В связи с обстоятельствами творчество очень медленно продвигается, но решено выложить (вопреки обыкновению выкладывать только законченные вещи) 1 часть повести.
Почему бы нет. Новый год все-таки.
Из названия ясно, чего это продолжение.
Магистрал.
Рамирес встревает в жуткие неприятности на Юге. Необычность в том, что это не Шон его оттуда вытаскивает за шиворот, а Вентура ведет себя подобно Дэлмору.
Часть 1
Если день начинается стопроцентно отлично, например, с хорошей погоды, с не болящей головы, несмотря на вчерашнее, с приличного завтрака и с редкого факта, что машина завелась с пол-оборота, словом, если на данный момент в мире все прекрасно — это ведь должно настораживать, не так ли? Опытные люди с опаской относятся к радужности окружающего, подозревая закономерный подвох. Мир так устроен, что в большинстве случаев они оказываются правы, а чем чаще недоверие спасает жизнь, тем прочнее оно въедается под кожу.
В это утро чуйка Рамиреса жестоко подвела. Хоть он и считал себя достаточно опытным.
Нет, он, конечно, не мог чувствовать полный расслабон, направляясь на Юг с десятью кусками наличного бабла в бумажном пакете из китайского магазинчика. Что под руку подвернулось. Неважно. Важным было то, что сумма сборная, сложились почти два десятка знакомых ребят, и они единодушно вручили немалые деньги именно Рамиресу. Нормально, по-братски, без косых взглядов и раздумий, никто не колебался. Даже улыбались, шутили вчера в "Эстрелле", убеждали его, что совместная прогулочка на Юг всем составом будет скорее похожа на рейд, и вот ещё не хватало огребать проблемы от тамошних местных из-за возможных непоняток. А вот культурно, по-взрослому делегировать кого-то одного для оптовой закупки отборной медельинской вкусной "пыльцы" будет в самый раз. Рамирес для вида поотнекивался, ссылаясь на усталость и чихающий движок, но Ногейра сел напротив, чётко двинул через стол уже перемотанную резинкой пухлую пачку разнородных купюр и отчеканил:
— Держи, лидер. Ты тут один такой, кому доверяем все. Так, парни?
Рамиреса очень грело воспоминание о том, как они действительно все — и Хименес, и Агирре, и Суарес, и даже Рамон с Рольдано — закивали, засоглашались, и вроде бы никто не кривил душой. Деньги-то отдали, никто не заставлял. Можно и самому смотаться к дилерам Юга, пожалуйста! Донеси бабло сам, купи пачку счастья, употреби в одно рыло, запросто. Но парни решили доверить тяжко достающиеся финансы одному, лидеру, значит, верили в то, что он не лоханется в городе, довезет куда надо, не исчезнет по пути, с общаком не сольется, и с дилером поладит, выберет лучшего, и потом до дома сокровище доставит в целости. Такое доверие дорогого стоит. Канальские в принципе деньгами не сорили, не так уж их бывало много, и в один карман такую сумму уж точно не сложили бы кому попало.
Так что Рамирес, все ещё под впечатлением народного признания, несся в сторону Юга по пустой дороге на хорошей скорости, высунув локоть в окно и щурясь на солнце, сытый, уверенный в себе и довольный жизнью. Условно даже весьма богатый ненадолго, пачка в грубой серой бумаге лежала рядом и грела душу. Вполне можно представить, что ветер в лицо пахнет океанским бризом, а руль принадлежит не "мустангу", а алому кабриолету. Кто мешает? Никто.
Хорошее такое утро, безоблачное.
Через опасный, в общем-то, город удалось пройти, как по маслу, на Южных территориях обращали внимание, конечно, зыркали, провожали нехорошими взглядами, но на потенциальных клиентов всё же не кидались. К дилерам пропускали беспрепятственно, это с отходом могли быть сложности, но Рамирес был уверен, что конкретно у него сегодня всё пройдёт нормально. Он знал, куда и к кому ехал, не впервой, с Халапеньо сто лет знакомы и бизнес издавна налажен к общему удовольствию. Рамирес пересекся с ухватистым мексиканцем, ещё когда того звали просто Сезаром, он весил на сорок килограммов меньше и только начинал. Теперь же деловой тип заимел кучу связей по всем перспективным странам, намутил гору pasta /денег/ и обосновался со всеми удобствами под носом у прикормленных копов, а также обзавелся крутой броской кликухой. Якобы он и сам не мог решить, что у него острее — вкус, ум или любимая наваха за поясом.
Рамирес, чего греха таить, Халапеньо немножко завидовал. Или не немножко. Нет, ну а кто бы на фоне родных канальских развалюх и шалманов проигнорировал тот шик и блеск, с которым чёртов мекс организовал свою явно безбедную житуху? Взять хоть дом, белый особняк в окружении невиданных странно постриженных деревьев, ну только фонтана, бля, не хватало для полного эффекта колумбийской гасиенды наркобарона из картеля. Халапеньо не экономил, добиваясь такого впечатления. И тачек несколько, одна другой улётнее, и охраны понатыкано вокруг с военными стволами, дела определённо идут de puta madre /офигенно/.
Гостя с Северо-Запада пропустили молча, не опуская стволов. Но Рамирес спокойно миновал кордон и поставил свою машину рядом с серебристым "астон-мартином". Практически демонстративно. Он клиент, ведь так? И при деньгах. Так что смущаться нечего. Показавшись на камеру при входе, Рамирес без колебаний переступил порог резиденции успешного дилера.
Сперва перед входом в основной зал пришлось сдать ствол. Обычная практика, разумная самозащита, а то мало ли что взбрендит клиенту, они бывают разные. Да и суть бизнеса такая, специфическая, связанная с весьма вероятным психическим дисбалансом. Так что крупные дилеры организовывали свою безопасность ещё и так, и люди в основном понимали. Халапеньо постарался обставить неизбежно непопулярную меру как можно выгоднее, у него посетители оставляли оружие не просто на столе или в сейфе, а из рук в руки сногсшибательно красивой полуголой девице, которая умело улыбалась, топила гостей в океане обольщения и компенсировала временное неудобство так успешно, что многие слегка забывали о цели визита и входили в зал в обалделом виде.
Рамирес дома не испытывал недостатка в женском внимании, плотно общался с Анхелес и на чары местной дивы стойко не поддался. Скривившись, сунул ей пистолет и нож, проследил, как девушка кладет их на полку большого сейфа, и с виду абсолютно невозмутимо вошёл в обширную гостиную, даже не косясь по сторонам.
Вообще, там было на что посмотреть: мраморный пол, какая-то пафосная живопись на стенах, реальный камин с фигурно напиленными дровами, даже мохнатые шкуры странных расцветок под ногами, не поймешь, настоящие или нет. Вот они Рамиреса особенно бесили. Он с наслаждением прошёлся грязными кроссовками по той, что у порога, независимо сунул руки в карманы, игнорируя охрану по периметру зала через каждые три метра, и обратился к хозяину.
— Buenas, Jalapeno. Que vivas mejor que antes. /Здорово, Халапеньо. Чтоб ты жил лучше, чем раньше/
Довольно молодой, но уже очень солидный — не только в переносном, но и в прямом смысле, весил он вдвое против Рамиреса — латиноамериканец повернулся в его сторону, скрипнув массивным кожаным креслом, но остался сидеть и телефон от уха не убрал. Сделал мимолетный жест, типа, подожди, видишь, занят, и продолжил что-то обсуждать на аймара.
Окей, подумал Канальский. Ещё не повод оскорбиться. Ведь его появление не проигнорено, а разговор может быть и важным, всё понятно.
Халапеньо беседой явно не наслаждался, хмуро крутил по каменной столешнице одну из раскиданных там фишек, потом бросил, принялся загибать уголок какой-то карты из роскошной колоды, попутно непроизвольно почесывая плохо выбритый третий подбородок. Рамирес злорадно изогнул бровь. Давай-давай, решай дела, отрабатывай свой телик на полстены и золотой мобильник. Мог бы предложить сесть, хоть на диван, хоть на другой, хоть на гостевое кресло у стола, тоже, например, жестом, не сложно же? А нет, видать, парень из северного гетто обойдётся. Но лучше в бутылку не лезть и ничего не обострять, впереди же ещё сделка. Два вожделенных "кирпича" отменного качества, какое можно получить лишь здесь, того стоят. Дома colegas будут счастливы заиметь причитающуюся долю чистого polvo, от этого зависит благосостояние верхушки Канала на полгода вперёд, наверное, ведь не столько для личного пользования народ брал "едкий порох" последнего рецепта, сколько на перепродажу. Накопленные четыре-пять сотен с каждого, воплощенные в тугой свёрток у Рамиреса за пазухой, сулили после делёжки двух оптовых южных паков нехилую прибыль каждому вложившемуся, ведь тем, кому не хватает смелости иметь дела с Югом напрямую, придётся нехило переплатить за товар подобного качества. В притонах Полосы есть, конечно, и местные дилеры, но там в сравнении такое дерьмо... да по деньгам впятеро, а тут наценочка планируется умеренная, процентов 350 всего.
Пока Рамирес думал о своём бизнесе, Халапеньо отвлекся, наконец, от собственного.
Бросил трубку в мешанину разнообразной мелочевки на столе, помотал головой так, что жирные кудряшки, творение стилиста, затряслись и полезли в лицо, потом затянул их обеими руками к затылку и шумно выдохнул.
— Какие люди, hermano! — Халапеньо с широкой улыбкой тяжело поднялся и шагнул навстречу. Ножа за поясом у него уже не наблюдалось, и, скорее всего, он давно бросил эту привычку, поскольку отмахал бы себе половину пуза при попытке сесть или встать. — Давно не пересекались. Как оно, vas tirando? /выкручиваешься/
— Как все, — сдержанно ответил Рамирес.
— Что за abortones del infierno /адские выкидыши/ у меня в поставщиках, ты бы знал, hombre! — пожаловался Халапеньо. — Да и клиенты такие пошли... А что привело тебя? — Острый взгляд маленьких чёрных глаз дилера прошелся по фигуре посетителя сканером. — Надеюсь, мерзкое слово "кредит" не...
— За кого держишь, э? — возмутился Канальский. — Мне — лучшего, и побыстрее. За нал.
— О-о, — ещё шире заскалился Халапеньо. — Вот бы все так. Люблю честно, быстро и по делу. Entonces? /итак/
Рамирес не стал швырять деньги на стол, но и не положил, рассчитанным расслабленным жестом дал понять, что у него такие пачки на кармане не переводятся, обычное дело.
— Выкладывай товар, colega, с тебя два пака. И смотри не подсунь мне толченый сахар.
Халапеньо продолжал вежливо улыбаться, но шутку, кажется, не оценил. Кивнул на купюры:
— Тут двенадцать штук, получается?
У Рамиреса по позвоночнику стекла холодная струйка.
— В смысле? Было ж по пять.
— Отстаешь от жизни, Вентура. С первого числа так. Говорю ж, поставщики...
— Халапеньо...
Рамирес, конечно, смятения своего старался не выдать, но мысль о том, что чёртов мудак задрал цену и теперь придётся возвращаться на позорном порожняке, явно исказила его лицо. Халапеньо присел на край стола, придавив жирным бедром сигареты и какую-то сувенирную статуэтку, помолчал и вдруг пошёл на попятную.
— Tranquilo, /спокойно/ hombre, для старых знакомых правила особые. Из уважения придержу прежний прайс, но в следующий раз уже имей в виду.
Вентура подавил желание сплюнуть на белую шкуру на полу. Вот с-сука, нервы помотать решил, не иначе. От реального повышения он бы так легко назад не сдал, и слухов не было про цену пака в шесть кусков, тупо соврал, урод. Но права качать опять же неразумно, сделку надо не сорвать, и выёживаться при десятке стволов охраны как-то смахивает на верх идиотизма.
— Мне сегодня прям везёт. К делу?
— Как скажешь.
Дилер дал знак куда-то за плечо, и вооружённый парень вынес из ведущих вглубь дома дверей заказанное: пару внушительных кирпичиков в аккуратной упаковке, на которой сверху клеймо крупного картеля, зубастая акула. Такую печать не подделаешь, и не потому, что сложно физически, а потому, что картель накажет за сбой репутации так, что костей не найдут.
— Проверять будешь, amigo? — совсем не по-дружески процедил Халапеньо. Охрана почему-то крепче взялась за стволы, от чего пуэрториканец вздрогнул. — А то вдруг сахар.
— Нет, без надобности, — быстро ответил Рамирес. — Ты профи, какие проверки.
— Ну-ну.
Рамирес приблизился к столу, оба приготовились одновременно, как принято, забрать каждый своё после обмена, но в этот момент с диким грохотом распахнулась входная дверь в зал, заставив охрану защелкать предохранителями.
Из того самого холла с сексапильной recepcion-girl и гостевым оружейным сейфом в гостиную ввалилось сразу человек пятнадцать: какой-то ayudante /помощник/ Халапеньо, судя по похожим на хозяйские манерам, трое рядовых бойцов и те, кого они конвоировали. Рамирес не сразу распознал, что это за толпа замотанных в тряпки, связанных строительными стяжками, тихо подвывающих людей. Только когда Халапеньо подлетел к своему подручному, матерясь и негодуя, из отрывочных воплей что-то немного прояснилось. Они говорили, точнее, орали друг на друга на жутком мексиканском диалекте, пока странная группа укутанных с ног до головы существ была сбита охраной в тесный гурт в углу, и Рамирес понял, что оказался свидетелем довольно редкого события: перед ним "живой товар".
