Нет в этом мире ничего тайного. Ольга Ланская

Сержу, супругу моему, убитому

По снегам, листве ли, по зимам, летам, осеням бесконечным бреду я, ослепшая, оглушенная однажды неосознанной любовью, проникшей в мою кровь и плоть, заполонившей душу и тело.
 
Со стороны это, наверное, было заметно. Только поняла я это не сразу. Хотя признаки ее вились вокруг меня, обвивали черными кольцами похоти, зависти, никчемушней ревности, а то и чистого изумления и, Бог знает, каких там еще разнокалиберных эмоций, и иногда взламывали они мой прочный, как думала я, панцирь. И я, беспомощная, спрашивала себя: "За что?!"

Было лето, и воды Фонтанки тихи и безмятежны. Мы прогуливались по Набережной, как всегда молча, впитывая всё вокруг – позолотевшую от будущего мёда листву лип, высоко над нами первый неожиданно ранний желтый лист в темнозеленой кроне старого дерева, которое скоро тоже заменят неслышимые мурашики, трудившиеся так рано, что никто их не видел, потому что весь Санкт-Петербург уже спал или развлекался за плотными дверями ночных клубов.
 
И только утром вдруг обнаруживалось, что на месте любимого дерева  – тоненький саженец, привезенный мурашиками ночью из какого-нибудь питомника, и надо ждать годы, когда он станет деревом, таким же, как вся аллея вдоль Набережной. И уже не найдёшь, не отличишь его от всех других.

…Мы не стали спускаться по Каретному спуску у Аничкова моста, решив обойти его по верху: ночью подул сильный ветер с залива, вода поднялась и  уже начала захлёстывать верхний ряд гранитных плит Спуска.

У кромки воды стоял высокий, какой-то нездешний мужчина и снизу смотрел, как мы приближаемся к спуску, как неспешно обходим его…
Он даже повернулся спиной к реке, и всё смотрел и смотрел на меня.
Я демонстративно отвернулась. А через несколько шагов невольно обернулась, словно меня окликнули.
 
Странный человек всё смотрел на меня так, что я не выдержала и спросила Сержа:
– Чего это он уставился?
– Красивая женщина, – сказал муж. – Вот и смотрит…
– Всё шутишь! – отмахнулась я, зная, что ничего другого он и не скажет, а фраза эта сама по себе ничего не объясняла – мало ли у нас, на Руси красивых-то! Этим не удивишь. Да и не красивая я вовсе!
И  мы пошли дальше, окунаясь в золото тихого вечера, к Катькин-Садику, чтобы, пройдя 220 метров улицы Зодчего Росси, повернуть домой.

Но слишком уж часто останавливались люди, замирали, не отрываясь от лица моего, словно ища в нем разгадку, а то и руками всплескивали от того непонятного, с чем встретились вдруг на улицах пустых многотысячных городов Азии и Европы, и смотрели вслед, а иногда тихо спрашивали: откуда Вы?

И удивительной чуткостью  душ своих обнаруживали меня, уверенную, что я – невидимка, и никто не способен проникнуть в то сокровенное, что глубоко запрятала я по чужому злому приказу – мою единственную и вечную любовь, почти не думая о ней и совсем не подозревая, что превратилась в самое ее сущность.

И взрывалось вокруг меня пространство. И чуткие струны душ начинали звучать, цепляясь за то, чем была я всю жизнь. Словно исчезла моя человеческая суть, а я – воронка омута, – затянет, не вынырнешь…

Однажды в Заполярье в перерыве соревнований на приз Бориса Лагутина, одного из олимпийских чемпионов по боксу, к моему столику, где я допивала свой кофе, спросив разрешения, подсел человек из Азии. Что-то сказал. Что-то спросил…

Я не слушала. Наконец он внятно произнес:

– Если бы Вы были из наших краёв, я бы заподозрил в Вас буддистку.

Перерыв кончался, я спешила. Через пару минут – раунд.

– Но скажите… – спросил этот, из Азии. – Как это Вам так удается?
– Что? – холодно уточнила я.
– Издали Вы такая теплая, – сказал он. – А рядом – лёд.
– Не знаю, – сказала я, поднимаясь из-за стола. – Не знаю. Простите, раунд.

Ты один всё знал. И берег. И никогда не касался этого моего потаённого и непроизносимого.
 
Так было всю мою жизнь, пока рядом был ты, моя нерушимая защита.

… Январский дождичек, январская капель. Черная грязь вокруг. И нет тебя. Но теперь я больше всего боюсь стать злой и холодной, и растерять тепло, которое ты, вопреки всему "разумному", оберегал, хоть и знал, что в нем нет тебя.
 
Ольга Ланская,
Санкт-Петербург,2019


Рецензии
Столько душевный, нежный боль и столько душевная теплота, спасибо, Ольга Юрьевна и с Новым годом Вас! Мне кажется, что Вы владеете русским языком в совершенстве. Как я Вам завидую (только зависть с плюсом)!

Джангибек Улфатшоев   03.01.2019 08:45     Заявить о нарушении
Спасибо, Джангибек!С новым годом!

Ольга Юрьевна Ланская   03.01.2019 21:36   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.