Халтурка

 

                Х А Л Т У Р К А

                (рассказ)



       Дождик капал на дула наганов и на рыла мусоров…

       Напевая мысленно старую бандитскую песенку, Фанфиков наблюдал из-за угла за подъездом в доме напротив. Сыпал с ночного неба холодный ноябрьский дождь. Промок воротник плаща, а правый рукав испачкался о красный кирпич стены, за которой и таился Фанфиков, имевший должность старшего следователя в своей конторе.

       По всем расчётам скоро из подъезда должен быть появиться объект слежки. На это место объект за весь период наблюдения появлялся уже в четвёртый раз: заходил с кейсом, а возвращался с пустыми руками. Чёрный мерседес с водителем всегда терпеливо дожидался хозяина, и сам объект больше часа в посещаемой квартире не задерживался. Как установил Максимыч – привлечённый для этой халтурной работы старый опер – в квартире проживала молодая женщина «киношной смазливости» - по словам того же Максимыча, работала она юрисконсультом в риэлторской фирме и вероятно была с объектом не только в интимном контакте, но и связана общими деловыми интересами.

        Не по чину и не по стажу службы было, конечно, Фанфикову выполнять работу молодого оперка в примитивной слежке и мокнуть вечерами под холодным дождём. Но днём основная работа, а вечером – вот эта халтурка. «Нужда толкнула, - с внутренней ухмылкой оправдывал сам себя Фанфиков. – Не прожить в этом мире на зарплату, не прожить…»  А продаваться, как некоторые многие из сослуживцев, чтобы чувствовать себя потом продажной тварью, ему очень не хотелось: жить потом, как с каким-то сломанным стержнем внутри своего характера – неприятное  гадкое чувство, даже представляя это себе теоретически, точно сам себе в душу наплевал.  А вот выполнить  работы частного детектива из какого-нибудь бульварного романчика про американскую жизнь – это не зазорно, и стержень в характере не пострадает.

         Из подъезда показался объект. Втянув голову в плечи, спешащим шагом прошёл к мерседесу мужчина лет сорока, в синем костюме, с заметно выпирающим брюшком под пиджаком. Мерседес отъехал.
        Фанфиков нажал кнопку вызова на мобильнике, которым только что сделал очередной фотокадр объекта. Сказал в телефон весёлым голосом:
- Всё, уехал. Опять пустой выходил. Ну, я домой, товарищ майор. На сегодня работы больше нет.
-  Благодарю за службы, товарищ старший лейтенант, - ответил сытый  и пьяный, видимо находясь за ужином, Максимыч. – Надеюсь, твой клиент оценит наши труды достойной суммой.
- А куда он денется, - хихикнул Фанфиков в телефон, - с подводной лодки… Ну, пока, до завтра.

           * * *

        Старший лейтенант юстиции Фанфиков и майор полиции Максимыч не один уже криминальный состав  раскручивали  сообща в одной оперативно следственной группе. Максимычу  можно было по выслуге ещё три года назад уйти в тишину пенсионного бытия, и он себе дал зарок, что уйдёт, как только случится какой-нибудь большой облом с проколом по его сыскной работе.  Пофигистом заматерелой кондиции  называл Максимыча Фанфиков за его  насмешливо-циничный взгляд на все жизненные обстоятельства вокруг. И на эту халтурку позвал именно старого сыскаря, а не из молодых шустрых и наглых: старый конь, мол, борозды не испортит и за услугу много не попросит – зачем ему много денег на пенсии.

- Сам видишь, что все вокруг живут себе на карман. А нам зачем своё здоровье и жизнь свою за идею, как лохи выкладывать? Возьмём халтурку, а?

   Старый опер вприщур посмотрел на молодого следака и спросил вместо ответа:

- А с чего это мы такие вдруг стали, что жизнь на карман стала важнее, чем жизнь за идею? А-а?

- А с того, - зло ответил Фанфиков, - что не те книжки нам печатают и не с той идеей нам киношку показывают. Я вчера, проходя по коридору четвёртого блока в Матросской тишине, такую песню услышал залихватскую: "А ты не бей кота по пузу, кота по пузу мокрым полотенцем...



       Фанфиков заканчивал производством длящееся более года уголовное дело по шайке квартирных махинаторов с признаками возможной мокрухи. Так и ожидалось, что будет громкое дело «чёрных риэлторов», но не обнаруживались трупы исчезнувших продавцов квартир. То ли родственники исчезнувших были не очень родственные и не проявляли настойчивости к следствию, то ли действительно не было трупов – а, как известно: нет тела – нет дела. Всю боль человечества в своё сердце не уместишь.  У самого на свои проблемы текущие места в сердце не остаётся.