Юг, помимо прочего, занимался и таким прибыльным бизнесом. На улицах внаглую отлавливали девушек определённой внешности, чаще блондинок, всегда красивых, и не позднее пары часов после похищения с частного аэродрома стартовал небольшой джет с точкой прибытия где-нибудь в Латинской Америке, ну а там уже разбирались, кому и за сколько загнать свежее женское мясо. Строптивые и порченые в процессе перевозки шли дёшево, в бедные бордели на заправках, среднего класса товар разбирали по более приличным заведениям, ну, как приличным — речь о Гватемале или Гондурасе, тамошние приличия вне всякой цензуры, срок жизни белокожих шлюх из-за их популярности среди местных невелик, не больше года, а срок их эксплуатации иногда даже на пару суток длиннее. Чистых здоровых упитанных девушек ценили, брали для личных нужд и люди повесомее, а там как повезёт, конечно, но в целом чудес не бывало. Если хозяин оказывался не садистом, не любителем снаффа, то можно было протянуть подольше, хотя под конец всё равно судьба одинаковая, товар терял свои качества и менялся на новый, благо, поставщиков вроде Халапеньо хватало. И юных gringas на улицах больших городов предостаточно.
У каждой запястья стянуты впереди, на пальцах кровь, на голову накинуто у кого покрывало, у кого драная простыня — видимо, от случайных камер. Выглядят, как натуральное стадо скота, смертельно напуганные и глотающие панику пополам со слезами. Уже усмиренные, поставленные на место, никто не издает громких звуков, лишь тихий стон ужаса, животный скулёж. Кто-то хромает, шатается, не может стоять ровно. Погонщики ко всему привычные, опытные, особых сдерживающих мер уже не нужно, в толпе избитых и сломленных девушек, которые могут видеть лишь пол у своих ног, нет бунтовщиков.
Тот, кто привёл их, чем-то недоволен, Халапеньо тоже недоволен, что товар притащили ему прямо на ковры и шкуры, они спорят о том, что самолёт не Боинг, этих придётся забивать под потолок, в пути будут потери, нахера было столько тащить, договор был на меньше, да лучше, а тут дерьмо, видно даже через тряпки, не удивительно будет, если там вообще негритоски. Помощник возмущался, что всё отборное, хоть себе оставляй, только gringas, и если много, так это хорошо, и сумма за отлов должна быть повыше, вот он и пришёл намекнуть. Халапеньо отказывался и посылал, вон у него в patio /внутренний дворик/ куча уже, давать некуда, а ещё эти? Да ещё чуть не опоздал, рейс к джету скоро отчалит, осталось погрузить товар, а этот бонус может и не влезть, и что их тогда — домой отпускать? Видимо, на чистых инстинктах какая-то из девушек поняла последние слова, с плачем попыталась кинуться в ноги тем, кто обсуждал её судьбу, но конвой был начеку, дернули назад, а Халапеньо с помощником покосились на неё так, словно нетипично повёл себя неодушевленный предмет, да ещё и шуток не понимает. Домой после таких приключений дороги нет.
Халапеньо вконец взбесили шум и многолюдье в его крутой гостиной, он погнал всех вглубь дома, размахивая руками. Погонщики умело привели в движение группу обреченных, толкая и направляя их вдоль стены. Одна замешкалась, врезавшись плечом в личного комнатного охранника, тот оттолкнул её, она упала, кто-то споткнулся... Другая в неразберихе умудрилась стянуть с себя грязное детское одеяло, прищурилась от удара света, лохматая, со следами от мужских кулаков на лице, и постаралась оглядеться, сориентироваться, не кинулась безоглядно на стволы, но лихорадочно пыталась просчитать лучший вариант, куда метнуться, шанс-то лишь один, да и тот призрачный...
Когда её взгляд случайно остановился на стоявшем у стола Рамиресе, пленная gringa застыла и перестала дышать.
Спустя мгновение он сделал то же самое.
Парню показалось, что он оглох, а время странным образом замедлилось и как бы затвердело, закисло в тягучий гель. Мысли, подстегнутые шоком, взметнулись вспугнутой птичьей стаей.
Ошибки нет. Это полный бред, невозможный глюк, но перед ним Хостовская. Да не просто обыкновенная девчонка, такую Рамирес и не признал бы, там их сотни и каждую неделю десяток новых... Эту он чётко знал в лицо и даже по имени.
Прис, девушка Стэна Райвери.
Единственная крепкая пара на верхушке Хоста, так-то остальные в долгосрочных связях прилюдно не замечены. А Райвери, считай, третий из боевиков Хоста после Дэлмора и Смита, центровой до предела, не стеснялся второй год таскаться с одной и той же, "У Дэна" без неё появлялся нечасто и всегда отпихивал от своей молчаливой улыбчивой тихушницы всех без разбора. Даже имя её знали, хотя она вовсе не из зажигалок, скромная. Но уличные хорошо чуют, когда у девушки есть серьёзные связи и заступники, такую лучше помнить от греха подальше, и Прис была именно из таких.
Как она оказалась здесь? Неужели вышла в город без достойной компании, куда смотрел Райвери... И сгребли, получается. Случайно выцепили, посчитали обычной городской девчонкой, вряд ли набрались бы наглости нарочно забрать девушку из Хоста, близкую к верхам. Это как провокация, даже атака, Юг никогда так не рисковал, игра не стоит свеч, злить Хост — самоубийство. Мексы сами не знают, кто она. И Прис молчит, видимо, боится стать заложницей, ещё хуже усложнить своё положение... Но она просто не понимает до конца, что её ждёт, если джет Халапеньо оторвется от земли с ней на борту.
А это произойдёт минут через двадцать. Аэродром здесь недалеко. Живой товар готов к отправке. У Прис нет шансов сбежать.
Она узнала Вентуру, человека другой крови, с которым ни разу в жизни не перекинулась ни словом, не имела ничего общего, но так же издалека видела в барах и отстраненно знала о том, кто он такой. Разумеется, она поняла, что здесь, на Юге, он по делам, простое совпадение, из разряда невероятных... И она упустила момент для побега — ей же казалось, что он есть — упустила ради того, чтобы попросить его без слов, только глазами, попросить о помощи.
Он увидел, понял, почуял её немой крик: пожалуйста, не пройди мимо! Будь человеком, мы с тобой из одних мест родом, ты меня узнал, прошу...
Она не могла быть уверена в нем, абсолютно нет, латино мог иметь куда больше общих ценностей с местными, кто знает, какой у Канала бизнес с Югом? Но Прис поставила на него, Рамирес ощутил, что она верит в то, что он способен что-то сделать. Своей болью, страхом, проблеском надежды из почти сомкнувшейся обреченности она говорила с ним на расстоянии, и он слышал: не бросай меня. Ты последний, кто может, не обмани. Я тебя не знаю, но вдруг ты хороший человек? Помоги.
Снова Рамирес ощутил на себе тяжесть чужого доверия, но теперь оно не радовало и не давало чувства гордости собой, оно душило дикой ответственностью.
Время начинало возвращать себе обычную скорость. Прис сильно пихнули в сторону двери, её почти закрыли другие девушки, но она все ещё не отпускала чужого парня, ловила его взгляд, держала тонкую дрожащую ниточку между ними до последнего.
Он не мог не услышать. Он не мог не ответить.
Первое, что вспыхнуло в голове: не успеют, проклятье, расклад такой, что никто из Хоста физически не успеет, даже если сообщить немедленно, даже если вызвать Дэлмора. Сюда добираться по-любому втрое дольше, чем до аэропорта отсюда. Самолёт взлетит, а в воздухе его не достанет даже Дэлмор. Что ж, придётся выкручиваться самому, причём тупить некогда, если девчонку заведут в дом, в патио, надо будет ещё туда как-то попадать... Рамирес зажмурился на миг, пытаясь сгрести нервы в кулак. На периферии мелькнуло чувство, что через миг он ввяжется в колоссальное дерьмо с совершенно непредсказуемым итогом, причём ради кого — толком даже не ясно, но это разумное соображение безнадёжно заглохло, ибо основной порыв души Канальского не оставил ему никакого выбора.
Отвернуться не мог он, ждать не могла она. Ну и всё.
Он ввязался.
На чистом эффекте неожиданности у Рамиреса получилось протолкнуться к цели, увернуться от клешни конвоира и зацепить Прис за плечо. Он знал, что захват наверняка причиняет боль, но его безумный план без такого просто не состоялся бы. Недостатков и рисков в этом плане было столько, что на срабатывание ему отводилось не более пары шансов из тысячи.
— Вот ты и попалась, ramera! /шлюха/ — завопил пуэрториканец, вытаскивая ошалевшую девушку на свободное пространство. Стволы охраны удавалось пока игнорировать, они хоть и выцеливали Рамиреса так усердно, что он наяву видел трассы летящих ему в голову пуль, однако палить в гостя хозяина без приказа не осмеливались.
А хозяин немного растерялся.
— Халапеньо, нет, ты глянь! — Рамирес эмоционально швырнул Прис к своим ногам, подальше от мексов, надеясь, что сделал это достаточно щадяще и в то же время достоверно. — Кто бы мог подумать! Я знаю эту потаскушку!
— Да ну? — пробормотал тот.
— Я тебе отвечаю! — горячо подтвердил Рамирес и, наклонившись, ухватил Прис за волосы так, что она со стоном запрокинула голову. — Городская шалава, пересеклись когда-то, но я запомнил, как она меня бухого обчистила под ноль! А ты помнишь, а?!
Прис молча вцепилась обеими руками в ладонь парня, как бы отдирая или защищаясь, но вместо вонзенных ногтей тот ощутил мимолетное крепкое пожатие.
— Халапеньо! Меня к тебе сегодня привёл Dios mismo. /сам господь/ За такое оскорбление я с неё шкуру спущу по ленточкам, потом ими же и придушу. Дело чести, сам понимаешь! Отдай мне её.
— Чего? — нахмурился Халапеньо.
— Девка, считай, моя кровница. Я без неё не уйду. А у тебя и так перебор, да? Не обеднеешь.
— Погоди-ка, Вентура, что за заявы? Это мой товар. Руки убери.
— Халапеньо! Эта puta моя по законам кровной мести!
— Что ты несешь. Она кого-то из твоих убила? Или пустила тебе кровь?
— Да! — Рамирес нёс что на душу положит и надеялся, что убедительно. — Я не хотел говорить... Бля, было такое, да... Погляди, — он отогнул воротник, ткнув в какую-то старую непонятную отметину. — Вот. Её рук дело. Чуть не порешила вообще, ну?! Пойми! Отквитаться я просто обязан!
Халапеньо задумался. Ему не пришло в голову спрашивать у Прис её версию событий, её считали неодушевлённым предметом, и это было на руку Рамиресу. Однако коммерческая натура дилера уловила в происходящем аромат выгоды, и тот решил держать нос по ветру.
— Кровная, говоришь? А, ну это святое, не вопрос. Забирай.
Повисла пауза, во время которой Рамирес не шевельнулся, и сидящая на полу Прис тоже. Всё не могло решиться так просто.
— Нет проблем, — продолжил Халапеньо. — Она твоя. Даже со скидкой отдам.
У Рамиреса перехватило дыхание, а взгляд сам метнулся к пачке денег, все ещё лежавшей на столе рядом с мексиканцем, который явно чуял, как ситуация оборачивается ему в плюс.
— Серьёзно, как раз хватит. Десять штук, и режь её хоть здесь. Место покажу, no hay problemas, есть удобный подвал.
— Местью не торгуют, Халапеньо... — выговорил Рамирес, которого от волнения начинало подташнивать.
— Может, и так, но вот девчонка эта имеет цену, и я её назвал.
— Десять штук?..
— А ты думал! На месте там они ещё дороже расходятся, поверь! Эта ещё не топовая, за rubia /блондинку/, например, еще две штуки сверху, а у тебя товарец стоковый. Всё по-честному.
— Но...
Прис тихо всхлипнула. Рамирес сообразил, что выдирает ей волосы, инстинктивно сжав кулак, и поспешно расслабил пальцы.
— Платишь этим или добавишь? Кровная же месть, Вентура, сам говоришь, честь превыше всего, hombre.
Рамирес посмотрел на два пака, за которыми приехал. Которые он обязан довезти до своих, иначе грош ему цена как лидеру. Посмотрел на деньги, добытые другими людьми не без риска для жизни, распоряжаться которыми он не имел ни малейшего права и прекрасно это понимал. Он попытался еще представить, что скажет, вернувшись, как посмотрит в глаза своим, как посмотрят на него, как отвернется Ногейра…
Дольше молчать было нельзя.
— Сегодня возьму её. Завтра... ну, скоро вернусь за "порохом", придержи ту же цену.
— Не могу гарантировать, colega, — пожал плечами Халапеньо. — Посмотрим.
Не очень-то скрывая довольную улыбку, он сгреб в ящик стола и кирпичики, и деньги, а Рамирес стоял перед ним в неприятном состоянии снящегося кошмара.
В этот момент Прис зачем-то рванулась из его рук, вскочила и неловко побежала к выходу. Он откровенно не понял, за каким дьяволом ей понадобилось разыгрывать попытку побега, если она уже оплачена и официально сменила собственника, но инстинктивно бросился следом, чтобы выдернуть идиотку из-под занесённого приклада охранника, и в итоге она повалилась на диван у стены, а он, споткнувшись, сверху. На какие-то секунды их лица оказались рядом, и Прис, маскируя растрепанными прядями движения губ, прошептала отрывисто:
— Здесь ещё двое наших! Рамирес!
