Письмо

Ольга издали заметила сгорбленную фигуру в переходе метро. Обычное место попрошаек и уличных музыкантов занимала пожилая женщина в некогда модном пальто. Она не протягивала руку в характерном жесте, а молча стояла, прижимая к груди три книги. Картина выглядела печально, и Ольга, вначале пройдя мимо, вернулась и вытащила из кошелька сто рублей с намерением дать их старухе. Та не собиралась брать деньги просто так и начала упрашивать:
– Возьмите книгу. Вот Андре Моруа «Письма незнакомке». Не пожалеете.
– Нет-нет, спасибо. У самой полный шкаф, ставить некуда, – отказывалась Ольга, но в итоге поддалась, положила томик в пакет с рабочими бумагами и поспешила домой.

Говоря о своей богатой библиотеке, она не преувеличивала. Одну комнату в их с матерью квартире занимали стеллажи c книгами. Часть из них осталась от отца – известного литературоведа, а словари и справочники собирала мать – учительница английского. Ольга ещё со школы мечтала продолжить гуманитарную династию и стать преподавателем. Её желание столкнулось со строгим материнским запретом:
– Не хочу, чтобы ты, как я, мыкалась за копейки. Вся романтика педагогики только в фильмах осталась. Сама в своё время пересмотрела «Доживём до понедельника» и пошла сеять разумное и доброе. Когда отец твой умер, я по вечерам полы мыла в классах, чтобы еду нам купить. Все награды деда заложила. Поэтому в пед – только через мой труп. Выбирай практичную профессию бухгалтера или юриста. Всегда будет кусок хлеба. Не придётся унижаться.

Решив не огорчать мать, Ольга подала документы в Новосибирский юридический институт. Сразу после окончания она по протекции друзей семьи устроилась юрисконсультом в управление общественных связей при областном правительстве. Знакомые прочили ей быстрое повышение. Прошло семь лет, а карьерная лестница оставалась неприступной. Ольга изо всех сил старалась оправдать надежды – не отказывалась от сверхурочной работы, не пропускала ни одного обучающего семинара и следила за вакансиями на руководящие должности. Несмотря на хорошие рекомендации, профессионализм и репутацию трудоголика, каждый раз на собеседовании ей предпочитали другого кандидата.
 
«Не расстраивайся ты. В госструктуре на начальство всегда со стороны берут. Так повелось. Поверь моему опыту, нам, специалистам, спокойнее. Я вот здесь уже четырёх шефов сменить успела», – утешала Ольгу после очередного отказа бухгалтер Зоя Петровна. От этих слов на душе становилось только хуже. Ей не хотелось повторять судьбу наставницы – грузной пятидесятилетней женщины с потухшими глазами, играющей в «Тетрис» в «Одноклассниках» в ожидании шести вечера. После того случая Ольга чуть было не написала заявление на увольнение – её сдержал страх потерять стабильный заработок.

Шанс появился внезапно, когда она уже почти отказалась от честолюбивых планов. В конце года губернатор объявил о больших изменениях в правительстве. Управление общественных связей становилось министерством, что означало не просто смену названия, а расширение и создание новых отделов. Возможностью для продвижения по службе воспользовалась начальница Ольги – Марина Михайловна. Яркая высокая брюнетка, любящая брендовую одежду и дорогие машины, она сразу нашла общий язык с министром Романом Евгеньевичем и теперь не без оснований ждала назначения на должность. Перспективы забрезжили и перед Ольгой. В январе во время подготовки графика отпусков Марина Михайловна неожиданно вызвала её к себе и, не отрываясь от бумаги в руках, спросила:
– Ты в мае хочешь уехать?
– Да, – голос Ольги прозвучал неуверенно, хотя она впервые за долгие годы спланировала свой отдых.
– Не самый лучший момент. К апрелю мы подготовим штатное расписание, и я буду рекомендовать тебя на место руководителя отдела. Надо постараться, проявить себя. Ты умная девочка, всё понимаешь. И потом в мае я буду в Москве на курсах, мне нужно, чтобы кто-то надёжный прикрыл тылы.
– В таком случае давайте перенесём мой отпуск на сентябрь.
– Вот и молодец. А лучше на ноябрь.
Ольга кивнула.

