О чем молчат ящерки. Карибская зимняя быль

     Черновик.

                Людмиле Валентиновне Ховратович-Гугля

           Когда человек пьёт настой из растения, в него вселяется дух этого растения. Когда человек сидит рядом с деревом и вдыхает его аромат, он начинает чувствовать это дерево.
 Вместо эпиграфа.

--Я расскажу тебе старинную легенду о ящерице, -- произнесла своим низким, зачаровывающим голосом с хрипотцой прекрасная Химена, сидя в тёплой атмосфере ночи около огромного дерева-лианы. В то время я много колесила по экзотическим континентам и встречала немало ярких людей. Химена была одной из них, заключая в себе непреодолимое женское и личностное очарование, -- должно быть, как следствие смешения нескольких южноамериканских кровей, в том числе и индейских. Её густые каштановые волосы с пепельным отливом ниспадали завивающимися локонами на смуглые плечи, зеленые глаза поблескивали в карибской темноте, словно изумруды, запрятанные глубоко в стволе лианы много веков назад и охраняемые семейством ящеров...

Впервые я близко познакомилась с гекконами, пожалуй, в Колумбии. Это маленькие и хрупкие пресмыкающиеся с хвостиками, ростом не более длины вашего указательного пальца, живущие почти на всей территории Латинской Америки. Хотя и не только там. Встречаются они как в дикой природе, так и у вас дома, представьте себе, если вы попадаете в ареал их обитания. Обычно они принимают окраску того места, где водятся. Другими словами, если семья ящерок поселилась в квартире, то их кожа будет белой, или серой, или даже жёлтой, чтобы сливаться со стенами и потолком. Среди травы они ярко-зеленые. Древесные гекконы -- болотного цвета с красноватыми и коричневатыми прожилками. Очень красивые. И так далее. Интересные существа. Непростые. Древние, живущие на Земле дольше, пожалуй, чем человек. Они незаметно сопровождают нас всю жизнь, приняли нас, поселились рядом; они гораздо ближе к нам, чем мы думаем. Гекконы любят выходить из своих укрытий и охотиться по ночам.

Особенно мне приятно вспоминать о геккончиках в эти дни, сейчас, когда я сижу за закрытыми окнами в типичном канадском шале, типичного канадского пригорода и наблюдаю северный пейзаж, занесённый густым снегом по ту сторону стекла. Накануне Нового года подмораживает. Мороз уже изобразил узор на окне, и эта картина мне почему-то кажется похожей на южноамериканский кустарник или даже на древесную лиану: вот невысокое растение, вот его ажурные листья, и вот ствол, на котором замер и прижался своим брюшком к коре молодой геккон. В этой зимней картине выписаны филигранно его выпученные глазки, гребешок и хвост. Эдакий ледяной ящер на стекле. Но он застыл лишь на минуту, и в следующее мгновение выпрямит пружинящие задние лапки и прыгнет куда-нибудь, скрывшись в густой траве. Ящер позовёт меня за собой, в путешествие по просторам Южной Америки -- в ту далекую Колумбию и в те лета, когда я странствовала по её лесам, горам и побережью в поисках чудес, в поисках историй... в поисках себя...

Итак. В Колумбии в 2011-2012 гг. не происходило каких-либо потрясений, и мне довелось прокатиться по многим примечательным районам этого государства в зимнее время. Хотя все условно, так как для европейского человека зима в Латинской Америке -- все равно, что лето в Подмосковье. В той же стране-Колумбии в ноябре, декабре, январе и феврале температура не опускается, как правило, ниже двадцати пяти градусов тепла. Путешествующие нежатся на солнце и не нарадуются вечному лету. Впечатления дополняет пышная зелень этой удивительной страны, да ещё море -- Карибское море... Местами прозрачно-аквамaриновое, местами сурово-серое, но всегда подогретое солнцем, как в ванне, и всегда источающее приятный аромат. Так и хочется втягивать в себя всеми легкими этот запах. Море, море -- моё вдохновение....