Он отстранился, сохраняя на лице подходящее зверское выражение, прорычал:
— Куда собралась, сучка?! — но сколько в его глазах растерянности, могла видеть только она. И Прис было больно, очень больно, он это тоже видел, и знал, что не его вес причиняет ей это страдание, а то, в какое положение она вынуждена его поставить.
У него если и был, то невероятно мутный, практически несуществующий, призрачный шанс что-то сдвинуть в этом кромешном ужасе, а вот у неё и у тех двоих не было ни единого.
— Халапеньо!
Вентура встряхнулся, вихляющей походкой прошелся к центру зала, раскинул руки, как пьяный — он примерно так себя и чувствовал — и смело заявил:
— Слушай, а мне одной мало. Давай ты расщедришься ещё на кого-нибудь из твоего балласта, а то я в настроении.
— Не понял, — честно признался дилер. — В каком смысле?
— Чего непонятного? — сразу окрысился Рамирес. — Я хотел эту для себя, сказал же! А остальным я чего кину? То, что ты мне почти продал, да передумал и припрятал? Не-ет, мои люди любят веселиться. На них тоже надо рассчитать. Так что делись, colega.
— Ты немножко бредишь. Мне dan un bledo /похер/ твои люди и их фан.
Халапеньо развернулся, словно разговор окончен, но Рамирес кинулся к нему, оставив стол между собой и дилером, иначе его бы изрешетили. Опёрся обеими руками, оскалился:
— Эй, ты не понял, уважаемый. Знаешь, что сейчас произошло? Ты меня практически кинул, хотя я пришёл за честной сделкой. Ты сыграл на законе мести и поимел меня и Канал в моём лице на десять штук. Окей. Ты всегда был в таком хорош. Ты впарил мне неходовой товарец за дуровую сумму и думаешь, что я так просто уйду? Нет, Халапеньо. У тебя сегодня чертовски удачный день за мой счёт, и будь так любезен, не лишай меня продолжения. Мне нужна еще одна девка, и я выберу её сам. Сечешь?
— Как ты заговорил, amigo. — У Халапеньо это обращение, видимо, служило активатором для секьюрити. — Допустим, carne de hembras /мяса самок/ у меня реально на данный момент навалом. Я мог бы поделиться еще одним куском, но есть загвоздка. — Дилер в свою очередь навалился на стол со своей стороны, приблизив потное лицо так, что Рамиреса затошнило. — Платить-то тебе больше нечем, уважаемый лидер Канала. А иначе сделки тупо не может быть.
— Неправда, — усмехнулся тот. — Есть вариант. Мы с тобой сыграем, Сезар. — Рамирес кивнул на рассыпанные по столу дорогие пластиковые карты. — Как в старые времена.
Халапеньо чуть подался назад. Мимолетная растерянность стерлась, дилер взвесил вариант и чуть наклонил голову, не скрывая интереса.
— Какая nostalgia, hombre! Проясни мне детальку: я ставлю девку на выбор, кстати, на блондинок не рассчитывай... А что ставишь ты?
Рамирес выпрямился и тихо, но чётко произнёс:
— Я буду играть на slavery. Рабство на лидера Северо-Западного гетто, chicano.
Что еще он мог предложить? Только свою свободу. Такую ставку не кидали даже в распоследнем химическом угаре, у любого уличного при слове slavery автоматически срабатывают мощные предохранители, потому что это не шутка и не милый прикол, это без малейшего преувеличения дело жизни и смерти, а то и хуже — чести.
— Пожизненное? — резко уточнил Халапеньо с загоревшимися глазами. Рамирес рассчитал верно, на таких условиях отказа быть не могло. Мексиканскому дилеру шло в руки невиданное сокровище — контроль над Каналом с тамошним рынком сбыта и сотнями рабов. Стоит лишь зацепиться, и можно раскрутить фантастические дела.
— Разовое, не наглей. Девка одна, куда тебе больше? Или поставишь сразу две?
— И ты не наглей, — рассмеялся Халапеньо. — Для оптовых сделок не тот случай. Итак, твой pequeno capricho /маленький каприз/ против one wish?
Вместо ответа Рамирес протянул руку, которую вынудил не дрогнуть, а Халапеньо стиснул его ладонь влажными мягкими пальцами.
Прис, съежившаяся в углу дивана, не замечала, как кровь из пропоротых ногтями ран ползет по прижатым к груди запястьям.
— Игра, estimados caballeros! /уважаемые господа/
В зале из посторонних остались только несколько охранников и проданная девушка, остальных увели, видимо, к подругам по несчастью, в патио. Рамиресу подвинули кресло вплотную к столу напротив хозяина, на столе силами прислуги организовался порядок и поднос с тяжёлой бутылкой тёмного стекла и несколькими приземистыми бокалами. Рамирес благодарно кивнул, когда ему налили чего-то янтарного, даже поднес к губам и изобразил удовольствие, но на деле не попробовал ни капли. Ищите идиотов пить жидкости в доме наркодилера накануне игры. А напряжение снять все равно не получится, оно запредельное, нечего и пытаться. Прикинуться же пьяненьким Рамирес сумеет и так, от нервов трясет и ведёт почти безбожно.
- Давай как в старые времена, а? - предложил Халапеньо, на правах хозяина тасуя только что распечатанную колоду. - В двадцать одно.
- Почему нет, - незаметно утерев мокрый лоб, согласился Рамирес. Ни на что более сложное его бы не хватило. В этой примитивной и быстрой игре почти нет шансов на мухлёж, все предельно открыто, и выигрыш зависит на 10 процентов от умения принимать верные решения, а на 90 процентов от везения. Это Рамиреса устраивало, ведь с ювелирными расчетами и умением владеть собственными эмоциями дело обстояло куда хуже.
- Туз на один или на одиннадцать?
- Чего спрашиваешь? - хмыкнул Рамирес. - Как обычно.
Если честно, он напрочь не помнил, на каких точно значениях карт они дулись сто лет назад под зверским эффектом. В тогдашнем угаре было бы совершенно не удивительно, даже если бы игра шла на гадальных картах вроде тех, что рисуют себе все девчонки Канала. Рамирес только помнил, что у нормальных парней туз стоит так, а у лузеров-гринго - эдак, но, к сожалению, окончательной конкретизации дело не поддавалось. А ляпнуть не то очень не хотелось, авторитет и так шатается, как плохо закрепленный шест в стрипбаре под напором танцовщицы, и оставалась небольшая надежда, что Халапеньо прояснит сам.
- De acuerdo, hombre, - закончил тот перемешивать колоду и протянул её Рамиресу, чтоб снять. - Круто, что уважаешь наши правила.
- А то. - Их бы ещё себе представлять, эти гребаные правила.
- Entonces, ставки озвучены, игра в три кона, понеслось!
Халапеньо вынул снизу себе, открыл -девятка, потом дал Рамиресу. Тот небрежно отвернул уголок и заглянул - дама. Дама, бля, бубен. Вроде женщина, связанная с денежными делами, если правильно застряли в голове всякие гадательные премудрости сестёр, чтоб их... Лучше бы точно знать, дама стоит три очка или десять! В одном варианте все картинки идут одинаково по десять, в другом ценятся от двух до четырёх, как тут-то?!
Халапеньо если и видел панику партнёра, то приписывал её громкой ставке и пока не комментировал. Он снова достал открытую карту для себя: это оказался валет. Рамиресу выдали шестерку. Dios, теперь что? У него девять, что мало, или шестнадцать, что уже почти критично? Вашу мать?! Тут остатками здравомыслия Рамирес догадался понаблюдать за поведением противника: девятка и валет это либо девятнадцать, и тогда Халапеньо по-любому остановится, или же это одиннадцать, и тогда он точно возьмёт ещё.
Нервы расходовались, как заряд в телефоне при плохом аккумуляторе, на глазах неумолимо летели к нулю. Рамирес до дрожи напряг пальцы на ногах, чуть не до судороги, ведь там незаметно, а дурную нервную энергию надо куда-то спустить, а то начнутся тупые ненужные движения типа трясучки рук или обгрызания ногтей, ещё не хватало позора. А Халапеньо был внешне спокоен, отпил из своего стакана, посмаковал - и взял ещё карту.
К девятнадцати он не стал бы, возликовал Рамирес. К тому же семерке Халапеньо обрадовался, довольно пристроил к своим двум и улыбнулся:
- Мне,пожалуй, хватает.
Ну да, если это не гиблый перебор, то это восемнадцать. Везёт мексу, неплохо.
- А тебе? Ещё?
Святые угодники, нервы в задницу, мозги в кучу... Дама и шесть - это девять, само собой надо брать.
Рамирес молча постучал по своим картам. Голос мог и подвести, а так вроде круто. Халапеньо понял, шлепнул перед ним третью карту. Хоть бы десятка, хоть бы! Перебить на одно очко, ну же, давай!
Двойка. Carajo!
Хорошо, что не в покер. Лица пуэрториканец явно не удержал, аж зубы скрипнули.
- Что, переборчик случился, colega? - фальшиво посочувствовал Халапеньо.
- Не дождешься. Ещё.
Если придёт ещё одна мелочь, можно словить сердечный приступ.
Четыре. Mierda!
С арифметикой все хуже, с диким усилием Рамирес пытался сложить свои карты, но в результате никакой уверенности, цифры пляшут перед глазами... Одно ощущение было достаточно четким: у него пока меньше, чем у Халапеньо. И если он остановится, то проиграет. А если возьмёт, то есть шанс, но такой небольшой... Хотя, в этом варианте игры картинки стоят мало, может, как раз они спасут?
- Ну?
Ещё раз грязным ногтем по цветной карточной рубашке.
- Рисковый ты человек.
Рамирес отвечать не стал, все ресурсы шли на то, чтобы жест отгибания карты от стола был не позорным. Ну, что там? Теперь вот десятка, да? Как просил? В издевку?
Различив цветное на куске пластика, Рамирес добрую пару мучительных секунд фокусировался на конкретном образе: валет даст семнадцать и не спасёт, ещё одна дама тоже приведёт к беде, потому что при равном забирает банкующий, ну, бля, ну...
Король. Пик. Влиятельный зловещий мужчина.
Аллилуйя!
В груди стало легко и прохладно, сердце так же колотилось, но от триумфа, что куда приятнее. Восторгом распирало, Рамирес ощутил такое величие, словно выиграл фантастический джекпот в Вегасе, а не просто первый кон.
- Полюбуйся, chicanito. Так надо делать игру.
Он шваркнул карты на стол. Халапеньо мазнул по ним взглядом, скривился.
- Наперво всегда везёт.
- Ха, какой наперво. Мы сколько раз резались? И больше половины было за мной, ей-богу.
- Сомневаюсь, - проворчал Халапеньо, собирая отыгравшие карты в отдельную кучку. - Второй?
- Торопишься? - Рамирес боролся с искушением всё же отхлебнуть сомнительного спиртного.
- Вообще да, немного. Рейс, знаешь ли.
- Так отдавай мне сейчас сразу, что поставлено, и разойдемся.
- Не гони, Вентура, на игру я время найду. Особенно если надо тебя разложить.
- Слюни подбери, - хохотнул тот, но было не смешно. Ставка такая, что может и разложить потом. Буквально.
Опять вернулась нервная дурнота, но играть было чуточку проще, всё-таки с ценой карт стало меньше проблем, и драйв, который часто нес пуэрториканца в правильном направлении, взял и включился как нельзя более вовремя.
Рамирес получил одну за другой две чудные десяточки, а злому Халапеньо шла одна мелочь в количестве четырех-пяти штук, под конец же привалила какая-то большая карта и сорвала его в перебор. Мексиканец выматерился так, что Рамирес половину проклятий не разобрал, смахнул в сердцах колоду на ковёр и стукнул пухлым кулаком.
- Maldita sea la idea de jugar contigo... /Будь проклята идея играть с тобой/
- Э, держи себя в руках, hombre. Ничего нового, просто снова я тебя сделал. Забудь про one wish, где мой приз?
Какую-то секунду Халапеньо опасно колебался, и Рамирес напрягся - как будто он и до того не был на взводе - ещё сильнее, хотя что он бы сделал, реши хозяин дать знак охране? Оставалось полагаться на святость карточных долгов и выигрышей, что было частью Закона улиц и соблюдалось всюду.
Халапеньо тоже об этом знал и помнил лучше, чем ему хотелось. Одним махом опрокинув в себя остатки из бокала, он закашлялся совсем не круто и прохрипел:
- Чтоб тебя... Подавись. Забирай.
Рамирес разумно оставил при себе комментарий насчёт того, кто тут подавился аж до выпученных зенок, и торжествующе поднялся.
- Веди. Заберу самую красивую.
Под контролем двоих вооружённых Рамирес миновал полутемный коридор, дважды изгибавшийся под прямым углом. Ковры скрадывали шум шагов, в простенках между запертыми дверьми висели какие-то картины, но не до того было: чтобы Халапеньо, шедший следом, не углядел дрожь, бившую пуэрториканца, пришлось сунуть руки в карманы. То ли догнали нервы по поводу чудесного избавления от жуткой ставки, то ли ближайшее будущее никак не желало внятно рисоваться - вот как, как он сумеет так запросто забрать ещё одну Хостовскую из этого гадючника? В самом радужном варианте он по праву выигравшего укажет пальцем, и всё. Только вот как насчёт крохотной проблемки?
Знать бы на кого указать.
Выходя минуту назад из зала после приглашающего жеста хозяина, Рамирес оглянулся на Прис. Маленькая, жалкая, она совершенно ничем не могла ему помочь, лишь беспомощно обожгла издалека взглядом, где читались и благодарность, и страх за него, и надежда, вроде: боже, парень, ты просто ангел. Не останавливайся. Я сделала бы что угодно, но не могу... Ты творишь невероятное, будь с нами, не бросай.
