Смерть это лишь врата, за которыми душа
оставляет тяжкий груз прожитой жизни.
Не смерти ты бойся, но страха –
именно страх лишит тебя и воли, и чести,
и напитает доблестью твоих врагов.
(Книга Истины пророков-близнецов)
Хардуг Праведный отпустил мою руку, я больше не вижу, что впереди, и мои мысли мечутся в смятении, гонимые чудовищными образами. Я, Адиша-Ус, Заглянувший за Горизонт, потомок легендарного Снайпера с Собачьими Глазами, флотский боевой офицер второго ранга. Но, Близнецы, как же мало мужества оказалось во мне! Его не хватило даже на то, чтобы вернуться на остров и принять там со всеми славную смерть. Мне трудно писать, хотя ранен я легко, скорее даже легко контужен – руки отяжелели, они дрожат и не хотят выводить руны. Но я всё равно продолжу свои записи, я обязан записать это, и не только для моих потомков. Мои воспоминания вскоре умрут вместе со мной, а у рукописи есть шанс сохраниться. И хотя шанс этот невелик, вдруг кто-то найдёт мои тетради и они помогут ему в этом пустом мире не пасть духом и устоять в битве, в которой мне устоять не удалось.
С горечью в сердце и текущими из глаз слезами пишу я это: сегодня в славном бою погибли многие из моих товарищей. На проклятом Ардугом острове остались изуродованные тела моих матросов: мускулистого следопыта Нанды, ловкого Кинчи и меткого Муштака. Штурман Туликай-Ан, Мастер Точности, и моторист Путра-Хар, Слышащий Движение, умерли на моих руках. Заботливый Арза получил смертельную рану, причём в тот момент, когда оказывал помощь Нанде-Киру, которому оторвало руку демоническим молотом. Они почти в упор убили доктора и добили его пациента. Убить врача, пусть и в пылу боя – несмываемый позор для воина. Даже малаянцы избегают подобных поступков. А этим существам всё равно, кого убивать. Их вид это воплощённая скверна, а их суть это чистая злоба. В капитанской каюте «Киклопа-4» лежит тело Скванака-Ана. Его честь не вынесла бремени неудач и поражений и он свёл счёты с жизнью. Я не знаю, жив ли ещё мой друг Ибильза-Хар. Вместе с Дважды Рождённым, Такетэном и пятью матросами они отправились к северо-западной оконечности острова и воссоединились там с командой «Курая», но теперь связи с их лагерем нет, а весь остров кишит этими существами...
Карапский колдун говорил о том, что пустой мир, в который мы попали, вскоре и вовсе сгинет. Я видел знамение тому. Близнецы свидетели, это не было наваждением: я лицезрел саму огнекудрую Эньо! Моё внимание привлекло движение на обгоревшем склоне горы, на вершине которой мы взорвали термоядерную боеголовку, и я глянул в бинокль. Одетая в ослепительные белые одежды, она двигалась в странном танце в полукруге подступающего к ней сонма демонов «безликого воинства». Волосы богини были подобны факелу, языки пламени которого треплет переменчивый ветер, а её руки, простёртые в стороны, метали невидимые молнии, от которых наседавшие демоны вспыхивали и рассыпались в прах. Даже с большого расстояния я смог разглядеть выражение её лица. Это было безумно радостное упоение смертельной схваткой! Человек не способен так двигаться и не выдержит таких эмоций, его просто разорвёт на части, богине же это позволено, ведь она – олицетворение боевой ярости, воплощение духовной стихии битвы. Я хотел было искать у неё защиты, но вовремя спохватился, сообразив, что склон горы фонит смертельным излучением, а яростная стихия богини мгновенно обратит там в прах и меня.
Едва попав в свою каюту, я сразу же открыл алтарь и достал заветную книгу, которую все мои соотечественники с детства знают наизусть. На чёрной кожаной обложке вытеснены слова: «Учение о Пути Истины, данное людям через пророков-близнецов, Хардуга Праведного и Ардуга Ужасного». Эта книга известна каждому на Гее как «Книга Истины», и она имеет огромную духовную силу в нашем мире. В темноте, среди светящейся разметки, я долго сидел и прижимал книгу к груди, напротив сердца, будто пытался заслонится ею от зла... Пророки жили в кровавые времена, и Учение появилось, когда весь мир, как и теперь, был погружён в хаос. Мы ничего не знаем о них, кроме того, что это были два брата-близнеца. Они единственные смогли указать людям путь к свету. Когда и где родились Близнецы, кем были их родители и как братья стали проводниками Пути Истины – все такие вопросы не имеют значения, смысла и ответа. Глас Богов – пророки – не принадлежат мирской жизни и их биографии не важны для выбравшего Путь. Мы поклоняемся высшим духовным силам в надежде, что они позаботятся о нашей судьбе, изменят её к лучшему. Им это не составит труда, мы для них просты, как детские игрушки. Но как часто мы оказываемся предоставлены лишь самим себе! Я судорожно, до боли в пальцах вцепился в Книгу Истины, но это не помогало. Я чувствовал, как разум мой неумолимо заполняется окружавшей меня тьмой. В Академии нас наставляли в том, что воину не к лицу жестокосердие. Напротив, он должен иметь мягкое сердце, способное вместить всё богатство оттенков чувственного мира. Но при этом воину должна быть присуща и достаточная твёрдость духа, чтобы при необходимости держать эти чувства под контролем. Я не смог последовать этим душеполезным наставлениям. Моя ослеплённая ужасом душа и не желала прозреть, она жаждала лишь забвения, или хотя бы возврата в прошлое, к началу, чтобы никогда не приходить в этот мир, раз тут есть такое!.. Почти случайно я тогда нащупал в кармане зелье, которое карапский колдун называл «воды Леты». Он всучил мне этот маленький пузырёк ещё накануне перед битвой, чем несказанно меня удивил: все знают, что карапы ни за что не делятся с людьми своими снадобьями. Хотя я наслышан про чудодействие подобных карапских эликсиров, я не собирался пить эти «воды» и только из вежливости положил пузырёк в кармашек жилета с мыслью потом выбросить его в море. Но вот он всё-таки пригодился... Моему духу недостало твёрдости, я чувствовал, что сам не смогу удержаться на краю между здравым рассудком и безумным отчаянием, и как последнюю возможность использовал этот подарок колдуна. Хотя его снадобье вернуло мне самообладание, но теперь я боюсь закрыть глаза, мне кажется, всё светлое погасло в моей памяти в тот момент, когда там, в зелени тропических зарослей, я встретился с этим... Обугленный трупик в рубке «Копья Ксифии» принадлежал вовсе не несчастной корабельной обезьянке! Если бы передняя часть того тела уцелела, и я смог тогда её увидеть... Карапский колдун определял этих тварей как демонов но, Боги, вы не могли создать это даже кому-то в устрашение! Раньше я думал, что кошмары скрываются где-то во тьме за моей спиной, что они являются без свидетелей, ночью, в тишине, но оказалось, что они могут появиться вот так – открыто, под ясными лучами Гелиоса, не смутившись даже того, что предстали перед отрядом вооружённых моряков...
Демоны не подходящее для них название, равно как и химеры, это действительно нездешние существа, при этом обладающие простым, но беспощадным разумом и убийственной техникой. Манеры и повадки их это глумливый вызов реальности. Сложением эти существа невеликие и довольно слабые, а торчащий из их тела раструб смертоносен всего лишь на расстоянии полстадии... Но существ этих так много и они столь упорны! Так кто же они, эти создания? Пришельцы с другой планеты, из другой звёздной системы? Захватчики? А Смутный Купол это что-то вроде их базы? Карап утверждал, что они обитали в Смутном Куполе, а оттуда должны были высадиться на ослабленной войной планете. Но некие могущественные силы перенесли их с настоящей Геи на эту, странную и пустую. Признаюсь откровенно, мне легче так думать – что они, эти существа, прилетели на огромном космическом корабле, или даже целым флотом, спрятались где-то неподалёку от нас, укрывшись за Аресом или Геспером, и с помощью своей техники начали строить вокруг Геи (напылять на её орбиту?) это странное сооружение. Образ такой слишком прост, да и далёк от здравого смысла, потому что разумные существа, овладевшие техникой столь дальних путешествий, не могут быть настолько мелочны духовно и исходить бессмысленной и разрушительной злобой. Разве что их техника вышла из-под контроля и то, во что мы теперь попали – это результат какой-то аварии или катастрофы... Не на это ли намекал карап, когда говорил мне про «оплошность или иной недосмотр» неких «могущественных магов»?.. И всё же образ инопланетных завоевателей хотя бы немного просветляет тьму суеверного страха, за который мне стыдно, но который я смог притупить лишь таинственным наркотиком из колдовского пузырька...
Признаюсь, что это карапское снадобье быстро привело меня в чувство. Голова моя сразу прояснилась, боль от ран ушла, отпустил колотивший меня мышечный спазм, а в верху живота и в груди я ощутил прилив умиротворяющего тепла. И хотя волны ужаса периодически подкатывают откуда-то изнутри, заставляя меня стиснуть зубы, я теперь вновь осознаю, что в силах управлять собственной судьбой. Я достал из кармашка истерзанного жилета чудом уцелевший фонарик и привязал его шейным платком к защитному бортику верхней койки. Корпус у фонарика герметичный, а радиоизотопная батарейка позволит крохотной лампочке светить долго – даже когда «Киклоп-4» будет лежать на дне океана, лампочка ещё несколько недель будет испускать уже никому не нужный свет. В её свете я теперь и делаю свои записи, и хотя почерк мой из-за ранения оставляет желать лучшего, я надеюсь, что кому-то удастся его разобрать. Постараюсь описать всё по порядку, хотя это и сложно, потому что события, начавшиеся с исполнения чёткого плана, в итоге утянули всех нас в кровавый водоворот...
Накануне ночью нам с Ибильзой не спалось. К полуночи шторм утих, дождь прекратился и мы вышли на верхнюю палубу подышать вольным воздухом и успокоить свой дух. Небо над нами расчистилось, а на море установился штиль, по всему было видно, что мы попали под око шторма. В «икорной» бухте, которую мы успели полюбить как уютное пристанище и место отдыха, вода превратилась в ровное зеркало, в нём отражались полная Селена и звёзды, а тишина стояла такая, что закладывало уши. Даже птицы затихли и рыба не плескалась, лишь изредка с берега доносились хруст треснувшей под ногой ветки и голоса людей – там всё ещё шла работа. Я пытался уловить шум прибоя – ведь море так просто не успокаивается и до острова должны доходить хотя и пологие, но всё же достаточно высокие волны, но добился лишь того, что в ушах ещё сильнее зазвенело.
Так мы довольно долго простояли, молча вслушиваясь в тишину. Я первым заметил, что в небе что-то есть. В свете Селены воздух играл еле заметными цветными сполохами. Я присмотрелся к ним и вскоре понял: над нами, над бухтой, над всем островом повисли радужные нити! Мой друг это тоже понял и мы с ним тогда не на шутку встревожились. Происходило или назревало нечто зловещее, но мы могли лишь гадать о том, что же именно. В любом случае следовало немедленно доложить о нитях, и Ибильза уже двинулся к открытому люку, а я собрался вслед за ним, но тут утонувший в чёрных тучах горизонт на юге на пару секунд озарилось яркой вспышкой. Не было никаких сомнений – это далёкий термоядерный взрыв, скорее всего низкий воздушный. Я оценил расстояние до него в 60-70 миль и сказал об этом своему другу. После того случая, когда я временно ослеп от стратосферной вспышки, я стал изрядным знатоком термоядерного оружия, во всяком случае в той части, что касается его применения в боевых операциях. Когда закончились все теоретические занятия в академии, у нас была практика, после неё – выпускные испытания, а затем нас сразу отправили на сборный пункт, который расположен к востоку от Фаора, на берегу океана. Вот как раз там мне довелось насмотреться на вспышки термоядерных боеголовок, применяемых в реальных сражениях. Альянс тогда пытаясь нарушить наши пути снабжения, но попытка вылилась в разгром его северной морской группировки. Тем не менее, атакам малаянских флота и авиации в течение нескольких дней подвергались как порты на восточном побережье, так и соединения наших кораблей, дислоцированные в этой части Великого Восточного океана. Из-за этого задерживалась наша отправка на Синюю Скалу: командование ждало, пока всё успокоится. Битва была масштабная, всего тогда стороны применили около двух десятков зарядов, и не менее половины вспышек я наблюдал лично, хотя и с большого расстояния. Пользуясь своим положением офицера разведки, я специально отслеживал, какой заряд был использован, где и в каких условиях. Поэтому теперь мне несложно было не только догадаться, что это «Курай» применил одно из своих «жал» по кораблям «безликого воинства», но и верно оценить расстояние. Это означало, что по какой-то причине капитаны «Курая» решили нарушить первоначальный план, состоявший в том, чтобы идти под водой до самого нашего острова.
Мы с Жалящим в Нос поспешили в рубку. Находившаяся там вахта также заметила вспышку и они ждали прихода ударной волны, чтобы определить расстояние. Рассчитанное таким образом, оно оказалось равным без малого 70 милям, что удивило Ибильзу, а меня порадовало – не каждый оценит расстояние на глазок с такой точностью по одной лишь засветке! А вот установить связь с большим ракетоносцем не удалось. Логично было предположить, что он выныривал лишь для того, чтобы применить оружие.
Дальность полёта крылатых ракет «зазубренное жало» с полной заправкой около 90 миль, но на деле она ограничена дальностью теленаведения. Радар подсвета «Киклопов» не способен работать на таком расстоянии даже по воздушным целям. Но боевые возможности «Курая» гораздо выше и он мог с большой дистанции нанести удар несколькими боеголовками по фронту демонических машин. Ущерб врагу в таком случае был бы огромным. Однако мы убедились, что это была всего одна боеголовка из четырёх остававшихся у большого ракетоносца. Я тогда подумал, что его капитаны запланировали нанести основной удар – остальными тремя «жалами» – когда достигнут наконец нашего острова, ведь именно такова была их с нами договорённость. Хотя существовало и другое, менее вероятное объяснение этой вспышке. В мир демонов могла попасть вся наша флотская группа, и тогда где-то в здешних водах ходят ещё по меньшей мере два «Киклопа» с ракетами «зазубренное жало»...
К новости о радужных нитях вахта в рубке отнеслась со всей серьёзностью. Решающий за Всех приказал проверить работу поста управления стрельбой, расспросил меня о готовности моей разведгруппы к высадке (что меня немного смутило: зачем нам высаживаться на острове и что там разведывать, если план заключался в бегстве с него?), затем он подошёл к остеклению и долго и внимательно всматривался в ночное небо. В конце концов Скванак дал понять, что нам с Ибильзой в рубке делать больше нечего, и мы вернулись к себе в каюту.
Я сразу прилёг на койку и уснул, едва моя голова коснулась подушки. Мне приснился истинный кошмар – как будто на острове-птице, на пляже перед малаянским лагерем, по соседству с могилами убитого нами патруля, я дерусь на дуэли с Камангом Гуеном. У нас поединок на смерть. Обнажив торсы, мы сражаемся на мечах – на тех самых, которыми когда-то обменялись – в круге из из членов экипажа «Киклопа» и «Компры». А среди них стоит ещё посторонний человек, одетый в длиннополый тёмно-красный ханбок – это высокий, статный мужчина, с густыми седыми волосами и чёрной бородой. Его взгляд горит властным гневом. Это сам Ардуг Ужасный, и он судья поединка! Я понимаю, что Каманг жаждет отомстить мне за убийство его товарищей, а меня при этом сжигает стыд за содеянное. И ещё мне стыдно от того, что малаянцу неловко управляться с моим мечом, он для него непривычен. Однако ярость одержимого местью малаянца с лихвой компенсирует ему это неудобство – хотя я и дерусь в полную силу, мне никак удаётся нанести противнику сколь-нибудь чувствительную рану, тогда как от его атак я отбиваюсь с превеликим трудом. Очень скоро я понимаю, что мне не одолеть мстительный порыв моего соперника, что я в итоге проиграю и погибну. Страх начинает завладевать мной. И тут ко мне обращается сам Ардуг. Такое возможно только во сне: мы разговариваем с ним и одновременно я веду бой на мечах. Чернобородый апологет зла предлагает мне сделку – он подскажет, как мне выиграть эту схватку, а взамен попросит о некой услуге. Он говорит о «необременительной» и «ничтожной» услуге, говорит убедительно, спокойным и вкрадчивым голосом, он даже приводит какие-то доводы, о которых я теперь не помню, впрочем, как и о самой обещанной ему услуге. И я соглашаюсь, хотя с этим согласием в моё горло попадает твёрдый ком недоброго предчувствия. «Его правый глаз видит не всё, – шепчет мне подсказку Ардуг. – У его правого глаза слепое пятно... Атакуй его слепую сторону!» Тогда я понимаю, что Каманг ещё и мой товарищ по несчастью! Наверняка его глаз повреждён так же, как и у меня – в результате термоядерной вспышки... Смущение и стыд ещё больше овладевают мной, но я уже теряю силы и почти невольно хватаюсь за подсказанную Ардугом возможность. Несколько быстрых приёмов в указанном им направлении, и вот Каманг открывается и пропускает мой выпад. Я удваиваю усилия и наношу сопернику ещё одну рану. Малаянец теряет силы и пропускает ещё один – сильный рубящий удар, падает на колени, а голова его склоняется вперёд. И тут я замечаю, что из его ран вытекает не кровь, а густая бесцветная жидкость. Вдруг на моих глазах он начинает оседать и оплывать и вскоре превращается в маслянистую лужу. Лужа быстро впитывается в песок и в итоге на месте Каманга Гуена остаётся лежать только его шапка... и мой меч. Я смотрю на этот меч, и на меч Каманга в своей руке – они тоже в этой маслянистой жиже, как и сами мои руки, и я чувствую это масло у себя на шее, на лице, на губах... И я слышу торжествующий хохот Ардуга Ужасного. Странный хохот... Нет, это был не хохот, это были короткие резкие звуки сигнала тревоги, которые меня и разбудили.