После разговора она ещё долго проигрывала в уме слова начальницы, чувствуя смутное беспокойство. «Хватит ли у меня опыта? Справлюсь ли я? Как отнесутся к новости коллеги?»

В сомнениях Ольга провела несколько бессонных ночей. Больше всего волнений доставляла мысль о знакомстве с Романом Евгеньевичем. Нескладный лысый мужчина в рубашке Kenzo смотрел на исполнителей как на пустое место, обращая внимание только на равных по статусу. Путь наверх он начал с овощных киосков, на смену которым пришли торговые амбары, бизнес-успехи породили политические амбиции – дважды он избирался депутатом и вот теперь осваивал министерское кресло. Годы, проведённые во властных кругах, добавили ему внешнего лоска, но не улучшили манеры. По правительству быстро поползли слухи о том, как он отчитывает провинившихся, не стесняясь использовать мат. «Марина же с ним как-то поладила», – успокаивала себя Ольга, настраиваясь на перемены.

В ожидании пролетели февраль и март. Разработка кадровой структуры велась медленно. Наконец документ был готов, и вместе с запоздалой сибирской весной наступило время принятия решений. Каждый день Роман Евгеньевич общался с потенциальными кандидатами. Ольга была уверена, что скоро подойдёт и её очередь. Заветное приглашение так и не поступало, несмотря на заверения Марины Михайловны.

Неопределённость изматывала. Каждое утро Ольга собиралась на работу как в последний бой, почти физически ощущая на плечах килограммы ответственности, а возвращалась без сил.
Усталость – единственное, что она чувствовала тем апрельским вечером, когда столкнулась в переходе со странной продавщицей книг. Ей хотелось скорее попасть домой, проверить документы и лечь спать.
Едва она переступила порог, из кухни донёсся голос матери:
– Доченька, ну как успехи?
Это была дежурная фраза приветствия, на которую тем не менее требовался подробный отчёт. Ольга выдавила:
– Никак, мам, – и юркнула в ванную комнату, спрятавшись от ожидаемого комментария:
– Совсем ничего не говоришь матери.

Ольга сняла с себя строгий брючный костюм и переоделась в трикотажные брюки и толстовку. И без того свободные домашние вещи теперь болтались на ней мешком. Из-за постоянного напряжения она начала терять вес. Другая девушка обрадовалась бы такому факту, но Ольга не была склонна к полноте. Наоборот, с детства она страдала от худобы и высокого роста. Хотя с возрастом эти недостатки превратились, скорее, в достоинства, ей так и не удалось избавиться от юношеской неуверенности и нелюбви к своему телу. Ключицы неуклюже выпирали, на коленях она находила неровности и уродливые узелки, черты лица казались мелкими и острыми – какими-то птичьими. Длинные густые русые волосы – единственное, чем Ольга по-настоящему гордилась.

После традиционного вечернего чая и обмена новостями с матерью наступило время работы. Взяв из прихожей пакет с договорами, она начала разбирать содержимое. Вместе с папками на столе оказалась купленная за сто рублей тонкая книга в выцветшей обложке. Ольга покрутила в руках ничем не примечательное издание Андре Моруа.

Внезапно оттуда выпал сложенный вчетверо тетрадный лист. Пожелтевшую бумагу заполнял убористый округлый почерк. Она пробежала глазами текст: «Привет из столицы солнечной и цветущей Грузии – Тбилиси в страну снегов и морозов – Новосибирск! Здравствуй, дорогая и любимая моя девочка! Сообщаю тебе, что письмо твоё заказное я получил, за что сердечно благодарю нежными поцелуями и крепкими объятиями. Прошу не обижайся на это: я так привык к тебе, что мне кажется, мы с тобой годами друзья близкие. Ты, моя милая, не можешь себе представить, как я скучаю по тебе…». В углу стояла дата «28/VIII – 1955 год» и подпись «Твой Владимир Латария».