И напоследок, когда он почти отвернулся, в её глазах полыхнула растерянность, даже паника, хотя про неё саму, сжавшуюся в углу дивана, все забыли. Рамирес осознал, о чем она подумала, только уже почти на пороге патио.
Девушку Райвери Вентура знал в лицо. Не факт, что тех двоих, о которых она шепнула, он тоже встречал и сумеет опознать. И это очередная потенциальная катастрофа.
Один из конвоиров толкнул тяжелую створку старой деревянной двери, и за ней, казалось, таились две силы, которые только и ждали момента, чтобы ударить: яркий свет по отвыкшему зрению и тоскливый многоголосый плач по напряженной психике. Рамирес попытался проморгаться и постепенно различил тесный дворик, отделанный мрамором, низкорослые фруктовые деревья вокруг, чёрт возьми, всё-таки фонтана, который был предсказан Рамиресом ещё у входа в особняк, ещё одну компанию насторожившихся бойцов и, наконец, десятка три, если не больше, сидевших на камнях пленниц. Девушки теснились одной дышащей, стонущей, страдающей живой массой, держались друг за друга, прятались за чужими плечами, за своими ладонями, кутались в тряпки, которые им, видимо, было позволено снять. Большинство тихо плакали, кто-то качался в немом ступоре, не обращая внимания уже ни на что, кто-то еле слышно перешептывался, оглядываясь на охрану.
Шагах в пяти от них Рамиресу преградили путь стволом автомата на уровне колена.
- Ну вот, чем богат. - Халапеньо справился с раздражением, сунул в рот сигару. - Давай шустрее, одна твоя. Сезар держит обещания!
- И не сомневался, - пробормотал Рамирес, с нарастающим холодом в районе солнечного сплетения оглядывая "ассортимент". Немногие осмелились поднять головы, в основном пленницы ещё больше сжались, подтягивая колени к груди, и старались не привлечь к себе внимания, ничего хорошего никто уже не ждал.
Dios, и как тут выбрать? На первый взгляд, мутнеющий от волнения, никого знакомого здесь нет. Не крикнешь же, не скомандуешь, чтоб кто из Хоста, та на выход... Вот Прис молодчина, она сама его узнала, замаячила, всё без слов сказала, поставила проблему. А ему теперь вот решать... А помощи ноль! Бля, хоть бы чертовы Хостовские как-то проявились! Ну можно бошки-то поднять, тут лидер Канала вообще-то, немного эмоций, por favor, мать вашу!
- Эй! - резко заорал он, заставив вздрогнуть даже охрану.
Почти все девушки, за исключением самых ушедших в себя, откликнулись, инстинктивно посмотрели секунду-другую на страшных визитеров, от которых могла исходить лишь очередная мерзость, и сразу же снова спрятались, насколько могли, отчаянно делая вид, что их здесь нет.
Только одна не опустила глаз.
От девушки с волосами цвета старой меди, кое-где испачканными кровью, пошла та же пульсирующая, тревожная энергия, что и от первой, узнавшей Рамиреса, но читалось на этой горячей волне определённо другое чувство - ненависть. Не обычная, не та, что ко всем похитителям, но иная, сплетенная из презрения и вызова. Она видела перед собой знакомого, но в его добрую волю она не то что не верила, она её даже не предполагала. Один латино стоял среди других, и он ничем не лучше, наоборот. По-видимому, он купил товар, теперь подбирает себе рабыню, а ведь дома, в Зоне, даже слухов подобных о нем не ходило, ни о ком не ходило, там так не принято, и поэтому она была удивлена. А после, сгоняв на Юг ради своей тайной страсти, этот урод вернётся и будет снова делать вид, что он нормальный парень, общаться, тусовать в барах, и никто, никто не заподозрит в нем истинную гниль! И поэтому она оскалилась на него, щурясь от злых слёз.
Другая, безвольная, как кукла, почти лежавшая на коленях у той, что была готова загрызть Вентуру, даже не пошевелилась, хотя подруга, раньше явно утешавшая её, теперь вонзила ногти ей в плечи.
Вот и вторая, подумал Канальский. Определённо эти вместе. Кого брать? Может, спокойную?
Но рука сама указала на ту, что так откровенно и рьяно ошибалась на его счёт. Инстинктивно Рамиресу было почему-то дико неприятно, что о нем так думают, обидно даже - он безумно рискует, а какая-то gringa смеет равнять его с мексами, не разобравшись... Он ей докажет, достаточно свести их с уже отвоеванной Прис, и та растолкует, пусть потом извиняется, зараза, за то, что дырку в нем прожгла на расстоянии...
- Вон ту возьму. Рыжую.
Она вздрогнула, не смогла задавить метнувшийся ужас. Ну да, ей казалось, что он прочёл её и теперь вот выбрал, чтобы загасить, наказать, растерзать, раз он почему-то имеет на это право перед Южными... Это конец.
- Перебьешься, Вентура, - хмыкнул Халапеньо, добавив: - При всем уважении.
- В смысле? Речь шла о любой!
- Кроме блондинок, да? Я оговорил.
- Где ты видишь блондинку, Халапеньо?
- Рыжая то же самое. Редкая, понимаешь? На неё тоже наценка. Розыгрыш был на стандарт, не обессудь.
- Mierda... Слушай, давай как исключение? - попробовал Рамирес. - Прям понравилась. Хочу такую.
Взглядом объекта торговли можно было поджечь сигару Халапеньо, но её мнение в учёт не шло.
- Perdona, colega, не сойдемся. Бизнес, пойми.
- Сезар...
- Amigo, выбери другую, да?
Охранники бесшумно подняли стволы автоматов на уровень живота. Рамирес длинно выругался.
- Тогда ту.
- Не вопрос, papi, - с готовностью улыбнулся Халапеньо.
По его знаку бойцы быстро расшвыряли пинками девушек, оторвали от мешавшей им изо всех сил рыжей её подругу, которая не сопротивлялась, но тихо плакала.
- Дакота! - крикнула Хостовская, кинулась следом, но последний из парней лениво двинул её прикладом в голову, видимо, не впервые, и она упала.
Халапеньо с интересом наблюдал за стиснувшим зубы Рамиресом.
- Пойдём, выпьем. Отметим твою удачу.
И Вентуре ничего не оставалось, как вернуться тем же коридором в зал со своим новым всхлипывающим приобретением по имени Дакота, которое он знать не знал и знать не хотел, а позади, в луже крови, лежала девчонка, которая не то что не переживёт полёт, она не доедет живой до самолёта, нарвется на пулю. Ее просто необходимо вытащить.
Вернувшись в зал, Рамирес даже не присматривался особо к двоим своим трофеям на диване. Краем глаза убедился, что новую небрежно швырнули туда же, и Прис вцепилась в ступорную подружку, что могло бы быть опасным - с чего бы двоим городским девкам знать друг друга? В принципе, Халапеньо мог бы задаться таким вопросом, он цепкий... и в итоге додуматься до чего-нибудь неприятного, вроде Рамиресова изначального вранья про мотивы и причины интереса к товару, готовому к отправке. Но дилер молчал, не обращая внимания на девушек, охране тем более было наплевать. Рамирес заметил, что вооружённые типы поменялись: их стало меньше, всего по одному на каждую зону - входная дверь с диваном, камин у окна и внутренняя дверь, но эти трое были куда лучше экипированы. Прямо почти по-военному, то ли разгрузки, то ли броники с парой гранат в петлях, хорошие автоматы плюс к обычным пистолетам, ножны на бедрах. Видимо, основную массу бойцов нужно было задействовать на перевозке товара к самолёту, и Халапеньо послал почти всех туда, в патио, а тут оставил отборных личных. Хотя чего он так уж опасался, Рамирес не понял, идея в открытую воевать в этих стенах голыми руками ему даже в голову не совалась. Слишком бред.
Он затылком чуял взгляд Прис. Ясно, что третью надо как-то доставать оттуда, причём очень срочно, а идей ноль... Лихорадочно сочиняя очередное сумасбродство, Рамирес стоя лихо опрокинул бокал хорошего, как оказалось, виски вместе с хозяином, который сам напряжённо хмурил брови.
- Послушай, hombre, - вкрадчиво начал Халапеньо, подливая ещё, - а что, если... Даже не знаю.
Рамирес напрягся, вцепившись в спинку кресла.
- Ты о чем?
- Прямо неловко выходит, - в притворном смятении Халапеньо снова влез пятерней в свои кудряшки. - Старый друг просит, а я уперся, всё про дела, про provecho /выгоду/, нехорошо... Тебе явно приглянулась та bestia, вижу!
- Ну да, - осторожно кивнул Рамирес, не улавливая причин внезапного романтизма дилера, - так и есть.
- Так no hay problemas! Ну не зверь же я, все понимаю. Amor... не менее святое дело, чем venganza /месть/.
Рамирес почти уже ляпнул, что не такая уж прям там amor, но прикусил язык, чуя, что Халапеньо ведёт примерно туда же, куда он сам только что безуспешно искал пути.
- Игра состоялась, caballero! Но кто сказал, что она должна быть одна?
В голове пуэрториканца снова болезненно завихрились мысли: Халапеньо, похоже, неохота упускать шанс прибрать к рукам Канал, и ради этого он даже готов пойти на риск потерять ценный экземпляр. Выставив рыжую девчонку, он сто процентов захочет ту же ставку, не меньше. Снова ставить себя под удар, своими руками подвешивать свою судьбу на волосок, испытывать терпение высших сил... Ради чего?! Dios, чужие, почти незнакомые девицы, разве стоит того степень дикого риска, на который он идёт! Одуматься звала его часть сознания, пойти на попятную, не лезть на рожон опять, это в первый раз часто везёт, когда с разбегу, а на повторе поджидает mala suerte, осторожнее! Другая часть тихо возражала: а были б не чужие, а свои, Канальские девушки в беде, на грани, считай, стопроцентной смерти, ты бы влез? Ну да, разумеется. Совесть-то есть, и долг, и вообще, соседки, чьи-то дочки, сёстры, да могли же и родные сестренки так же попасть, конечно, влез бы! Ну так и эти, сказал тихий голос внутри, ничем не хуже. Неважно, что не с Канала. Неважно, что gringas. Чужие? Да. Но случалось в жизни видеть, как один человек легко ломал границы, относился к чужим, как к своим, шёл на многое, хотя не обязан был совсем, но делал же... И чёрт возьми, это ли не шанс доказать ему, доказать себе, что не один он так может?!
- Халапеньо, я верно понял? Ещё одна игра? На ту третью?
Demonios, отличный же вариант. И хозяин сам предложил. Идеально. Ну, риск, ну и что? Получилось же один раз, и дальше получится. Пусть заткнется трусоватая интуиция, куда приятнее вообразить, как потом, чуть позже, этот самый, который своими делами перекроил безвозвратно всю нормальную жизнь, будет удивлен, что не только он способен свалиться, как с небес, в самый нужный момент, и устроить гребаное чудо! Пора ему с другой стороны глянуть. Побыть тем, кто ни хрена не может изменить, лишь беспомощно следить, как другой становится героем, клясть себя за никчемность, и потом судорожно искать слова, давиться благодарностью, бля, как же это знакомо, как надоело... Всё, его очередь. Решено. Лови ответку, заработал.
- Хорошая идея, Сезар. Я за. Тащи сюда эту, хочу видеть, с чем уеду.
- Vamos a ver... - протянул тот, но сказал в сотовый несколько слов, и через минуту помощник, недоумевая, привёл еле державшуюся на ногах девушку.
Та мало что понимала, очнулась, видимо, недавно, пыталась стереть с лица свежую кровь, щурилась, стараясь разглядеть в полутемном зале хоть что-то после яркого патио.
- Джеки! - вдруг рванулась ей навстречу та, которую Рамирес выиграл. Прис вцепилась, подтащила обратно, чуть ли не заткнула рот идиотке, почти спровоцировавшей здоровяка сзади на удар.
А эта самая Джеки, которую Рамирес тоже нихрена не вспомнил даже с именем, вздрогнула, застыла, еле дыша в захвате охранника, и уставилась на подруг.
Ей туда, к ним, дороги пока не было.
Она, начиная что-то понимать, перевела взгляд на Рамиреса, но ему стало уже не до неё.
- Моя ставка здесь, - указал за плечо Халапеньо. - Твоя ставка...
- Опять one wish, ясное дело, - усмехнулся Рамирес. - На что-нибудь поскромнее ты явно не согласишься.
- Это тоже теперь слишком скромно, Вентура.
- Э, в смысле? - внутренне похолодел тот.
- Условия меняются. Я ставлю товар качеством повыше, и с тебя больше. Пожизненное, amigo.
- Сезар, ты что... - изменившим голосом еле выговорил Рамирес под звук среагировавших автоматных предохранителей.
- Пожизненное. Не обсуждается. - Тон Халапеньо был резок и окончателен, сквозь обманчиво безобидный облик проглянула хищная натура. - То была тренировка, сейчас всерьёз.
- Я не согласен...
- Уже немножко неважно, понимаешь. Да ты не кипиши, я ничего такого не потребую, так, деловые вещи, не больше, hermano! - но от его ухмылки шло другое ощущение.
- Халапеньо, подумай сам, на такую ставку никто...
- Ты начал играть со мной, да? В прошлый раз диктовал ты, напомню. Mi turno. Мы играем на esclavitud perpetua против банального женского мяса, ты сам этого хотел, ты это выбрал! Принимай теперь, будь мужчиной, Вентура. И кон будет один, самолет ждет, я с тобой срываю все сроки. По-быстрому, три на три в открытую. Всё, погнали. Новую колоду! Честную игру я тебе, тем не менее, гарантирую.
