризис американского либерализма в XXI веке, по мнению профессора Колумбийского университета Марка Лилла, – это кризис воображения и амбиций со стороны самих либералов, и кризис принадлежности и доверия со стороны американского общества. Американские либералы утратили понимание основного закона демократической политики – не терять связи с общественными настроениями, чувствами демоса. Хотя либералы привнесли в электоральный процесс множество значимых вещей: ценности, обязательства, политические предложения, они не создавали главного – образа общего будущего.

    Итак, большинство из этих авторов согласны, что нынешняя болезнь либерализма – побочный продукт успеха либерального мирового порядка. Глобализация принесла непропорционально большие прибыли элитам, олигархическая мощь резко возросла. Сбалансированный капитализм национального государства сменился глобальным казино-капитализмом, работающим по принципу «победитель получает все». Более того, в рамках неолиберализма «усилия по созданию более равноправного общества являются одновременно и контрпродуктивными, и морально агрессивными. Рынок гарантирует, что каждый получит то, что заслуживает». В такой ситуации солидарность была утрачена довольно быстро.
    Появление «стратегических соперников» США, то есть незападных государств, претендующих на статус глобального игрока в многополярном мире, весьма заботит Америку. Эти страны делают более или менее успешные попытки продуцировать альтернативную рациональность, лежащую вне мейнстримной парадигмы Запада – постиндустриализма, постмодернизма, информационного общества, прав человека и либеральной демократии, «западной либеральной религии». Другими словами, Китай и Россия олицетворяют собой некую глобальную альтернативу, вступающую в конкуренцию с западной. Выражаясь в терминах Ричарда Саквы, происходит столкновение монизма атлантистов и плюрализма остального мира, или Clash of narratives. Подчеркнем, столкновение нарративов не означает противостояния идеологий в их классическом виде. Сегодня нет идеологического противостояния относительно базовых принципов устройства общества, каким было противоборство коммунистической и капиталистической систем. Многие авторы сомневаются, возможно ли адекватно сравнивать нынешнюю ситуацию с холодной войной.
    Патрик Денин, автор книги «Why Liberalism Failed», утверждает, что создалась совершенно особая ситуация: сторонники либерализма склонны забывать, что это – именно идеология, а не естественное конечное состояние политической эволюции человека. Денин утверждает, что либерализм строится на основе противоречий: он трубит о равных правах, одновременно поощряя колоссальное материальное неравенство; его легитимность основывается на согласии, но препятствует гражданским обязательствам в пользу приватизации; он стремится к индивидуальной автономии, но порождает самую всеобъемлющую государственную систему в истории человечества. По мысли Денина, центростремительные силы сейчас преобладают в западной политической культуре, и это не временные трудности и поверхностные недостатки, а неотъемлемые черты системы, успехи которой порождают собственные неудачи.
   Изначально левая политика идентичности апеллировала к наиболее широким классам американского общества, афроамериканцам или женщинам, мобилизуя их политическую поддержку под лозунгом борьбы за их права. Это открыло путь к псевдополитике, сосредоточенной на самой себе, эксклюзивной, ориентированной на все более дифференцирующиеся и закрытые группы. Генри Киссинджер утверждает, что это характерно для современной политики вообще в связи с развитием интернет-технологий: «Возможность влиять на конкретные микрогруппы разрушила существовавший консенсус по поводу приоритетов – теперь акцент делается на определенных целях или претензиях. Политические лидеры заняты нишевым давлением, у них нет времени, чтобы задуматься о контексте, и, следовательно, нет потребности расширять мировоззрение». В большей степени это утверждение относится именно к либералам.
   Самым ярким отражением состояния дел Лилла считает сайты Демократической и Республиканской партий. Если у республиканцев есть обобщенный программный документ «Принципы американского обновления» (Principles of American Renewal), то демократы обращаются к каждой категории избирателей (женщины, представители ЛГБТ-меньшинств, латиноамериканцы, афроамериканцы, азиато-американцы и т.д.) на разных веб-страницах. Для семнадцати отдельных групп разработано семнадцать посланий, и они не пересекаются. Ориентируясь на борьбу за права меньшинств, либералы упускают из виду, что реально защитить эти права в политической борьбе можно только опираясь на большинство.
   Либералы так увлеклись детальной проработкой месседжей для всякого рода меньшинств, что им стало нечего сказать представителям большинства.
Лилла утверждает, что парадокс либерализма идентичности в том, что он парализует саму возможность думать и действовать в том духе, которым проникнуты его носители. Он зачарован символической деятельностью: достижением возможно большего разнообразия в организационных формах, пересказом историй с акцентом на маргинальные и крайне малые группы, придумыванием необидных эвфемизмов для описания социальной реальности. Либерализм идентичности был проектом политическим, а стал проповедническим.
   Апелляция к божественному происхождению общества, государства и ценностей, лежащих в основе политического проекта, характерна для стран не только Востока, но и Запада (см. Декларацию независимости США, в которой права и свободы получаются от божественного начала). А в современном «снятом» виде права и свободы человека сами становятся «либеральной религией». Происходит сакрализация светского, формирование гражданской религии либеральных ценностей. В онтологическом разрезе религиозная определенность «духа капитализма» была (и по инерции остается) составной частью «гражданского этоса» Запада.