Через эти слова Ольга прикоснулась к чему-то очень личному, как будто заглянула в замочную скважину. Отругав себя за любопытство, она вернула письмо на место с твёрдым намерением отдать его старухе.
План оказался не таким лёгким в исполнении. Продавщица книг больше не встречалась Ольге на привычном пути. «Возможно, я слишком поздно здесь бываю, – размышляла она. – Надо прийти пораньше и заодно расспросить о женщине сотрудников метрополитена». В министерстве как раз случился аврал – выбраться пораньше ей не удалось ни через день, ни через неделю. «Письма незнакомке» вместе с посланием от Латарии продолжали лежать в сумке.
Наступил май. Марина Михайловна уехала на курсы, оставив гору текущих дел. Обещанное собеседование откладывалось на неопределённый срок. Потому, когда на Ольгином смартфоне высветился звонок от министра, она замерла.
– Зайдите, – коротко скомандовал голос.
Конечно, было немного странно, что Роман Евгеньевич вызвал её именно сейчас, в пятницу вечером, когда в офисе никого не осталось, но с другой стороны – хорошо хотя бы так.
Ольга шла к министру, старательно считая шаги, словно на коронацию или на эшафот. Дверь в кабинете была открыта – значит, секретаря нет. За столом что-то бурно обсуждали Роман Евгеньевич и два незнакомых мужчины в дорогих костюмах.
– Сделай нам кофе, – не тратя время на приветствие, бросил Ольге начальник. – Три капучино.
– Хорошо.
Встреча начиналась вовсе не так, как представлялось.
Вернувшись с подносом, Ольга набралась смелости и задала интересующий вопрос:
– Извините, а когда будет собеседование?
– Какое собеседование? – Роман Евгеньевич посмотрел на неё как на назойливое насекомое.
– На должность начальника отдела, – едва слышно ответила она.
– Нет, тебя мы не рассматриваем, – безразлично сказал министр, отхлёбывая кофе. – Не забудь потом чашки убрать.

По мечтам Ольги только что проехались многотонным поездом. Вместо планов и надежд в душе осталась зияющая пустота.
Она не помнила, как добралась домой и что сказала матери.
«Не опускай руки. Надо бороться. Набери Марине Михайловне», – подсказывал разум, но сил не было. Как-то сразу пропали все желания. Ольга даже не смогла заставить себя сделать привычное – кипа бумаг так и осталась лежать на столе. Радовало лишь то, что завтра суббота, это спасало от необходимости идти в офис, где даже стены напоминали об её унижении.

К мрачным раздумьям о крахе карьеры добавились мысли о собственном одиночестве.
«Я бы не так убивалась на работе, будь у меня хоть какое-то подобие личной жизни», – и здесь внутренний голос звучал сурово, усиливая досаду от того, что к двадцати семи годам она так и не сумела обзавестись мужем, ребёнком и собакой. Или хотя бы мужем.

Последний роман Ольги закончился полгода назад. Виктор Петрович, отставной военный, был старше её на семнадцать лет. Он красиво ухаживал, и она уступила, но, проснувшись наутро после первой совместной ночи, поняла, что им не по пути. Ей не стать ни частью его истории, запечатлённой на чёрно-белых юношеских фото, ни его будущим, наполненным беспокойством за учёбу дочери, здоровье сына и благополучие жены, с которой они хоть и числились в разводе, тем не менее сохранили дружеские отношения.

Не случилось повторения сказки о любви седовласого короля и принцессы, которую с удовольствием рассказывала маленькой Ольге мать, вспоминая о знакомстве с отцом. В детстве тридцатилетняя разница в возрасте родителей воспринималась как эталонный пример, ведь стареющий учёный и юная студентка подарили друг другу счастье, пусть и на недолгий срок.

