Могущество льда

Зеленые, хвойные и лиственные берега резко или плавно сменяются скалистыми, острыми и выпирающими в воду частями, монолитами; быстрые и своенравные течения перекатных частей чередуются длинными и широкими спокойными зелеными плесовыми лощинами. То тут, то там, на высоких берегах стоят заимки, избушки охотников, оленеводов и рыбаков, домишки, способные помочь путнику во время своего путешествия теплым летом или холодной зимой согреться, временно прокормиться и спрятаться от лесного хищного зверя. Заимки, в основном строятся в распадках, между гор, где бегут горные ручьи и всегда прохладно и присутствуют ледники – места для сохранения в летний период продуктов и добытых зверя и рыбы.

Река делает резкий поворот на солнце, излучина выворачивается коромыслом и о, чудо, в середине знойного солнечного июня к воде спускается широкая, метров в двадцать, и толщиной в полтора-два метра, ледовая дорога. Прямо скоростная горнолыжная трасса для гигантского слалома Олимпийских игр любого времени года. В Сочах, небось, привозить будут снег-то и насыпать, а здесь все естественно и природно, красота! Она, дорога эта, петляя между могучих таежных сосен и елей, концом своим, а точнее, началом, уходит к горизонту, в высокие заснеженные горы, пролегающие к востоку от нас. Лежит дорога между деревьев, кустов, сочной зеленой травы и разноцветных цветов, лежит и плачет тысячью ручьями, звонкими и тонкими, прозрачными и ледяными. Хрусталь, да и только. Отдает свои силушки ледовая дорога все тому же Великому Алдану-батюшке, ему, родимому, все ему. Но что-то медленно отдает, так медленно, что хватает этих слез до самой золотой осени и белоснежной якутской зимы, когда она, лютая и своенравная, снова собирает их в один кулак, большой, холодный и бело-голубой.

Я загляделся на очередное чудо света и не заметил, как ко мне неслышно подошел командир земкаравана:
- Красиво, да? – улыбаясь, произнес он. – Лет двадцать назад, когда я после окончания «речнухи» приехал сюда и пошел в первый рейс по Алдану, я тоже был сильно удивлен такой красоте. Теперь не сильно удивляюсь.
- Что-то мне это напоминает, - напрягая извилины в расслабленной от умиротворенной поездки по реке, произнес я, - а что, не могу понять.
- А фотки с Кавказских гор обычно присылают на фоне снега и льда. Стоит такой отдыхающий, например, в плавках, очках солнцезащитных и с парой палок и лыж. А сзади фон белых гор и яркое солнце, и подпись «Привет с Кавказа».
- Точно, я раньше удивлялся, вроде бы, несопоставимым контрастам, теперь и сам вижу, как это уживается вместе – солнце, лето и снег…

- А давай съездим на мотозавозне, сфоткаемся в плавках на снегу, жалко, только лыж нет, - еще шире улыбаясь, произнес он.
Но мы так и не решились подъехать к такой красе таежной глуши, которую огибает извилистое русло быстрого и холодного Алдана. Я только стоял на борту и смотрел, как сочетаются не сочетаемые в моем мозгу естественные живые краски желтых цветов на зеленой траве, прижимающихся к кромкам толстого бело-голубого снегольда, как не тают мгновенно, а просто звонко журчат прозрачной капелью под палящими лучами солнца слезы спустившегося с гор снежного покрова…

А солнце, могучее небесное светило, ничего не может с этим поделать, бессильно, стало быть, перед такой силой и массой. Здесь же и понимаешь, что горы Кавказа могут служить для нужд зимних видов спорта, где летом катаешься на лыжах в одних плавках, не холодно, приятно, и необычно, хотя, по обычаю, все-таки лыжный спорт зимним считается. Здесь тоже можно забраться на вершину с лыжами и съехать на них по ледовой дороге в воду: лето и зима «в одном флаконе», как говорится. Необычно и красиво, не перестаю удивляться диковинкам Якутского края, а сколько их еще будет, удивлений-то этих самых, даже и предположить страшно. Страшно, но интересно и любопытно, любопытно и завораживающе, сколько же неизвестностей я не познал раньше на своем веку, раньше, до приезда сюда, «на край Земли»...