Мне показалось, что сон мой длился не больше четверти часа, на самом деле я проспал несколько часов – почти до рассвета. Первое, что я сделал, как только открыл глаза – это взглянул на экран настенного монитора. Радиолокатор показывал сплошную засветку на юге. Но причиной тревоги была вовсе не она.
Спал я одетый, поэтому меньше чем через минуту после тревожного сигнала на мне уже был комплект боевого снаряжения: меч, винтовка, короткоствольный револьвер, запас патронов, четыре зажигательные гранаты (я ещё тогда подумал: «как же их применять против демонов?») и пять осколочно-фугасных, а также каска и защитные бронежилет, сапоги и перчатки. Рассовывая по карманам боеприпасы, в спешке я выронил коробку с патронами к револьверу, да так неудачно, что патроны рассыпались по всей каюте, закатившись в том числе под стол и под койку. Впопыхах я сгрёб то, что было под рукой, и сунул в один из жилетных карманов. Ибильза бросился было помогать мне, но я ему сказал, что некогда, да и револьвер в бою с демонами – я вдруг об этом вспомнил – совершенно бесполезен... В общем, перед самым уходом я его вытащил и положил его на стол. Примерно половина патронов из коробки так и валяется где-то под койкой, а о револьвер я чуть было не споткнулся в темноте, когда только пробрался с свою каюту. Теперь он вновь лежит на столе, искушая меня свести счёты с жизнью. Но я не уйду этим путём – вслед за Скванаком. Хардуг Праведный наставляет мудрым словом: пусть путь твой закончится раньше, чем ты потеряешь надежду. Я теперь смотрю на своё короткоствольное оружие как на предателя, мне даже не хочется брать его в руки. Получается, что в схватке с врагом револьвер мне не поможет, зато он может «по-дружески» отправить меня к Богам...
Когда мы с Жалящим в Нос прибыли в рубку, на свои посты, там узнали настоящую причину тревоги. Оказывается, несколько минут назад над островом, немного в стороне от нашей бухты, на высоте около 5 стадий пролетел такой же скоростной реактивный аппарат, какой был замечен нами два дня назад в районе речного устья, где потом мы встретили карапа и где я обнаружил скопление сил «безликого воинства». Опознали тогда этот аппарат как разведчика. Минут через 10 радар засёк его на обратном направлении, но теперь уже в отдалении: аппарат прошёл над соседним, разорённом «Кураем» и демонами, островом-птицей. Скорость полёта у него сверхзвуковая – Ибильза подсчитал по радару – примерно 700 узлов. Радужных нитей над островом не было видно, в свете Гелиоса они пропали, а с юга к нам приближались, похоже, те самые преследователи, о которых говорил капитан большого ракетоносца. И это были не несколько десятков кораблей, о которых он сообщал, а судя по засветке – целая армия, отделившаяся от идущего следом за ней сплошного фронта из неисчислимых аппаратов – того же же фронта, что прошёл накануне здесь же и чуть не добил остатки экипажа «Прыжка Компры». Находясь в почти замкнутой бухте, мы не могли видеть, идёт ли с воздушной демонической армией ещё и морская – то есть приближаются ли к нам также и надводные корабли «безликого воинства». Но рассчитывать на то, что их там не окажется, конечно, не стоило.
Если кратко, мы попали в следующую ситуацию: «Курай» ещё не выходил на связь, а численность противника – враждебно настроенных демонических аппаратов – оказалась явно выше той, о которой заявлял его капитан. Стоило ли нам уже тогда задуматься об изменении первоначального плана?..
Помимо Скванака и всего офицерского состава «Киклопа-4», в рубке мы застали и разбушевавшегося карапского колдуна. Он опять явился туда без приглашения, чем вызвал всеобщее недовольство. Я до этого видел колдуна в возбуждённом состоянии, например, когда он расспрашивал саха о Гойтее, но на этот раз карап вконец потерял самообладание. Борода его колыхалась и бряцала металлическими кольцами, колдун громко кричал и плевался слюной, лицо его налилось кровью, а на косичках вокруг толстых губ повисли клочья пены. Он сжимал в шестипалой руке посох и, к нашему ужасу, впалые глазницы сморщенной головы на навершии светились зелёным огнём! Колдун уверял нас, что приближается страшная опасность и нам следует немедленно бежать от неё. Он вновь призывал направить «Киклоп» на север, в Симбхалу. Скванак смотрел на это представление со всё возрастающим раздражением, если не сказать с гневом, я уж думал, он и правда прикажет выбросить колдуна за борт, но капитан тогда всё же смолчал. Вскоре после нашего с Ибильзой появления карап немного угомонился и пустился в туманные объяснения:
– Прежде я предостерегал вас, беспечные мореходы, неоправданно смущать безмятежный покой Безликого Воинства, в коем оно здесь изначально пребывает, однако вы мне не вняли, и это не смотря на то, что ознакомились как с печальной судьбой большого подводного корабля, чей капитан пренебрёг добрым советом и тем сгубил себя самого и подвластных ему матросов, так и с иными прискорбными случаями, когда безрассудные действия возбудили в том воинстве враждебность, – говорил он нам, в перерывах между длинными фразами сипло втягивая в себя воздух огромными ноздрями. – Пока не стало слишком поздно, прекратите упорствовать в своих гибельных намерениях, уразумейте коварную истину и обратитесь к единственному пути, что ведёт к спасению! Демонам, что в этот час подступают к вам несметными легионами, свойственно сочленять свои рассудки и употреблять обретённый таким путём совокупный логос для взаимообразного вспомоществования, и коль скоро одни из них уличили вас в одном месте, их однородцы в иных местах о том прознают незамедлительно и примут вас во внимание, а побеспокоив малую толику означенного Воинства, вы повсюду растревожите исходно пребывающих в покое демонов, а также и их машины. Чем сильнее учиняется вами то беспокойство, тем больше демонов от него возбуждается и тем большие тьмы их машин принимаются рыскать, выискивая источник и причину, выдвигаясь в области, где вы их побеспокоили, также и обшаривая окрестности, и всё это с одним лишь убийственным намерением. Устремитесь же прочь отсюда, пока не стало слишком поздно, ибо чернокрылый Фанат уже погасил факел, что освещал вам путь, и впереди вас ждёт лишь гибельная тьма, а той тьме – мстительный рой когтеносных дочерей Тавмаса!
По-моему, все мы тогда не то, чтобы не придали значения смыслу его пафосной речи, но остались при своём. Поскольку под опасностью колдун, очевидно, имел в виду приближающуюся демоническую волну, а план, по которому мы собирались действовать, как нам представлялось, не требовал изменений, никто из нас и не усомнился, что нужно и дальше придерживаться намеченного: нанести преследователям как можно больший урон, использовать большой остров как заслон и воссоединиться с «Кураем», который, кстати, во-вот должен был подойти к северо-западному побережью. На тот момент мы считали, что на нас надвигается некая оперативная группировка примерно из сотни демонических машин, а всё «безликое воинство» сила хотя и многочисленная, но простая и предсказуемая, это даже не армия в традиционном понимании, это лишь примитивно организованные или вовсе беспорядочные орды, вооружённые однотипным оружием, дальность действия которого ограничена одной-двумя стадиями... О, Близнецы! Теперь-то я уверен, что лучше бы нам было сразу, самым полным ходом, бежать прямиком на север! Но тогда ещё первоначальный план выглядел имеющим все шансы на успех. Напичканный огненными сюрпризами остров предоставлял нам одновременно и укрытие, и какой-никакой оперативный простор, и мы рассчитывали дождаться товарищей, чтобы в итоге совместно с «Кураем» дать успешный бой наступающим демонам, в первую очередь в нужный момент атаковать их термоядерным оружием. И я, конечно, не мог тогда и предположить, что Скванак-Ан уже изменил ситуацию вкорне и тем, как показали дальнейшие события, предопределил нашу дальнейшую судьбу.
Поняв, что мы не собираемся следовать его указаниям, карап неожиданно предложил отправиться на остров и заняться магическим усилением огненного заслона. Он откуда-то прознал о том, что мы этот заслон соорудили, и теперь предлагал свою помощь. Я сразу решил, что он попросту вознамерился сбежать с обречённого, по его мнению, «Киклопа-4». А Скванак-Ан словно ждал такого случая, он не только охотно согласился с предложением колдуна, но и приказал немедленно готовить лодку, а также дал карапу в сопровождающие троих моряков с «Прыжка Компры». Я ещё подумал, что коль скоро офицер-сах и матросы-малаянцы обязаны колдуну своим выздоровлением, а один из них даже жизнью, они станут его слушаться, тогда как наши матросы колдуна панически боятся, а нашим офицерам сопровождать колдуна недосуг, они позарез нужны на своих постах, ведь враг того и гляди нападёт! Капитан, конечно, подозревал, что колдун сможет вернуться на «Киклоп» даже без лодки, поэтому и бровью не повёл, когда тот заявил, что его требуется лишь доставить в один конец, а чтобы попасть вновь на «Киклоп», он воспользуется «искусством топокинеи», «дабы не обременять и без того озабоченных морских ратников». Очевидно, это было бы вовсе бесчестным – бросить последних членов экипажа «Компры» на острове, на верную погибель. Но теперь я не сомневаюсь, что Скванак рассчитывал так избавиться ото всех от них разом – и от саха, и от малаянцев, и от карапа.
Не помню уже, почему (кажется, Скванак мне тогда кивнул?..), я отправился на верхнюю палубу проводить карапа и его новоявленную свиту. Не подумайте, что меня подводит память, просто то, что я там увидел, затмило непосредственно предшествовавшие этому события. Там, на верхней палубе, карап какое-то время наблюдал, как матросы готовят лодку, при этом он беспокойно поглядывал на юг и проявлял всё большее нетерпение, и когда у матросов вдруг что-то не заладилось с креплением подвесного мотора, колдун сгрёб своими огромными ручищами в охапку всех троих своих сопровождающих и... все четверо исчезли! В момент исчезновения раздался знакомый мне хлопок и короткий свист – я слышал их много месяцев назад в доме Виланки! Наши матросы бросили заниматься лодкой и так и застыли с открытыми ртами.
Но делать нечего, время поджимало, враг приближался, и на счету была каждая минута. Матросы принялись спешно сворачивать лодку, которую едва успели надуть, а я поспешил обратно в рубку... Там я и узнал о смене командования.
Всё было законно и не выходило за рамки флотского Устава! Любой, кто прочтёт мои записи, поймёт, что я не мог даже предположить подобного исхода. Я ждал подвоха от Путры-Хара, я действительно опасался, что он может как-то использовать амбиции Такетэна, чтобы перетянуть его на свою сторону. Меня беспокоил ропот матросов по поводу карапа и саха, да и сам сах не внушал доверия. Но всё вышло иначе.
Решающий за Всех в полной мере проявил дух своего Славного имени. Он объявил нам, офицерам «Киклопа-4», что карап и малаянцы готовили мятеж, а Озавак-Ан неоправданно тянул время и тем препятствовал подавлению этого мятежа в зародыше, поэтому Дважды Рождённый временно отстранён и пока будет находиться в своей каюте. При этом мы, не смотря на случившееся, будем придерживаться запланированной тактики. Рядом со Скванаком, когда он это объявлял, стояли Путра и Такетэн, и смотрели они на нас – на меня с Ибильзой и на штурмана Туликая – так, что мы поняли: эти двое знали о готовящемся смещении Дважды Рождённого, более того, всё это было ими и проделано.
Скванак-Ан – небольшого роста круглолицый флотский начальник – до этого момента находился как будто в тени Дважды Рождённого, его часто называли за глаза «вторым капитаном», хотя формально оба капитана равноправны и делят свою власть на судне поровну, точнее, в тесном содружестве осуществляют единую власть. И вот теперь Скванак словно вышел из тени на свет и предстал перед нами в единоличной власти. Формально ничего противозаконного не произошло. Скванак на ранг выше Дважды Рождённого и имел полное право сделать то, что сделал. Он не арестовал Озавака, не приставил к нему охрану, не запер того в каюте – он просто отдал ему приказ временно отойти от дел. Нам не запрещено было даже беседовать с отстранённым капитаном – вход в его каюту ни для кого не заказан. Это означало, что Дважды Рождённый покорно принял свою участь. У меня тогда, помнится, возникло чувство бессилия, если не сказать безысходности, я был уверен, что Скванак поступил неправильно, но я не мог ничего с этим поделать. И ещё я ощутил то самое неприятное чувство в груди и дрожь в руках, какие случились у меня, когда мне приказали высадиться с разведкой на «Копье Ксифии»...
Два дня назад, разговаривая с Путрой в реакторном отсеке, я был уверен, что всё это лишь его подозрения, что если кто-то и попытается сместить капитанов, это будет исходить от Слышащего Движение моториста. Но теперь я думаю, что за всем этим изначально стоял Скванак-Ан! Не удивительно, что ему легко удалось задуманное. На стороне Решающего за Всех оказался амбициозный Такетэн, которому накануне сам Скванак передал в подчинение четырёх матросов и, конечно же, сам Путра со своими помощниками. Я не сомневался, что и моя команда в этой ситуации предпочтёт подчиниться решению Скванака – все матросы «Киклопа-4» наверняка возликовали, узнав, что сах и карап покинули наш борт. Даже если бы мы с Ибильзой решили воспротивиться, мы ни у кого не нашли бы поддержки. В общем, так Скванак-Ан разом избавился и от карапского колдуна, и от остатков экипажа «Компры», и от власти Дважды Рождённого.
К тому времени наши камеры уже показывали, как весь горизонт далеко на юге затянут чем-то тёмным. Тёмная полоса постепенно ширилась, неумолимо надвигаясь на остров. Выглядело это как шторм – и на экранах, и на радаре, но мы знали, что с юга на нас наступает широкий фронт из дымящих демонических ракет – очевидно, тот самый, что блуждает над этим районом. Значительно обогнав основной фронт, впереди него двигалось нечто вроде авангарда, передового отряда из сотен аппаратов – по всей видимости, они-то и преследовали «Курай», и этот авангард очень скоро подошёл к нашему острову. Даже по первым прикидкам их оказалось слишком много, однако Скванак всё равно приказал действовать по плану. В этом, я уверен, заключалась его роковая ошибка, снискавшая нам гнев самого Ардуга и развернувшая нашу судьбу во тьму.
Я не ожидал, что взрыв ракетного топлива окажется таким мощным, ведь в двух заложенных нами минах в общей сложности и тонны взрывчатки не набиралось. Возможно, сработал какой-то физический или химический эффект, ведь это были два близко расположенных заряда, и взрывчатка в каждой мине использовалась двух типов. На экране монитора я увидел, как в устье бухты мгновенно образовалась яркая огненная полусфера диаметром около двух стадий, как резко подалась под ударной волной часть передового отряда, а несколько ближайших к эпицентру кораблей загорелись и попадали в воду. После взрыва ещё минут пять там ярко полыхало всё – и опалённый берег, и вода. Надводные корабли противника остановились в стадии от этой огненной стены, над ними барражировала примерно сотня толстых ракет. Я тогда не смог разглядеть отдельные корабли демонов – отчасти из-за стоящего между нами огня, отчасти из-за того, что на моём мониторе они сливались в одну массу – из-за слишком большого их числа. Основной фронт летательных аппаратов противника находился ещё слишком далеко от нас, да и шёл он на большой высоте, и этот взрыв достать его никак не мог.
Когда заслон, наконец, прогорел, барражировавшие перед входом в бухту дымящие ракеты полетели прямиком – как я тогда думал – к нашему «Киклопу-4». Вслед за ракетами в узкий пролив устремились и корабли, но не все – большая их часть отправилась вдоль берегов, как я тогда решил, в обход острова. Вот тут мне удалось хорошо разглядеть эти суда. Они мало отличаются от толстых ракет и представляют собой примерно такой же формы вытянутый корпус, только побольше и с приметным горбом наверху, а из горба в разные стороны торчат раструбы «невидимых молотов» – как называет такое оружие карапский колдун. На наши корабли это совсем не похоже... Впрочем, это вообще ни на что не похоже.