      Окончательное обвинение трём квартирным махинаторам, с добавлением в общий замысел пособника-нотариуса, предъявили только по мошенничеству. Да и то в основном по косвенным доказательствам, вытекающим из гражданского иска наследников, рассмотренных в гражданском суде. На допросах вся троица махинаторов много слов не говорили, талдычили одно – по доброй воле сделка была. Нотариус, оформлявший договора купли продажи в отсутствии продавцов квартир, поплыл сразу. Будто, чувствуя с облегчением, наступившее время расплаты за многочисленные грехи на своей душе и хоть за малую толику их  быстро захотел покаяться.
 
       Главарь группы, как определил чисто по интуиции Фанфиков,  пятидесятилетний мужик, кашлявший постоянно, как от застарелого туберкулёза и, согласно приложенной к делу спецпроверке, с четырьмя ходками на зону,  на последнем допросе в следственном изоляторе, подписав протокол, как-то по-заговорщицки  подмигнул следователю.
 - Слышь, начальник, - сказал он, - дело такое к тебе есть. - Потом взял чистый листок бумаги, авторучку и написал несколько фраз: «Наказать хочу того жлоба, который меня подставил под это дело. Вызови к себе в отдел. Тут ухи в стенках. Сам знаешь». Когда Фанфиков прочёл записку, добавил: - Тебе интерес будет. Замётано, а?   
      Когда через несколько дней конвой доставил «туберкулёзника» в кабинет Фанфикова, оба в минутной тишине посмотрели друг на друга, а затем обвиняемый сказал ленивым голосом:
- Ты, я вижу, правильный следак. Так вот, даю наводку на одного фраера, Сам понимаешь, не для протокола…

        И дальше подследственный поведал об организаторе квартирных афер. Руководитель департамента учёта объектов недвижимости давал информацию с кем можно работать по отжиму по дешёвке квартир. В методах ограничений не было, и даже желания продавца не учитывалось. Главное – данные паспорта собственника квартиры и какую-нибудь закорючку на договоре о продаже.
- А что было с теми, которые не соглашались? – нейтрально, без нажима поинтересовался Фанфиков.

        Обвиняемый неопределённо махнул рукой.

- Переселяли их в разные сельские места, где более дешёвое жильё. На психологию работали. Чтобы у них выбора другого не было. – Потом добавил под вопросительно-прямым взглядом следователя: - Не-е, старались без мокрухи. Доехали они, не доехали на новое место жительства – нам неизвестно Но та тема не для этого разговора. Короче, так думаю, что сдал нас  специально тот жлобяра, чтобы скинуть меня с моей братвой из доли. Он большое бабло крутит на своей конторе, и я хочу ответку ему пригнать. Для справедливости, так сказать, торжества. Хошь – дело на него заводи официальным порядком, хошь – понизу сработай, на шантаже и деньгу с него отожми, сколько получится. Бабла у него, догадываюсь, куры клевать вспотеют… Запиши на листке отдельно, какую наживку можно первым делом на крючок насадить.
        Фанфиков ничего не сказал в ответ, но записал сообщённые данные и бумагу положил себе в карман. Позднее, навещая «туберкулёзника» в следственном изоляторе для ознакомления с законченным делом, тоже ничего не говорил о принятом им решении относительно полученной информации. Передавал ему от себя лично купленные в притюремном магазинчике сигареты и развесной чай.

        Размышлял Фанфиков. Последнее время в основном и вёл дела по мошенничеству, разных деляг хитроумных насмотрелся. В некотором смысле даже некоторое уважение испытывал к этим иллюзионистам в области человеческих эмоций: умела эта братия работать на слабостях жадных губошлёпов. От такого тесного и постоянного общения с подобным контингентом недалеко и самому до профессиональной деформации личности.

        * * *

     Максимыч, с лицом опытного напёрсточника, выслушал Фанфикова, кивая головой.
- Общий план одобряю. Где-то встречал такой манёвр. Кажется, в книжке про Остапа Бендера… А что – для меня главное, чтобы справедливость торжествовала. По официальному порядку в системе нашего нынешнего правосудия судебной перспективы не вижу. Дадут дело для расследования какому-нибудь сговорчивому специалисту по таким делам. Клиент по своим связям, где надо по дружбе, где надо – за деньги. И – пшик…
- Так и оснований нет процессуальных для возбуждения дела, - пожал плечами Фанфиков. – Откуда сигнал поступил? Где повод, чтобы уголовное дело возбудить? – он развёл руками с дурацким выражением лица.
- Работаем клиента!  - Максимыч потёр ладонь об ладонь. Теперь его физиономия напоминала лицо жизнелюбивого пенсионера с рекламного ролика про пенсионный фонд.
       Обсудили в общих чертах план действий по обработке объекта. У Фанфикова ещё при созревании этого плана, до привлечения Максимыча в качестве соучастника халтурки, крутились в голове мысли о просроченном на два года сроке в получении капитанской звёздочки. Как напоминание из вышестоящей инстанции о его «нетрадиционной ориентации» в понимании принципиальности при служении закону.
 