Прослонявшись все выходные по квартире, только в воскресенье днём Ольга заставила себя выйти на улицу, чтобы наконец-то отдать «Письма незнакомке» их хозяйке.

Старуху отыскать не удалось. Ольга поинтересовалась её судьбой у торговца цветами в киоске, расположенном неподалёку.
– Нелли Ивановна раньше тут почти каждый день бывала, – грузный армянин сразу понял, о ком речь. – Мы ей помогали чем могли. Виталик, сосед мой, пекарь, хлеб давал и булочки, я – деньги и ещё за продуктами ходил. Хорошая женщина, заслуженный учитель вроде, только вот на старости лет совсем одна осталась. Пенсия у наших стариков, сами знаете, никакая.
– Как же дети? Родственники?
– Муж умер давно, он чин был какой-то в горисполкоме, а детей они не родили. Про другую родню не слышал. Хотя найдётся какая-нибудь вода на киселе, когда дело до дележа квартиры дойдёт. Она же в центре живёт.
– Давно её не видели?
– Уже недели две. Наверное, заболела. Немудрено в 80 лет. Хочу сходить, проведать, благо знаю, куда идти: пакеты относил, – разоткровенничался цветочник, но вдруг осёкся. – Вы зачем спрашиваете?
– Знаете, жалко стало бабушку, – сказала Ольга уклончиво. – Думала, сбор средств в Facebook организовать.
Ей не хотелось рассказывать о реальной причине поисков и тем более просить передать книгу.

Вернувшись домой, она достала свёрнутый лист и прочитала письмо целиком.

«Привет из столицы солнечной и цветущей Грузии – Тбилиси в страну снегов и морозов – Новосибирск!
Здравствуй, дорогая и любимая моя девочка! Сообщаю тебе, что письмо твоё заказное я получил, за что сердечно благодарю нежными поцелуями и крепкими объятиями. Прошу не обижайся на это: я так привык к тебе, что мне кажется, мы с тобой годами друзья близкие.
Ты, моя милая, не можешь себе представить, как я скучаю по тебе. У тебя, конечно, школа, дела, всё-таки время проходит незаметно, у меня совсем другое. Со спортивной работы я ушёл, временно устроился забойщиком в проектном институте и в «Тбилисстрое».
Хочу обсудить с тобой главное. Знаю, что для твоей семьи важно, чтобы мы были равными. Сейчас это не так, ведь у тебя оконченный институт, а у меня ничего. Конечно, родная, ты на это по-другому смотришь и можешь простить мою неграмотность, но пойми, любимая, мне самому стыдно из-за себя. Я могу устроиться в институт физкультуры, где придётся, возможно, сдавать приёмные, однако мне вопреки моему желанию предлагают педагогический имени Пушкина. Есть ещё военно-морское училище, где нужно провести пять лет. Боюсь только, я не смогу прожить так долго вдали от тебя. Что ты думаешь, Нелли? Давай обсудим и выберем вместе.
Ты спрашивала про мой домашний адрес в Тбилиси. Прописан я на набережной Сталина, дом 1, в управлении спортивными сооружениями. Занимаю тренерскую. Пока так. Сюда можешь смело писать. Только, мой ангел, меньше беспокой меня молчанием. В прошлый раз ты так и не ответила мне относительно своего согласия. Можно ли тебя назвать своей?
Вышел на рынок и увидел в продаже виноград, собрал тебе маленькую посылочку, сегодня отошлю. Поскольку медовый виноград очень слаб, решил отправить только один килограмм. Добавлю туда ещё шампанских яблок для твоей мамы. Передай ей привет, и пусть она понапрасну не плачет: обычай воровства невесты, который ты упомянула, – это старое. При первой возможности заеду к тебе и поговорим в присутствии твоих родных о нашем будущем.
На этом, моя любимая, кончаю писать. Тебя, радость, крепко обнимаю и целую. Да, просьбу твою выполню, моя нежная девочка. Об отъезде сообщу телеграммой. Целую, твой Владимир Латария».