К тому моменту, когда «безликое воинство» хлынуло в нашу небольшую «икорную» бухту, «Киклоп-4» уже набрал ход и двигался по заранее отработанному маршруту. Все офицеры, за исключением Дважды Рождённого капитана, находились на боевых постах. Я не знаю, что это за воинство такое: оно и правда нападает и вообще ведёт себя как рой насекомых. На нас просто накатила их масса, никакой тактики или даже регулярных построений в рядах противника мы с самого начала не наблюдали. Наверное, не я один вспомнил о ныряющих дисках, исторгнутых обломком джаггернаута. Те тоже, лишившись центрального управления, вели себя как беспорядочное стадо. В общем, это не было похоже на нападение по каким-то правилам ведения боя, это выглядело как слепая неуправляемая стихия. Мы же придерживались заранее спланированной тактики: «Киклоп-4» лавировал в тесной бухте, выписывая траекторию, напоминающую руну Псило, и вёл огонь из обоих орудий. В первые же минуты мы поразили больше десятка аппаратов противника, но их было больше, гораздо больше! Ибильза со своего поста управлял кормовой скорострельной пушкой, расстреливая низколетящие цели и те, что шли по воде, а защитой верхней полусферы занимался Такетэн. Должен отметить, что наш противовоздушный комплекс, задействованный на носовое орудие, имеет свою радиолокационную станцию наведения и может сам определять цели и порядок их уничтожения, а оператору на посту остаётся только следить за этим, так что фактически заняты обороной были только Туликай, управлявший судном, и Ибильза, который управлял огнём кормовой пушки. Однако никто не ожидал такого эффекта от стрельбы одними зажигательными снарядами. Частые вспышки белого пламени, в которых сгорали горбатые корабли и толстые ракеты «безликого воинства», ослепили наши камеры, в том числе прицельные, поэтому Ибильзе было трудно вести прицельный огонь, а нам – следить за наступавшим противником. Когда основная волна летательных аппаратов оказалась над нами, бесполезным стал и радар, так что «Киклоп-4» попросту ослеп. Нападавших к тому моменту стало так много, что наиболее эффективным оказался бы заградительный огонь, но у «Киклопов» для такого недостаточно огневых средств. В любой момент демонические корабли могли прорваться к нашему судну на расстояние, где становится эффективным их оружие, а мы бы их просто не увидели.
Не смотря на крайне опасное, если не сказать отчаянное, положение судна, а также на моё собственное вынужденное бездействие, я чувствовал тогда лишь душевный подъём и азарт боя. Победив в битве с джаггернаутом и его конвоем, все мы тогда не боялись демонов «безликого воинства», хотя при этом хорошо понимали, что они – грозный противник. Я и моя команда лично повидали ужасающие последствия боестолкновения демонов с подводным судном Альянса, но даже этот ужас не затмил былого успеха разведывательного рейда по острову-птице – уверенность в своих боевых возможностях нас тогда ещё не покинула.
Однако противник многократно превосходил эти наши боевые возможности, да и всё наше сопротивление, по большому счёту, было напрасным. Даже дорого продавать свои жизни не имело смысла. В этом мире нам некого защищать, вся эта нечеловеческая сила на опустевшей Гее угрожала только нам, мы же были просто ничтожны в сравнении с ней... Скванак-Ан понимал это лучше меня, и пока одна наша пушка уже почти вслепую стреляла по опасно наседавшим воздушным целям, а другая, ориентируясь лишь по пристрелянным секторам, молотила по морским, он отдал приказ штурману, и «Киклоп» на очередном повороте устремился к берегу – точнее, к тому проходу, который был заранее проложен через остров. Я уверен, задержались мы ещё на несколько секунд, то так и остались бы навечно в когда-то гостеприимной «икорной» бухте.
Мы рисковали, сильно рисковали! Я уже отмечал, что «Киклопы» не предназначены для полётов над сушей. Одно дело проскочить низкую косу, отмель или риф, совсем другое – пересечь такой большой остров. Конечно, воздушная подушка над ровной поверхностью гораздо устойчивее, чем над волнами, но любой достаточно крупный и твёрдый предмет, попавший хотя бы в один из четырёх турбовентиляторов, может привести к серьёзной аварии. А если мы остановимся, если сядем на брюхо на какой-нибудь поляне или в болоте, нам уже не выбраться оттуда без посторонней помощи. У нас нет никаких шасси, чтобы разгоняться по суше, и даже предельные режимы работы двигателей не сдвинут с места лежащее на грунте судно.
Неприятности начались сразу же. Едва мы оказались над песчаным пляжем, в передние вентиляторы засосало песок, да так так неудачно, что картинка с двух наших боковых камер заметно ухудшилась – на их объективы попал этот самый песок, разогнанный в турбине до скорости почти в 300 узлов. Объективы камер закрыты защитным фильтром, который отражает пули и осколки и задерживает избыточное излучение, но в этот раз песок сработал как абразив и повредил внешнюю поверхность фильтров. Когда камеры задраиваются внутрь, эти фильтры протирает специальное устройство, но в данном случае протирка не помогла: Туликай убрал, а затем вновь выдвинул камеры, но изображение так и осталось мутным. Штурману пришлось полагаться на переднюю обзорную камеру, но в сложившихся условиях это серьёзно осложнило ему навигацию. Едва мы проскочили первую линию сооружённого накануне огненного барьера, я послал очередную радиокоманду на подрыв. Половина наших зажигательных гранат и почти все запасы спирта и смазки ушли на четыре больших очага воспламенения, от которых должны были загореться навалы из брёвен, щепы и хвороста, проложенные пропитанными маслом тряпками. Четыре больших костра вспыхнули один за другим, как я и рассчитывал, но остальное поджечь не удалось. Ибильза, заметив это, целил в некоторые из навалов из пушки, но судя по его полным досады репликам, ему так и не удалось ни разу попасть. В общем, я так и не знаю до сих пор, загорелись ли наши заслоны полностью, так как больше не видел ту часть острова. Длина пути, который нам предстояло преодолеть по суше, не превышала десяти миль, из которых три последних проходили по расчищенной накануне от препятствий и заминированной расщелине. Было ещё совсем светло, и Туликай, не смотря на опасность, поднял щиты на остеклении рубки. Впрочем, я сомневаюсь, что эти щиты способны хоть как-то защитить нас от оружия, вспоровшего броню большого подводного крейсера, словно та была из кровельной жести... Мастер Точности ювелирно вёл «Киклоп-4» по отмеченному вехами маршруту, а демонические ракеты продолжали нас преследовать и мне тогда казалось, что их невидимые молоты того и гляди припечатают «Киклоп» к острову. Однако, когда мы вошли в самый узкий участок между скалами, «когтеносные дочери» начали отставать и, кажется, некоторые даже повернули назад – они словно почувствовали то ли нашу каменную ловушку, то ли установленную неподалёку на вершине боеголовку «зазубренного жала». Но вот впереди показался океан и Скванак приказал мне подорвать заряд в основании скалы, нависающей над расщелиной. Дистанционный подрыв по радиокоманде сработал безупречно, и тут удача изменила нам окончательно. Я не слышал звука взрыва, но буквально через секунду наше судно задрало нос, все мы почувствовали сильный удар, затем нас мотнуло вправо и мы задели скальную стену правой носовой гондолой.
Теперь я понимаю, что произошло. Ударная волна от взрыва, попав в узкое пространство расщелины, многократно усилилась и ударила «Киклоп-4» в корму. Кормовые вентиляторы на секунду потеряли тягу, и корма задела поверхность, отчего судно на мгновение потеряло управление. Наш штурман не смог удержаться на курсе, да и никто другой на его месте не смог бы.
Повреждение гондолы было заметно даже через окно рубки, однако вентилятор в ней пока что продолжал исправно крутиться. Туликай-Ан выровнял курс и мы, выскочив из расщелины, пролетели над заболоченным озерцом, заросшей травой и кустарником береговой линией и вырвались наконец на открытую воду. Демонических кораблей на той стороне острова не было видно, а преследовавшие нас летательные аппараты окончательно отстали. По плану мы должны были отойти на несколько миль от острова, подорвать боеголовку на вершине горы, а также попытаться выйти на связь с «Кураем». Однако через несколько секунд полёта над волнами стало ясно, что повреждённый двигатель перегревается и вот-вот выйдет из строя. Туликай, даже не спрашивая капитана, резко сбавил обороты и мы сели на воду. Оба носовых турбовентилятора пришлось застопорить. Мы шли малым ходом на двух кормовых двигателях, и теперь первоочередным стал осмотр и – при возможности – быстрый ремонт правого носового вентилятора. Скванак отправил наверх Путру и Свена, велев им как можно быстрее оценить ущерб и по переговорному устройству прямо с места доложить о повреждениях и перспективах ремонта. Туликаю он приказал идти вдоль берега на запад – где-то в той стороне должен был вот-вот всплыть «Курай». Моей задачей тогда как раз и было установить связь с большим ракетоносцем, но на тот момент он в эфир не выходил и наш радар его не видел. Скванак-Ан, если я верно помню, сразу озвучил и дальнейшие наши действия: если неисправность всё же позволит «Киклопу» идти хотя бы средним ходом на брюхе и под водой, мы станем придерживаться первоначального плана. Если же она грозит полной остановкой вентилятора, всем нам нужно как можно быстрее, оставив «Киклоп-4», перебираться на «Курай».
Не смотря на аварию, всеобщую суматоху и угрозу быть зажатыми с трёх сторон «безликим воинством», находясь под грузом ответственности за свои действия как офицера судна в боевой обстановке, я неожиданно вспомнил про карапа и отправленных вместе с ним на берег моряков с «Прыжка Компры». Очевидно, что все четверо на тот момент находились где-то на острове, поблизости от наших огненных ловушек. Живы ли они – думал я – и если да, почему до сих не вернулись на борт? Карап и правда решил сбежать от нас, считая, что наше дело гиблое? В этом случае остатки экипажа «Компры» могут стать для колдуна ходячими мясными консервами! А может быть, вернуться сах с двумя матросами не могут потому, что карап погиб, пал если не под демоническими молотами, так его достали наши зажигательные снаряды? Ведь Ибильза по дороге палил и по завалам!.. Перебрав в уме все, как мне тогда представлялось, возможные варианты, я сделал над собой усилие и сосредоточился на боевой задаче – в конце концов, тогда было не до карапа и его подручных.
Вскоре осматривавший правый кормовой турбовентилятор Путра-Хар сообщил, что обнаружил деформации и трещины в переднем импеллере. Он сказал, что это серьёзная поломка, исключающая подводный ход, и хотя можно попробовать трещины заварить, такой ремонт вряд ли возможен в боевой обстановке. К тому же, сварка не гарантирует, что двигатель сможет долго проработать под водой даже на малых оборотах.
Наверное, я должен пояснить, почему он так сказал. Если бы мне самому в своё время это не объяснили, я бы удивился подобному выводу офицера-моториста, ведь в воздухе вентиляторы вращаются гораздо быстрее и задействуют большую мощность, соответственно, двигатели должны подвергаться более серьёзным нагрузкам в полёте, чем при подводном ходе. На самом деле, так как вода плотнее воздуха в несколько сотен раз, лопатки турбин испытывают под водой очень серьёзные нагрузки. Но дело даже не в этом. Главная опасность заключается в электрохимической коррозии. Турбины во всех контурах вращаются благодаря электромоторам. Нарушение целостности каких-то частей двигателя, вроде обнаруженных Путрой трещин, может привести к попаданию морской воды на токопроводящие детали, и тогда они подвергнутся ускоренной коррозии. Вообще, эти двигатели – гибридные турбовентиляторы – великое достижение наших инженеров и большой секрет Тилвара. Далеко не все виды повреждений грозят им такими проблемами, но раз уж офицер-моторист вынес этот вердикт, значит погружаться больше мы не могли, во всяком случае до тех пор, пока не сделаем ремонт.
Мы ещё не успели толком осознать, что наше судно теперь почти беспомощно, как на связь с нами вышел подвсплывший милях в пяти к северо-западу «Курай». Скванак разговаривал с Кусумой-Аном. Он сразу сообщил ему о нашей поломке и что нас необходимо принять на их борт как можно скорее. Эти слова Решающего за Всех прозвучали приговором «Киклопу-4»! Ещё капитаны сошлись на том, что противник надвигается с трёх сторон и что его численность гораздо выше, чем ожидалось. Кусума доложил, что по пути сюда они всплывали несколько раз, чтобы оценить эффективность различных типов огня, в том числе запустили в преследователей одно из «зазубренных жал». Боеприпасы у них имеются разного типа, в том числе с пирогелем, который способен спалить дирижабль или прожечь насквозь корабельную броню. Такие боеприпасы оказались не только эффективными, они заставляли противника рассеяться и даже временно отступить. Однако преследовавшие их летательные аппараты и корабли никак не реагировали на летящую к ним большую крылатую ракету – до того момента, пока не сдетонировала её термоядерная боеголовка. После вспышки оставшиеся в строю аппараты просто сомкнули ряды, заполнив образовавшуюся брешь, и продолжили преследование. Судя по всему, наш нынешний противник не имеет никаких средств противодействия термоядерному оружию и даже не понимает, что это такое. И ещё Разрывающий Тараном сообщил, что они видят в свою перископную оптику скопление противника в двух милях к западу, у самого берега – это, очевидно, были те демонические корабли, которые отправились вокруг западной части острова. И корабли эти выползают на сушу! На несколько секунд в переговорах даже возникла пауза. Капитан «Курая», поняв замешательство Скванака, принялся докладывать обо всём в деталях. Будто бы корабли противника выползают на берег подобно идрам, а там разделяются на фрагменты – предположительно, на некие сухопутные боевые единицы. Нам несложно было догадаться, что, поскольку путь вокруг восточной части острова был даже короче, чем с запада, те корабли противника, которые отправились восточным маршрутом, коль скоро они до сих пор не показались на радаре, скорее всего также «выползли на берег и разделились на фрагменты», только на восточном берегу. Мы тогда восприняли всё это как несомненную удачу: преследовавшие нас демонические ракеты на тот момент застряли где-то с южной стороны горы и вот-вот должны были попасть в смертельную ловушку, ожидающую их на её вершине, а корабли демонов, вместо того, чтобы зажать «Киклоп» и «Курай» в клещи и атаковать на море, словно забыли о нашем существовании и зачем-то взялись высаживаться на покинутый нами остров.
К концу переговоров «Курай» всплыл и средним ходом направился к нам, в итоге дистанция между нашими судами быстро сократилась миль до трёх, и тут со стороны капитана Кусумы-Ана прозвучал вопрос, обескураживший всех, кто был тогда в рубке «Киклопа-4». Разрывающий Тараном спросил, нет ли на нашем судне пожара. Далее он пояснил, что наблюдает на нашем пеленге большой огненный шар. Впрочем, вскоре стало не до этого. «Курай», продолжая сближение с нами, обрушил всю свою огневую мощь на западную часть острова, где столь странным образом высаживались на побережье демонические корабли. Мне же Скванак приказал запустить фейерверк на вершине горы. Так канонада, устроенная большим ракетоносцем, совпала с нашим огненным представлением. Карап оказался прав: буквально через пару минут над горой залетало несколько десятков толстых ракет, накручивая на её вершину свои серые шлейфы, и ещё с десяток вскоре появились над западным побережьем. Нас тогда отделяло от горы уже больше десяти миль, и хотя боеголовка «жала» была выставлена на максимальную мощность, её взрыв нам ничем не грозил. Скванак со своего поста ввёл код детонации, а я послал соответствующую радиокоманду... Мы не можем наблюдать сам взрыв, потому что перед вспышкой бортовые камеры прячутся в специальные внешние гнёзда-отсеки; мы лишь наблюдаем на приборах результат электромагнитного импульса и ощущаем прохождение ударной волны. Так же случилось и в тот раз. Когда камеры вновь заработали, над горой поднималось и расползалось в стороны огромное грибообразное облако, а подножие горы окружило кольцо пожара – вспышка сожгла островные джунгли больше чем на милю от вершины. Демонических ракет нигде не было видно – даже тех, что летали над западом острова. Радиоактивное облако ветер сносил к северо-северо востоку, мы же собирались сошвартоваться с «Кураем» неподалёку от северо-западного мыса, так что попасть под осадки нам пока не грозило. Через какое-то время расстояние между нашими судами сократилось примерно до полумили, «Курай» к тому моменту уже прекратил обстрел острова, а его капитан вышел с нами на связь и вновь задал вопрос про пожар. Скванак так и не успел ему ответить.
Неожиданно из-за западного склона горы, немного правее от радиоактивного облака, показался летящий на большой скорости объект. Летел он очень низко, и когда оказался над водой, то за ним, помимо обычного для демонических ракет серого дыма, потянулся ещё и шлейф потревоженной воды. Я успел тогда лишь подумать, что это такой же аппарат, который мы посчитали за воздушного разведчика «безликого воинства», и ещё я успел разглядеть, что внешне он ничем не отличается от довольно медлительных «толстых ракет». Наш радиолокатор показал, что скорость аппарата больше 900 узлов. В этот раз противовоздушный комплекс «Киклопа-4» был в полной готовности и носовая пушка начала стрелять за несколько секунд до того, как разведчик сблизился над нами. Однако это его не остановило, а лишь вынудило на манёвр: в тот момент, как пушка сделала первый выстрел, аппарат вильнул в сторону, уйдя с курса градусов на 30, а когда миновал нас, так же резво вновь вернулся на прежний курс, лежащий прямиком к «Кураю».