Рамирес медленно сел в кресло, где так недавно испытал триумф, который теперь казался сном или, еще того хуже, подставой для усыпления бдительности. Пальцы дрожали. Спиртное, кажется, всё-таки ненормальное, или это мозг начинает отказывать сам по себе, от чувства пропасти, распахнувшейся у самых ног. Проклятье, отказ не вариант, всё реально очень всерьёз... Что ж, болото из дерьма подступает к горлу. Остаётся ...только выигрывать снова.
А это теперь ещё сложнее, потому что при игре три на три убран даже тот минимальный фактор расчёта, что был, остаётся голое везение. Ты тупо получаешь карты вместе с партнёром и вы считаете, у кого расклад лучше, даже не нужно решать, остановиться-не остановиться. Реально быстро и убийственно рискованно.
А на кону жизнь. Страшный вариант, не просто собственная смерть, а безусловная покорность чужой воле, и хрена с два та воля будет доброй... Под ударом буквально всё, включая семью, не говоря об авторитете, конец света. И помощи ждать неоткуда. Он сам тут, кажется, олицетворяет помощь, да что-то не блестяще получается. Эта, третья, ради которой всё завернулось, почему-то вцепилась зубами в костяшки пальцев в шоке, доперло до неё, что ли, что не для развлекухи с ней, такой высокоценной, лидер Канала кладет на сукно свою гребаную судьбу? Ай, к черту эту Джеки, или как её там, колода уже перетасована.
- Себе.
Халапеньо берет сверху, как положено, достаёт три. Негусто.
- Тебе.
Снизу, шесть. Получше, но не блеск. Долбаные карты, дьявольское изобретение.
- Себе.
Рядом ложится пятёрка. Всего пока у Халапеньо восемь. Значки на прямоугольниках начинают расползаться от волнения.
- Тебе.
К шестёрке приходит девять, всего пятнадцать. Нет, радоваться определённо очень рано. Нельзя всю жизнь полагаться на фарт, это шаткая ненадёжная штука, подведёт в любой момент, не дай бог сейчас.
- Себе.
Последняя карта Халапеньо.
Семёрка.
У Рамиреса опять чувство, что его тянет вверх, в голове стремительно нарастает звон. Хоть бы сохранить лицо, не залыбиться преждевременно, пусть у хозяина на трёх картах столько же, сколько у гостя на двух, это зашибись как перспективно, к пятнашечке можно получить сейчас любую мелочь - и всё, Dios, и всё!
Халапеньо, кажется, тоже понимает, скрипит зубами, аж слышно, голос злой:
- Тебе, mierda.
И снизу приходит туз.
Рамирес отчётливо видит чёрное пятно посередине карты, оно в форме креста. Халапеньо кладет последнюю карту в ряд, задерживает на ней пальцы, поднимает глаза на Рамиреса.
А тот оглушенно, не дыша, делает то же самое, тянет миг безумного напряга, ловит на лице того, кто знает все правила, судьбоносный ответ.
Ведь туз стоит или одно очко, или одиннадцать. Точно Рамирес не помнит, вот в чем проблема. Прикольно выходит. Просто до предела.
Всё элементарно, или перевес по минималу, шестнадцать против пятнадцати, что всё равно победа, или...
Спустя еще мгновение выморочной тишины Халапеньо вдруг улыбнулся.
И от торжествующего выражения на его лице Рамиреса моментально замутило.
- Вот это поворот, colega! Я уж думал... А всё ж таки не такой ты suertudo, каким казался. Перебор, carajo! Хапнул ты, нечего было борзеть, а? - Халапеньо поднялся, со скрежетом отодвинув своё кресло, навис над широким столом, сияя. - Рыжие, говорят, несчастье приносят, тебе и сработало, verdad? А мне вот наоборот.
Он сделал какой-то скользящий, танцевальный шаг назад, к потрясённой Джеки, потрепал её по щеке.
- Ты набила себе цену, chiquita, вдвое за тебя сдеру, всем расскажем, что талисман.
Она молчала, Рамирес тоже. Он никак не мог собраться, чтобы начать осознавать. У него даже не было сил физически, чтобы встать, ответить, среагировать... Дикий ступор, полный ноль.
Вот приблизительно тем самым он отныне и является. Нулём. Чёрный крест на зловещем тузе перечеркнул нахер всё.
- Хочешь выпить, hermano? - любезно предложил Халапеньо. - А то нездорово выглядишь, как бы не повредился мозгами-то. Этого не надо, у нас с тобой впереди много чего интересного.
Рамирес тупо уставился на жидкость в стакане. Стиснутое нервным спазмом горло воздух-то отказывалось пропускать, не говоря уж... И что теперь? Вот что?! Такой облом, такой позор трудно представить, невозможно пережить. Халапеньо наслаждается, лыбится, что-то бормочет, а Рамиресу за шумом бурлящей крови в ушах не слышно, и хочется стереть самодовольную ухмылку чертова Сезара вместе с самой его рожей... Так что же, мать вашу, делать?
Закон вариантов не оставляет. Отныне Вентура на положении раба, игрушка в руках хозяина. Картер вон, помнится, вылизывал Мэндесу ботинки, потом рисковал жизнью на рельсах под колёсами состава... Сам Мэндес потом еще круче огреб, но там было нечестно. А тут? Вроде Халапеньо упрекнуть не в чем, кроме змеиной хитрости и умения заманивать и усыплять бдительность. Выбора нет. Рабство придётся принять, и... И на этом всё.
Абсолютно всё, конец. Потому что вариант вернуться домой рабом не рассматривается. Не будет такого. Никогда. Отдать семью во власть грязных мексов, торговцев людьми, подставить парней, которые ему верили, потерять всё... В очередной раз, в последний раз утонуть в полнейшем дерьмище на глазах того, перед кем хотел наоборот, кому хотел доказать совсем не то. А тут, бля, как всегда. Нет. Рамирес поднял голову, чувствуя, как его будто заливает изнутри чем-то холодным, страшным, равнодушным, как сама смерть.
Рабом он не станет. Это неправильный способ заставить Рамиреса Вентуру подчиниться чьей-то воле. Это на нем не сработает.
Вариант один.
Девчонкам всё равно не жить, всё было зря, все к нулю. У раба не бывает собственности. Так что...
Рамирес оглянулся на Прис. Хотелось ей сказать, пусть и молча: прости меня. Я старался, видит бог. Не получилось. Не держи зла, если сумеешь, я не дотянул. Не судьба. Может, тебе ещё как-нибудь повезёт, хоть одной из вас, но это уже без меня. Жаль, что ты никому ничего не сможешь передать... да мне и сказать, наверное, нечего. Прости ещё раз. Я постараюсь не забрать вас с собой.
Он был уверен, что увидит в ответ в лучшем случае растерянность, а вероятнее всего - жестокое, жгучее разочарование. Она могла просто отказаться держать его взгляд. Тупой неудачник, обманщик, он недостоин не то что прощения, но даже такого прощания перед последним отчаянным поступком в своей короткой глупой жизни.
Но Прис поняла его совершенно иначе.
Видимо, она осознала, что в новом раскладе у неё с подругами шансов ещё меньше, чем было, и такой вариант её тоже не устраивал совсем. Рамирес увидел ответ.
Он увидел не напуганную девушку, не товар, не мясо, не жертву - он увидел перед собой человека из Хоста.
Оттолкнув Дакоту, Прис скользнула на другой конец дивана, перегнулась через спинку, молниеносно вытянула у стоявшего там охранника нож из набедренного крепления и недрогнувшей рукой всадила ему в колено. Жуткий звук контакта кости и железа скрежетнул по нервам, но тут же утонул в вопле мексиканца, который не был готов к такому от существа второго сорта. А Прис не стала выдергивать добротно вбитое в плоть лезвие, верно рассчитала силы, она ничего уже не сделала бы без эффекта внезапности, но она ещё не закончила.
Короткое движение, странный еле слышный среди крика металлический щелчок, легкий взмах, и Рамирес на голом инстинкте поймал то, что прилетело ему от Прис прямо в руки. Одну бесконечную секунду он бездумно пялился на гранату на боевом взводе на собственной ладони. Потом поднял голову, пытаясь как-то выстроить происходящее, отметил, что чека продолжает болтаться на креплении на груди у стонущего мекса, который даже не заметил и примерялся к рукоятке ножа, торчащего в ноге, и все это как-то не очень походило на реальность, вышло за рамки и смахивало на бред...
Спустя две с половиной секунды Рамирес очнулся. Предмет в его руке по сути своей не располагал к долгой рефлексии. Хоть никогда раньше Вентура не имел дела с гранатами - в отличие, кстати, от девушки оружейника Хоста, можно об заклад биться, она-то имела, ну явно же, дохера же смелая, мать её... - но основное действие напрашивалось само. Причём немедленно.
Следующие несколько событий случились практически одновременно, на протяжении третьей и четвёртой секунд.
Халапеньо, успевший уже подойти к своему креслу и даже занести над ним зад, застыл в тот неудачный момент, когда садиться начал, но ещё не сел, и потому неловко обрушился всем весом на скрипнувшую мебель. Он успел потянуться к ящику стола, но не более, только обозначил намерение.
Другие люди в той части комнаты успели за эти две секунды куда больше: охранник у внутренних дверей, притащивший Джеки, явно взвесил приоритеты, отшвырнул девушку и вскинул автомат. Но вторая Хостовская девчонка изо всех сил пнула его, куда смогла, куда достала из неудобного лежачего положения, ни о каком прицельном уроне речь не шла, это была не продуманная атака, как у Прис, а жест отчаяния. Но именно это подарило Рамиресу драгоценные сантиметры. Охранник всего лишь пошатнулся от удара по лодыжке, но этого хватило, чтобы очередь ушла вбок, прошила не Рамиреса, а третьего мекса у окна, который стоял дальше всех и поэтому понимал меньше всех, а действовать так вообще ещё и не начал.
Он рухнул на ковёр почти головой в камин и захрипел.
А Рамирес, несмотря на очевидное отсутствие опыта, осознал, что вот именно сейчас настал идеальный момент. До взрыва пара мгновений, у Халапеньо не будет шансов перехватить гранату и перебросить обратно, даже если такая идея у него и имелась.
Тяжёлый металлический шар с грубой сеткой насечек глухо тукнул об пол и успокоился на белой пушистой шкуре в сантиметрах у ног хозяина. Комплекция и дикий шок не позволили ему даже начать бегство. Халапеньо посмотрел на Вентуру неверяще, изумленно, а тот ответил злорадной кривой усмешкой.
Не будет по-твоему, Сезар. Не один ты способен придержать информацию, попритворяться и достать в нужный момент козырь из рукава. Это не городские шлюхи, amigo, мы одной крови, это Северо-Запад, а люди из Неподконтрольной зоны умеют работать сообща. Удивлён? Соболезную. Прощай.
Взрыв поднял тяжеленный стол в воздух на полметра, взметнул ошметки меха, запорошившие все вокруг, и щепки от дорогого паркета. Рамирес успел пригнуться, осколков ему не досталось, как и Джеки, которую спасла спинка хозяйского кресла, тоже массивного, к тому же, не пустого.
Ни второй охранник, рухнувший на пол, как подкошенный, ни Халапеньо, у которого из вскрытого живота вываливался вонючий сизый кишечник, на живых похожи не были.
Разогнувшись, Рамирес после первой оценки никого разглядывать не стал. Ощущение снова включившегося таймера, не менее смертельного, подгоняло и гнало в кровь адреналин. Он прыжком перелетел через раскуроченный перекошенный стол, дернул оглушенную Джеки:
- ...Живая?! Ходу! - и почти взвалил девчонку на себя, потому что её ноги не держали.
На обратном пути он поскользнулся, то ли на разбросанных обрывках чертовых карт, то ли на внутренностях Сезара, и очень удачно наткнулся на красивый пистолет ручной работы, с серебряными накладками, выпавший из секретного ящика. Супер, пригодится, уже не вопрос, кому нужнее. Рамирес одной рукой неловко запихал оружие за пояс, продолжая тянуть неожиданно тяжелую рыжую, но она вдруг вывернулась.
- Это лучше, возьми...
Она сунула пуэрториканцу утянутый по пути автомат, ещё горячий и кое-где мокрый от крови охранника.
- Не спорю... - пробормотал он.
А она внезапно завизжала.
И он успел увидеть, как первый охранник, раненный взрывом, но живой и дико злой, прижимает свой ствол к затылку Прис.
А Дакота успела дернуть подругу на себя, уведя с траектории.
Вентура же с наслаждением раскрошил пятью выстрелами голову уроду.
Пока им фантастически везло. От взрыва пошло секунд десять, от начала криков ещё больше, а в доме явно есть ещё вооружённые, и они сейчас будут здесь.
- Туда! - указал Рамирес на главные входные двери. Углубляться в незнакомый дом с расчётом как-то выбраться через патио казалось безумием, впрочем, не менее чудовищной и нереальной авантюрой было все происходящее в целом, и можно было лишь взвешивать призраки шансов. Там, где до выхода оставался только один коридор и холл, этих призраков, вроде бы, чуть больше.
Девчонки ухватились друг за друга, не давая никому упасть, прижались к стене, пока Рамирес наклонялся к свежему трупу без лица за полезным, отлично себя зарекомендовавшим предметом.
У дверей он оттолкнул стоявшую первой Джеки, завёл её за себя, прикрывая от того, что может их ждать в коридоре, и рывком открыл тяжелую створку, еле контролируя собственный палец на спуске АК. За спиной уже ломились во внутренние двери, но труп на пороге до поры до времени мешал.