У Ольги не осталось сомнений, что письмо предназначалось продавщице книг из перехода. Она попыталась вспомнить её, но неудачно – ничего конкретного, никаких особых деталей: образ расплывался, сливаясь с чередой невзрачных пожилых просительниц – явления на улицах Новосибирска нередкого.
Какой была Нелли в молодости, чем очаровала Владимира? На ум пришла «спортсменка, комсомолка и просто красавица» Нина из «Кавказской пленницы», хотя до съёмок приключений Шурика в 1955 году оставалось ещё целых десять лет. Судя по сведениям, которые удалось собрать, пара вряд ли стала семьёй. Бумага пережила чувства и, скорее всего, людей. Но Нелли сохранила полное страсти и ожидания послание – значит, думала о нём. А он? Получил ли ответы на свои вопросы? Лежат ли где-то в Тбилиси конверты из Новосибирска?
Размышления о судьбе Нелли и Владимира отвлекли Ольгу от собственной грустной ситуации. Сообщение в мессенджере вернуло её в реальность. Напечатав Марине Михайловне несколько общих предложений о состоянии дел, она поняла, что не готова вернуться в офис. Всё в ней восставало против того, что за семь лет стало привычкой. Решение об отпуске появилось само собой.

В понедельник Ольга удивилась, с какой лёгкостью удалось подписать заявление на внеплановые отгулы, хотя поначалу дело казалось не таким уж простым.
– Ничего не перепутала? – грозно взглянула на неё из-под наращённых ресниц начальница отдела кадров Таисия Ивановна. – Ты у меня в графике на ноябрь стоишь.
– У меня в семье неприятность. Бабушка в Тбилиси умерла, надо на похороны лететь, – печально сообщила она, нисколько не смущаясь спонтанной лжи.
– Не знала, что у тебя родственники в Грузии, – смягчилась Таисия Ивановна. – Если хочешь, я могу сама у Романа Евгеньевича документ завизировать.
– Да, спасибо вам огромное.
Новость о срочной поездке в Тбилиси расстроила мать, Ольге даже пришлось выдумать историю о важных международных переговорах, на которые её отправила Марина Михайловна.

Она не то чтобы хотела на Кавказ, просто Грузия была первой страной, которая пришла на ум. Отчасти из-за письма, которое теперь она везде носила с собой.
Вечером Ольга купила билет без багажа на ближайший рейс до Тбилиси и забронировала номер в отеле.

Город встретил её с радушием старого друга. Всё здесь казалось знакомым, как будто она бывала в Грузии много раз. Ольга без труда нашла отель Sunny Days  – двухэтажный особняк, расположенный недалеко от центра. Светлана, полная женщина лет шестидесяти, которая выдала ей ключи на ресепшен, оказалась хозяйкой гостиницы.
– Вы, наверное, голодны с дороги, – предположила она. – Если хотите, можете присоединиться к нам с мужем за обедом.
– Пожалуй, это не совсем удобно.
– Что вы, никаких проблем. Тем более что кроме вас здесь никого нет. Мы больше для друзей дом держим. Сами иногда живём.
Ольга не стала пренебрегать гостеприимством и приняла приглашение.
Светлую, обставленную в европейском стиле кухню наполнял запах свежеиспечённого хлеба. Закончив нарезать салат, Светлана быстро расставила тарелки на три персоны и вытащила из шкафа графин с домашним белым вином.
– Martin, sweety, dinner is ready (1), – прокричала женщина куда-то наверх.
– Honey, just a moment (2), – ответил мужской голос.
Английская речь удивила Ольгу. Она думала увидеть рядом со Светланой Шоту или, допустим, Георгия, но никак не седовласого поджарого голландца Мартина.
– Мы всего три года вместе. Кожаная свадьба недавно была, – заговорщически сказала хозяйка. – Ощущения такие же, как в молодости.