Так вот, миновав столицу страны Боготу, где я останавливалась на пару недель и где, в высокогорье, гораздо прохладнее, чем на побережье, в конечном итоге я доехала до города Картахена-де-Индиас. Ну что это за чудный город, что за удивительный край! Он вместил в себя и традиции национальной Колумбии, и обычаи именно её приморских районов, и историю. Густой запах Карибского моря также пронизывает всю прибрежную полосу Картахены из серого камня и оранжевого песка, огибающую город с одной стороны, и проникает внутрь жилых кварталов, от старинного центра с колониальными домиками вплоть до новых микрорайонов с жилыми высотками и торговыми центрами. Под чистым, ярко-синим небом Картахены раскинулись развалины древних пиратских крепостей, памятники основателям и завоевателям города... Все здесь проникнуто историей тех далёких веков, когда отчаянный Генри Морган завоевывал Карибские острова и новые земли, когда конкистадоры причалили у колумбийских берегов. Сама Картахена очень неоднородна, в ней невооруженным глазом виден архитектурный контраст; город даже условно хочется разделить на кварталы в соответствии с эпохой застройки. Я нашла милый отель "Bellavista" (в переводе с испанского: "Прекрасный вид") прямо на берегу, напротив пляжа. Гостиницу и пляж разделяла проезжая дорога. Стены отеля были возведены в стиле века восемнадцатого, хотя фактически самому зданию было лет сорок, -- с колоннами, арками, барельефами, и все из белого камня, сияющего под южным солнцем. Данная отельная концепция представляла собой вообще любопытное явление, которое почти невозможно наблюдать, например, в России: здание походило, скорее, на театральные декорации, потому что оно в лучшем парадном виде представляло "Bellavista" лишь с фасада... По сути, вы видели сплошную белую стену разной высоты, с узорами и надписью "Отель", со входом-аркой, проникнув в которую вы попросту оказывались в длинном, просторном дворе под открытым небом. То есть конструкция здания не имела продолжения дальше фасада. Это типичная планировка жилья прибрежных регионов Колумбии, Венесуэлы, и немного -- Мексики.

Во дворе за стенами фасада в таких постройках вы можете увидеть другие строения, представляющие собой отдельные здания различного назначения. В этом отеле была большая столовая-гостиная, из неё нужно было выйти в тот же двор, чтобы прогуляться до, собственно, гостиничных номеров. Они располагались в отдельных домиках. Эти номера-домики, в поставленные плотно друг к другу в форме квадратов и треугольников образовывали, в свою очередь, небольшие дворики. Дворики под открытым небом. В каждом таком внутреннем дворике, включая и самый большой двор, который мы называли "центральным" и где даже стоял рояль, росли мои любимые деревья-лианы, с необъятными в окружности стволами, со свисающими до земли ветвями-гирляндами; по древним стволам бежали более молодые побеги, плотно обвивая материнское дерево, и с ветвей также ниспадали тонкие-тонкие нити лиан, покрытые цветами и салатовыми листочками. В этих деревьях-лианах и обитали разнокалиберные, цветные ящерки-гекконы.

Постояльцы отеля были тоже не совсем обычными туристами, и каждый со своей уникальной историей судьбы. Не просто так заносит чужеземцев со всех концов света куда-то на далёкий берег Картахены. Начать с того, что многие селились сюда семьями и приезжали в Картахену из соседних стран на заработки. Так что жили неделями и месяцами; не столько даже отдыхали на пляжах, сколько ходили на работу с утра и до вечера, оставляя детей играть в этих самых дворах "Bellavista" под присмотром соседей. Но были тут и обычные, временные, путешественники. Отель оказался многонациональным. Разновозрастным. Веселым и шумным. Такой стиль жизни задавали и сами хозяева гостиницы -- несколько местных пожилых мужчин и женщин -- компаньонов по бизнесу, живущих тут же. По вечерам, когда все возвращались с работы или с прогулки, жильцы и путешественники собирались вместе в главном дворе. Тут повсюду стояли массивные, круглые деревянные столы и стулья вокруг лиан, вырубленные, кажется, из такого же сорта растений. И здесь, по вечерам, перед всеми нами разворачивались невероятные истории странствий. Каждый что-нибудь да рассказывал. Тут мы сидели до ночи и познавали окружающий мир. Именно во двориках "Bellavista" я жадно впитывала в себя впервые предания о том, чего никогда ранее не знала. Иногда рассказы запивались пивом, вином, вермутом и легендарным карибским ромом. Порой же просто кока-колой, аргентинским мате или травяным чаем. И свидетелями этих устных новелл были все те же самые ящерки-гекконы. Представить сложно, сколько они наслушались и за годы, и за столетия. В лианах обитали гекконы нескольких видов. Одни покрупнее, другие поменьше, разных расцветок; у кого-то висел под мордочкой раздувающийся зоб, у иных задние лапки оказывались длиннее передних; одни только ползали, другие умели прыгать.