       Знакомого хакера из оперативно-технического отдела Фанфиков завербовал за бутылку «Белой лошади». Выражаясь каламбуром, дав виски, дал наводку на анкетные данные объекта. Хакер добросовестно в короткий срок исполнил задание:  добыл сведения по банкам, в которых имелись счета, сведения по регистрационным реестрам, кое-что  из биографии и родственных связях. Чуть-чуть помухлевав с бумагами,  Фанфиков, соорудил запрос в обслуживающие банки и получил банковские выписки об операциях по лицевому счёту за последние три года. Периодами, по очереди с напарников  проводили контрольное наблюдение за перемещением объекта в пространстве, выявляли привычки в поведении и, так называемый, «психологический портрет».

        Операцию «ва-банк» наметили в последний рабочий день уходящего года, психологически рассчитав время визита к объекту в последние часы рабочего дня.
- Куда он денется с подводной лодки, - с лёгкой улыбкой приговаривал Фанфиков, укладывая в прозрачные корочки нужные для данного момента «документы по делу»: выписки с банка, сведения из реестров, постановление о производстве обыска по трём адресам, протокол задержания подозреваемого и ещё кое-какие бумажки «до кучи», для придания объёмности в «собранных по делу доказательствах». Приобщая «до кучи» фотографии оперативного наблюдения, Фанфиков представлял воочию, как объект «колонётся» переспелым арбузом и выразит желание самолично написать явку с повинной.
         Максимыч за его спиной, предварительно договорившийся со старыми корешами в одном из райотделов о зарезервированной свободной камере,  уже заранее придавал своему лицу выражение карающего меча революции.

       * * *

- Куда он денется с подводной лодки, - как некое заклинание произнёс Фанфиков, решительно толкая стеклянную дверь в фойе государственного учреждения. – Всё сметено могучим ураганом…
- Пролетарский гнев не знает пощады, - добавил шедший позади Максимыч с лицом, который, по его мнению, должен присутствовать на лицах тех, которые все с чем-то «холодным, горячим и чистым».
       Оба синхронно сунули под нос охране удостоверения, прошли к лифту. Пока поднимались на самый верхний этаж, у Фанфикова мелькнула в голове посторонняя мысль, что как тяжело, наверное, частным детективам в Америке выполнять свои заказы, не имея возможности злоупотреблять служебным положением.
     Стремительно прошли мимо опешившей секретарши. В кабинете за столом, развалившись в кресле, присутствовал сам объект. В белой рубашке с расстёгнутым воротом, бантик-бабочка закинут на плечо, рукава рубашки закатаны по локоть. Розовое личико напоминало поросёнка на блюде. Не хватало для пущего сходства листиков петрушки во рту и долек ананаса в ноздрях.
- Кто такие? -  властным тоном спросил розовый поросёночек.
- Дед Мороз со Снегурочкой, - голосом, звенящим льдинками, ответил Фанфиков и показал одной рукой на Максимыча, а другой, сунув под нос объекта удостоверение.

      Пока Фанфиков в официальных выражениях объявлял цель своего визита, перечисляя ассорти чуть ли не из десятка статей уголовного кодекса, и при этом демонстративно шебуршил бумагами в прозрачных корочках, сам объект, постепенно бледнея, выкрикивал фальцетом:
-  Как… чего… не имеете права!.. Требую своего адвоката!..
      Фанфиков придвинул один из стульев, поставил на него ногу. Посмотрел взглядом «пронзающим  до нутра».
- Адвоката, говоришь? Насмотрелся американских киношок, а? У нас другой уровень отправления правосудия. Не созрели ещё до их цивилизации. У нас сейчас времена ихнего дикого запада… 

       Максимыч в это время рылся в никелированном сейфе в углу кабинета. Объект возмущённо закричал, повернувшись всем телом туда:
- Чего, чего!... Эй, там!.. Не имеете права!.. Служебная документация…
- Ознакомьтесь! Имеем право, - Фанфиков сунул верещащему под самый нос постановление о производстве обыска. – Всё обыщем самым тщательным образом. И в квартире, и в особняке загородном, и у сообщницы твоей… Пригласим понятых и всё запротоколируем должным порядком. Так что - поздно рыпаться. И нет сочувствия у богини Фемиды в нашем лице к организатору кровавой преступной группировки под крышей государственной структуры. Всё сметено могучим ураганом.
       Максимыч, похмыкав, прикрыл дверцу сейфа, достал из кармана полоску бумаги и, поплевав на полоску, прилепил её на сейф. Затем подошёл к объекту, взял его почти нежно за запястья  и защёлкал на них наручники, такого же цвета, как и сейф.
       Выводимый из кабинета объект с интонацией утопающего крикнул секретарше:
- Зина, срочно звони Николаю Николаевичу! 
               