На испачканного кровью, адски напряженного Вентуру уставилась девушка в серебряном лифчике, которая так недавно обслужила его с милой улыбкой, приняв оружие по местным правилам. За её спиной как раз зиял открытый сейф. Она медленно подняла руки ладонями вперёд.
Рамирес рявкнул:
- Fuera! - и она сразу же кинулась к выходу, стуча подкашивающимися каблуками. Ей навстречу уже кто-то бежал, кричал...
Далее Рамирес задержал дыхание, постарался заставить свою руку не дрожать и мягко, осторожно, прицельно забросил вторую гранату в сейф. Туда, где подобного добра было навалом, с запасом.
И он дернулся назад, в комнату, захлопнул двери, даже пришлось посопротивляться тем, кто успел добежать с улицы, они начали дергать ручки, и в одиночку Рамирес не смог бы держать оборону долго, несмотря на автомат, которым он блокировал двери, как засовом, но им было отведено очень немного. Четыре секунды.
Жахнуло так, что двери высадило, перекосило, снесло с петель. Детонация бог знает какого количества оружия дивно очистила коридор от живых. Какие-то бесформенные груды тряпья валялись тут и там, но Рамирес опять же не присматривался. Его заинтересовало иное: сейф, оказывается, был, скорее, декоративный, чисто для вида, из очень тонкой стали, и взрыв вспучил его, разодрал на куски прямо в стенной нише, отчего сама стена дала ощутимую трещину до потолка, а в самом широком месте из этой трещины вываливались кирпичи.
А через дырки и туман от размолотой штукатурки угадывалась улица, свобода, и даже не просто улица - парковка. Почему-то Рамиресу именно теперь остро захотелось жить. Выбраться из этой кошмарной заварухи целым, выйти из этой западни с картинами и шкурами, попасть домой, в родные места... Раньше, видимо, в такой исход веры было слишком мало, а когда за стеной оказалось такое близкое спасение, в сердце кольнуло.
И он повернулся, дал очередь по внутренним дверям, чтоб обеспечить себе ещё минуту, а потом подобрался к наполовину вскрытой стене и сунул последнюю гранату прямо на место выпавшего кирпича. Вернулся к девушкам, жестом приказал не высовываться в дверной проём, прислонился к деревянной панели и прикрыл глаза.
Очень хотелось жить.
У самого уха шепот, кажется, Прис:
- Ты как Шон. Я поняла, почему ты лидер.
Он как-то не нашелся с ответом.
В комнате странно пахло: это огонь из камина использовал застреленного своим охранника как мост и добрался до роскошного топлива: ковров, мебели и штор. В той части помещения находился ещё и бар, потому ворвавшиеся из глубины дома встретили вполне ощутимую стену пламени, которая, однако, для беглецов проблемой стать не успела.
Рамирес уже плоховато слышал третий взрыв, а может, он и был не очень сильным по сравнению с сейфом. Но его хватило для того, чтобы в стене образовался чудесный, неровный, но вполне полноценный пролом.
Из следующих минут память сохранила несколько хаотичных урывков: угрожающий жар и стрельба сзади, цвирканье пуль по штукатурке совсем рядом, стрельба справа, от выхода, который с дверями, осторожная такая, без геройства и приближения, кто знает, может, там гранатомет припасен... Ещё неловкость девчонок, их тормознутость, как высунулся наружу, увидел свой "мустанг" совсем рядом, как по волшебству, как орал и подгонял, чтоб лезли, как сам потом за ними последним, и больно, ободрался об острые края дыры, что ли... И первый глоток свежего воздуха уже снаружи, а потом сразу в машине, как бежали, в памяти почему-то нет, а руль почему-то мокрый и скользкий, и ключ тоже, хрен попадешь, пальцы как не свои... А в ухо орут уже они, типа, не копайся, двигай, давай-давай, но в ушах будто пробки, все эти бабахи аукнулись, правда, плывущее зрение на них, вроде, не свалишь, а оно есть, в смысле, зрения почти нет, девка, что рядом села, помогает держать руль на поворотах, в другое время убил бы, хуже нет, когда водиле мешают, но сейчас ничего, в тему даже... О, треск, стекло заднее пулей раздолбали, суки, такое хрен достанешь... Ну когда уже все-то, ну? Больно и дышать трудновато. Устал. Офигенный денек выдался.
Как все неплохо начиналось, и к чему в итоге вырулило. Даже думать неохота.
Реальность вернулась не сразу, тоже как-то склеилась постепенно из рванины, и Рамиреса первым делом озадачило, почему ж так саднит горло. Пару секунд спустя ответ нашёлся: оказывается, он уже не ехал, то есть не мчался по городу, а мирно стоял у обочины, но при этом лежал на руле, уткнувшись лбом в скрещённые руки, и стонал. На каждом вдохе позорно всхлипывал, обдирая горло, и кровавая слюна на губах надувалась прикольно-дебильными пузырями. Зашибись.
Тут его ещё и ударили ножом в правое плечо. Судя по дивным ощущениям.
Рамирес хрипло заорал и дернулся влево, на что Прис на соседнем сиденье, всего лишь коснувшаяся его окровавленной руки, торопливо зашептала:
- Эй-эй, ты что, это я, не надо... Потерпи, надо перевязать, крови много... Девчонки, а ну!..
Она нетерпеливым жестом потребовала чего-то с заднего сиденья, и только теперь Рамирес вспомнил, что у него шикарная компания, вся тачка набита Хостовскими, к тому же девками, к тому же свидетелями его немужественного висения на руле. Тем временем сзади закопошились, раздался треск ткани, и Прис принялась колупаться лезвием навахи в его локте, не иначе. Парень откинулся назад, долбанувшись о подголовник, засунул другой кулак в рот, чтоб не орать. Плевать, что немужественно.
Пытка длилась не так уж долго. Прис отстранилась.
- Прости, я старалась аккуратно. Теперь до Клиники точно дотянешь. Давай я сяду за руль?
Вентура медленно повернулся и вытаращился на девушку.
Она смутилась:
- Ой, я просто подумала... Извини, я не лезу, твоя машина.
В её лихорадочной быстрой речи сидели и скалились та же паника, тот же недопережитый дикий стресс, что колотил Рамиреса, что давил ступором Дакоту, что заставлял Джеки не замечать беспрерывные слёзы.
Рамирес потряс головой и тут же горько об этом пожалел.
- Carajo... Не, девочки, я как бы пас. Вот как хотите, а до дома я вас не доставлю. Гляньте, за углом Церковь, там у Джино по-любому есть коммер. Дойдете? Он вызовет, вас тут же заберут, как пить дать. А мне...
- Тебе надо в Клинику, - тихо, но твёрдо сказала Джеки. - Ты ранен.
- Ерунда! - очень по-крутому отрекся Рамирес. - Вы вообще, бля, о чем? Какая Клиника?
- Лейла зашьет тебе локоть. Вроде навылет, но это очень временно, - кивнула Прис на свою повязку. Потом нахмурилась и неверяще произнесла: - Господи, Рамирес Вентура, ты что, не понял до сих пор, что ты сделал? Для нас? Ты считаешь, в Квартале об этом не узнают? И тебе там есть чего опасаться?..
Джеки несмело коснулась его здорового плеча.
- Ты герой. Извини, я сперва думала...
Рамирес смущенно фыркнул. Эти почести вгоняли в такую дикую неловкость, что измотанный парень взмолился:
- Ну хватит! Chicas, без обид, выметайтесь, пожалуйста, а? У меня реально куча дел, и рукой правда бы заняться не мешало... Я найду где! Не надо мне одолжений! Вообще болтали б вы поменьше дома, а то влетит вам за гулянку с такими последствиями, и поделом.
- Рамирес...
- Идите к Джино! Ну?!
Захлопнув снаружи дверцы, Джеки снова подхватила Дакоту, а Прис наклонилась к вцепившемуся в руль Рамиресу, и он стиснул зубы, но она просто шепнула:
- Спасибо. - И потянула подруг за собой.
Рамирес с минуту смотрел им вслед. Чёрт, три жизни в плюс. Те смерти, которыми за это заплачено, тоже скорее украсят карму, чем испортят. Но это всё как-то отвлеченно, а вот в пресной реальной жизни громоздится хренова горища кошмарных проблем, начать хоть с того, что он теперь на полном порожняке, без товара и без бабла, а если не придумает, как разрулить, то и без авторитета.
Вот с этого и надо начать. С местных, близко лежащих трудностей. О том, что лидер Канала оставил за своей спиной на Юге, какие законы поломал и с каким убытком, думать не хотелось абсолютно.
А вот к решению задачи, откуда взять два пака порошка, и прям сейчас, Рамирес путь видел. Или ему так казалось.
Послеполуденное время - глухая пора. Самые стойкие уже сдались, поотрубались в своих домах или убежищах, мало кто шляется по улицам, лишних глаз меньше всего. Рамиреса это более чем устраивало, в районе Полосы он появляться не любил совершенно. Гнилое место. Никаких законов, ноль уверенности, что тебе в спину ни с того ни с сего не прилетит что-нибудь неприятное. Народ тут исключительно одичавший, так и тянет оглядываться на каждом шагу, а это несолидно, особенно человеку статусному вроде лидера Канала, который обязан всегда выглядеть уверенно и круто.
А уж какая крутизна в его теперешнем состоянии? За милю видать, что дурной, изодранный, хромой сам не понял почему, рука висит, и колотит вдобавок, как в мороз. Не самый козырный вид, короче. Так что пустая улица очень кстати.
Нужное здание Рамирес помнил по первому и единственному визиту. Притормозил у приземистой серой одноэтажной коробки без окон, с одной гаражной дверью, наглухо, без зазора притертой всей нижней кромкой к бетону под ногами. Выглядела эта преграда не то чтобы бронированной, но тяжелой и надежной. Справа под самой плоской крышей из стены торчала недешевая камера с ночным наблюдением, а под ней одинокая кнопка звонка.
Чувствуя себя ужасно неуютно, как и всегда под объективом, Рамирес стукнул кулаком по звонку. Ноль реакции. Еще раз, уже с комментарием. Тот же результат. Чёртова конура вообще не похожа на дом, то ли заброшенная станция техобслуживания, то ли ремонтный бокс... В толстую стенку можно долбать до посинения, и без толку. А вот по железке дверной садануть вышло неплохо, громко. Хватит любоваться на гостя на мониторе, пусть открывает, мать его.
Хозяин терпеливо вынес ударов восемь, пока Рамирес сам не утомился. Потом, видимо, сдался, и дверь лязгнула, пошла вверх. Правда, ненамного, до уровня пояса примерно, да так и замерла. Рамирес в который уже раз изматерился, сгибаясь, чтобы пролезть внутрь. Аж в глазах потемнело. Гребаное гостеприимство! Тут же торговое заведение, по сути, как же удобство клиентов? Хотя... Любой визитер точно замешкается на пороге, представляя собой хорошую мишень, у хозяина лишняя секунда на оценку и решение. Вообще, умно сделано. В Полосе жизнь и не тому научит.
Распрямившись, Рамирес сразу задержал дыхание от плотной вони. Темнота после дневной улицы казалось почти беспросветной, только угадывалось довольно обширное помещение, что было довольно удивительно, поскольку в памяти Рамиреса торчали пыльные коридоры, комнаты и двери. Видимо, хозяин решился на ремонт и снес внутренние перегородки, устроил себе тут типа лофт, единое пространство, гулкое, пустое, определенно нежилое, ведь дышать же здесь нечем! Никакой вентиляции, кислорода ноль, прелым несет из ямы в полу, автомойка тут раньше была, что ли, и в стоке засор конкретный... плюс тяжелый дух химии, знакомый признак офиса дилера, да еще туалетная гадость вдобавок.
Через секунд пять прояснились пустые стены, свет до которых еле доходил, а сам этот свет слева, от так же продуманно расположенного в дальнем углу стола. Потенциальный праворукий вооруженный взломщик давно бы получил пулю в грудь, пытаясь сориентироваться в помещении.
Там же, у почти пустого стола, стоял силуэт хозяина с помповым ружьем. Рамирес инстинктивно чуть развел пустые ладони в стороны.
- Какие люди. - Жуткий хрип, голос почти нечеловеческий.
Вроде бы надо в ответ поздороваться, но горло почему-то сдавило.
- Четыре шага вперед, Вентура.
Рамирес повиновался. Человек в зимнем, несмотря на жару, свитере отложил оружие, но недалеко.
Пуэрториканец расслабился на целых полпроцента.
- Мэндес. - Сойдет вместо приветствия.
- Что тебя привело?
Дурацкий вопрос, на самом деле. К дилеру зачем ходят? Рамирес встал ровнее, стиснул зубы и твердо заявил:
- Мне надо два пака. Срочно.
Мэндес издал какой-то мерзкий звук. Про выражению его лица Рамирес предположил, что это мыслилось как смешок.
- Достойно. - Количество и правда оптовое, не каждый день так. - Ради этого стоило быть разбуженным. Двадцать штук, деньги сразу, заберешь... - Мэндес сощурился, прикидывая, - ...завтра. Только к вечеру, а не в такую рань.
Рамиресу неожиданно захотелось засмеяться. Безумно так, невесело.
- Ты не понял, chicano. Мне надо сейчас, а не завтра. Сейчас. И у меня нет ни цента. Ни с собой, ни вообще. Вот что меня привело. Что скажешь?
Мэндес тоже, наверное, посмеялся бы, но взял пример с Рамиреса и не стал. Он довольно долго молча смотрел на гостя. У Рамиреса появилось желание сунуть руки в карманы, независимо так и гордо, однако раненый локоть отказался сгибаться, поза не получилась.