Светлана и Мартин познакомились в Батуми. Известный фотограф заканчивал там свой очередной проект, а новоиспечённая пенсионерка впервые за долгие годы наслаждалась туристической праздностью. Начавшись как курортный роман на морском побережье, их отношения неожиданно для обоих переросли в семью. У них не было ничего общего, кроме одиночества. Скитания Мартина по горячим точкам в качестве военного корреспондента сделали его закоренелым холостяком. Светлана же после развода в сорок закрыла тему любви. Подробностями из своей жизни она поделилась с Ольгой:
– Поначалу я дико боялась сходиться. Переезд пугал очень: это и страна, и культура другая. А ведь я казалась себе такой бесстрашной. Думала, всё повидала. Я же инженер по образованию, на железной дороге работала. В девяностые челночила, потом контору по перепродаже всего всем с мужем открыли. Хорошо дело попёрло, так что ноги чуть не унесли от бандитов. Как говорится, где наша не пропадала – наша пропадала везде… И тут Мартин, Голландия, язык чужой. Чтобы не в омут с головой, первое время просто гостили друг у друга, по месяцу, по два. Так год и провели между Екатеринбургом и Амстердамом. Потом он предложил купить дом в Грузии. Мне идея понравилась. Мы здесь встретились, да и проще тут как-то, чем в Европе. Хоть знакомые и покрутили пальцем у виска: дескать, мне бы внуков нянчить, а не женихаться. Отдала дочери квартиру, собрала вещи и купила билет в один конец, – женщина сделала паузу и, ласково посмотрев на супруга, предложила выпить за любовь.

Без слов было понятно, что Светлану и Мартина связывает не штамп в документах, а нежность. Она чувствовалась во взглядах, жестах, общем настрое, царящем в доме. Хозяева гостиницы всё сделали не по правилам и были счастливы. В их мире не существовало понятий «возраст дожития» и «слишком поздно».
Ольга поймала себя на ощущении, что будто заряжается от чужой радости. К тому же на неё начало действовать вино.

Поблагодарив за угощение, Ольга поднялась к себе. Желания разбирать рабочие сообщения не было. Она открыла Facebook. За несколько часов её отсутствия в Новосибирске не произошло ничего нового. Ленту переполняли фотографии весеннего снега с комментариями «люблю я снег в начале мая». Один пост привлёк внимание. Её школьная преподавательница литературы Любовь Андреевна писала: «Скорбим! Вчера на 81-м году жизни скончалась Нелли Ивановна Петрова, народный учитель СССР. Благодаря энергии и профессионализму она воспитала несколько поколений учеников в любви к своему предмету. Прощание состоится завтра в 12:00 по адресу: улица Советская, 63». На чёрно-белом фото, прикреплённом к тексту, стройная женщина в элегантном платье о чём-то увлечённо говорила, стоя у доски. Ольга ещё раз перечитала объявление. Ошибки быть не могло: Нелли Петрова и продавщица книг из метро – одно лицо. Совпадало и редкое имя, и род занятий.
Возвращать письмо в Новосибирске теперь было некому. Можно попытаться найти Владимира Латарию, эта мысль уже посещала Ольгу. Но она не знала, с чего начать. Да и, скорее всего, автор письма – ровесник Нелли Ивановны – давно умер.

Несмотря на усталость после перелёта, Ольге захотелось пройтись. Она вышла в город, когда за окном уже смеркалось, и направилась в сторону площади Свободы. Тбилиси только пробуждался для жизни. В тёплом весеннем воздухе смешались звуки беспрестанно сигналящих машин, песен уличных музыкантов и разговоров на разных языках. Осмотревшись, Ольга взяла на заметку несколько пёстрых сувенирных лавок и магазинчик с чурчхелой всех цветов радуги.