      В «жигулях» Максимыча Фанфиков с объектом разместился на заднем сиденье. Максимыч выставил на крышу машины синий фонарь.
- Чтобы нас никакой Николай Николаевич не догнал. Сейчас лихо домчим к месту предварительного заключения, - нейтральным голосом пояснил он.

       * * *

      Максимыч рулил, насвистывая весёлый мотивчик. Мимо мелькали сверкающие гирлянды и празднично наряженные ёлки. Объект, напряжённо насупившись, смотрел на свои ботики. И в камеру вошёл молча, лишь у самых дверей полуобернулся, будто надеясь обнаружить чудесным образом возникшего могущественного Николая Николаевича.

- В сейфе у этого барыги лежат новенькие заграничные паспорта, - садясь в машину, сообщил Максимыч. – На него и на евойную подружку.
- С открытой визой?  - спросил Фанфиков и улыбнулся.
- В этом я не разбираюсь. А что?
- Готовы в любой момент дать дёру эти ребятишки. А этого нам и надо. Чем сильнее их пуганём, тем резче рванут и поглубже спрячутся… Пусть рвут из России – и этим уже мы с тобой правильное дело соорудили. А теперь наш путь прямиком за нашим гонорарчиков халтурным. Гони в тот район к подельнице с кассой барыжливой.

       По пути прихватили двух ребят из внештатников  Максимыча для исполнения роли правильных понятых при обыске. Дверь в квартире на звонок открыли сразу, как будто давно  ожидали визита. В спортивном костюмчике женщина, как готовая к показу модель на подиуме, держала в руке телефон, и взгляд её не выразил испуга.
       Далее по ходу дела Фанфиков зачитал монолог, о том, что лучше добровольно сдать всё незаконное в квартире. Потом пошли бумажные формальности. Потом Фанфиков сел за протокол на кухне, а старый сыскарь, проверяя все стандартные тайнички в однокомнатной квартире, чуть не каждые пять минут выкидывал на пол в коридоре для обозрения понятым замотанные скотчем тугие денежные упаковки, длинные «колбаски» в разноцветных дамских гольфах, набитые купюрами в разных валютах.

      Минут через двадцать Максимыч сказал, пыхтя устало:
- Всё… Больше тут нигде не спрятать… Считать будем?
      Фанфиков официальным голосом поинтересовался у хозяйки квартиры, чьи это денежные суммы  и каков их размер. На что изящная брюнеточка, похожая на персонаж Клеопатры, пожала плечами и выразила молчанием полное недоумение.
- Пересчитаем позднее, при счётной квалифицированной комиссии, - проговорил сразу скороговоркой Фанфиков, и они в четыре руки с Максимычем быстренько запаковали обнаруженные деньги в несколько сумок, конфискованных «временно» у хозяйки.
      Выходя из квартиры Клеопатры, Фанфиков предупредил, опять же скороговоркой, чтобы та чувствовала себя в ближайшие сутки, как под домашним арестом, до принятия решения о дальнейшей её процессуальной принадлежности. Клеопатра держалась стойко, но дышала часто-часто, как после глубокого оргазма.

        * * *

         Понятых отпустили по домам, после того как Максимыч спросил в сторонке шёпотом у напарника:
- Сегодня будем работать на квартире и особняке объекта?
- Не-е, - протянул Фанфиков равнодушно и устало. – То – лишний манёвр в нашей халтурке. Там чревато, так мыслю.
- Верно мыслишь, - покивал головой Максимыч. – Что-то и мой меч пролетарского гнева притупился к вечеру. Недаром гласит народная мудрость, что жадность фраера сгубила.