- Я тебе ничего не должен, Вентура.
Изуродованные голосовые связки сделали слова похожими на злобное шипение, хотя не исключено, что такая интонация изначально и была задумана. Мэндес, не отрывая взгляда от Рамиреса, оперся на стол, и ладонь легла в сантиметре от приклада.
- Я знаю, - тихо ответил Рамирес. - Мне нечего взыскать. Просто так вышло, что у меня край.
- Похоже на то. И это твое сугубо личное дело. Хероватое у тебя предложение, не впечатлил. Дверь там.
Хозяин нажал что-то на маленьком пульте, и за спиной у Рамиреса взвыли сервоприводы двери.
- Мэндес! - Хотелось надеяться, что в голосе совсем не слышно той паники, которая сдавила грудь. - Деньги были, но... так получилось, что остались на Юге. Дай в долг. Достану и заплачу. Клянусь.
Он говорил и был сам себе противен. Классическая речь торчка, который заискивает перед скучающим дилером в надежде как-то сломать его равнодушие. Тотальный бесполезняк.
- Два пака? - повторил Мэндес. В горле у него клокотало от смеха. - В долг?
Рамирес прекрасно знал, что никто не дает даже полграмма, вообще ни крошки, ни капли. Это исключено, незыблемый дилерский закон. А тут пара кирпичей. И правда смешно, чего уж там.
- Мэндес, я на колени перед тобой не встану, не жди. Знаю, ты не забыл мне ту колумбийскую партию, репутация у меня не блеск, но жизнью клянусь, я соберу в городе двадцать штук, хотя ты гнешь цену, сука, вдвое. Мне просто надо сейчас. Прошу последний раз. Я здесь живу, ты знаешь, где меня найти, я никуда не денусь. На мне будет. Я тебя не кину. Я всё сказал.
Мексиканец медленно смерил Рамиреса непонятным взглядом, криво усмехнулся одним уголком губ.
- Знаешь, что удивляет больше всего? Даже не твоя наглость, это я про тебя помню. Даже не то, что ты вляпался в какую-то дикую херь на Юге и просрал чужое бабло, а теперь висишь на волоске, лидер, бля, Канала, нахер.
Рамирес похолодел. Догадливый ублюдок... Ну, про Юг он, положим, сам заикнулся, что поездка была некомфортная, по нему видно невооруженным глазом, а вот что деньги были сборные? Наверное, из-за личной суммы, даже такой нехилой, как десять тысяч, Рамирес унижаться бы не стал. И срочность не давила бы. Так что про аховую ситуацию Мэндес сделал верные выводы, мозги у него на месте остались, не пострадали... Чтоб его.
- Удивительно то, - договорил Мэндес, - что ты явился со всем этим именно ко мне, Вентура.
Ощущение холода за ребрами превратилось в безнадежное онемение. Оборвался волосок. Вот и всё.
- Ну так забудь, - почти естественно пожал плечами Рамирес. - Я помню, где дверь.
Он успел сделать несколько шагов, прикинуть, что под чёртовой преградой придется проползать на четвереньках, видимо, так невысоко она была остановлена, и даже успел подумать, что ему и застрелиться-то, походу, не из чего, гребаный стыд... Его остановил очень тихий, особый звук. Точь в точь такой получается, когда упаковка порошка, туго затянутая в полиэтилен, ложится на плоскую поверхность вроде стола.
Рамирес замер, но обернулся лишь после того, как услышал:
- Вентура, я с тобой не закончил.
Мэндес опирался на стол уже обеими руками, дьявольски подсвеченный сзади тусклым светом из дальней комнаты, а перед ним лежало именно то, что надо. Такой же пак с акулой, от того же картеля.
Рамирес неосознанно двинулся вперед, но глухой, надтреснутый голос мексиканца сбил очарование момента.
- Я могу отложить оплату этого товара до сегодняшнего вечера. Не долг, небольшая уступка.
Рамирес недоверчиво нахмурился. Щедростью не назовешь, товара меньше, чем надо, отсрочка на несколько часов мало что решает, если честно, десять штук по местным грабительским тарифам всё равно брать негде, но... Со стороны дилера это шаг навстречу, как ни крути. Рамирес абсолютно не был уверен, что Мэндес проявляет тут шикарный жест доброй воли просто так. Не те отношения, знаете ли. Тут подвох по-любому.
- Условие: ты развлечешь меня рассказом о своих сегодняшних aventuras. Начинай.
Мэндес устроился боком на широком подлокотнике обшарпанного кресла, из сиденья которого торчали пружины. Судя по этой детали, такой способ использования этой мебели был единственно возможным, а рассчитанная поза хозяина, привычно распределившего свой невеликий вес, заставила Рамиреса вспомнить, что парень перед ним был не так давно зверски изнасилован.
Симпатии к нему не прибавилось ни на грош.
- Нахера это, Мэндес?! Телик себе заведи, если болтовни не хватает.
- Давай сэкономим время, Вентура. Мы оба знаем, что тебе позарез нужно это, - он кивнул на ровненький кирпичик на столе. - Уйти ты не уйдешь, просто так за красивые глаза уступку не получишь, условие я назвал. Говори.
Мать его. Товар действительно держал не хуже магнита. Это не решение проблемы, но это вдвое лучше, чем ничего! За один пак можно "купить" отсрочку уже у своих, явиться не с пустыми руками, наврать чего-нибудь, выкрутиться... Больной подонок знает, что дает надежду, пусть минимум, но всё же. Мэндес дождался шанса отыграться за все перегибы и своего не упустит.
Рамирес скривился, как от горького.
- Зачем тебе, а?
- Скажем так, новостей о Юге здесь немного, точнее, нет совсем. А это полезно для бизнеса. Хотя я не обязан объяснять. Ну?
- Que te parta un rayo... Ладно, подавись. Я хотел купить нормальную партию у нормального дилера за нормальную цену, не как у тебя, capullo. Но не вышло. Случилось такое... непредвиденное. Деньги ушли на другое, я не очень рассчитал, сложно всё, короче.
- На что ж ты ухнул десять штук вместо polvo?
- Отвали.
- Вентура...
- Не твое дело!
Мэндес молча взялся за упаковку.
- Fuck! Не трожь, сука, я же сказал!
- Не всё.
- Чтоб ты сдох.
- Не похоже, чтоб ты соблазнился на какой-нибудь антик или роскошный ствол. Тебя что, тупо ограбили, лидер Канала? Выглядишь как раз так. Кто там нашелся еще наглее тебя, а?
- Нет. Не угадал. Я там... купил, - устало признался Рамирес. - Не что, а кого. Всё? Я ответил, бог свидетель. Уймись и дай мне обещанное, мне еще до вечера надо сотворить десяток гребаных чудес для тебя, отпусти!
Мэндес смотрел куда-то в сторону, тёр грубый шрам повыше переносицы.
- Постой- постой... Живой товар, да? Ясно...
Рамирес не удивился, тут любой догадался бы, что если "кого", то человека, а не аллигатора или павлина. Но следующими словами Мэндес вышиб из него дыхание куда эффективнее, чем ударом под ребра.
- Так я в упор не понимаю, в чем проблема, Вентура. Иди к Дэлмору и забери обратно свои деньги. Вряд ли он тебя пошлет.
Рамирес прислонился плечом к удачно подвернувшейся железной распорке, державшей потолок.
- К-какого хера?..
У кого тут голос более сиплый и сдавленный, ещё вопрос. Откуда этот... он не мог знать, догадаться тем более!
- Мне льстит твой взгляд, но тут всё на самом деле очень просто. Вентура, ты купил девку. Белую девку, una gringa, потому что других элементарно там среди живого товара не бывает, спроса на latinas, естественно, нет. Так что ты выкупил не свою. А Хостовскую. Сто процентов, потому что явно не городскую незнакомку, ты не романтик нихера за такие деньги, и очень вряд ли девку с Фэктори. Не верю. А если еще вспомнить, как мы с тобой лично впервые увиделись... - Мэндес подался вперед, оскалился: - Ты убил меня за Картера, за ублюдка из Хоста, не так ли?! Вот и сейчас ты тоже явно играешь с Дэлмором в ваши игры! Не спорю, разумно, очень даже, ты его загоняешь в долги, он живет по Закону, а значит, не отмахнется, на себя возьмет, ты классно придумал! Вот я и советую предъявить ему, да еще и с процентами. До вечера успеешь, хватит и на второй пак.
Рамирес медленно подошел почти вплотную к Мэндесу, оставив между собой и им лишь стол.
- Придержи язык, мразь, пока я тебе его не оторвал. Во что я с кем играю - не. Твое. Дело.
- Ты спас человека из Хоста. Чужими деньгами. Из-за этого у тебя всё настолько паршиво, что ты здесь. И ты даже не хочешь решить всё просто? Я не понимаю!
- Ты и не должен! Схера лезешь?!
- Да вот интересно, знаешь! Как у вас устроено! Я однажды крупно ошибся в расчетах, и мне дорого обошлось. Вентура, у тебя все козыри, а ты тупишь! В карты не играл никогда?
- Мэндес... - Пуэрториканец очень четко ощущал прицел помпового ружья на уровне своего живота и дрожь чужого пальца на спусковом крючке. - Я играю в карты лучше, чем ты. Сегодня Сезар почти сделал меня, но граната самый лучший козырь. А с Дэлмором у нас всё по-другому, и как бы паршиво ни пришлось, мне нечего ему предъявить. Интер-ресно, сука? Сдохни, тебе такое не понять!
Мэндес пораженно прошептал, держа его бешеный взгляд:
- Так ты в ответ. Ты гасишь то, что для тебя сделал он. Вот оно что.
Рамирес скрежетнул зубами, с рычанием смахнул ствол в сторону, не чувствуя ничего, кроме ярости, демонстративно забрал сверток, свою награду за откровенность, но Мэндес успел ухватиться за свой единственный рычаг давления и задержать.
- Стой! Последний вопрос!
- Пошел нахер!
- Сезар, с которым ты играл - твой дилер?
Рамирес на миг опустил глаза - оба впились пальцами в тонкий полиэтилен упаковки, ещё нажим, ещё рывок, и она лопнет фонтаном... А гребаный урод не выпускает! Двинуть ему в висок? Всё равно успеет вспороть ногтем...
- Да, мать твою! Пусти! Я тебе кишки вырву точно так же!
- Я знаю четверых Сезаров, кого ты убил?
- Бля, не всё тебе равно?! Халапеньо! Отъебись!
Мэндес выпустил упаковку, на которой остались глубокие рытвины от пальцев. Рамирес живо отступил, тяжело дыша, прижимая добычу к груди здоровой рукой.
Так, надо валить, пока этот псих не подобрал ружье или не достал пульт от дверей, запрёт еще и продолжит допрос, с него станется...
- Рамирес...
Против воли пуэрториканец не смог игнорировать своё имя, выдохнутое таким еле слышным, почти немым, потрясенным шепотом. У самого входа обернулся, сам не зная зачем, за шаг до свободы, а Мэндес стоял там же, не думая ни о погоне, ни о ружье, бледный, с черными провалами запавших глаз, и Рамирес почему-то подумал, что парень здорово болен, на самом деле...
- Рамирес, ты... убил... Халапеньо?
Хорошо это или плохо? Dios, а если они братья, например? Лучшим выходом было немедленно выкинуть из головы эти чужие странности и свалить, дел-то дохрена. Мекс сейчас очухается и полезет за стволом... Но улица прямо тут, под ногами проход, одно движение, и всё, он не успеет уже ничем помешать.
- Да, - ответил Рамирес. - А что?
Тоже в конце концов интересно, ну.
- Точно? Уверен?
Мэндес спрашивает так, словно ему снится эта новость, и он боится резких звуков.
- Бля, я прошелся по его кишкам. Граната же, говорю. Он меня очень разозлил, почти как ты. Предъявить его дерьмо? А... - вспомнил вдруг Рамирес, - я докажу даже.
Он, проклиная себя последними словами, выпутал из-за ремня сзади красивый пистолет Халапеньо. Чёрт, а с козырями правда не всегда получается. Забыл, идиот. Было из чего застрелиться. Был аргумент против Мэндеса. Ну, здорово. Можно было избежать этого разговора. Можно и сейчас всадить дилеру пулю в лоб и решить все проблемы разом...
- Покажи.
Ага, ещё в руки тебе дай.
- Рамирес. Пожалуйста.
Вот как заговорил? И по имени, и вежливо?
- Просто покажи мне. Я поверю.
- До сих пор я думал, нахера тебе весь этот бред, - пробормотал Рамирес. - Теперь вот думаю, нахера этот бред мне.
- Я скажу, - с готовностью прохрипел Мэндес, ещё больше похожий на мертвеца. - Скажу. Подойди, я не могу просто. - Он и правда судорожно цеплялся за спинку кресла. - Покажи. Это его?
Рамирес всё-таки сделал пару шагов обратно. От хозяина больше не шла угроза, от него шла мольба. Удивительно. Чёртово любопытство. Отплатить, разве что, откровенность за откровенность.
- Смотри.
Мэндес почти лег на стол, от которого, видимо, не мог физически отойти, вгляделся в приметное крафтовое оружие, лаская взглядом все узоры на серебряных накладках.
- Он бы не отдал и не продал.
- Это трофей, Мэндес. Халапеньо мертв.