Когда скоростной разведчик пролетел над «Кураем», большой ракетоносец заметно просел на корму и задрал нос. В первое мгновение я решил, что это действие ударной волны, но сразу же за тем вспомнил про силовой луч. Сердце моё замерло! Тем не менее, «Курай» встретил врага всей мощью корабельной ПВО, в том числе с него стартовало несколько зенитных ракет – наши соратники, разумеется, прекрасно понимали всю опасность демонических аппаратов и поэтому задействовали всё, что могли. Но перехватить эту цель даже оружию «Курая» оказалось не под силу. Пара-тройка снарядов всё же достали демона – мы видели, как он дёргался от попаданий, однако серьёзно повредить его, похоже, тогда не удалось. Нам сразу бросилось в глаза, как изменился силуэт «Курая»: в нём появилась одинокая вертикальная линия – это вздыбилась вверх выдранная демоническим оружием из обшивки его палубы полоса – примерно такая же, какие мы видели у «Копья Ксифии»! Стремительно пролетев над своей целью, разведчик круто развернулся. Если бы его пилотировал человек, он мгновенно погиб бы от такой перегрузки, да и сам скоростной аппарат, будь он сделан из металла и пластика, развалился бы на части... Развернувшись, демон вновь устремился к «Кураю», теперь уже на меньшей скорости. Его встретили те самые зенитные ракеты, которые выпустил комплекс ПВО большого ракетоносца, но ракеты эти пролетели мимо – я до сих пор не понимаю, почему так, ведь цель подсвечивалась радиолокатором, а скорость цели и расстояние до неё явно укладывались в диаграмму поражения... Впрочем, какая теперь разница? Нас с «Кураем» разделяли примерно три стадии, когда разведчик демонов вновь пролетел над большим ракетоносцем, а затем и над нами.
Я и тогда подумал, что «Киклоп» накрыло скачком уплотнения. Мы почувствовали удар, судно вздрогнуло и его круто развернуло, точнее, мы описали на воде почти полный круг, да так, что захваты кресел едва удержали нас на на местах. Сразу замолкла пушка противовоздушного комплекса, а также перестала работать правая носовая камера (которая до этого давала мутное изображение, так что её потеря не сильно нас расстроила). Зато оставшиеся камеры успели показать, как вслед за удаляющимся скоростным разведчиком по воде закувыркались какие-то продолговатые предметы – мы приняли их за бомбы и решили, что демонический аппарат метил ими в «Курай» или в нас, но промазал. Аппарату демонов в этот раз ещё на подлёте досталось как от ПВО «Курая», так и от нашей носовой пушки, и белый шлейф, постоянно тянущийся за ним, стал прерывистым, а скорость упала ещё больше. Мы возликовали, решив, что сейчас он вовсе потеряет управление и врежется в воду, а то и взорвётся прямо в воздухе. Но мы ошиблись: аппарат этот вновь развернулся... Я до сих пор не знаю, было так задумано демонами, или повреждённый аппарат в конце концов и правда потерял управление из-за попаданий наших снарядов. В общем, пролетев над «Киклопом» – уже на дозвуковой скорости – он врезался в носовую часть «Курая», в районе ходовой рубки. Был сильный взрыв, но без огня и дыма – лишь облако пара. Во все стороны полетели обломки, некоторые ударили в наше судно. Возможно, нас атаковал не скоростной разведчик и не бомбардировщик, а какой-то гибридный аппарат, с функцией мощной противокорабельной ракеты.
«Киклоп-4» после удара застопорил ход, а «Курай» на наших глазах начал быстро кренился на нос – скорее всего, демон проломил большому ракетоносцу днище. На месте, где раньше была рубка, теперь виднелась огромная рваная дыра, а за ней торчали уже две полосы вспоротой обшивки. Только тогда мы заметили, что и наше судно после атаки получило крен – на левый борт. Радиационный фон снаружи позволял выйти на палубу и Скванак вновь приказал Путре-Хару осмотреть повреждения, на этот раз нанесённые демоническим аппаратом. Слышащий Движение поспешно вышел наружу, но затем не отвечал так долго, что Скванак чуть не послал ему вдогонку Такетэна. Наконец моторист доложил, причём как-то не по уставу. Он сказал примерно следующее: «Это были не бомбы, это были контейнеры. Наши контейнеры...» – и опять тишина. Скванак крикнул в микрофон: «Что такое?!.» И тогда Путра объяснил: «У нас снесены все пусковые контейнеры по правому борту... Повреждён люк носового орудия... Обшивка треснула... Она вспорота... В техотсек поступает забортная вода...» Тут до меня дошло (наверное, и до остальных тоже). Продолговатые предметы, которые кувыркались по воде, были вовсе не бомбами, это были наши пусковые контейнеры! Демонический аппарат «прошёлся» по нашему правому борту «невидимым молотом» – силовым лучом. Луч этот оторвал и отправил кувыркаться пусковые контейнеры крылатых ракет и чуть было не сорвал обшивку правого борта – примерно так, как мы это видели на «Копье Ксифии» и теперь – на тонущем «Курае». Камеру, которую мы с Такетэном когда-то ставили в техническом отсеке как раз с того борта, давно уже убрали, но во всех отсеках «Киклопа» имеются датчики, фиксирующие давление, затопление и загазованность. Датчик в техническом отсеке начал показывать затопление вскоре после того, как Путра-Хар с палубы доложил о наших повреждениях. По-моему, в этот момент Скванак, Решающий за Всех, запаниковал. Я заметил, как глаза его растерянно забегали и он явно не знал, какие приказы следует отдавать. За короткий срок единоличного капитанства Скванака «Киклоп-4» получил серьёзные повреждения, да ещё прямо на наших глазах гибла последняя надежда на победу и спасение – большой ракетоносец. Мы почти ничем не могли помочь экипажу «Курая», хотя находились совсем рядом, разве что взять к себе на борт столько их людей, сколько получится, и доставить затем на берег острова, на поживу демонам... Это при том, что мы тогда не представляли, сколько сами продержимся на плаву. Скванак молчал мучительно долго – как нам тогда показалось. В конце концов он включил внутреннюю связь и вызвал в рубку Дважды Рождённого.
Между тем поверженный «Курай» всё больше кренился; он тонул с возрастающим креном на нос, и происходило это совсем рядом с нами – меньше, чем в стадии. Если бы сам Ардуг был живописцем, это была бы достойная его кисти зловещая и удручающая картина! Через остекление своей рубки мы хорошо видели, как экипаж большого ракетоносца спешно покидает тонущее судно – в основном люди прыгали прямо в воду, хотя рядом уже виднелись два или три спасательных плота. Это не наши надувные лодки, такие плоты отстреливаются за борт и надуваются автоматически всего за несколько секунд, каждый из них вмещает человек по 20 и снабжён приборами связи, аптечкой, запасом пресной воды, даже электрическим мотором... Все мы тогда просили Богов, чтобы не появились ксариасы.
Оказавшись в воде, моряки с «Курая» не спешили спасаться на «Киклопе-4», наоборот, они старались отплыть от нас подальше. На экранах мы видели их лица: что-то их явно пугало. Вскоре с нами связались с одного из плотов. Какой-то офицер опять говорил о пожаре. Он уверял голосом, полным ужаса, что наше судно полыхает, как огромный факел!
В этот момент в рубку поднялся Озавак-Ан. Увидев его, Скванак приложил пальцы ко лбу – то ли возблагодарил Богов, то ли дал понять Дважды Рождённому, что возвращает ему все полномочия и даже передаёт командование. После этого Решающий за Всех, пробурчав под нос что-то про усталость, удалился в капитанскую в каюту. Он не успел ещё задраить за собой дверь в тамбур, как Озавак начал отдавать команды: отозвал с палубы Путру, поднял матросов и отправил к ним Такетэна, чтобы перекрыть технический отсек по правому борту и проверить прилежащие отсеки на наличие трещин и других повреждений. Офицер со спасательного плота больше не спрашивал про пожар, и вернувшийся в рубку Путра про огонь на палубе не упоминал, так что это странное недоразумение вновь осталось без объяснения.
В конце концов все находившиеся в воде моряки с большого ракетоносца оказались на своих спасательных плотах. Убедившись, что плоты подобрали уцелевших членов экипажа и что помощь нашим братьям не нужна, Дважды Рождённый приказал запустить двигатели и идти к ближайшему берегу. Правый носовой турбовентилятор на наше счастье заработал на малых оборотах и, как ни странно, даже на средних показывал вполне приемлемые температуру и вибрацию. Так потихоньку мы двинулись к ближайшему берегу. Спасательные плоты с «Курая» также направились к острову. Их моторы предназначены для того, чтобы в случае гибели судна отвести экипаж подальше от поля боя. Хотя их мощность мала, а время работы ограничено несколькими часами, для того, чтобы доставить людей к ближайшему островному берегу, как в тот раз, такого мотора вполне достаточно. Конечно, мы опасались, что появится ещё один скоростной разведчик и довершит дело, но, похоже, у «безликого воинства» не так много подобных летательных аппаратов, или они решили, что с нас уже хватит. Те четверть часа, что мы добирались до острова, обошлись без демонических атак.
Можно сказать, что удача начала возвращаться к нам с возвращением командования Озавака. В каком-то смысле нам повезло и с ветром, который относил радиоактивное облако в сторону, и с тем, что «Курай» так и не успел атаковать «безликое воинство» оставшимися тремя «зазубренными жалами» и не превратил таким образом весь остров в горящую радиоактивную ловушку. Преследовавшие нас толстые ракеты, похоже, все сгорели при взрыве на вершине горы, а массированный удар «Курая» по десанту демонов зачистил западное побережье. На тот момент необходимо было сохранить «Киклоп-4» как единственное уцелевшее судно из девятой отдельной флотской группы и наш последний способ убраться прочь с этого острова. Повезло нам также и с тем, что шторм ещё с утра ушёл на северо-восток.
Берег, к которому мы подошли, находился примерно в пяти милях к западу от выхода из ущелья, где «Киклоп» совсем ещё недавно повредил о скалу правый носовой двигатель. Подходя к полосе прибоя, наше израненное судно сбавило скорость и развернулось повреждённым правым бортом к берегу. Мы не сбросили оставшиеся по левому борту контейнеры и сохранили крен как раз для этого – чтобы повреждённый борт оказался выше и в результате дальше от воды. Все наши матросы и два офицера – Ибильза и Такетэн – ждали в это время на палубе, приготовив якоря и лини. Как только брюхо «Киклопа» заскребло по песку, они сбросили в полосу прибоя якоря, затем прыгнули туда сами. Необходимо было затащить якоря на берег, закрепить их там и подтянуть к ним тросы. Всё это в итоге они проделали быстро и чётко – возвращение Озавака подействовало на весь экипаж ободряюще, словно сам Хардуг похлопал нас по плечу. Спасательные плоты с «Курая», который к тому времени уже полностью скрылся под водой, двигались медленнее, чем мы, поначалу ветром и течением их сносило к востоку, и спасшийся на плотах экипаж ракетоносца рисковал оказаться в итоге в зоне опасного радиоактивного загрязнения. Но в итоге они связали все спасательные судёнышки вместе в линию и поплыли вдоль берега на запад. Всего там было пять плотов и, пройдя мимо нас, часа через два они высадились примерно в семи милях к северо-западу, близ крайней западной точки острова и неподалёку от того (всё ещё дымящегося) участка западного побережья, где ударом с «Курая» был разгромлен демонический десант. Противника там, похоже, не осталось – во всяком случае, они выбрали это место для высадки именно по таким соображениям. Мы поддерживали с плотами связь – поначалу с тем же офицером, но вскоре в эфир вышел Сирутай-Вал, Правитель Полнолуния. Второй их капитан, Кусума-Ан, не пережил атаку – в момент взрыва он находился в рубке и погиб. Дважды Рождённый к тому времени уже объяснил нам, почему экипаж «Курая» наблюдал на «Киклопе» пожар. Его успели заметить и те из нашего экипажа, кто занимался якорями. Оказывается, это была иллюзия, созданная карапом – именно такую он обещал наколдовать, когда договаривался вчера с капитанами. Наверное, и наши завалы на той стороне острова он тоже не стал поджигать, а лишь создал там свою иллюзию?.. Но озвучивать версию про колдуна Кусуме Озавак счёл неразумным, поэтому он солгал, впервые на моей памяти: он сказал, что мы жгли на палубе горючую смесь, чтобы отпугнуть противника. Такое объяснение, похоже, удовлетворило капитана «Курая» и больше вопросов про пожар нам не задавали.
После того, как мы причалили к берегу, иллюзия эта начала рассеиваться, и мне не довелось на неё посмотреть. Но я теперь уверен, что толстые ракеты не припечатали нас к острову именно благодаря этому карапскому фокусу. Так Боги иногда заставляют злодеев делать добрые дела... Да что там, Боги умеют даже само зло оборачивать в добро!
Когда я впервые после «икорного» залива выбрался наружу, на верхнюю палубу нашего судна, я своими глазами увидел увечья на его корпусе. Надо ли говорить, как глубоко я был потрясён! «Киклоп-4» стал для меня истинно вторым родным домом, и узреть такое мне было очень горько. Рассматривая повреждения, которые нам причинил скоростной разведчик «безликого воинства», я припомнил пушечные турели «Копья Ксифии», и я тогда понял, что силовой луч может действовать в обе стороны – как от себя, так и к себе, как вминать и проламывать обшивку внутрь и выносить закрытые двери переборок, так и вспарывать обшивку и выдирать из креплений артиллерийские установки и ракетные контейнеры. Именно в таком режиме «вспарывания» он атаковал «Курай», и именно так он ударил «Киклопу» в правый борт, немного наискосок. Луч не задел турбовентиляторы, зато снёс люк, который закрывает носовую пушку и противовоздушный комплекс (саму пушку при этом накрепко заклинило), а также выдрал все три пусковых контейнера и вздыбил обшивку правого борта. Вся та сторона судна зияла трещинами, в том числе широкими и сквозными, причём часть больших трещин пришлась ниже ватерлинии. Если бы оставшиеся по левому борту контейнеры не накренили на себя судно, мы могли затонуть вслед за «Кураем»... Именно эти трещины начали заваривать в первую очередь. Со склада сгрузили оборудование для сварки, протянули кабель и Такетэн с двумя матросами из его команды занялись наложением внешних заплаток. Изнутри их тоже пришлось потом наложить, только уже на герметик. В очереди на ремонт значился и импеллер правого носового двигателя, который необходимо было заварить и отбалансировать, только это уже работа мотористов. И ещё носовая пушка... теперь вот даже и не знаю, собирались ли её ремонтировать.
Ибильза-Хар, закрепив якорь, вернулся в рубку на свой пост – на случай появления демонов – чтобы управлять уцелевшей кормовой пушкой. С ним на борту остались Скванак-Ан, штурман и мотористы. Остальные, включая Дважды Рождённого, сошли на берег. Я вновь командовал своими людьми – Нандой, Кинчи и Муштаком, – и это придавало мне сил. Перед нами, почти в миле от береговой линии, возвышался холм, точнее, длинный отрог горы; он тянулся на запад миль на 5 и загораживал нам вид с берега на центральную часть острова. У подножия его склона начинался густой тропический лес и там мы расставили растяжки, использовав добрую половину оставшихся у нас гранат – по слухам среди матросов, ещё Каманг Гуен рассказал об этом капитанам: демоны не замечают таких ловушек и легко на них попадают. Об установленных растяжках предупредили экипаж «Курая», хотя те и не собирались к нам в гости. Посовещавшись с Правителем Полнолуния по радио, Озавак договорился после ремонта перегнать «Киклоп-4» к западному мысу и там принять на борт уцелевший экипаж большого ракетоносца. Всем было ясно, что с острова следует убраться как можно скорее. Расчёт был на то, что после латания дыр и трещин мы сможем погрузиться хотя бы неглубоко и на малом ходу отойти на несколько миль подальше от острова. Дважды Рождённый предлагал двигаться на север, для начала – к обнаруженному нами материку (карап называл его Серес), но я так и не знаю, что ему на это ответил Сирутай-Вал.
