Псевдоним

«Когда нет лица, и ударить не во что»

Псевдоним как уютная мышиная норка, куда автор, стащив скандальный кусок сыра с чужого стола, может спрятаться и безбоязненно наблюдать за реакцией на его выходку. Ни один человек, даже самый обиженный, в чьей тарелке побывал этот автор, не будет знать, на ком выместить злость, если, конечно, ему кто-нибудь не расскажет. Псевдоним как вполне реальная шапка-невидимка, надев которую автор может безбоязненно здороваться за руку с тем, кого критиковал, и даже по-дружески разговаривать, почти не ощущая в глубине души или где-то за пазухой тяжесть хорошего кирпича. Сравнений можно придумать много, но все они будут сводиться к тому, что псевдоним делает автора неизвестным.
Выбор псевдонима – штука тонкая. Это тайное имя на долгие годы. Замужние женщины иногда берут в качестве псевдонима девическую фамилию. Распространены в качестве псевдонима названия города и поселка, в которых автор родился, или названия водоема или реки, в водах которых автор любил полоскать юное тело. Бывает, что в качестве псевдонима применяют фамилии дальних родственников, любовь к которым не иссякла за давностью лет. Бывают и изощренные псевдонимы, составленные из первых букв имени, отчества и фамилии. Бывают изящные абстракции или броские слова. Бывают и простые – фамилии знаменитых людей. По последнему пути и пошел Алик, взяв себе в качестве псевдонима фамилию последнего Российского императора – Романов. «Как назовешься, так и отзовешься», - так посчитал он, надеясь на высокий титул, а не расстрел.
***
До работы в газете Алик уже пользовался псевдонимами, сам того не понимая. Как-то он возвращался с работы домой по хорошо протоптанной в снегу тропинке и изумился ровной нетронутой ни людьми, ни животными, ни птицами поверхности искрящегося в свете фонарей наста, простиравшегося по обе стороны. По тропинке, он знал, ходило много людей, и ни один из них не отступил в сторону от промятой многими ногами колеи. «А если отступить?!» Алика внезапно посетила дикая чертовская радость от предчувствия того, что он сейчас сделает. Он огляделся по сторонам. Никого.
Возбужденный остротой легкого риска, он залез в неглубокий снег и вытоптал всем известное ругательное слово, состоящее ровно из трех букв. Вернулся на тропинку. Никого. Слово гляделось весьма хорошо. Темные провалы букв вызывающе контрастировали с искрящейся белизной. «Все прочитают. Интересно: останутся равнодушными или сойдут с тропинки», - озадачился Алик и ушел домой. На следующий день на том месте, где темнело слово, выделялась вытоптанная полянка. «Людей надо раздражать, чтобы они сошли с проторенного пути», - так оценил полученный результат Алик.
***
Первая критическая заметка Алика «Шутки на крови», про некачественные анализы в городской поликлинике, стянула над его головой нервные тучи. Хоть Алик и подписался псевдонимом, но мужским, а он являлся единственным мужчиной в коллективе редакции газеты маленького нефтяного города. Что гадать? В редакцию пришел рассерженный и пьяный муж медсестры, о которой без упоминания фамилии и было написано. Муж прямо-таки горел яростным желанием встретиться с Романовым, и он с ним встретился.
Скандальные цели визита обозначались вполне понятно на лице внезапного посетителя, и Алик их распознал сразу, но он не выказал беспокойства, а, наоборот, спокойно и подчеркнуто доброжелательно спросил:
- Вы кого-то ищете?
- Мне бы Романова повидать. Он в газете про анализы написал.
- Какого Романова? – Алик изобразил деланное недоумение по поводу своего собственного псевдонима…
***
Забегая на несколько лет вперед, можно сказать, что Алик к подобному приему прибегал не раз и самый увлекательный случай произошел в кабинете мэра города. Тогда после многомесячной задержки заработной платы Алик изобразил в газете едкую заметку «Еще раз про любовь» про генерального директора местного нефтяного предприятия, Генерала. Заметка наделала шуму. Последовала встреча с Хамовским, овладевшим к тому времени властью над маленьким нефтяным городом.