       Они уже по вечернему пустым улицам смотались на Южный вокзал. Там на автомобильной парковке, сидя в машине,  раскидали «добычу» по «справедливости», не рассматривая номинал, а просто «по объёму» распределили на две соразмерных примерно по весу сумки. Зашли в камеры автоматического хранения, переложили каждый свою сумку в свою ячейку. И вышли, одинаково отряхивая руки.
- Рванём в одно моё душевное место, стресс снять? – предложил Максимыч. – В пивной подвальчик на площади.  Там, где мужик на лошади. А-а? 
- Так я знаю тот подвальчик! – неожиданно обрадовался Фанфиков. – Да! Мы туда студентами  всегда заходили после экзаменов. Тоже, для снятия стресса.
- И я, когда меня с земли на главное управление перевели, нырял после службы в тот подвальчик с простым народом пообщаться. Душой отдохнуть, так сказать… 
- Там тогда креветки дешёвые к пиву были.
- Ныне, старлей, креветки простому люду не доступны. Не те времена пошли. Креветки стали теперича пищей буржуев. Все завоевания пролетариата утратили, так сказать…

      * * *

       В шумном пивном павильоне официант, обслуживающий зал, узнавший Максимыча одним  мгновенным взглядом, таким же мигом освободил стоячий столик в удобном углу зала и принёс в один заход четыре кружки пива, блюдце с чем-то солёным и незаметно поставил под столик чекушку водочки.
- О-о, как я злой на сегодняшний порядок власти, старлей, - проговорил старый опер, разливая из чекушки водку по четырём кружкам пива. – Ты – молодой, ещё привыкнешь, могёт быть. А мне противно. Чокнемся давай за то, что мы пока ещё сегодня живы, - и он, засмеявшись хрипло, добавил: - И вроде, как бы на свободе.
       Максимыч  ребристой кружкой приложился плавно к такой же ёмкости Фанфикова. Отпил из кружки одним большим, протяжным глотком.
 
  - Всё ж, что ни говори, а правильную акцию, - сказал Фанфиков спокойным голосом. – Хоть немножко, но проредили эту бюрократическую плесень, этих поганок на дереве государства. Пусть не по закону, но по справедливости. А то ж возможно в скором времени от существующей социальной разницы и народ возьмётся самоуправством заниматься ради торжества этой самой социальной справедливости. Банки, кассы супермаркетов грабить, магазинчики ювелирны.  Как всегда бывает, когда в народе чувство возникает, что не в законе справедливость заключается… 
-Э-эх, старлей, никогда ты станешь капитаном, - произнёс Максимыч грустно. – Не понимаешь ты главную задачу своей работы – черпать воду решетом и гордо носить свои погоны. Не вписываешься ты в систему. И система об этом догадывается.
- Ну, почему же решетом? – возразил Фанфиков. – Вроде бы работаю продуктивно. В основном. Борюсь с преступностью по мере своих сил.
- Наивный человек. Усеки ты тот момент, что пока те всесильные Николаи Николаевичи на верхушке власти ты просто бегаешь с тапочком за тараканами по квартире, когда в квартире орудует банда домушников.

       Пивбар шумел в общем гомоне. Свивался спиралями табачный дым. Лица у народа за столиками по-родственному были схожи общим выражением усталости и злости.

      Допили по последнему глотку и направились шатко  к выходу из подвальчика. Фанфиков по пути напомнил напарнику:
- Максимыч, ты завтра с утра не забудь выпустить из камеры нашего жлоба. Пусть рвёт в зарубеж со своей брунеточкой. Думаю, мы его конкретно пуганули, эксцессов не будет.
-  Он не столько нас пуганулся, я думаю, - уверенно, но заплетаясь языком, выразил свою мысль Максимыч, - не нас… своего Николая Николаевича он боится больше правосудия нынешнего. Николай Николаевич его просто-напросто ликвидирует, как аргумент компрометирующий  в дальнейшей своей политической карьере. Я так думаю…

     Постояли немного на площади. Посмотрели на освещённый цветными прожекторами памятник суровому мужику на мощной лошади, и Максимыч извиняющимся тоном сказал

- Я тебя в твой район не повезу. Нельзя чересчур злоупотреблять служебным положением в нетрезвом виде за рулём. Лови такси и пойми правильно. Понабрали, понимаешь, в дорожную полицию  всякой шпаны малолетней, которые не ценят заслуг старых гвардейцев. Не хочу лишний раз… Ну, сам понимаешь.

       Они распрощались рукопожатием. Фанфиков вышел на проспект, встал на краю тротуара, поднял правую руку в ожидании такси. Проспект сиял новогодними огнями на всю обозримую протяжённость. Мимо проносились машины,
 пришоркивая колёсами по асфальту и пришлёпывая по лужам растаявшего снега, точно играя кастаньетами в задорном испанском танце.

       Фанфиков перешагнул на проезжую часть и растопырил на поднятой руке два пальца в знаке, обозначающем «виктория – мы победим».


                ====  «»  ===