Демоны появились часа через три, с началом отлива, когда радиоактивное облако над горой уже рассеялось, а его остатки унесло на северо-восток. Экипаж «Курая» к тому времени уже завершил высадку и занимался постановкой лагеря на берегу к западу от нас, а команда Такетэна успела закончить все сварочные работы снаружи и, передав оборудование мотористам, отправилась ставить заплатки на внутреннюю часть обшивки. Именно тогда из джунглей со склона отрога повалило их сотни две, и первые ряды, спустившись к подножию склона, подорвались там на наших растяжках. Пара десятков гранат на узком участке такую массу, конечно, не остановила, и вскоре демоны оказались на поросшей лишь травой и редкими кустами береговой полосе. Тогда кормовая пушка «Киклопа» открыла огонь, а мы – те, кто был снаружи – опрометью бросились под её защиту. Весь берег в той стороне запылал сплошным ослепительно-белым пятном – во всяком случае, так казалось. Ветер дул в нашу сторону, и вскоре нас обдало отвратительной вонью – примерно такой же, какой мы до умопомрачения надышались в отсеках «Копья Ксифии». Несколько демонов всё же прорвались через огненный заслон, но большая часть полегла или повернула назад в джунгли. Мне тогда – издали и в пылу боя – эти существа показались похожими на больших пауков. Прорвавшихся демонов, метавшихся по берегу, добили залпы наших винтовок. Должен отметить тут стрельбу Муштака. Цели двигались быстро и непредсказуемо, и мы ждали, пока эти твари приблизятся хотя бы на пару стадий, он же ещё с трёх-четырёх уложил нескольких демонов. Ибильза, которой видел противника в обзор прицельной камеры, рассказал мне некоторые подробности. Там, где срабатывали зажигательные гранаты, наступавшие широко расступились, часть тут же поворачивала назад, остальные же старались обойти ярко светящееся пышущее жаром место. На обычные осколочно-фугасные гранаты они словно бы и не обращали внимания. Двигались они беспорядочно, порой прямо по телам своих павших, но не успевших раствориться сородичей. Позже, уже после боя, я нашёл на берегу несколько таких тел, которые и не думали обращаться в масло и слизь – они выглядели как наполовину заполненные тряпьём или чем-то подобным обезьяньи шкурки. Вот тут-то я и понял, что демоны похожи на ту обезьянку, труп которой мы с моими матросами видели в рубке «Копья Ксифии»! Я позвал нашего доктора, чтобы он тоже посмотрел на трупы демонов. Заботливый Арза в очередной раз меня удивил. Доктор достал складной нож и начал препарировать то, что осталось от этого существа. Как я и ожидал, внутри шкуры оказалась та самая маслянистая жидкость, но помимо неё было что-то напоминающее тонкие полупрозрачные кости или хрящи, а также какие-то белые густо ветвящиеся трубочки. Арза всё это вытаскивал и с любопытством рассматривал. В конце концов он сказал, что никогда не видел ничего похожего и что это существо не имеет никакого отношения к нашим животным. Я не стал развивать эту тему и упоминать про захватчиков из другой звёздной системы – слишком уж нелепым выглядел бы этот разговор в тех обстоятельствах, в которых мы оказались. Но мы хотя бы точно узнали, что это биологические существа, а не какие-то потусторонние. Тогда же я припомнил, что в обгоревших баррикадах, на которые мы натыкались в отсеках «Копья Ксифии», попадались фрагменты похожих шкурок. Они были покрыты копотью и я принял их за остатки утеплённой формы малаянских моряков... Очевидно, не все убитые демоны обращаются маслянистой жижей. По поводу того, с чем это может быть связано, доктор ничего не сказал, и у меня тогда не было на этот счёт никаких соображений... Да и важно ли это? Этот мир показал нам столько тайн и загадал столько загадок... Как мы здесь очутились? Это ведь не наша Гея, не та, где мы родились, где жили, где сражались с конвоем. Дважды Рождённый с самого начала подозревал, что мы в другом мире, но по каким признакам он это понял? И откуда он знал, что из всех флотов – как нашего, так и Альянса – мы встретим здесь только подводные суда? Не похоже, чтобы этот мир был родным и для «безликого воинства», но ведь его горбатым кораблям ничто не помешало сюда попасть? Что здесь делал карап? Как так случилось, что мы сами на него вышли? Кто эти женщина и ребёнок, которых он разыскивал?.. В этом непроходимом для моего разума лабиринте природа демонов «безликого воинства» – просто один из множества тупиков... Признаюсь, после того разговора с доктором, скорее даже от его невозмутимого спокойствия, у меня полегчало на душе. К сожалению, ненадолго...
В общем, первую наземную атаку мы успешно отбили. Никто тогда не смог толком рассмотреть атаковавших, и это, как показало будущее, было к лучшему... У нас ещё оставались гранаты, но устраивать демонам новую ловушку мы не стали. Подножие склона ещё горело и было сильно задымлено, так что даже подойти к нему казалось невозможным. Впрочем, как нам, так и противнику. Когда через полчаса после боя дым немного рассеялся, там вновь показались демоны, но они на нас не пошли, просто помаячили среди обгоревших стволов, а затем вдруг разом, словно по команде, повернули назад и скрылись среди густой зелени. Я уверен, что их отпугнул горящий берег, смердящий горелой плотью их соратников.
Над пляжем повис мирный фон звуков: тихое шипение волн, крики летавших вдоль береговой линии ларосов, спокойные голоса людей, занятых общим ответственным делом. Я вернулся в рубку и там узнал, что сразу после боя с нами связался Сирутай-Вал – в их лагере слышали выстрелы нашей пушки и видели дым, и они хотели узнать, что же у нас произошло. Тогда и выяснилось, что у экипажа большого ракетоносца из огневых средств только винтовки и револьверы, снаряжённые обычными патронами, и даже этих стволов на всех не хватает – из восьмидесяти шести уцелевших вооружены около тридцати человек! Моряки «Курая» как раз пытались соорудить вокруг лагеря хотя бы простое заграждение из заострённых кольев. И ещё у них около двух десятков раненых... В общем, стало ясно, что для демонов спасшийся экипаж «Курая» – лёгкая добыча. Логично также было предположить, что отброшенные нами вглубь острова демоны под прикрытием отрога направились на запад...
Озавак-Ан принял решение, ещё даже не договорив с Сирутаем. Это для него характерно – мгновенно оценивать обстановку и за секунду принимать единственно правильное решение, до которого другой и за сутки бы не додумался. Разумеется, винтовок у нас лишних не было, каждая «ферга» находилась в руках у кого-то из членов экипажа, а у Свена с Вархисом и у доктора так вообще не было оружия. Но кэп приказал разделить содержимое одного (надо сказать, единственного на складе) ящика с зажигательными патронами на части и сложить эти патроны в заплечные сумки, и так же распределить по нескольким сумкам большую часть оставшихся гранат. У меня он спросил про беспилотный разведчик (как обычно!) – смогу ли я его запустить и провести разведку в такой ситуации. Я ответил, что разведку можно провести, но вот за успешное возвращение аэроплана я вновь не поручусь, так как сажать беспилотник придётся вдоль берега у самой полосы прибоя, а я такого никогда не проделывал... Дважды Рождённый также спросил у Ибильзы про боеприпасы к пушке. Запас ещё оставался, нужно было только снять ленты с неисправной носовой и перенести их на кормовую.
Это был последний раз, когда я запускал разведчик. Помогала мне вся моя команда, уже привычная к такой работе, и уложились мы меньше чем за полчаса – и это не смотря на то, что материалы, кабели и сварочное оборудование, сваленные на палубе, здорово нам мешали. Задача по разведке была одна – отследить маршрут и направление демонов. Это не составило мне труда: погода для наблюдения была вполне сносная, телеметрия работала исправно, а картинка на таком расстоянии принималась лучше некуда. Толстых ракет уже давно не было нигде видно, а сами демоны передвигались по острову довольно плотной массой и отлично просматривались с высоты, даже когда заходили в густые заросли. Подтвердились худшие наши опасения: демоны, которых мы отпугнули огнём, направлялись теперь к западной оконечности острова – в тот район, где находились наши соратники с «Курая». Их было много, но оценить их численность я смог лишь очень приблизительно – от одной до двух сотен. Но самое неожиданное я обнаружил на южном берегу, в нескольких милях к западу от «икорной» бухты. Там шёл бездымный и беззвучный бой! Волна демонов, шедшая по джунглям со стороны бухты на северо-запад схлестнулась с волной, двигавшейся, похоже, от западного побережья. Наверное, с запада шли демоны, которых отпугнул массированный удар «Киклопа», но их было уж очень много – гораздо больше, чем тех, которые двигались от нас в сторону лагеря «Курая». Что это именно бой, смертельная схватка, можно было догадаться по движению древесных крон: они резко вздрагивали, дёргались, словно бы их трясла невидимая огромная рука, а то и вовсе срывались и улетали за добрых полстадии. Так демоны лупили друг друга своими невидимыми молотами! Я вспомнил слова карапа: он утверждал, будто столкнул и заставил драться одних демонов с другими в устье той реки на Сересе. Неужели здесь он проделал то же самое? Или демоны настолько злобны, что не выносят даже своих сородичей, если те не из их стаи?.. По всему южному побережью острова виднелись группы по несколько кораблей «безликого воинства», всего их там насчитывалось с полсотни, а может и больше, и они почти не двигались. Разглядел я и наши прогоревшие заслоны на востоке – они давно уже погасли и теперь еле курились дымом.
Всё время, пока я со своего поста управлял беспилотником, за моей спиной стояли Дважды Рождённый капитан и штурман Туликай, и мне не было нужды о чём-то докладывать – сложившаяся обстановка и так была им видна. Демонический фронт, который приближался к острову с юга, был отмечен большой засветкой тут же, на экране радиолокатора, до острова ему тогда оставалось миль 30. Фронт этот явно не торопился, но наступал неумолимо. Визуально под тёмной полосой стал хорошо заметен шлейф, весь в радужных разводах. Внизу преобладали синие, фиолетовые, сиреневые и зелёные полосы, а выше, ближе к летящей армаде, можно было разглядеть причудливые струйки и завитки красного, жёлтого, оранжевого и голубого. Это напоминало виденные мною накануне «радужные нити», и всё это выглядело так, будто демонический фронт растягивает под собой гигантский мыльный пузырь. И ещё я тогда вспомнил цветные разводы интерференции на масляных лужах, что оставляют после себя павшие демоны.
Я удачно посадил беспилотник, он плавно проскользил вдоль волны и прибой мягко вынес его на песок примерно в двух стадиях к юго-востоку от «Киклопа». Я даже не стал выходить наружу, чтобы поднять его на борт, братья Кинчи под присмотром Муштака прекрасно сами справились. Между тем Дважды Рождённый озвучил свой план, как только в рубку вернулись Такетэн и Ибильза. Обращался он ко всем присутствующим в рубке. Озавак решил послать вдоль берега отряд из девяти человек, который понесёт боеприпасы в лагерь «Курая», а также сам по себе – своим оружием – послужит для них усилением. Такетэн предложил было снарядить для этого наши лодки, но Дважды Рождённый возразил: лодки могут привлечь внимание противника, а небольшую группу, которая двигается вдоль отрога под прикрытием зелени, скорее всего не заметят. К тому же, расстояние до лагеря таково, что в быстром темпе по ровному берегу получится не дольше, чем заняла бы подготовка лодок и переход по морю. Отряд он решил вести сам, с ним должны отправиться Ибильза и Такетэн со своими четырьмя матросами плюс ещё один матрос (по имени Парза-Кир), который не вошёл ни в мою команду, ни в команду Такетэна, так как слыл неуклюжим – зато он сильный и выносливый и лучше всего подходил для подобной задачи. Электромеханик ещё даже не успел привести себя в порядок, его команда тогда как раз только закончила латать трещины изнутри. В случае нового нападения пушкой могут управлять как штурман, так и «наш храбрый Адиша-Ус» – именно так сказал, глядя мне в глаза, Дважды Рождённый капитан! Также я должен был послать своих матросов прокопать песок перед носом «Киклопа», чтобы судно после ремонта смогло сойти в воду. Под конец Озавак заявил, что штурман должен будет пригнать «Киклоп» к тому лагерю, сразу же, как только Путра со своими людьми приведут в порядок повреждённый двигатель. При этом про Решающего за Всех Скванака, «отдыхающего» в их каюте, он ни словом не обмолвился.
Всё произошло быстро и без лишних телодвижений. Озавак-Ан собрал людей снаружи, перед «Киклопом-4», внимательно осмотрел их снаряжение, затем все мы коротко помолились и отряд ускоренным шагом двинулся на северо-запад вдоль береговой линии – к лагерю «Курая». Очень скоро они скрылись с глаз и больше я их не видел. Я помню прощальный взгляд Ибильзы-Хара – он был полон уверенности в наших силах и в нашей победе. Мною же, после ухода Озавака, а с ним самого близкого из моих друзей, овладело чувство одиночества и я исполнился дурными предчувствиями. Словно бы в оправдание им, далее несчастья посыпались, словно бы Адруг Ужасный только и ждал того момента, когда нас покинет Дважды Рождённый.
Я сразу же подрядил свою команду копать песок, и сам взялся за лопату – тяжёлая и нудная физическая работа помогла хоть немного разогнать тоску. Примерно за полтора часа мы прорыли в песке изрядный канал, которого даже с учётом последующего наноса песка было достаточно, чтобы «Киклоп» на средней тяге сполз в воду. Когда мы уже помылись в морской воде и забрались на верхнюю палубу, намереваясь спуститься в тамбур, навстречу нам вышли Туликай и Заботливый Арза. У них был такой вид, что даже братья Кинчи поняли, что случилось нечто из ряда вон. Присутствовали там также и Путра-Хар со своими помощниками. Доктор был краток: он прямо сказал нам, что Скванак-Ан в своей каюте застрелился. Признаюсь, что я тогда чуть не грохнулся в обморок – в глазах у меня потемнело, а ноги предательски ослабли. Я ожидал от Скванака чего угодно, только не такого исхода. Туликай же сообщил, что уже связался с дошедшим до западного лагеря Озаваком и тот передал командование «Киклопом» ему. Штурман мог этого и не говорить – согласно устава именно он при таком раскладе остаётся за командира. Сообщив нам о поступке капитана, док вернулся в медпункт, штурман – на оружейный пост, а мотористы вновь занялись починкой двигателя. Я же решил, что мне и моей команде необходимо отойти от шока, поесть и хоть немного отдохнуть, чтобы оставаться в боевой форме. Я отправил матросов обедать, а сам спустился в свою опустевшую каюту, но лишь с трудом заставил себя разогреть и проглотить офицерский паёк.
Пока происходили все эти события, с юга на остров неуклонно надвигался основной демонический фронт. Когда я закончил с едой, которая с каждым глотком норовила полезть обратно, воздушная часть фронта как раз оказалась над островом. Уже не припомню почему, но появление над нами этого грандиозного марша «безликого воинства» меня не обеспокоило. Хотя, возможно, потому, что я помнил доклад Правителя Полнолуния – тот говорил, что основной фронт идёт на большой высоте и никогда не останавливается, в худшем случае от него отделяется лишь несколько разведчиков. Примерно так же случилось и в этот раз: огромная туча из аппаратов «безликого воинства» прошла над нами на северо-северо восток, двигаясь почти что по ветру и таща за собой хвост из серого пара и радужных разводов. Наверное, те демоны сочли нас слишком ничтожными, чтобы тут задерживаться. Зато часа в три пополудни до «Киклопа» добрались те демоны, которые оставались на острове. И это были не пугающие, но хлипкие обезьяноподобные солдаты, это были сухопутные боевые машины!
Путра с помощниками к тому моменту закончили со сваркой импеллера; вместе с моими матросами они перетаскивали оборудование с верхней палубы обратно на склад. Я был уже в рубке на посту связи и находился под впечатлением от рассказа Ибильзы – мой друг как раз только что поведал по радио об успешном отражении атаки отряда демонов на лагерь «Курая». Они там соорудили частокол и горящие баррикады, причём именно последние сыграли решающую роль – столкнувшись с огнём и взрывами фосфорных гранат, демоны в итоге повернули обратно и скрылись в юго-восточном направлении. Туликай-Ан оставался на оружейном посту; мы вместе с ним наблюдали, как смертоносные плоды нечеловеческих рук выползают из джунглей и направляются в сторону «Киклопа-4». Машин было не меньше десятка и они ползли, подминая под себя деревья и кусты, при этом у них не было видно ни колёс, ни траков, ни каких-либо иных известных мне движителей, лишь вдоль нижней части пробегали волны. Кажется, подобным образом передвигаются черви или сиплекиры, но в отличие от этих медлительных существ двигались боевые машины «безликого воинства» быстро! Размером они были, насколько я мог судить, поменьше толстых ракет, и имели такой же горб, какие я видел у демонических кораблей, и горбы их буквально усеяны раструбами, как иной лесной пень грибами. Если бы мы точно знали что, запустив двигатели, сможем тот час же беспрепятственно выйти в море, мы бы так и сделали. Может быть, нам и правда стоило тогда рискнуть. Но Путра-Хар настаивал, что сначала он должен погонять повреждённый турбовентилятор на разных режимах, чтобы по результатам отрегулировать его балансировку, в противном случае возникшая вибрация может совсем разрушить двигатель. А балансировка, как я понял, очень непростое и небыстрое дело... В общем, мы остались на месте. Мастер точности хладнокровно выжидал. Машины демонов спустились с отрога и проползли несколько стадий по берегу, прежде чем он открыл по ним прицельный огонь. Расстояние позволяло не расходовать выстрелы зря – практически каждый снаряд, а точнее каждая короткая очередь, приходилась аккуратно в демона. Это было не только эффективно, такой приём не слепил прицельную камеру и мы прекрасно видели результаты попаданий. Поначалу мне показалось, что горящие демоны разваливаются, рассыпаются на части, так же это представлялось и Мастеру Точности, и мы возликовали. Но очень скоро заметили, что большинство кусков от развалившихся машин обратились обезьяноподобными демонами и, буквально рассыпавшись по берегу, эти демоны теперь на своих обезьяньих четвереньках шагали прямиком к нам. Очевидно было, что одной пушкой с ними не управиться. Тогда я вскочил и, даже не спросив разрешения у Туликая, нажал кнопку боевой тревоги на капитанском посту.
Из офицеров, кроме меня и штурмана, на борту оставался только Путра-Хар. Были ещё два его помощника – Свен и Вархис, а также доктор и мои матросы. Пока Туликай-Ан пытался длинными очередями отсечь наступающих демонов, я объявил по внутренней связи сбор на верхней палубе – разумеется уже с согласия штурмана. Я решил тогда, что понадобятся все люди, в том числе доктор и помощники моториста. Даже без винтовок, они могли хотя бы ведро со спиртом поджечь и вылить на этих тварей, если те вплотную подступят к «Киклопу». Как я ошибался! Но в итоге мой почти импульсивный поступок в тот раз спас наши жизни.
