Литературный вечер исторического человека Ноздрева

               
     Мир шагает по планете,
     Хер держа наперевес,
     Рады взрослые и дети,
     Радость в поле, радость в лес.
     В том лесу лежат еноты,
     Кучки вечного говна,
     Партизан полки и роты.
     Велика моя страна !
     - Это так, - согласился товарищ Сталин, мудро посасывая трубку, затерявшуюся среди густых усов совершенно обобрившегося вождя всех народов, лукаво поглядывая бельмастыми глазами на невнятно виднеющийся силуэт поэта Михалкова, вызванного со всей поспешностью в каморку Стасовой вместе со своими детишками, Андроном да еще Андроном, ради отличия наименованным Сталиным Микиткой, как старший из Кимов звался просто Юрком, а презренный предатель Тито - жестами, - ох...на и обильна страна в кучах, - нараспев цитировал по памяти священные всякому грузину строки русской летописи вождь, негромко поскрипывая ладно выделанной юфтью сафьяновых сапог, расхаживая в тесной каморке от стены к печке, где уже приуготовился врезать  " Смуглянку " с гопаком нарком по тяжелой Жуков, вечно контуженный по колено, надрывно зудящее предчувствием перемены погоды, не может же, в - натуре, даже Сталин править восемнадцать лет, мать вашу так, - но нету в ей порядку и ранжиры не соблюдаются субординацией, портятся девки и бабы ажидацией палестинских женихов, что возьмут за титьку и увезут в рай Алеппо, носить хиджаб, напевая из Нины Ургант.
     - Горит и кружится планета, - послушно забормотал Михалков, раскачиваясь иерусалимским болванчиком под пристальным взглядом Берии, проросшим кудреватой плесенью у самого угла, образованного поперечной балкой и миниатюрной моделью памятника жертвам репрессий, вычурным сиреневым фаллосом из чистого углепластика стоявшим там, где искривлялось пространство каморки и самой Стасовой, кривобоко ундервудящей гусиным пером по скукоженному свитку пергамина, - над нашей родиной салют, а ты давно уже раздета, ты голая и там, и тут.
     Сталин крякнул, разворачиваясь, как волк, всем туловищем к Стасовой и удивленно хмыкнул, заметив действительно обнаженность верной секретарши и помощницы Ленина : она сидела на венском стуле голая, сизо - серая в наступающих сумерках, заросшая с ног до головы какими - то перьями и диким волосом, гнусная до невозможности, но вместе с тем и внушающая непреходящую надежду на скорое пришествие лета, надо всего лишь подождать месяцев девять и народится новое лето по всем понятиям Дарвина, крикнет шумом осиновых дубрав и потребует сосать из сосцов у земли - матери, сосцы же земли суть колодцы, нефтяные и газовые скважины, а также, товарищи, круглые дырки шахт урановых рудников. Сталин кивнул, соглашаясь с мудростью отцов, высказанной Орджоникидзе, точнее, шинелью Орджоникидзе, висящей на гвозде в шкафу, а самого Орджоникидзе давно расстреляли, но шинель хранила заветы, от старости, правда, иногда сбиваясь на похождения какого - то Акакия Акакиевича и пассионарного старичка на Елисейских, где он орудовал, приводя в трепет парижских коммунаров, не понимающих ни х...я в истинном сопротивлении и революционности мелкой буржуазии.
     - Буржуйский слог и немцы в танке,
     Шумит кукан под сводом кущ,
     Бычки томатов млеют в банке
     И Лукашенко среди пущ.
     Сталин согласился снова твердым наклоном негнущейся шеи, прошел к столу, отдернул лиловую штору и неожиданно вскрикнул, наткнувшись воспаленным взглядом на таящегося за портьерой Ленина.
     - Владимир Ильич, - горячечно выдохнул вождь, отступая на положенные по Уставу Коминтерна полтора шага чуть вбок, - дорогой вы наш Ёсь Сарионыч !
     Сталин рухнул на пол, прижимаясь гудящим лбом к половицам, не осмеливаясь поднять бельмастых глаз к синему телу Ленина, хитроумием Лаврентия доставленного из Мавзолея на Новый год в каморку Стасовой. Берия, как всегда плотно решил, что лучшим подарком на торжество будет именно Ленин, вот его и доставили фельдегерем накануне, упаковав в картон бандероли, где по торцу вилась каллиграфическая надпись почтовой службы Союза Республик  " Лично в руки ". Мумия вождя, качнувшись, упала на спину Сталина, придавив его высохшей в веках плотью, суховато осыпающейся эпидермисом на пол. Тут надо уточнить, что на спине у Сталина рук не было, а даже если бы и были, то бандероли он не видел и не знал о надписи почтовой службы, ибо халатное отношение распаковывавших посылку дзержинцев не позволило, поэтому нить истории России и закрутилась именно так. Вскрыв бандероль, Старшой дзержинцев обнаружил пуговицу от ширинки, обрывок троллейбусного билета  " Самарканд - Пешмерга ", три опорожненных бутылки  " Арпачая " и письмо, пьяно подписанное каким - то Алешкой, где оный неведомый Алешка каялся перед какой - то матушкой Катериной в геморроидальных коликах, отчего он волею Божией и помре, заспорив с князь Федором Барятинским за праздничным столом. Старшой решил было, что анонимка, но подпись вопияла об Алешке, вызванный же срочно с нарочным служащий ОГПУ Мессинг пояснил дзержинцам, что Алешкой нарекут некоего Навального, а это : конец любому празднику, ведь любой понимает гапонистость засланного казачка, повертывающего рельсы развития взад, к соблюдению минимальных правил гигиены при неизменности низменных побуждений юных комсомольцев, нарасхват ограбивших награбленное, как и завещал великий Ленин. Старшой ничего не понял и Мессинга, на всякий случай, расстрелял, что, впрочем, никак не повлияло на невероятно творческий процесс грядущей в блеске и славе России : Мессинга сыграл какой - то очередной бесталанный жидок, а автор, сам поражаясь не туда зашедшему чаепитию, порешил завершить новогоднюю сказочку потоком любви и обожания, окатывая Светлячка с ног до головы, для чего свистнул Михалкову и тот соответствует, конечно, пусть и перед Сталиным.
     - Ленин в девятнадцатом, человек с ружьем,
     Путин бесконечности и Земфиры  " Опель ".
     Эх, робяты, в рот е...ть, выпьем и нальем.
     - Хрен я найду рифму, кроме дупель, - бормотнул я, закрывая ноутбук и улыбаясь во весь рот своей Алисе, тут же думая, разумеется, раз дупель, о гарной дивчине Хоткинкиджо, хотя, если честно, и Чэнел Сантини сойдет, особенно, ридинг.