Мексиканец бессильно опустился на тот же подлокотник, согнулся над столом и уперся лбом в сложенные руки, нимало не думая, что подставляет затылок под весьма вероятный удар рукояткой того самого пистолета, например. Он вообще находился в настолько загадочном состоянии, что Рамиресу даже в голову не пришла перспективная идея про рукоятку. Он торчал перед наглухо отбитым дилером и почему-то рассматривал его уродливо редкие тусклые волосы, как у стариков, его хребет, проступавший даже через толстый грязный свитер, его криво сросшиеся пальцы, его дрожащие костлявые плечи.
Рамирес хотел спрятать пистолет обратно, но внезапно сделал иначе - положил на край стола. Он имел право на добычу, бесспорно, но отчетливо понял, что тому, другому, нужнее.
Мэндес очнулся от тихого стука. Потратил несколько секунд, чтоб прийти в себя, на Рамиреса не смотрел. Осторожно забрал оружие, не спрашивая разрешения, будто само собой разумелось, что так и надо. Тяжело распрямился, закусив губу от привычной фоновой боли, с трудом оторвался от кресла и двинулся в заднюю комнату, где всё это время горел свет. Там, видимо, Мэндес жил.
Глядя ему в спину, Рамирес подумал, что все физические проблемы типа прошитого пулей локтя, какой-то хрени с ногой и фигового общего самочувствия ни в какое сравнение не идут с состоянием мексиканца. Он двигался, как семидесятилетний, ссутулившись, подволакивая ноги. Относительно нормальное впечатление он мог производить только стоя с оружием в руках, как сегодня он встретил Рамиреса. Так же, по-видимому, он общался и с клиентами. Но как он умудряется вести бизнес?
В комнате что-то шумнуло. Рамирес стоял, не очень понимая ситуацию. Может, пора уйти, наконец? Один пак есть, хорошо, минус прикольный ствол - ладно, фиг с ним. Чёртов Мэндес вообще не его проблема, доходяга, конечно, конкретный, та история ему обошлась не просто дорого, а по запределу, но что тут сделаешь-то теперь... Не повезло.
В помещении стало темнее - Мэндес закрыл собой проём. Он смотрелся чуть лучше, возвращал на место закатанный рукав, наверное, принял какой-то допинг. По-прежнему не глядя на растерянного гостя, он прошаркал к столу и выложил вторую упаковку.
- Это не моё, Вентура. У меня тут часто кое-что хранят, и я возьму на свое имя, плевать. Так что пойми, за этот пак ты должен собрать деньги. Не десять, внутреннюю цену. Три.
- ...Три тысячи? - тупо повторил Рамирес.
- Три. Да, мы гнем цены. Для тебя три, я когда-то обещал тебе скидку. Как хочешь, но собери, срок неделя, чужое дольше держать не смогу. Не подведи меня.
Фантастика. Что сумма, что срок. Дичь какая-то творится. Пистолет Халапеньо столько не стоит даже с серебряными штучками.
- А за этот пак тоже отдашь столько же. - Мэндес указал рукой на тот, что Рамирес держал. Обычный человек кивнул бы, это более естественно, но мексиканец щадил шею, не двигал без нужды, поворачивался всем корпусом. - Но это мой, так что я не ставлю срок. Как сможешь. Ясно?
- Угу... - машинально промычал Рамирес, но очнулся. - Хотя нет! Нихрена мне не ясно! Это долбаная сказка уже, а не скидка, с чего вдруг?!
- Не нравится? Дешевле не отдам.
- Хватит издеваться! Нравится, не то слово, ты меня просто спасаешь... Но я отсюда не уйду, пока не объяснишь, ты обещал сказать! Кто тебе Халапеньо?
Мэндес помолчал, отпираться не стал, снова примостился на своем кресле и показал Рамиресу на какую-то раньше не замеченную лавку у стены. Тот положил первый пак ко второму рядом, чтоб освободить руки, подтащил её и сел напротив.
- У вас говорят - кровник. Типа, враг высшей пробы. Вот кто он мне, - хрипло произнес Мэндес. - У него хороший бизнес, много связей, серьёзный человек. Я раньше у него брал, потому что товар отличный, а с баблом у меня проблем не имелось. Я ж был suertudo самый настоящий, - усмехнулся он, но вместо звука у парня жутковато дернулся шрам на горле. - Знаешь, где Сезар держал довольно немало товара? Ну, типа на хранении, как вот у меня держат?
- Догадываюсь, - пробормотал Рамирес.
- Ага. В том прекрасном подвале. А после известных тебе событий лично я, как единственный выживший, перед Сезаром и не только стал за всё в ответе. Классно, да? И, главное, не Картер, который проиграл рабство, а потом похерил честно отработать, не ты, который приказал спалить заведение, не этот... В-ва... - Мэндес так и не смог произнести имя, - который зажигалку кинул... Должен оказался я. Ну, а серьёзные люди ждать не любят. В Underworld за мной не сунулись, ты прав оказался, я выжил, потому что ты меня сюда привез, в городе бы достали. А вот единственного родного человека я здесь спрятать не догадался.
Рамирес пораженно сощурился. Мэндес странным жестом снова потёр лоб над переносицей.
- Моя abuela тоже не бедствовала, несколько магазинчиков, всё такое. Она бы не поехала в вашу сраную Зону, даже если б я успел ее позвать. Но Сезар пришел к ней за моим долгом почти сразу, когда я валялся в отключке с гниющими мозгами. Мне иногда перепадают крохи информации, звоню старым контактам... Мне рассказали. Что он с ней делал. Пока не вытряс всё, что у неё было. - Мэндес еще более неестественным шепотом выговорил: - У нас, наверное, в роду так ведется, жизнь неплохая, а смерть страшная... Короче, Сезар по кличке Халапеньо стал тем, за чью голову я отдал бы всю кровь по капле. Но...
Рамирес понимающе кивнул.
- Ну да. Ты у него дома был же? Здоровый, нормальный, и то еле живым выбрался, да?
- Гребаным чудом. По-хорошему ноль шансов.
- Suertudo - ты, Вентура. А у меня это в прошлом осталось, пока я был живой. Сейчас же...
Рамиреса коробило, как Мэндес говорил, словно смерть у него позади. Не по себе рядом с таким человеком, особенно когда в этих словах нет ни лишнего пафоса, ни даже, в общем-то, натяжки. Реально с той стороны, в нем это чуется, пережил такое, что круче, наверное, утренних aventuras на Юге. Разве он не везучий?
Сказанное Мэндесом дальше его быстро переубедило.
- Теперь я мало на что гожусь. Последствия, знаешь. Ваш ****ский Освальд расписал и не соврал, только о многом не догадался. Я продолжаю гнить, Вентура. Это уже из организма никуда не денется, можно лишь приглушить, да и то ненадолго. Я сварганил один состав, в нем больше сорока разных веществ, пока тяну на нем. Чудом, ага. Освальд мне не давал и пары месяцев.
- Так, может, тебе...
- Что? Выйти в город к врачу нормальному? Смеешься? Чтоб долги с меня потрясли, как с бабки? Нее, хватит, сыт по горло. - Мэндес резко оттянул воротник, полностью обнажив узловатый, нечистый рубец, сырой от розовой сукровицы. Рамирес едва сдержал рвотное движение. - Ага, и воняет тоже, да. Знаю. Не чую, правда, нихрена. Вообще. Обоняния нет, причина, Освальд сказал, в этом, - он указал на вмятину на лбу, зажившую несколько лучше. - Ботинком прилетело, очень удачно, я даже доволен, вони в моей жизни слишком много, а так чуть попроще. Но знал бы ты, как я хочу кофе... Запахи быстро забываются, я и не подозревал. А еще у меня попорченный позвоночник и вялые мышцы, хожу хреново, с постели встаю по часу. Кашель убивает с моим-то горлом, какие фейерверки башка выкидывает, молчу, ещё болячки какие-то везде, где можно, от гноя шмотки не отстирываются, каждый день новое, потому что колом стоит, я разорюсь только на этом... Короче, коллекция у меня всем на зависть. Нового не хочу. Подставляться не буду, ничего со мной ни один врач не сделает. Когда невмоготу станет, я решу всё сам, есть очень приятные способы, такой составчик у меня тоже наготове.
- Мэндес...
- Вот почему, Вентура, я хреновый внук, и моя abuelita оставалась неотомщенной, пока ты не сделал это за меня. Прости, что спрошу еще раз: Сезар умер?
- Да. Клянусь матерью.
- Ему было больно?
- Граната под ноги.
- Хорошо. - Мэндес обеими руками подвинул к нему две упаковки порошка. - Это единственное, что я могу для тебя сделать. Даже если ты не найдешь три тысячи за неделю, я, думаю, как-нибудь выкручусь.
- Dios, hombre, я не кину.
Вместо ответа Мэндес дотянулся до ящика стола и выставил бутылку и два стакана.
- Не откажешь? За адское пекло для души Халапеньо.
- Нет повода лучше.
- Только разлей сам, у меня вечно половина мимо.
В отличие от дорогого спиртного в доме другого дилера, мутноватое местное пойло из подозрительной тары Рамирес выпил до дна без малейших колебаний.
После второй Мэндес, едва ворочая языком, признался:
- Развозит теперь на раз, ещё один плюс. Экономия. Расскажи.
- Чего? Как всё было, что ли?
- Ага. Про кишки, ну, и как к этому пришло.
- Ладно...
Рамирес начал и постепенно увлекся, выложил много подробностей мексиканцу, у которого жадно горели глаза. Когда дело дошло до игры, гордость Рамиреса за победу в первом раунде Мэндес как-то не поддержал, а рассказ о втором, позорном, наоборот выпытал полностью, с деталями вплоть до конкретных карт.
- Та-ак, значит, ты проиграл esclavitud perpetua? Серьёзно?
- Не-а, в шутку, - скривился Рамирес. - И убил своего гребаного хозяина через пять минут. Там у него по-любому камеры в комнате, все узнают про мои геройства. Бля, по Закону я мертвец.
- Налей-ка мне еще, - потребовал Мэндес.
В бутылке были мутные остатки, Рамиресу не хватило. Мексиканец долго всматривался в эту взвесь, потом произнес:
- Вентура... Ты жуткий идиот.
- Это почему? - обиделся тот.
- Туз стоит одно очко.
И снова будто удар под дых. Рамирес еще толком ничего не осознал, не дошло, но сердце забилось, как бешеное.
- ...Что ты сказал?
- Нет, просто не верится! Тупой кретин... Ты не проиграл esclavitud perpetua. Ты выиграл вторую игру, как и первую. Тебе везет, как ангелу, но ты всё просрал, потому что дал Халапеньо себя обдурить. Бля, Вентура, у вас было пятнадцать на пятнадцать при твоей последней карте? И он заставил тебя поверить, что с тузом ты ушел в перебор? Мать твою, imbеcil, в нашем варианте игры король стоит четыре, дама три, валет два... Вы же так играли! Ну логично же! Туз стоит не одиннадцать, дебил, а одно! Ты вынес Сезара с перевесом в очко, а он умный, он понял, что ты лох без памяти, что ты не знаешь даже, что победил, и он сориентировался!
- Бля-я... - ошалевший от новости пуэрториканец схватился за голову. - Carajo, ты уверен?!
- Господи, Рамирес, на камерах не будет видно его мухлёж. Будет видно, что ты реагируешь, как проигравший. Так что с Законом у тебя всё равно херня, ты не докажешь... Просто чисто для себя знай: ты не раб ни на секунду. Халапеньо сдох не твоим хозяином и заслужил это на все сто.
Рамирес медленно встал. Мэндес поднял голову, следуя за его взглядом.
Лидер Канала протянул ладонь бывшему Южному.
- То, что ты сейчас сказал, ценнее сотни пачек этого дерьма, amigo. Спасибо за это.
Он забыл о ране у локтя, а Мэндес, отвечая тем же, забыл, что эта рука не так давно вспорола ему горло.
Оказавшись наружи, Рамирес завернул за угол, привалился к стене и долго дышал глубоко-глубоко. Улица Полосы казалась уже не адом, а чудным местом, полным солнечного света и свежего воздуха. От пережитого мутило, нервы дрожали струнками, усталость накопилась до опасного предела, тянуло прилечь прямо тут, и пошло оно всё... Кончились силы. Ну и денек.
Остатками здравого смысла и инстинкта самосохранения он догадался, что надо всё-таки дотерпеть до более или менее приличного убежища и отрубиться как минимум на сутки не именно здесь.
Таймер в голове стал заметно тише, время есть. Даже отдать парням добытое с таким трудом он, кажется, в состоянии.
Неужели удалось вывезти подобную гиблую херотень?! Пусть не до конца, с Югом там не всё понятно, но... Главное в порядке. Он не обманет доверие своих. Он спас трех девчонок. Он раздавил гниду Халапеньо и он чист перед своей совестью. А Мэндес... как только не шутит судьба.
А теперь до машины, там до первого бара, где найдется кто-нибудь нормальный из тех, кто скидывался, обрадовать, а делят пусть сами. Потом руку до ума довести, вообще осмотреть себя, а то по ощущениям не одна на нем прореха после Юга добавилась. Обработать нормально, а то всякое бывает, если запустить...
А потом спать.
Неделю. Ну, чуть меньше.
Рабство 3 часть 1
© Copyright: Аристар, 2019
Свидетельство о публикации №219010101535
Свидетельство о публикации №219010101535
Рецензии
Очень рада, что вы ещё пишете. Люблю ваших героев и всегда жду новых историй про них)
Валерия 4 13.05.2019 11:35 • Заявить о нарушении
Валерия 4 13.05.2019 11:35 • Заявить о нарушении
Спасибо Вам за Ваши чувства)) Это меня очень поддерживает в решимости продолжать. Я допишу, обязательно!
Аристар 18.05.2019 17:07 Заявить о нарушении
Аристар 18.05.2019 17:07 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.