Если я всё верно понял, Туликай потерял визуальный контроль за обстановкой, потому что камеры вновь ослепли от ярких вспышек фосфора. Вскоре случилось неизбежное: у кормовой пушки занчился боезапас. Формально штурман выполнил последнюю задачу. Он не только отсёк, но и заставил отступить обратно в джунгли уцелевших демонов (которых было ещё немало!). Вот только одна из их машин то ли прорвалась, то ли собралась вновь из разрозненных частей; она вдруг появилась всего в паре стадий от «Киклопа-4». В нашей ситуации уничтожить её можно было только гранатами, подобравшись на расстояние броска – во всяком случае, я так подумал, и в любом случае нам следовало выбраться наружу как можно скорее. Но как только мы выбрались, оказавшись на палубе вместе с остальными членами экипажа, боевая машина демонов ударила по «Киклопу» силовым лучом.
О, Близнецы! Даже не могу передать, насколько мощен был тот удар! Ракетоносец швырнуло в океан, в туче песка и брызг, закрутило словно брошенную гальку, и он оказался в итоге в нескольких стадиях от острова. Все мы, находившиеся на верхней палубе, тоже очутились в воде, но гораздо ближе к берегу – удар силового луча пришёлся в корпус судна, а нас не задел; в любом случае, мы не испытали его воздействие напрямую. Вернуться на пляж удалось всем, даже старому Вархису. Очевидно, нам тогда повезло: если бы по правому борту остались пусковые контейнеры, многим из нас в такой ситуации перебило бы ноги, но на наше счастье правый борт был без каких-либо препятствий и палуба просто резко улетела из под наших ног. А машина демонов, таким вот образом буквально вышвырнув «Киклоп-4» с острова, как ни в чём ни бывало развернулась и уползла обратно в джунгли – выбравшись на берег, мы едва застали, как она удаляется в сторону отрога и скрывается там в дыму. Во время падения с меня слетела каска и ещё кое-какие мелочи высыпались из жилетных карманов, но мне удалось не растерять своё оружие. В момент удара винтовка и меч находились за моей спиной, а в жилете оставались две гранаты – зажигательная и осколочная. Наверное, проплыть с этим грузом я не смог бы и нескольких гексаподов, но меня бросило на мелководье, где вода едва доходила мне до пояса. Муштак и Нанда тоже сохранили свои винтовки, а Кинчи – мой академический меч, и все трое моих матросов ухитрились удержать на головах свои каски. Туликай с Путрой остались без огнестрельного оружия, без гранат и без касок, но сберегли мечи, с которыми не расставались ещё с прошлого объявления тревоги. Путра пытался найти свою винтовку в воде, так как она была с ним ещё на палубе, и Свен ему помогал в этих поисках, но усилия мотористов оказались тщетными – скорее всего, прибой сразу занёс «фергу» Путры песком так же, как и утерянные гранаты. Они нашли в итоге лишь одну каску – кажется, всё-таки мою, но её одел на себя Путра, а я не стал возражать. Зато штурман ухитрился сохранить в целости свой знаменитый большой морской бинокль. Нам тогда удалось в него разглядеть, что в результате удара «Киклоп-4» получил огромную вмятину в борту и лишился правого кормового двигателя. А вот другого прибора нам явно не доставало – прибора связи. Все они остались на «Киклопе» так же, как и бортовое радиооборудование. Мы теперь не могли связаться с нашими в лагере и доложить о случившемся или попросить помощи. Вот так мы неожиданно остались в восьмером на пустом пляже, при этом трое из нас – доктор и два помощника моториста – были гражданскими и даже не носили оружия. Да и сражаться толком эти трое не умели.
Над нами всё ещё висела эта туча с цветными разводами – демонический фронт, – хотя его передовые ряды миновали остров и двигались, как стало хорошо заметно, по ветру – на северо-восток. Я тогда подумал, что их привлёк радиоактивный след, протянувшийся от горы в том направлении. Фронт шёл на большой высоте и не удостоил нас вниманием: ни один аппарат от него, похоже, так и не отделился. Мы не увидели его надводную часть, впрочем, мы о ней даже не вспомнили.
Что мы могли предпринять в такой ситуации? Разумеется, только одно – отправиться вслед за своими товарищами в лагерь «Курая». До него было примерно семь миль по берегу, это часа два ускоренным шагом. Помнится, меня мучила мысль: как же я посмотрю в глаза Озаваку и другим, когда мы принесём им известие о потере «Киклопа-4» – единственной надежды на спасение с этого острова? Я не сомневался, что мы – трое оставшихся при судне офицеров – в этом виноваты, да и теперь не сомневаюсь: ведь мы не смогли отразить атаку демонических машин, а точнее проморгали одну машину, в результате потеряли судно, а сами при этом не получили ни царапины!
Ещё припоминаю, как к штурману тогда обратился Вархис. Его тоже мучила совесть, но по другому поводу. Он решил, что стал нам теперь обузой. Старик воззвал к нашему разуму и просил идти вперёд, не дожидаясь его, если он отстанет – ведь под угрозой наши жизни и он не хочет стать причиной нашей гибели. Голос его порой дрожал, но было ясно, что позора он боится гораздо больше, чем оказаться брошенным на кишащем демонами острове. Надо ли говорить, что мы с негодованием отвергли его жертву! Братья-крестьяне заявили, что если что, они понесут старика на закорках – мол это для них пустяк – пройтись с таким грузом какие-то семь миль. В общем, кое-как старого моториста уговорили, хотя глаз он с тех пор ни на кого не поднимал.
Всё бы хорошо, но Ардуг тогда вновь вспомнил о нас. Едва мы направились в сторону лагеря «Курая», как примерно в миле впереди, на берегу, заметили какое-то движение. Туликай-Ан глянул в свой бинокль и уже по выражению его лица я понял, что туда нам не пройти. Берег по дороге к нашим товарищам заполонялся демонами «безликого воинства». Там были и их горбатые боевые машины. Туликай наблюдал за противником несколько минут, затем он внимательно осмотрел отрог горы напротив – то самое место, откуда приходили к нам атакующие волны. Затем он засунул бинокль под жилет и резким движением руки показал всем новое направление. Наверное, в тот момент действительно не было иного пути: просто сидеть на берегу у воды и ждать, пока демоны до нас доберутся, было бы совсем уж глупо. Так мы направились на юг, к обгоревшим джунглям, с намерением взобраться на отрог и оттуда вновь оценить обстановку. Возможно – думали мы – нам удастся пройти тем же путём, каким ушла отброшенная нами первая группа демонов.
По дороге я отдал свои гранаты – они оказались у нас единственными – Туликаю и Путре, а Нанде велел найти сук покрепче и выдать его Вархису – опираясь на него, старику и идти легче, и сук можно использовать как дубину – всё же хоть какое-то оружие. Для Арзы и Свена у братьев нашлись матросские ножи. Таким образом, вся наша группа оказалась вооружена... Но что мы могли сделать с таким жалким арсеналом? Нам тогда удалось, не смотря на задымление и ужасный смрад в начале подъёма, добраться наверх без приключений, даже Вархис с нами поднялся и не отстал, хотя заметно было, что силы его на исходе. Справедливости ради добавлю, что подъём оказался довольно гладким, вместо ступеней там предостаточно корней, а почва, не смотря на прошедшие ливни, была относительно твёрдой. Когда мы забрались повыше, воздух стал свежим, хотя и горячим – ветер с юга сдувал дым в сторону океана. Но там, наверху, мы вскоре столкнулись с демонами – почти в упор.
Почему-то в первый момент, ещё не успев испугаться, я подумал о клерикальных скопцах: а как бы они отреагировали, увидев такое существо? Но через мгновение страх начал завладевать мной. Он живёт во мне и теперь. накатывая порой и терзая мою душу так, что я счастлив буду умереть... Но сначала я напишу об остальном – о том, что с нами дальше произошло на том тропическом острове.
Лес наверху отрога состоит в основном из больших деревьев с обширными густыми кронами. Ещё поднимаясь туда, я подумал, что мог бы залезть на одно из таких деревьев и с него осмотреть почти весь остров. Беда в том, что укрыться в подобном лесу особенно негде, кроме как за голыми стволами, потому что в его густой тени растут лишь редкая трава и чахлый кустарник. Заметил демонов шедший впереди Слышащий Движение штурман, мы сразу это поняли, потому что он остановился, присел и достал из ножен свой меч. Кое-как попрятавшись, мы затаились, боясь не то, что пошевелиться, а даже выдохнуть или моргнуть. Демоны двигались вдоль отрога по направлению к вершине горы, то есть примерно с запада на восток, но каждый из них постоянно менял направление движения – они буквально рыскали между деревьев, будто старались вытоптать по дороге как можно больше лесной почвы. Существа эти лишь отчасти похожи на обезьян. Они примерно такого же размера и комплекции, у них по четыре длинных лапы, которые заканчиваются чем-то вроде пальцев, а тела покрыты короткой бурой шерстью, и даже передвигаются они подобно обезьянам – то на двух, то на четырёх конечностях. Но на этом их сходство с приматами исчерпывается. Хвоста у них нет, пальцы напоминают острые крючки, а конечности имеют больше суставов, чем у обезьян или людей, и суставы эти позволяют лапам сгибаться, кажется, в любом направлении! Оружие демонов напоминает одновременно булаву или музыкальный инструмент с раструбом, как и говорили карапский колдун и сах. Более тонкий конец этой булавы гибкий как шланг и произрастает словно побег прямо из туловища существа, из того места, где у обезьяны сходились бы грудь и живот, а в более толстой части булавы, ближе к раструбу, имеется выступ или ручка, за которую демон иногда придерживает или направляет своё оружие. Когда существа бегают, они прижимают это оружие к телу и там оно то ли к чему-то прилипает, то ли чем-то зажимается, и тогда все четыре конечности участвуют в беге. Бегают демоны быстро и при этом легко меняют направление, не всегда даже для этого поворачивая тело – то есть могут бежать вбок или назад. Выглядит это отвратительно. На двух конечностях они двигаются куда медленнее, но именно с такого положения – приподнявшись на задних лапах – они стреляют. Колдун называл их «безликим воинством», но они не имеют не только лика, но и нормальной головы. Из места, где положено ей быть, растёт нечто вроде двух кожистых рукавов, щупалец пламука или огромных рогов сиплекиры, хотя и эти сравнения не передают впечатления от вида этого органа – это что-то вовсе мерзкое и зловещее. На конце каждого щупальца небольшая воронка, а в воронке находится глаз – он то втягивается в неё, то выпячивается наружу. Обычно демон двигает этими щупальцами синхронно, высматривая, кого бы теперь убить, но иногда одно из щупалец вдруг на секунду озирается в сторону или вовсе назад. Боги свидетели: немногие сохранили бы храбрость и хладнокровие, столкнувшись нос к носу с таким чудовищем! Все мы, кто заглянул в эти воронки и увидел глаза, поначалу теряли волю и застывали, словно крысы при встрече со змеёй. Эти существа вызвали у нас не обычный страх, какой бывает порой, когда человек сталкивается со смертельной опасностью, но страх мистический. Ардуг Ужасный ведает, к чему это ведёт. Страх лишит тебя и воли, и чести, и напитает доблестью твоих врагов, – говорит он мне строкой из Книги Истины. В те первые мгновения именно так с нами и случилось.
Демоны нас поначалу не видели, но один из них вскоре что-то почувствовал и тоже замер, шаря в пространстве глазастыми щупальцами. В конце концов он заметил кого-то из наших и издал леденящий душу то ли вопль, то ли свист. Такое не смог бы издать ни человек, ни зверь, ни какой-либо механизм – это был поистине вопль демона. И тогда все эти существа почти мгновенно сгруппировались и стремительно ринулись к нам. Не замедлили последовать и выстрелы силовыми лучами. С расстояния почти в стадию они не столь эффективны, но сразу же сбили с ног тех, кто оказался ближе: Туликая, Путру и Свена. Эти трое шли друг за другом и, кажется, для одного из стрелявших демонов они оказались почти на одной линии; в любом случае всех троих отбросило на несколько гексаподов. Свена при этом швырнуло прямо на большое дерево, и от удара о его ствол рыжеусого европейца почти переломило пополам, а голову выкрутило так, что она повисла на коже и мышцах шеи! Возможно, в него попали сразу два «молота» с разных углов, и умер европеец мгновенно. Кто бы мог подумать, что именно деревья тропического леса сыграют в нашей судьбе трагическую роль и погубят почти весь наш маленький отряд... Туликай и Путра, счастливо пролетевшие между стволами, были то ли основательно оглушены, то ли их парализовал испуг, во всяком случае, поднялись они лишь через несколько минут.
Когда я увидел, как погиб старина Свен, страх во мне вдруг вытеснила бешеная ярость. Я тоже закричал и, подняв малаянский меч, бросился на ближайшего из этих существ. Надо сказать, что в начале этой схватки из всего отряда именно я с тремя своими людьми пребывал в самой выгодной позиции: мы фактически очутились во фланге отряда демонов, у нас с Кинчи-Киром были мечи, и мы оказались немного впереди Муштака и Нанды, вооружённых винтовками. Я с удивившей меня лёгкостью зарубил первого демона, а затем отчаянно врубился чуть ли не в самый центр их отряда, и дальше я как одержимый сражался рука об руку вместе со своими матросами, которые, вдохновившись моим примером, смогли быстро перебороть первый шок. Всё моё внимание тогда занял противник, а остальных наших я потерял из виду. Боги ещё хранили мою команду. Мы сражались вчетвером, прикрывая друг друга, и никто из нас во время того боя не утратил храбрости. Ринувшись в гущу врагов, я не рассчитывал уцелеть – лишь дорого отдать свою жизнь, но я очень скоро подметил, что в ближнем бою демоны держатся тесной группой, а своё оружие используют неспешно и избирательно, чтобы как можно меньше задевать своих. Я бы даже сказал, что в рукопашной они становятся нерешительными, и тогда ты получаешь преимущество. Мои матросы тоже это поняли! Мы старались перемещаться так, чтобы затруднить демонам прицеливание, и чтобы «невидимый молот» не смог ударить нас, не задев при этом другого демона. Кинчи и я изо всех сил орудовали мечами, а за нашими спинами Нанда и Муштак разили врага из винтовок. Муштак стрелял гораздо чаще (и гораздо лучше!), и я посчитал, что у него скоро закончатся патроны. Тогда, улучив секундную передышку, я бросил ему свои патроны – два магазина с зажигательными. Он подобрал их, но даже не успел положить в карман – так дальше и стрелял, держа одновременно и винтовку, и по магазину в каждой руке. Удивительный был парень!
Наверное, я должен пояснить, почему нас тогда сразу не убили или не изувечили. Чтобы ударить «невидимым молотом», демон привстаёт на задних лапах, раструб его напрягается и распрямляется, иногда он подправляет его одной из передних лап. Импульса не слышно и отдача от него на демоне никак не сказывается. Вот в этот момент – как только он привстал – и нужно стрелять, можно даже, особо не прицеливаясь, прямо в середину – примерно в то место, откуда у этого существа произрастает оружие. Муштак и Нанда на наше счастье быстро это уяснили и выбирали в первую очередь такие цели. Надо ещё сказать, что даже зажигательные пули, попавшие в демона, далеко не всегда его убивают, но если он уже изготовился, пулевое ранение предотвращает удар «невидимого молота», а также оглушает демона, и его тогда легко добить, например, разрубить мечом. Меч без труда проходит их плоть, почти не встречая сопротивления – по-моему, у этих существ нет костей, только хрящи или что-то подобное. Кинчи размахивал моим мечом так, что я опасался к нему приближаться, зато демонов он и правда косил, словно тростник деревенской косой.
Нам удалось прорядить и потеснить противника вдоль отрога к западу, но я почти не следил за обстановкой и плохо представлял, что происходит вокруг. В разгар схватки я вдруг сообразил, что стреляет лишь одна винтовка; судя по темпу, замолкла «ферга» Нанды-Кира. Я подумал, что у него закончились патроны, быстро обернулся, но моего матроса рядом не оказалось. Муштак продолжал бегло стрелять, он тогда уже использовал один мой магазин, да и мне не стоило отвлекаться, и вот тут всех нас ослепила вспышка зажигательной гранаты, а вслед за ней где-то в отдалении грохнула и осколочная. Я до сих пор не знаю точно, кто это сделал. Поначалу я решил, что это Нанда, израсходовав патроны, пробрался к штурману и мотористу и вытащил гранаты из их жилетов. Но теперь сомневаюсь, что это он – матрос этот находился тогда далековато от Туликая и Путры. Сами штурман и моторист на тот момент, скорее всего, ещё не пришли в себя, Свен убит, а Вархис, будь он жив, вряд ли стал бы связываться с гранатами – он скорее подобрал бы винтовку. Гранату кинул, похоже, наш доктор. От вспышки и жара демоны «безликого воинства» шарахнулись в стороны, а затем все они быстро отступили к западу. Если бы мы взорвали зажигательную гранату в самом начале, возможно, этого боя и вовсе не случилось... Демонов даже на этом острове слишком много, чтобы имелся какой-то смысл целенаправленно их истреблять, да и не ставили мы перед собой такой задачи. Мы собирались лишь воссоединиться со своими товарищами и при этом все мы понимали, что вместе с товарищами этими вскоре и погибнем. Но в тот раз, на отроге, я успел порубить демонов немало, так, что отомстил за павших соратников, и можно ещё добавить, что клинок Каманга Гуена сполна отомстил за своего хозяина. Да и мой меч в руках молодого крепкого крестьянина показал себя бравым боевым оружием. Это была наша маленькая победа. К сожалению, последняя...