Бродить без цели было непривычно, потому она придумала себе задачу – дойти до золотой статуи Георгия, а затем вернуться другим путём в отель, находившийся в стороне Серных бань. Столица Грузии начинала ей нравиться, немного пугала только трактовка местными автомобилистами и пешеходами правил дорожного движения. Ольга никак не могла разобраться, когда водители пропускают, а когда нужно подождать. Все ехали и шли одновременно. Когда всадник, пронзающий копьём змия, уже показался на горизонте, она чуть было не попала под колёса старой BMW, однако чья-то рука вовремя схватила её за локоть. Спаситель в полицейской форме хлопнул по капоту машины и что-то сказал на грузинском. Затем, обращаясь к Ольге, он с заметным акцентом произнёс:
– Надо быть осторожнее.
– Я сама знаю, что мне нужно, – ответила она, опешив от собственной дерзости и внезапно появившейся злости.
Полицейский с интересом посмотрел на неё:
– Первый раз в Тбилиси?
– Да.
– Это видно, – он усмехнулся, продолжая разглядывать её. – Успели изучить город?
– Не особо. Сегодня прилетела.
– Хотите, провожу вас?
– Нет.

Полицейский, как заметила Ольга, был одного с ней возраста. Внешне он относился к тому южному типу, который считается привлекательным. Всё в нём было в меру, кроме самоуверенности, которая, возможно, диктовалась родом занятий. Именно из-за этой излишней настойчивости она хотела побыстрее отделаться от него. Вдобавок её мучила неловкость из-за проявленной грубости.
Получив отказ, мужчина пожелал удачного вечера и свернул в переулок. Ольга же, завершив прогулку, вернулась в отель ближе к полуночи.
Утро началось с простого, но показавшегося восхитительно вкусным завтрака из лаваша с маслом и сыром, варёных яиц и сливового варенья. В ответ на похвалы хозяйка поделилась:
– Не поверишь, я только здесь полюбила готовить. Хочется Мартина каждый день баловать.

Ольге представилось, как она сама готовит в маленьком отеле или пекарне. В детстве ей очень нравилось играть в повара, угощать плюшевых зверей и кукол своими песочными пирогами, но фантазировать о таком низменном занятии дочери профессора строжайше запрещалось. Пренебрежительная фраза матери «Не будешь учиться – будешь пирожками на вокзале торговать» кислотой растворила фантазии.
Расспросив Ольгу о первых впечатлениях о Грузии, Светлана посоветовала присоединиться к винному туру в Кахетию, где случайно освободилось одно место:
– Возит прекрасный Автандил. Я всегда со спокойным сердцем отправляю с ним друзей. У него в машине жить можно: там тебе и вино, и чача, и Wi-Fi. Да и парень он добрый. Хорошо проведёшь время.

Ольга, недолго думая, согласилась. Через полчаса она уже ехала в новом минивэне в сторону виноградников Алазанской долины. Всё было точно так, как и описывала Светлана, – болтливый толстяк водитель, уютный автомобиль и предвкушение интересной дороги. Расстраивала только компания, которая досталась в попутчики.
Вместе с Ольгой наслаждаться красотами Кахетии отправились три поколения семьи из Ростова. И если непоседливость двух рыжих отпрысков вполне соответствовала подростковому возрасту, то поведение их матери и бабушки удивило даже опытного гида. Проблемы начались ещё в Тбилиси, когда Лида, женщина средних лет в ярком макияже, отчитала Автандила за слишком маленькие расстояния между сиденьями. Он попытался сгладить ситуацию, но напряжение только нарастало. Первый конфликт случился после посещения винного завода.
– У нас по программе, как нам расписала ваша девушка в агентстве, сначала должен быть замок, – недовольно заявила Лида.
– Гре-ми, – по слогам прочитала на рекламном проспекте её мать Любовь Петровна.
– Да, – кивнула дочь. – И только потом винодельня.
– Мы обязательно поедем туда. Просто так дорога короче. Нам ведь ещё много мест надо посетить, – оправдывался водитель.

