Сбыча мечт, или Как я был суперменом

                "Не до конца правдива наша правда,
                И вымысел наш лжив не до конца."
                С.Н. Дурылин

   С самого раннего детства, как всякий советский человек,  я уже знал, что  «в жизни всегда есть место подвигу». Ну, если не подвигу, то хотя бы какому-нибудь дерзновенному  поступку, позволявшему вырасти в собственных глазах и встать в один ряд с героями прошлого.   Дело оставалось за малым. Надо было, чтобы жизненные обстоятельства сложились над лежащим образом. И, естественно, существовала твердая уверенность, что не оплошаю, коли того потребует ситуация. Но благосклонная  до поры до времени судьба не спешила испытать меня на прочность, а мелкие   происшествия, вроде стычек, с  местной шпаной, в зачет никак не шли. 
     Между тем  мысли о геройстве не покидали меня  и в  старшем возрасте, когда я избрал для себя актерскую профессию. Только они обретали иную форму. Поскольку не удавалось  воплотить в жизни образ эдакого  бесстрашного добра  молодца, то почему бы  не создать его  на сцене или на экране, причем с  гораздо меньшим  риском  для жизни и здоровья?
      Однако по расхожему  мнению режиссеров, с моей внешностью можно было рассчитывать  на роли либо на недобитых белогвардейцев, либо на  «бравых»  солдат вермахта. Оба варианта ставили жирный крест на моих сокровенных  мечтах. Но «если Бог закрывает дверь, он всегда где-нибудь приоткрывает форточку». Жизнь сама предоставила мне случай «сработать» суперменом, причем с «первого дубля». А уж как я справился с этой ролью судить вам.
    Но все по порядку. В один из осенних дождливых дней мы с моей дочурой Настей решили посетить Свято- Данилов монастырь, и отнюдь не из праздного любопытства. Из Европы привезли мощи святого Пантелеймона - целителя, и вместе с другими богомольцами мы направились  туда, с целью приложиться к оным. Несмотря на ненастье, я отказался от поездки на машине, взяв за образец  поведение царственных особ. Ведь, идя на поклонение, к примеру, в Троице-Сергиеву лавру, они задолго до цели своего путешествия выходили из экипажей и последний отрезок дороги – в знак смирения — совершали пешком.
     Большую часть пути  предстояло преодолеть на метро. Смею заметить, что    зачастую это сопряжено с трудностями  и менее приятно, нежели променад  по свежему воздуху. Думаю, вам самим  не раз приходилось наблюдать, как из-за  нежелания особо упрямых пассажиров рационально распределяться в пространстве, возникают теснота, сутолока, и как следствие -- взаимная неприязнь, конфликты и немотивированная агрессия.  Подобные неурядицы мы с Настей решили воспринимать как ниспосланные свыше испытания и не под каким видом не поддаваться на провокации темных сил… Увы, в подземке  нас подстерегали и более серьезные  неприятности.
       При посадке в вагон на станции «Серпуховская» на встречном движении мы столкнулись с пестрой  толпой цыган. Зная их вороватые повадки, я посоветовал Насте посторониться и быть предельно внимательной… Не помогло. Уже на подъезде к «Тульской» она обнаружила пропажу сотового телефона (недавний подарок). Было от чего прийти в отчаяние. Запоздало клял я себя за то, что не поехал на машине, Настя же рухнув на скамью, стоявшую посредине платформы, стала со слезами перечислять все прочие напасти, что обрушились на нее за прошедший период. Кража телефона  стала последней каплей, переполнившей чашу бед. Казалось, что весь мир померк, и ангелы-хранители окончательно  отвернулись от нас.
      И вдруг из пришедшего следом состава высыпала  живописная, до боли знакомая компания. На наших глазах она пересекла платформу и загрузилась в поезд, идущий в обратном направлении. Очевидно,  поиск новых жертв и  жажда легкой наживы руководила их хаотичным (на первый взгляд) перемещением. Еще не зная, каковыми будут мои последующие действия, и что можно будет противопоставить этой отлаженной годами системе грабежа, я встал и решительно сказал Насте: «За мной».  Моя решимость не оставила ей ни малейшей возможности для рассуждений и колебаний, иначе драгоценные секунды были бы упущены. В последний момент мы все же успели вскочить в нужный вагон! Сомкнувшиеся за спиной двери ограничили пространство для предстоящего поединка.