Бой был скоротечным, он длился от силы минут пять, в итоге демоны отступили (а точнее – позорно удрали) вдоль отрога на запад и, помнится, мне было очень досадно, что теперь предстоит идти в том же направлении – вслед за ними. Но вначале нужно было всем собраться и разыскать пропавших. Не видно было Вархиса и Нанды. Моего матроса, как оказалось, всё же достал «невидимый молот», его отбросило на добрых полстадии, но он тогда отделался лёгкой контузией, растяжениями и ссадинами. Туликай и Путра пришли уже в себя, но ходить ещё не могли и пытались подкрепиться отваром серая. Немного странно, что они оказались почти невредимы: от удара «молота» офицеры кувыркались по рыхлой почве и кустам. Наверное, если бы на пути Свена не попалось дерево, тот тоже остался бы жив в этом бою. Древесные стволы и в дальнейшем сыграли со многими из нас дурную шутку... Мы с Кинчи и Муштаком долго искали Вархиса, даже звали его, рискуя вновь привлечь внимание «безликого воинства», и в итоге к нам присоединился Нанда, перевязанный Заботливым Арзой, он-то и нашёл старика по следам. Вархис был мёртв. Он тоже врезался в дерево и у него была разбита голова. Таким образом, погибли оба гражданских моториста. Когда Путра-Хар узнал об этом, он смог сдержать слёз.
На поле боя осталось несколько «обезьяньих» тел. Возможно то, растворится тело демона, или нет, зависит от раны и от способа, каким он был убит. Разрубание мечом, как правило, заканчивается для демона лужицей маслянистой слизи. Фосфорные боеприпасы, если попадают в основание передних щупалец этих существ, заставляют щупальца отпасть и раствориться, зато остальная – «обезьянья» – часть в этом случае остаётся более-менее целой. Поскольку мы знали – со слов карапа – что нужно метить демонам именно в голову («или в то, что можно опознать как таковую»), стрелявшие из винтовок старались и туда попасть – похоже, именно поэтому некоторые тела убитых нами демонов не растворились, а такими вот мохнатыми трупиками остались разлагаться под тропическим солнцем. Даже ещё не начав разлагаться, они источают отвратительную вонь!
Но пора описать наш конец.
Это уже был не бой, а бойня. Из-за деревьев выползла боевая машина демонов. Она показалось мне огромной – куда больше, чем когда я видел её на экране в рубке «Киклопа». Но я почти уверен, что это была та же самая машина, что отправила наше судно в последнее плавание. Её корпус местами покрывала такая же коричневая шкура, какую носят сами демоны, а горб её, высотой не меньше двух гексаподов, щерился десятками раструбов. Мечи, разумеется, против неё были бы совершенно бесполезны, а гранат у нас больше не осталось, так что мы – я, Муштак, Кинчи и Нанда – открыли беглый огонь из винтовок...
На этот раз по нам ударил не «невидимый молот», а скорее какой-то невидимый смерч. Я думаю, силовой луч боевой машины выстрелил не коротким импульсом, а длинным, сила его прошлась сектором градусов в 30, сметя всех нас вместе с попавшимися на пути деревьями, почвой, камнями и даже кусками скал. Похоже, я врезался теменем в ствол или сук дерева (или он в меня, потому что многие деревья переломило или вырвало с корнем и они летели вместе с нами) и там до сих пор кровоточит свежая ссадина, тогда как прошлая, с «Копья Ксифии», едва успела зажить. Я почти потерял сознание, но всё же помню, как кувыркался вниз по склону, в любой момент ожидая, что меня чем-нибудь или о что-нибудь прихлопнет так, что я уже не встану. Но Боги вновь хранили меня. Дальше, сквозь пелену затуманенного сознания, я наблюдал такой ужас... Боевая машина «безликого воинства» ползла в моём направлении, а точнее – в направлении своего выстрела, и по дороге она разваливалась, рассыпалась, превращаясь в большой отряд демонов!
Я лишь предполагаю, но всё на это указывает: демоны не только «сочленяют свои рассудки», как утверждал карап, они способны соединяться вместе и телами, образуя крупные боевые единицы вроде этой сухопутной ползающей машины. Их оружие при этом каким-то образом оказывается собрано на «горбу» и стреляет одновременно; совокупная мощность такого выстрела получается огромной – её достаточно, чтобы отбросить военное судно на несколько стадий или разом выкосить целый плетр леса!
Но вернусь к последнему нашему бою. Что было дальше? Нас просто нашли и добили. Не сказать, чтобы демоны делали это как-то особенно тщательно, похоже, они добивали тех, кто мог, по их мнению, оказать сопротивление. Во всяком случае на меня, лежащего неподвижно, просто не обратили внимания. Моя правая нога в сапоге застряла между скалой и большим обломком дерева, куча острых щепок от того же дерева впилась в мою левую руку, и я никак не мог высвободиться. От удара по голове я был в полуобморочном состоянии, со мной случилось что-то вроде контузии или сотрясения мозга. Я помню, как вначале, сильно прихрамывая, ко мне подошёл Заботливый Арза. Он осмотрел меня и ловушку, в которой я оказался, он что-то говорил, но я его не слышал. Затем Арза увидел лежащего неподалёку Нанду-Кира и направился к нему. Он ещё оглянулся и пригнулся – я думаю, заметил ползущую к нам демоническую машину. Через пару мгновений и я её заметил, и вот тогда она начала распадаться на отдельных демонов... Я был беспомощен, мои винтовка и меч валялись где-то в этом месиве, а правый сапог превратился в капкан и я даже повернуться толком не мог. Я расслабился и приготовился к смерти. Один из демонов вскоре прошёл рядом, едва на меня не наступив, за ним ещё один, и ещё, они проходили мимо и никто из них даже щупальце не повернул в мою сторону. Зато Арзу, который пытался помочь Нанде-Киру, они убили, не задумываясь. Так демоны ходили по образовавшемуся бурелому, ловко перелезая через обломки стволов – в том числе и через тот, под которым оказалась моя нога – а затем они просто ушли...
Как же плохо без доктора. Помогая Заботливому Арзе в малаянском лагере на острове-птице, я опасался, что когда-нибудь мне придётся самому оказывать раненым помощь – и моим товарищам, и себе, и вот эти опасения стали явью. В конце концов мне удалось вытащить ногу, расшатав камни, а ещё мне пришлось вытаскивать из левого предплечья огромные занозы. Похоже, я даже не все их оттуда вытащил... На правое ухо – на то, которое пострадало ещё от взрыва гранаты при первой высадке на остров-птицу – я вообще оглох. Не знаю точно, но оттуда вначале вытекала кровь, а теперь сочится какая-то розовая прозрачная жидкость, и я щёлкал пальцами у самого этого уха и щелчков им не слышал. Голова моя с тех пор гудит и меня несколько раз стошнило, но это не то состояние, которое вызывали ещё недавно перепады давления... Хотя похожее. Да теперь всё равно, по сравнению с остальными бедами это всё пустяки. Я жалею лишь, что не смог оказать своим товарищам такую же помощь, какую мог бы оказать сам Заботливый Арза. Теперь вот всё, что есть в каюте погибшего доктора, стало бесполезным хламом. И ещё достойна удивления ирония Богов: как я переживал, что могу пострадать от пулевых или осколочных ранений, или от химического поражения, или же, на худой конец, от ожогов радиацией или от лучевой болезни. А в итоге противник побил нас оружием, действие которого напоминает удар тяжёлым резиновым шаром...
Отдаю посмертные почести моим погибшим товарищам: доктору Арзе-Лашу, известному как Заботливый Арза, матросам «Киклопа-4» Муштаку-Хару, Нанде-Киру, Кинчи-Киру, гражданским техникам Свену и Вархису-Хару. Товарищи мои, смотрите в глаза Богам без смущения и пусть в следующем круге жизни вам воздастся за вашу стойкость и храбрость!
Если бы наша стычка с демонами происходила где-то на берегу, у нас были бы шансы на победу. В лесу шансы резко падают – из-за ограниченной видимости и обилия там толстых и прочных древесных стволов. Кинчи буквально расплющило о такой ствол, я с трудом опознал его тело. Нанде в этом хаосе оторвало руку, а затем его вместе с доктором добили подоспевшие демоны. Добили демоны и Муштака, оторвав ему голову. Перед гибелью Муштак успел подобрать винтовку, но стрелять вряд ли бы смог – его правая рука была сломана, а пальцы торчали в разные стороны. Я не мог спасти ещё живых, но тяжело раненых Путру и Туликая, я лишь постарался облегчить им последние страдания. Офицер-моторист довольно долго ещё находился в сознании, хотя вся правая часть его туловища была раздавлена в лепёшку и из этой лепёшки торчали окровавленные обломки костей. Как и Свена, его отбросило на большое дерево. Ставшие красными и мутными глаза Слышащего Движение были полны боли. К тому времени я отыскал труп доктора и забрал из его рюкзака те медикаменты, назначение которых знал. Мне удалось сделать мотористу укол в бедро – тем самым обезболивающим, что обычно давал нам Заботливый Арза. Я не нашёл это лекарство в порошке, но обнаружил уцелевшие ампулы, на коробке с которыми было написано такое же название. С огромным трудом Путра-Хар смог прошептать мне несколько слов. Он сказал, что ошибался насчёт капитанов. Он очень сожалел. Я успокоил его, как мог. Туликая я позже нашёл в стадии от места боя, ниже по склону – он скатился туда по своей воле, и, похоже, даже пытался ползти назад – к тому месту на пляже, где недавно стоял наш ракетоносец. Мастера Точности чем-то ударило в живот – скорее всего, очередным обломком древесного ствола. Когда я его обнаружил, силы штурмана уже иссякли и он лежал, скрючившись, обняв руками какой-то куст. Казалось, он не сильно пострадал. Хотя ноги его совсем не слушались, из внешних повреждений я обнаружил лишь большой синяк вверху живота, и ещё наш штурман с трудом дышал и был бледен. Я влил ему в рот немного отвара серая из его фляги, и вскоре штурман открыл глаза. Туликай-Ан тоже из Фаора, во всяком случае, там теперь его семья. Придя в себя, он достал из-за пазухи большой морской бинокль и, сняв с шеи ремень, на котором этот бинокль висел, протянул прибор мне. Я ещё подумал, что придись удар на пару дактилей выше, бинокль бы наверняка разбился. Туликай попросил передать такой прощальный подарок его семье. Бинокль нашего штурмана плохо подходит сухопутному разведчику, он громоздкий и у него слишком большая кратность. Однако случай воспользоваться им подвернулся мне очень скоро... Ещё Туликай просил меня, если уцелею и попаду домой, чтобы рассказал его близким всё в подробностях о последней нашей битве и об обстоятельствах его гибели. Я же признался нашему штурману, что с первого дня плавания веду подробный дневник, поэтому все славные дела экипажа «Киклопа-4» останутся как в нём, так и, пока я жив, в моей памяти. Туликай-Ан прожил ещё примерно четверть часа, но сознание его помутилось. Он спросил, живы ли капитаны Скванак и Озавак. Я ответил ему, что Скванак-Ан, Решающий за Всех, выполнил свой долг и предстал перед Богами, а про Дважды Рождённого я и сам ничего не знаю. Штурман неожиданно встрепенулся и заявил, что должен добраться с моей помощью до «Киклопа», потому что судно следует перегнать... – куда именно, Туликай уже не мог припомнить. Но наш побитый ракетоносец уже тогда еле виднелся среди волн. Я был смущён и пытался объяснить ему... но он вскоре тоже умер, похоже, от внутреннего кровотечения. Путра-Хар, Слышащий Движение, офицер-моторист ракетоносца «Киклоп-4», и Туликай-Ан, Мастер Точности, штурман того же судна; я, Адиша-Ус, офицер связи и разведки, лично проводивший вас в последний путь, свидетельствую: вы с честью сражались и умерли славной смертью.
Пусть простят меня все, кто захочет в этом упрекнуть: я не стал хоронить своих соратников, а лишь разложил их тела так, чтобы это выглядело пристойно. Я просто не смог бы выкопать даже неглубокую общую могилу – последние силы готовы были меня оставить. Я сомневался, что смогу дойти до лагеря «Курая», даже если по дороге мне не попадётся никто из «безликого воинства». И, главное, страх вновь овладел мной. Жуткий образ демона, напрягшего смертоносный орган и глазеющего на меня из воронок в щупальцах, засел в моём сознании и терзал его, как зубастый ксариас молодого фрагида. Даже не смерти я боялся, а новой встречи с таким существом. А мне ведь предстояло ещё разведать путь в лагерь.
К тому моменту, как я остался в одиночестве, раненый и почти без боеприпасов, я примерно так представлял себе сложившуюся обстановку. Наше судно сильно повреждено, ветром его относит к северу и, вероятнее всего, оно вскоре затонет. «Курай» взорван и потоплен, хотя большая часть его экипажа спаслась, добравшись до северо-западного берега и соорудив там укреплённый лагерь. «Безликое воинство» заполонило юг и юго-восток острова, на западе его должен был изрядно потрепать, если не уничтожить полностью, обстрел с «Курая», а восточный десант, похоже, весь погиб при взрыве термоядерной боеголовки. По отрогу, на котором я оказался, а также по северному побережью, шастают демоны и их боевые машины. Отряд под командованием Озавака примкнул к выжившим с «Курая», и судьба этих моих товарищей мне неизвестна. Не знал я ничего и о судьбе карапа, а с ним троих моряков с «Прыжка Компры». В любом случае, в первую очередь мне следовало добраться до лагеря. Хотя остров большой – с северо-запада на юго-восток он протянулся почти на 20 миль, а в поперечном направлении примерно на 10 – от меня до его западной оконечности тогда было всего миль шесть по прямой, и часа через три я бы вышел в район, где могли оказаться наши... или демоны. В общем, я рассудил, что для начала следует, вновь воспользовавшись прощальным подарком штурмана, провести визуально-оптическую разведку. Так как демоны удалились к западу, я решил немного подняться, пройдя вдоль отрога к вершине, найти там подходящее дерево и с него осмотреться. Следы обстрелов, поломанный лес, дымы, звуки выстрелов и взрывов – что-то должно было рассказать мне об обстановке на острове.
Я перевязал свои раны, сделал пару больших глотков из фляги, помолился и отправился на восток по северному склону отрога, где тропический лес зарос кустарником и худо-бедно было где укрыться. Поначалу мне попадались «обезьяньи» тела, прилетевшие камни и обломки деревьев, но вскоре следы нашего боя пропали – меня встретила дикая нетронутая природа острова. Щебетали птицы, жужжали насекомые, пару раз под ногами я замечал ящериц и лягушек. Я был удивлён, потому что ожидал увидеть повсюду следы демонов, которых там должна была пройти немалая толпа. Путь оказался не из лёгких. Неровная каменистая почва, густые заросли, выступающие из них скалы, жара и влажность заставили меня попотеть. Я вновь и вновь прикладывался к своей фляге и выпил почти весь отвар серая, но пройдя примерно полмили я так устал, что уже было отказался от затеи с залезанием на дерево. Но тут впереди я заметил одинокую скалу, по форме напоминающую трамплин: её верхушка выступала над деревьями, а одна сторона выглядела пологой и подходящей, чтобы без особого труда забраться на самый верх. Так Боги дарят помощь тем, кто почти отчаялся. Я собрался с силами и направился к этой скале. Там я убедился, что подъём на неё и правда удобен, и без колебаний вскарабкался наверх. Оттуда я чуть было не упал! Силы меня вдруг оставили, голова закружилась и на мгновение я лишился чувств. Но я всё же удержался, отдышался, трясущимися от слабости руками достал показавшийся мне слишком тяжёлым бинокль и заставил себя осмотреться. Вид со скалы действительно был просто отличный. Я разглядел даже продолжавшуюся междоусобную стычку демонов к югу от меня. На западе, где располагался лагерь «Курая», всё было спокойно. По всей длине отрога тоже не наблюдалось никакого движения, зато хорошо было видно место нашего последнего сражения – там образовалась безлесная полоса и местами виднелся свежий вывал грунта. Почему-то мне захотелось взглянуть и на вершину горы, хотя смотреть там было не на что – термоядерный взрыв разровнял её вершину и выжег лес вокруг. Там должна была остаться радиоактивная пустыня. Но неожиданно я обнаружил, что богиня бьётся там с демонами! Помню, я то прикладывал бинокль к глазам, то всматривался туда без этого прибора – я кусал до крови губы, даже укусил себя за большой палец, и всё не верил, что такое возможно, я думал, что от сотрясения и потрясения у меня начались галлюцинации. Но среди оплавленной радиоактивной щебёнки и обугленных пней действительно шёл бой, и только высшее существо могло его вести там и так. Я вдруг почувствовал себя потерявшемся в лесу ребёнком, который увидел вдали свою маму. Забыв про усталость, я поспешно спустился вниз и бросился в ту сторону – я хотел молить воительницу Эньо о защите и спасении... Отчаяние нередко становится причиной глупых и роковых поступков. Но Хардуг вновь наставил меня. Не тревожь Богов просьбами изменить предначертанное, дабы не узреть собственную глупость – предупреждает нас Книга Истины. Мне удалось тогда вовремя это вспомнить и опомниться...