Когда Химена, Рафаэль, Джессика и Родриго начинали делиться своими приключениями в тёплых карибских сумерках, под стрекот цикад и голубоватый свет многочисленных звёзд на вымытом колумбийском небе, то с нами рядом, на древнем стволе лианы, всегда сидел какой-нибудь ящер. И внимал. Примерно в первый же вечер моего вливания в местную компанию красавица-Химена поведала нам про одну необычную церемонию.

--Первый раз церемонию Айяваски я прошла, когда мне было семь лет, -- начинала очаровательная Химена. (Айяваска, которая имеет также другие варианты написания и названия, это растение-лиана, использующееся на специальной церемонии "просветления"; ритуал обычно проводится индейцем-шаманом. Церемония такая в Латинской Америке устраивается для людей, которые хотят лучше узнать себя и найти ответы на разные свои насущные вопросы -- примерно так это можно описать.) Айяваска готовится как напиток из "лианы мертвых" с добавлением других растений. Говорят, что такой напиток очищает человека как физически, так и духовно. И чтобы быть готовым принять в себя "дух лианы", нужно даже сидеть на специальной диете до и после церемонии. Айяваска широко используется в религиозных таинствах.

--И сколько раз ты потом участвовала в подобных ритуалах...-- допытывался Родриго.
 Казалось, ящер на дереве слушал эту историю уже не в первый раз. Казалось даже, что ящерка и сама могла бы поведать нам много интересного из жизни людей, в том числе, и из былых времён. И будто бы и само дерево слушало, оно буквально дышало всеми этими беседами.

Химена, гостившая в отеле "Bellavista" со своими двумя маленькими дочками-школьницами была родом из Мексики, но юность провела в Колумбии. Помимо того, в ней со стороны отца и матери текли крови самых разных народностей. На вид ей можно было бы дать лет сорок, но при этом в нашем дворе она слыла самой обольстительной дамой. Даже двадцатилетние латиноамериканские красотки не могли побороться с ней в искусстве женского очарования. За Хименой волочился весь отель, от юношей до солидных мужчин. Казалось, она несла в себе, в самой своей крови, некий древний секрет латинских и индейских женщин, передающийся из поколения в поколение, отчего они имели такое неотвратимое влияние на сильный пол. Но временным бой-френдом здесь у неё был Рафаэль, похожий на художника, что вполне соответствовало его имени (или даже на персонажей, созданных художником)... Рафаэль были с Хименой были ровесниками. Он приехал в Картахену один. Джессика и Родриго -- пара из Венсуэлы, обоим лет по тридцать, -- всегда составляли компанию Химене и Рафаэлю. К ночным собраниям присоединялась ещё я, ваша покорная слуга, и в разные дни --  проезжие туристы или кто-то из постояльцев.

Люди Латинской Америки отличаются от североамериканцев и европейцев: менталитетом, архетипами, и даже в мелочах -- манерами и поведением. К ним надо привыкнуть. Но, как правило, это глубокие души и живописные характеры. Не говоря уже о внешности, которую мать-природа будто бы писала крупной кистью и яркими красками, Чего стоил один лишь Рафаэль: высоченный, что свойственно, скорее, венесуэльцам и аргентинцам, чем всем остальным латиноамериканцам; он носил густую и вьющуюся мелкими жесткими кольцами, чёрную шевелюру до плеч. Лицо украшали большие чёрные глаза, нос был заметный, великоватый и с горбинкой. Его мощную грудь всегда облегала спортивная майка или водолазка.

Уверяю вас, что гекконы, обитавшие в ветвях лиан, все это прекрасно знали -- знали не хуже, чем люди. Сверх-способности рептилий стали постепенно открываться мне, с каждым проведённым в "Bellavista" днём.

Однажды мы с компанией засиделись за полночь. Когда разошлись по своим комнатам, я сразу же уснула крепко, как только тело моё коснулось кровати. К слову сказать, обстановка номеров тут тоже была из дерева, было много деревянной мебели. Из-за этого в комнатах все же скапливался специфический запах отсыревшей древесины, и вообще создавалось такое ощущение, что комнаты -- это продолжение улицы, только с навесом над головой. Мой номер был на редкость маленьким. До сих пор удивляюсь, как в нем умещался стол, стул, платяной шкаф и кровать. Итак, как только я уснула в ту ночь и сны стали проникать в моё сознание, одно из видений оказалось достаточно четким. И необычным. Вроде бы Химена каким-то образом открыла дверь моего номера и вошла в мою комнату. Она присела на край моей кушетки. Потом пауза, небольшой провал в памяти. Затем: то ли я находилась в глубоком забытье, то ли это происходило и взаправду, вокруг моей кровати собрались гекконы: они сидели на стенах, в ногах и у изголовья, на столе и на стульях, и даже пробегали иногда по одеялу. Одна оранжевая ящерка залезла прямо на подушку и устроилась рядом с моим ухом. Неожиданно она начала говорить, будто бы даже голосом Химены: "Ты не знаешь, кто тут Хозяйка лианы в центральном дворе?" В этой ночной истории все разыскивали некую "Хозяйку главной лианы"-принцессу ящериц. Потому прямо во сне мне даже вспомнилась наша среднеевропейская легенда о Хозяйке медной горы. У этого центрального сна всей ночи было своё название, которое я откуда-то узнала: "Хозяйка лианы".