Человек сам определяет себе идола, перед которым поклоняется: будь то он сам, или звезда эстрады, или бредящий властью чиновник... Алик всегда понимал, что любой человек – это всего лишь единство внутренних органов, внешней оболочки и очень спорной способности мыслить, поэтому никому не поклонялся, а на заносчивых знаменитостей или чиновников смотрел как на умалишенных, собственно, так оно и есть на самом-то деле. Хотя, как понял Алик впоследствии, заносчивость людей, добившихся сравнительно высокого положения, имеет еще одно объяснение: это плотина, барьер между простыми людьми с приземленными чувствами и низким уровнем развития и людьми с высоким уровнем, который ставится, чтобы, так сказать, не запачкаться и не падать. Но опять-таки, как понял Алик позднее, этот барьер не столько обедняет простых людей, сколько самих знаменитостей, которые именно в простых людях черпают свой талант, власть, славу. В общем, перед мэром маленького нефтяного города Алик не испытывал ни дрожи, ни тяги к поклонению. Нельзя сказать, что он видел этого чиновника насквозь, как не видел насквозь и всех остальных, но понимал, что над чиновником властны самые обычные человеческие чувства и стремления.
- Генерал визжит от твоего фельетона. Звонит мне каждый день. Придется тебе бутылку коньяка поставить, - произнес мэр с видимым удовольствием на лице. – Это же твоя работа, Алик?
- Какого фельетона? - переспросил Алик, понимая, что руководители всегда смогут договорить и выставить его козлом отпущения, а бутылка коньяка за козлиное существование не цена. – Ничего не знаю.
- Твой фельетон был, - напомнил мэр, и на его лице появилось выражение крайнего удивления.
- Нет, - твердо ответил Алик.
- Как нет? – удивился мэр и обратился к редакторше, Мерзлой, сидевшей тут же - Ты ж говорила, что это его работа.
Алик на мгновенье потерял душевное спокойствие: его подставила Мерзлая. «В кулуарах власти друзей нет», - понял он.
- Это же ты написал, это же твой псевдоним - Романов, - сказала Мерзлая, обращаясь к Алику. – Фельетон назывался «Еще раз про любовь».
- Помню. Читал. Действительно, смешной такой фельетон. И псевдоним под ним мой. Я так обычно подписываюсь, - ответил Алик.
- Ну, так ты написал это?! – начинал терять терпение мэр. - Ну, говори. Брось валять. Признавайся. Чье это? Ты же сказала, что он...
Пока Хамовский говорил, то нервозно моргая, то энергично потирая ладони, то слегка похлопывая ими, Алик успел оценить обстановку. За столом, кроме него, сидело три человека: Хамовский, Мерзлая, молчаливый, когда требуется, заместитель мэра. Три мощных свидетеля. Публичное признание могло обойтись дорого.
- Не я автор. Человек принес заметку, и мне показалось, что она точно походит под мой псевдоним. Человек не отказался. Вот и вышла «Любовь» под Романовым, - на ходу сочинил Алик, а сам подумал: «Вот сука. Она не имеет права раскрывать псевдоним. Видать, Генералу хочется точно знать, кто по нему прошелся».
- Алик, сознайся. Ты же? Сейчас бутылку коньяка принесу. Как ты его продернул! - подчеркнуто дружелюбно похвалил мэр, протягивая ладонь для пожатия.
- Да что сознаваться? Рад коньяку выпить, да не я написал эту заметку, - ответил Алик, которому уже не нравился тот напор, с которым его заставляли сознаться в авторстве.
- Ну, мать, вашу мать, - слегка ругнулся мэр, поняв, что разговор зашел в тупик, но тут же исправился. - Правильно. Тут только через суд можно определить. Не говорите, не надо. Я же не буду нарушать. Ох, фельетон... Но ладно – речь не об этом…
Настроение присутствующих испортилось, и разговор перешел на другую тему. Но вернемся назад…
***
- Вашего Романова, укусившего лабораторию, хочу видеть. Поговорю с ним с глазу на глаз в коридорчике. Там как раз света нет, - настаивал посетитель. – Он, видимо, в нашем нефтяном городе человек новый, недопонимает…
- Я понял, кого вы ищете. Романов работает внештатным корреспондентом и сейчас отсутствует, - нашел победоносную беспроблемную стратегию Алик.
- Но мне надо обязательно переговорить с ним.
- Хорошо, приходите завтра. Мы его предупредим, чтобы ждал.
На следующий день этот настойчивый посетитель пришел еще более пьяный, но Алик знал, как его встретить:
- Вчера, после вашего ухода, Романов принес последний материал. Мы его просили встретиться с вами. Понимая щекотливость ситуации, он отказался. Работников, которые не отвечают за свои слова, мы не держим и от сотрудничества с ним отказались. Уволили. Ваши претензии рассмотрим и, если вы будете настаивать, опубликуем опровержение.
Посетитель, хотя был пьян и зол, оказался все ж не без сердечности:
- Зачем так? Я не желал поганца оставить без куска хлеба. Хотел по-мужски…
- Не вините себя. У нас такие правила. Мы не терпим проходимцев.
И посетитель ушел с новым чувством вины, подталкиваемый к двери веселым взглядом Алика…