Я развернулся и побрёл на запад. Ноги мои ослабли, мне очень хотелось пить, но отвара во фляге оставалось всего на пару глотков и я берёг их на крайний случай. Опасаясь вновь встретиться с сухопутной машиной демонов, я решил обойти стороной то место, где мы приняли последний бой и где остались тела моих товарищей, и свернул левее – на пологий южный склон отрога. Путь по той стороне оказался полегче. Хотя больших деревьев там меньше и подлесок гуще, но дорога ровнее, встречаются поляны и прогалины, заросшие травой, а вид на окружающую местность оттуда был гораздо лучше, а значит, меньше была вероятность неожиданно столкнуться с «безликим воинством». Пройдя без приключений с милю я даже вошёл в ритм, и начал надеяться, что худо-бедно всё же доберусь до лагеря, тем более, что мне не нужно было ориентироваться на местности – достаточно придерживаться того же направления, что и отрог горы. Но вдруг я услышал выстрел, затем ещё один, и ещё. Стреляли где-то дальше к югу от меня. Я как раз вышел на прогалину, с которой хорошо просматривалось это направление. Я достал бинокль, направил его в ту сторону и вскоре я заметил, как дёрнулась крона дерева стадиях в пяти-шести к югу. Затем дёрнулась и наклонилась ещё одна – рядом с первой. Я понял, что это били «молоты» демонов. После этого вновь раздались выстрелы. Я решил, что это, скорее всего, люди с «Курая» и, больше не раздумывая, из последних сил поспешил туда, откуда слышались выстрелы и где дёргались древесные кроны. Путь проходил под горку, наверное поэтому я оказался в том районе довольно быстро и всё ещё держась на ногах. Место схватки я легко нашёл, идя по лужицам слизи и мохнатым трупам. Выстрелы к тому времени прекратились и в джунглях воцарилась тишина. Я боялся, что упущу сражавшийся здесь отряд, мной начинала овладевать паника: «Неужели мои соратники уже ушли?.. Но в каком направлении?.. Обратно к лагерю? Или они услышали звуки нашего боя и теперь ищут нас?..» – лихорадочно думал я. Помнится, я тогда метался среди деревьев, некоторые из которых были повреждены, но я нигде не мог найти людей – ни убитых, ни живых. Мне пришла в голову простая мысль – выстрелить в воздух, чтобы привлечь внимание. Я уже снял «фергу» с предохранителя и положил палец на скобу, но тут я натолкнулся на Ади Ферхатсаха.
Последний офицер «Прыжка Компры» лежал в такой позе, что было ясно – многие его кости сломаны. Холодное оружие, которое он себе изготовил ещё на «Киклопе» – длинная палка с ножом на конце – тоже сломалось, и в одной руке он зажал обломок палки с ножом, в другой – только нож. Винтовки при нём не было, но я сразу сообразил, что это он стрелял – очевидно, пока патроны у него не закончились – а после этого взялся за ножи. Сколько же он положил там демонов? Только их смердящих тел мне попалось не меньше десятка. Сах заметил меня (другого я от него не ожидал – эти люди не теряют сознания даже от самой сильной боли), смог приподняться и сесть, и даже собирался что-то сказать, но тут изо его рта хлынул кровавый гейзер. Ферхатсах весь затрясся, исходя кашлем. Я бросился к нему, на ходу доставая ампулы и шприц, чтобы сделать несчастному обезболивающий укол. Но укол не понадобился. Когда я подошёл, сах перестал кашлять, запрокинул голову, его глаза смотрели в небо и он прохрипел по-малаянски, будто обращаясь к висящей над нами радужной туче: «Я бился с демонами. Я победил колдуна. Я атал, ангелы летят за мной...» И он умер.
Атал это у сахов что-то вроде мученика, павшего героя, который заслужил вечную славу и посмертную награду Богов. И Боги свидетели: бился сах славно... Но тогда я даже толком не воспринял смысл его слов. Мне было обидно, что обнаружил я там не соратников с «Курая» и не своих, а умирающего саха, и я боялся, что вот-вот из джунглей покажутся ещё демоны или, того хуже, выползет их боевая машина. Отчаяние затуманило мой разум. Я оставил последнего из экипажа «Компры» лежать среди поверженных им врагов и вновь побрёл в западном направлении. Могу лишь добавить, что малаянских матросов я там не видел – не живых, ни мёртвых.
Я уже плохо разбирал дорогу. Едкий пот разъедал глаза, сказывались смертельная усталость и последствия травмы головы. Помнится, я мечтал о журчащем прозрачном ручье с чистой прохладной водой – чтобы умыться и напиться. И тут вдруг я сообразил, что какое-то время иду вдоль кровавого ручья. Это был тоненький ручеёк, петлявший между камнями и корнями, и он был красный – кровяной! Не ручей с красной водой – это я сразу понял, так как никакого русла у этого ручья не было. Это была свежая кровь, стекавшая вниз по склону. Мою усталость тогда вновь как рукой сняло. Я перехватил «фергу», в магазине которой оставалось три зажигательных патрона, ощупал рукоять меча и, теперь уже внимательно озираясь по сторонам и стараясь не шуметь, продолжил подъём.
Я нашёл карапского колдуна выше по склону, милях в 10 от наших огненных заграждений и примерно в трёх милях от того берега, где мы ремонтировали «Киклоп-4». Как колдун туда попал, я не стал гадать. Коль скоро карапы перемещаются волшебным способом, удивляться тут было нечему. Но интересно, что он там делал?.. В колдуна стреляли, причём несколько раз и со стороны спины, а когда он упал, ещё и пронзали мечом или большим ножом. На оружие демонов это точно не было похоже. Левый бок колдуна и часть его спины оказались изрублены, и из ран толчками выходила кровь. Кровь стекала и из его рта, вниз по промасленным косичкам бороды. И ещё в затылке карапа зияла дыра – явно пулевая – судя по всему, это был добивающий выстрел. Ни один человек не прожил бы с такими ранами и нескольких секунд, но карап, как ни странно, был ещё жив. Не смотря на смертельные ранения, он смог доползти до ближайшего дерева и опереться о него плечом. Колдун сидел, привалившись боком к стволу и вытянув перед собой ноги, обутые в огромные сапоги, а его шестипалые ладони крепко сжимали лежащий поперёк ног посох. Близнецы, сколько же крови было в этом теле?! Весь балахон колдуна пропитался ею, а на глинистой почве под ним образовалась большая лужа, словно там вылили целое её ведро. Эта кровь и нашла себе путь вниз по склону, родив зловещий красный ручеёк... Не знаю, через какое время после ранения я его таким застал, но ни людей, ни демонов в том месте не было. Не смотря на тропическую жару, озноб пробрал меня: я вспомнил, а точнее до меня дошли наконец слова саха про то, что он «победил колдуна»! Но зачем он его убил? Неужели для того, чтобы стать аталом?.. Глупо было бы ожидать верности от коварного саха, но карап-то ему доверял. Воистину, предательство товарища опаснее стычки с сильным противником... Карапский колдун протянул ещё несколько минут и даже мог говорить, хотя, похоже, совершенно ослеп. Когда я нашёл его, он что-то бормотал хрипя, булькая и периодически заходясь в кашле. Мне удалось разобрать только «...Утомили меня машины... хочу в такое место, где нет богомерзких машин...» Узнав мой голос, он неожиданно решил представиться: «Имя мне Рамбун, радетельный юноша, – прохрипел он. – Рамбун карап... А тебя зовут Адиша, я запомнил... – Немного отдышавшись он продолжил: – Тот воин винил во всём меня, но вы же сами бросили факел в это осиное гнездо, и теперь неудержимый мстительный рой вырвался вон и грозит растерзать всех без жалости...» Я и не собирался обвинять карапского колдуна в том, что с нами со всеми приключилось. Наверное, это Ферхатсах перед убийство бросил колдуну какие-то обвинения. Карап ещё добавил в конце: «Храбрый юноша, хотя и не своей волей, но ты непременно вернёшься домой... но чтобы вернуться... ты должен остаться один.» Я тогда не понял, к чему эти слова Рамбуна про возвращение домой. Пожелал он мне пережить всех моих товарищей, в итоге выжить и вернуться, или же сказал про то, что будет, то есть был ли это прощальный его наказ или, может быть, пророчество?.. Будто почувствовав мою растерянность, карап добавил уже шёпотом: «Этси ине», что также можно понять двояко: и «Да, так и будет», и «Да будет так!» Незрячие глаза его совсем потускнели, и с этой фразой душа карапа Рамбуна отлетела к Богам. Мне нисколько не жалко колдуна, я лишь сожалею, что про Виланку он не сказал мне больше ничего, а я не успел его толком расспросить. Со мной же тогда случилось нечто невероятное. Я ощутил, как моя душа вдруг тоже рванулась из тела, на несколько мгновений я потерял связь с реальностью, я словно пролетел через какой-то тёмный тоннель, оставаясь при этом в сознании. И, как мне показалось, всего через миг я пришёл в себя, а точнее ко мне вернулось восприятие окружающего – и я оказался лежащим на спине на раскалённой Гелиосом палубе «Киклопа-4»! Я уверен, что перед самой своей кончиной карапский колдун наложил на меня одно из своих заклятий, которое перебросило меня на судно тем же способом, каким и сам колдун мог перемещаться. Наверное, так он хотел сохранить мне жизнь... Близнецы, но зачем?!
Я не знаю, сколько я там на самом деле пролежал, но когда я очнулся, демонического фронта нигде не было видно. Правая моя рука сжимала «фергу», а в спину больно впилась гарда малаянского меча. Первым моим желанием было броситься в воду и вплавь добраться до острова – ведь там остались все мои товарищи. Погибнуть вместе с ними под ударами «невидимых молотов» я посчитал тогда лучшим для себя исходом, нежели в одиночестве дожидаться утопления в тёплых водах Великого Восточного Океана. Достав бинокль Туликая, я метался с ним по палубе, всматриваясь в горизонт, но я нигде не смог разглядеть берег! Я даже зачем-то стрелял в воздух, выпустив в небо последние три зажигательные пули. Конечно, я примерно представлял себе, в какой стороне юг и куда ветер мог отнести ракетоносец, но вершина горы, возвышавшаяся над островом, мерещилась мне то там, то здесь. Над океаном стоял необычный красноватый туман, и над моей головой тоже творилось что-то странное: небо неестественно светилось и переливалось яркими сполохами, а Гелиос слепил глаза, словно они воспалились или же я долгое время провёл в полной темноте. Так же буйствует небо и теперь. Неожиданно я с пугающей ясностью вспомнил облик демонов, с которыми пришлось столкнуться в джунглях, и тошнотворный ужас снова завладел мной. Я решил, что лучше всё-таки дождаться смерти здесь, на судне, чем вновь заглянуть в воронки их щупалец... Так душа моя металась вместе с телом. Я то порывался броситься в воду и доплыть до моих товарищей на острове, то норовил забиться в самый дальний угол и замереть там в страхе перед образом заполонивших тот остров чудовищ. Через какое-то время усталость и слабость одолели моё безумие и я понял, что даже если увижу берег и попытаюсь добраться до него вплавь, я почти сразу же утону, а если останусь на палубе, умру от теплового удара. Раны у меня не такие уж значительные, но тогда, похоже, все эти бессмысленные метания и нестерпимая жара окончательно меня обессилили. В итоге именно жар, исходивший от раскалённой Гелиосом палубы, а к нему и мучительная жажда, заставили меня скрыться внутри «Киклопа»...
По моим прикидкам, судно должно сейчас находиться в нескольких милях к северу от большого острова, но на горизонте не видно никакой суши даже в морской бинокль Туликая. Ракетоносец получил такие повреждения, что просто удивительно, что он до сих пор не пошёл ко дну. От удара сухопутной машины «безликого воинства» пострадал всё тот же правый борт, на этот раз со стороны кормы: мощный силовой луч оставил глубокую вмятину вроде тех, что я видел на рубке «Копья Ксифии», проломил обшивку и повредил шпангоуты. Мелкие трещины заполнил цементирующий гель, но там хватает и таких щелей, которые непросто было бы закрыть даже заплатами. Гондолу правого кормового турбовентилятора не оторвало, как мы думали. Она оказалась сплющена и плотно прижата к борту примерно в том месте, где раньше крепилось основание ближайшего к корме пускового контейнера. Сила, которая всё это сотворила, снесла кормовое орудие, и закрывавшие его створки отправились на дно. Реактор «Киклопа» заглушила автоматика, а люк в реакторный отсек, похоже, заклинило намертво. Электропитание на судне отсутствует, судовое оборудование почти всё обесточено, и даже автономные аварийные системы вроде насосов или аварийного освещения оказались почти все повреждены. Всё, что не было закреплено или было закреплено плохо, сорвало с мест и расшвыряло куда попало. Я не могу попасть в каюты по правому борту, в том числе в капитанскую – двери в них не открываются – их либо тоже заклинило, либо чем-то завалило с той стороны. Морская вода проникает в «Киклоп» через проломы и щели, в результате технический отсек вновь затоплен, но теперь вода просочилась и на нижний склад. Похоже, танки для ракетного топлива, которые были пустыми, тоже постепенно заполняются водой, так как ракетоносец всё заметнее проседает на корму. Чтобы хоть немного выровнять растущий крен, я включил уцелевший аварийный насос на реверс и затопил нижний носовой отсек. Ночь судно ещё продержится на плаву, но завтра утром или днём непременно затонет.
Спустившись вниз и едва придя там в себя, я, ориентируясь по светящейся разметке и по тусклому свету, который пробивался сквозь щели в обшивке, добрался вначале до душевой, где утолил жажду, а затем направился на склад за надувной лодкой. Я уже подозревал, что увижу: наши надувные лодки были складированы как раз напротив места, куда ударили раструбы демонической машины, и лодки оказались изодраны в клочья. Там вообще всё разбито, искорёжено, я даже не нашёл ничего такого, из чего смог бы соорудить самый простой плот. Мне хотелось плакать от бессилия, да и теперь безумная мысль не даёт мне покоя: почему я сразу же не бросился назад, к острову, хотя бы просто не поплыл в южном направлении? Наверное, тогда ещё можно было добраться до берега вплавь... Я ранен и слаб, и будь даже берег недалеко, океан наверняка поглотит меня раньше, чем проплыву одну стадию, но я ведь всё равно скоро утону, просто случится это немного позже. Даже не знаю, какая смерть отраднее – под ударом «невидимого молота» или в океанской пучине. Я не могу сказать про себя, что же я в итоге выбрал, оставшись на тонущем судне: выбрал я позор или честь, и слава или забвения ждут меня за вратами смерти... И ещё: на что я надеюсь, продолжая тщательно записывать всё произошедшее с нами? Зачем я пытаюсь сам себя обмануть, говоря себе о каком-то шансе, что кто-то и когда-то мои тетради найдёт и прочтёт? Мои записи никто и никогда не увидит. «Киклоп-4» вскоре окажется на дне, и я вместе с ним, а со мной и эти тетради. Даже если ещё живы на острове, мои товарищи и соратники, всем им предрешено погибнуть от орды этих жутких существ. Здесь останется только «безликое воинство», хотя и само оно вместе с этим пустым миром, похоже, очень скоро сгинет в Хаосе. Для кого же я стараюсь?.. Признаюсь, что теперь я делаю это только лишь для самого себя – просто мне так легче дожидаться неизбежного конца.
На столике передо мной, рядом с тетрадью, лежат стопка разлинованных листов и мешочек с пуговицами – всё это валялось на полу, но я вернул их на привычное место. Кажется, вот сейчас войдут док и Ибильза и мы сыграем на сон грядущий в кошки-собаки... Близнецы, как же хочется горячего шоколада!
Завтра полнолуние и первый день фестиваля Цветущих Лодок, а послезавтра мне исполнится... исполнилось бы 15 лет. Мой день рождения обычно проходил на фоне всеобщего празднования, и у моих близких, не только у меня, он связан с самыми приятными воспоминаниями. Но отметить даже скромное торжество мне теперь не с кем, а моя собственная жизнь как раз завтра и оборвётся. 15 лет – это, похоже, и есть тот срок, что был отмерен мне Богами, а последним пристанищем для меня стало судно, гонимое волнами и ветром на север, к Арктиде, в которую мне не суждено уже попасть... Когда вода начнёт затапливать мою каюту, я положу обе тетради в планшет вместе в Книгой Истины, возьму своё оружие, выйду на палубу и подожду конца там. Пусть это и выглядит глупо, но всё равно меня никто не у видит... Жалею я, конечно, лишь об этом – что мне так и не удалось спасти мою Виланку. Боги! Может быть, вы дозволите мне сделать это в следующем круге жизни?..
(конец I части)
Ч. I. Одиссея Киклопа-4. Гл. VI. Радужная армада
© Copyright: Белоконь Андрей Валентинович, 2019
Свидетельство о публикации №219010101180
Свидетельство о публикации №219010101180
Рецензии