   Оказавшись в непосредственной близости с обидчиками, я стал исподволь наблюдать за их поведением,  в надежде поймать кого-либо из них  с поличным, а уж затем  по цепочке добраться и до нашей пропажи. Но рассыпавшиеся среди толпы смышленые обладатели ловких пальчиков ничем себя не выдавали. Вкрадчивый голос в репродукторе призывал уважаемых пассажиров к взаимной вежливости и просил не забывать в вагоне своих вещей. Тут наши желания совпадали: уж очень не хотелось оставлять мошенникам их бесчестную  добычу. Вот только соблюдение вежливости я при этом   не гарантировал.
    Между тем поезд  неумолимо приближался к следующей станции…  Было очевидно, что даже если воспринять  пассажиров за потенциальных союзников, рассчитывать можно было  только на себя. Мозг лихорадочно перебирал варианты возможных действий. Вычислив старшую, что было несложно, и мысленно окрестив ее Земфирой, тем самым невольно предрекая ей печальную судьбу пушкинской героини, я в результате не вызывающего подозрений маневра оказался с ней нос к носу. При этом мне удалось своим корпусом отгородить цыганку от всей остальной братии, и когда наши взгляды встретились, я процедил сквозь зубы единственное слово: «Мобильник!»… И система старика Станиславского не подвела. Удачная мизансцена, нужная интонация, точное сквозное действие – и результат не заставил себя ждать! Мое совершенно не предусмотренное, внезапное появление  повергло противника в смятение, а на внешне бесстрастном лице незнакомца  Земфира прочла себе беспощадный  приговор. В сосредоточенном   мозгу героя яркой молнией вспыхнула чеканная  строчка  из Маяковского:
           А, вы, самое страшное видели?/ Лицо мое, когда я абсолютно спокоен?
     Надо было понимать, что ответная реакция  Земфиры могла быть самой непредсказуемой: от шумной наигранной истерики, до полной «несознанки». Однако даже при отрицательном результате  я бы впоследствии не мучился от мысли, что не предпринял  всех возможных мер к возврату дорогой потери.
      К моему счастью инстинкт самосохранения подсказал бандерше иное поведение: не поднимая шума и ничем не выдавая своего волнения, она окликнула кого-то за моей спиной. Когда я обернулся, то увидел цыганенка, протягивающего мне Настин сотовый. В другой руке  он держал симку, предусмотрительно  вынутую  из телефона, так что звонок с моего номера, как потом советовали узнавшие эту историю, ничего бы не дал.
       Со стороны могло показаться, что проходит теплая дружеская встреча, основанная на уважении и взаимопонимании. Противники по достоинству оценили друг друга, и «досадное  недоразумение» было мирно улажено. Однако на этом пути участников встречи кардинально  расходились. Нас с Настей ждала прямая  и широкая дорога к храму, их же – извилистая  стежка-дорожка уводящая в трясину лживости и коварства.   Вагон мы покидали, не прощаясь.
   Возбуждение от всего произошедшего было настолько велико, что оказавшись на улице под проливным дождем, мы его даже не замечали, как, впрочем, и луж, по которым бежали к воротам монастыря. Время ожидания в огромной очереди промчалось незаметно, и никакая хворь к нам потом не прицепилась. Дорого бы я сейчас дал за то, чтобы увидеть себя со стороны во время этой операции, а впрочем, может быть, это и не так важно. Главное, что дочь могла наяву убедиться, какой у нее папа супермен!
    Правда, у самого этого мачо дважды крали мобильники и, к сожалению, безвозвратно.  Но это уже совсем другая история.
     Перечитав  на досуге написанное, понял, что изложенный  сюжет, вряд  ли заинтересует сценаристов… уж больно фантасмагоричен  и не правдоподобен! Хоть против истины я не погрешил.
                -
     Узнав об объявленном газетой «Метро» конкурсе, на тему происшествий в подземке, решил ознакомить редакцию со своей историей. Даже приняв их условия, пошел на сокращения. Все равно желаемого контакта  не возникло. Очевидно, для соблюдения политкорректности нужно было заменить цыган на инопланетян... Но это уже другой жанр, в котором я не силен.