И вдруг я поняла, что я тоже одна из них. Не знаю, как: то ли я увидела в этом самом сне, то ли мысленно считала из самого Космоса, что якобы некоторые ящерицы с переливающейся кожей по ночам сбрасывают эту шкурку и становятся молодыми женщинами. Оранжевая, восседая около моего уха на подушке, нашептала: "Принцесса гекконов -- это дочь Тейю Ягуа! Она и есть хозяйка лианы". (В мифах о сотворении мира южноамериканских индейцев-гуарани Тейю Ягуа описывается как одно из семи главных божеств, появившихся от брака доброго и злого духов; у него тело гигантского ящера, он покровительствует многим растениям, плодовым деревьям и стережёт лесные сокровища; в легендах гуарани было много смешений человеческих существ с рептилиями).

Разноцветные геккончики тем временем все стекались ко мне на подушку. Они шептали тоненькими голосками: "Принцесса лианы, принцесса...". И та из них, что была ближе всех к уху, произнесла: "Хозяйка лианы -- это ты!" Я чувствовала, как вспотела в духоте карибской ночи и как все внутренности, вместе с тем, похолодели. Пришлось даже проснуться. К счастью, скоро я снова смогла провалиться в безмятежный сон. Ящерки больше не приходили. И пробудилась я уже утром из-за солнечных лучей, играющих на щеках, и из-за пения птиц. Но я была все ещё под сильным впечатлением от сна, который казался теперь явью. Я чётко знала, что существуют Принцесса и Королёва ящериц, что иногда они выходят из укрытия ночью, чтобы сбросить шкуру рептилии и превратиться в женщину. Отличительный знак принцессы или королевы -- наличие цветных прожилок на голове и за ушами.

Мне кажется, после той ночи и того загадочного сновидения я стала понимать про себя гораздо больше. Как и то, что в Картахене и в отеле "Bellavista" я тоже оказалась не случайно.

...Затем пронеслось множество жарких, пропитанных морским бризом и насыщенных приключениями дней в Картахене-де-Индиас, пока я не собралась в Венесуэлу. Дальнейшие странствия привели меня в Мексику, на полуостров Юкатан. И почти везде мне сопутствовали гекконы. В каждом отеле и в любой арендуемой квартире, в каждой стране, у меня жили ящерки. Иногда они даже не боялись присутствия людей и спускались с потолка и стен туда, куда им заблагорассудится.

В новом, недавно отстроенном помещении на Юкатане они тоже поселились. Я стала к этому привыкать. Впрочем, гекконы даже полезны. Они прекрасные "санитары комнат", они очищают ваши пространства от лишних насекомых. Да и не мешают особо-то своим присутствием. Когда вы отлучаетесь больше, чем на неделю, то целое семейство ящериц сторожит дом или квартиру, будьте уверены. Не раз я, возвращаясь из путешествия, заставала своих "домашних" белых (под цвет стен, который распространён на Карибах) и зеленоватых ящерок с новым потомством чуть ли не на пороге в прихожей. Однажды даже они восседали в самом центре холла и затеяли там праздничный обед -- пировали пойманными насекомыми, пока им не пришлось разбежаться врассыпную при моем появлении.

...Только гекконы знают, что происходит, пока вас нет.

Тем временем иней заволок почти все моё оконное стекло. Задумавшись о прошлом, я едва заметила, как стемнело. Но шумы отвлекли от воспоминаний и вернули обратно в сегодняшний день. В глубине комнат было слышно, как пришли гости, отмечать с нами Новый год. Во дворе, прямо на снегу, кто-то развёл костёр. Потрескивающие в огне ветки расщеплялись и издалека напоминали мне лианы. В свои права шаг за шагом вступал год новый, сулящий нам, как я всегда надеюсь, новые открытия.