Эпитафия баритону

     Сегодня 1 января 2019 года. Сегодня прототипу моего любимого персонажа должно было исполниться девяносто лет. Когда, как обычно, сразу после боя курантов, я набрала его номер телефона, то впервые за двадцать пять лет услышала в трубке не его голос, а голос его супруги - Раисы Мироновны. Она и сообщила мне, что его земной путь окончен...

     Его звали не Анатолием Александровичем Мартыновым. Его имя - Владимир Иосифович Марцинковский. Его судьба совсем не похожа на то, что я написала о нем в романах. Если когда-нибудь я рискну исполнить его просьбу и перенести на бумагу все то, что он рассказывал мне о себе и своей семье, бежавшей в Советский Союз из Польши еще до войны, то получится самая настоящая трагедия... Трагедия двадцатого века...

     Для своего персонажа я взяла только внешний облик и некоторые манеры Владимира Иосифовича - его характерную, очень мягкую манеру обращения с женщинами и его привычку устраивать за праздничным столом великолепные концерты.

      Он был совершенно таким, каким я его описала - высоким,  красивым, немного полноватым (скорее, просто плотным), внешне напоминающим режиссера Станислава Говорухина, и очень-очень-очень обаятельным и трогательным.

     Он действительно был отличным бухгалтером, финансовым гением, способным разрулить любую финансовую проблему и убедить любого налогового инспектора или аудитора в том, что тот неправ. Я работала с ним и не один раз видела, как изящно, элегантно и легко он это делал.
 
     Он действительно был великолепным педагогом. Я училась у него, а потом, по окончании курсов, была приглашена им на вакантную должность бухгалтера в том бывшем институте, где он тогда возглавлял бухгалтерию.

     Это меня, а не вымышленную Ниночку, Владимир Иосифович называл своей самой любимой ученицей...

     Он действительно называл всех женщин "лапоньками", а свою супругу, полковника милиции Раису Мироновну - "солнышком".

     Он не был алкоголиком, но выпить очень любил, и под рюмочку с хорошей закусочкой обязательно устраивал настоящий застольный концерт. Голос у него был вполне оперный - баритон, хорошо поставленный опытным педагогом, - ссыльной преподавательницей Ленинградской консерватории Коровиной.

     А вот репертуар у Владимира Иосифовича был гораздо шире, чем у баритона-алкоголика Анатолия Александровича. Ему не нужно было думать, что петь - мы сами просили его исполнить тот или иной музыкальный номер.

     К счастью, голос Владимира Иосифовича сохранился до глубокой старости. Он, в отличие от персонажа, никогда не хрипел, не икал и не выл. Он пел до глубокой старости. Даже в возрасте восьмидесяти восьми лет он, хоть и тяжело, но все еще пел, и пел вполне профессионально.

     Представьте себе, у меня остались его записи. Для меня его голос не умолк...

     Владимир Иосифович опекал меня, как родную дочь. Он жил совсем недалеко от меня, практически по соседству, и домой в те дни, когда он не преподавал, мы ездили вместе.

     Это меня, а не вымышленную Ниночку, он водил через дорогу за ручку, как маленькую девочку, хотя мне уже было тридцать и "за тридцать".

     Это Владимир Иосифович терпеливо учил меня пользоваться лифтом-убийцей.

     Это меня, женщину миниатюрную, но, отнюдь, не хрупкую, при посадке и высадке из троллейбуса Владимир Иосифович легко поднимал на руки и либо ставил сразу на верхнюю ступеньку, либо с верхней ступеньки переносил прямо на тротуар. А, когда несколько лет назад (ему тогда было уже восемьдесят три года) у него не хватило сил меня поднять, он заплакал...

     Я проработала с ним чуть больше двух лет, но училась у него еще многие-многие годы, практически до самого своего выхода на пенсию. Он очень любил разбираться в сложных вопросах и настоятельно просил их ему задавать. Наверное, таким способом Владимир Иосифович старался избежать возрастной деградации личности, но так ли это было на самом деле, знал только он сам.

     Я много лет знала, что в сложной ситуации я просто задам вопрос Владимиру Иосифовичу и получу, возможно, по прошествии двух-трех дней, ответ, разруливающий любую ситуацию к полному удовольствию моего руководства.

     В последний раз Владимир Иосифович был у меня в гостях в 2017 году. Ему ходить было уже очень тяжело, но вариантов не было - я тогда после болезни заново училась ходить.

     Мы болтали целый день. Я редактировала его статью, а он рассказывал мне о своей семье и пел. В свои восемьдесят восемь лет он пел уже тяжело, но не хрипел и не икал, а именно пел мою любимую "Санта Лючию". А еще он, увидев, как тяжело мне дышать, старался научить меня певческому дыханию, которое, как он полагал, облегчит мое состояние...

     В тот день Владимир Иосифович попросил меня каким-либо образом написать о нем. Очень уж ему хотелось, чтобы его не забыли. А когда я сказала ему, что он давно уже стал моим любимым персонажем, старик заплакал от радости...

     Не думаю, что он прочел то, что я написала - с компьютером он "не дружил"...

     Я могу рассказывать о нем еще очень-очень долго, но не буду этого делать. Возможно, со временем, у меня хватит сил душевных на такие воспоминания, а сейчас пока не могу - больно...

     Я знаю - у Бога нет мертвых. У Бога все - живые. Все ушедшие от нас сейчас живут там, за гранью нашей жизни.

     И я прошу: "Господи, прости и отпусти Владимиру Иосифовичу все его грехи!   Помилуй его и спаси! И сотвори ему вечную память!"

     Пусть Владимиру Иосифовичу "там" будет хорошо... Пусть он "там" будет счастлив...