Рождество

(Из детских воспоминаний)

Словно из сказки, слово – загадка,
Тайной окутано, памятью сладкой;
Непониманьем значенья и смысла—
Как будоражило детские мысли!

    « Рожество» — так произносили деревенские ребятишки. Они прибегали к нам с огромными "скоромными" пирогами с незатейливой начинкой из картошки с луком. Перепачканные в золе, источающие запах дыма, смешанного с трескучим морозом — эти пироги навсегда остались в моей памяти! Мы отламывали куски и весело отправляли в рот.
      Праздник возникал нежданно. Мы просыпались от небудничных запахов из кухни, какой-то непривычной для утра суеты. За отцом всегда очень рано приезжала машина и увозила его на работу в штаб, пока мы ещё  спали. Мама весело встречала нас завтраком, раздавала задания по дому и разрешала сестре и брату пораньше пойти гулять. На наши вопросы – отшучивалась, загадочно улыбалась.
      Когда старшие расходились,  мама  говорила: «Сейчас будем творить пироги!». И она творила! Это был парад разнокалиберных, штучных произведений: малюсенькие пирожки "на один укус", чуть больше – кругленькие, овальные, треугольные (чтоб узнавать начинку), огромные: прямоугольные, круглые.
      Начинку мама готовила заранее: с мясом и луком; с кислой капустой и луком; с мясом, луком и рисом; с капустой и яйцами, с яйцами и луком; обязательно с ливером — с печенкой и луком;  с картошкой и луком (эти – жарились на сковороде)!
Большие пироги – с рыбой, сагой и луком; с капустой и яйцами и... сладкие! Они всегда были круглые, в красивую румяную сеточку! Самые любимые – с бруснично-яблочным вареньем! А ещё — пончики с повидлом. Эти жарились в специальной кастрюле с растопленным комбижиром, потом укладывались на красивое большое блюдо и обсыпались сахарной пудрой; блюдо водружалось в центр стола, покрытого праздничной белоснежной скатертью с вышитыми болгарским крестом маками. Красота — глаз не оторвать!
Мама всё делала быстро, весело-споро. А я —на краешке стола шлепала ладошкой свои пирожки. У меня был маленький фартук, так же как мама, я была в чистенькой косыночке. Мама всегда что-то напевала и я мурлыкала ей в такт. Я очень воображала, когда мама говорила гостям, что без моей помощи она б так много не настряпала!
К обеду вся кухня была заставлена досками с белоснежными полотенцами, под которыми «отдыхали»  наши пироги.
В этот день, до прихода отца, дверь не закрывалась.  На пироги приходили  друзья и подруги, соседки.  Было очень весело. Никто никогда не называл причины такого оживления. Тем более, что продолжались каникулы, ёлки.
      Но мы, дети, втягивались в какую-то тайну взрослых, что особенно привлекало и будоражило! Казалось, что мы все — участники какой-то подпольной организации и все связаны каким-то секретом.
       С приходом отца праздник прекращался, мы уходили к себе в детскую или с мамой  на улицу, чтоб не мешать ему заниматься – отец в то время учился в Академии. Он очень строго смотрел на мамины отступления от требований партийной дисциплины. Особенно, если дело касалось нарушений в части атеистической пропаганды. Но, мама, видимо, имела своё мнение и свои ухищрения на эти запреты.
      Перед сном она  заходила к нам, поправляла подушки и таинственным шепотом говорила, что надо  положить под них что-нибудь и загадать желание, чтоб во сне оно приснилось и потом сбылось.
      Как правило,никаких снов мы не видели... К этому празднику присоединялась и пресловутая «Паска». Мы с завистью смотрели на деревенских ребятишек, катающих на переменкам крашеные яйца...
Так и остались эти праздники для меня навсегда — красивой сказкой, «неопознанными объектами»,  «тайной за семью печатями». Все попытки познать их и проникнуть в их суть и величие, потерпели фиаско.