Лида и Любовь Петровна при молчаливом согласии мужей не унимались. Ольга отметила, что мужская часть семейства была куда более покладистой.
После перепалки они двинулись дальше. Вдоль дороги то там, то здесь располагались небольшие рынки. Торговцы предлагали свой нехитрый товар: чурчхелу, хлеб и сыр. Ольга с любопытством смотрела по сторонам. Заметив это, Автандил предложил сделать небольшую остановку.
– Здесь продают сладкий хлеб назуки, – сказал он, притормаживая у обочины.
– Мама, мама, мы хотим есть, – братья наконец-то оторвались от планшетов.
Лида, окинув взглядом прилавки из веток, заключила:
– В такой грязи мы есть не будем. Не стоит тратить время, нам надо ещё успеть достопримечательности осмотреть.
– Хочу купить чурчхелу и назуки. Прямо сейчас! – В Ольге проснулся дух сопротивления.
Она не переставала изумляться себе в Грузии. Куда исчезла тихая покорность и умение сглаживать острые углы? Ольга не боялась выражать свои желания. И что самое удивительное – ей это нравилось.
Ни величие гор и долин, ни богатая история края не смогли исправить настроение Лиды и Любови Петровны. Стычки то и дело повторялись. Последнее разбирательство случилось в ресторане недалеко от Сигнахи.
– Нам обещали домашнее грузинское застолье. – Лида была готова лопнуть от злости.
– Вы же час назад попросили сделать обед короче, чтобы больше времени осталось на усадьбу Цинандали.
– Отвратительная организация.
После безуспешной попытки наладить общение Автандил закурил на веранде в одиночестве. Ольга отделилась от группы и подошла к грустному водителю.
– Неужели я что-то не то делаю? – произнёс мужчина.
– Всё вы делаете хорошо. А вот компания сегодня вам попалась тяжёлая, – успокоила его Ольга.
Автандил оживился:
– Вы тоже так считаете?
– Конечно.
Они многозначительно переглянулись. Теперь у них появилась тайна, которая помогла выдержать ещё два часа с несносными ростовчанами. Ольга и Автандил вздохнули с облегчением, когда высадили семью у отеля в Сигнахи.
– Никакой город любви не поможет, если любви нет, – заключил водитель, в котором после всех злоключений заговорил философ. – Вы кофе хотите?
– Ага.
Было уже поздно, они заехали на ближайшую заправку.
– Не беспокойтесь, – остановил Ольгу Автандил, когда она попыталась расплатиться. – Мне хочется сделать вам что-то приятное.
На обратном пути они болтали и о важных, и о незначительных вещах, которые вместе составляют жизнь. Автандил оказался немного старше Ольги, но уже был отцом маленькой дочки и сына-подростка. Проведя в уме нехитрые расчёты, она пришла к выводу, что женился гид в двадцать лет. Беседа потребовала от неё ответной откровенности.
– Я не замужем и никогда не была. Детей у меня нет, – отчеканила Ольги, добавив после небольшой паузы: – У нас поздно женятся.
– Какая разница – рано, поздно. Главное, своего человека встретить. Уверен, что ты обязательно найдёшь такого. Может быть, даже здесь.
Мужчина замолчал, как будто перебирая в голове тех, кто мог бы составить Ольгино счастье, а потом поинтересовался:
– Куда ещё собираешься в Грузии?
– Даже не знаю. Хотела найти друга своей бабушки, но не понимаю, с чего начать.
– Адрес есть?
– Нет. Только имя. Владимир Латария.
– Латария? – удивлённо переспросил водитель.
– Да.
– Знаю я одних Латарии. Соседи моего двоюродного брата. Мы проезжали неподалёку от их деревни. Она в стороне от Сигнахи находится. Хотите, отвезу вас завтра? Просто так…
– Что вы! – запротестовала Ольга. – Вдруг это не те Латарии? Да и отвлекать вас от работы неудобно.
– Завтра у меня выходной, а я давно брата не видел. Так что никаких проблем.
Ольга ещё только обдумывала сказанное, а Автандил уже набирал чей-то номер. Она не поняла ни слова из короткого разговора.
– Ну вот. Брат нас ждёт и соседей тоже предупредит, – резюмировал мужчина, положив трубку.
Она поняла, что отказываться теперь уже поздно.

На следующий день в назначенное время минивэн стоял у отеля Sunny Days (3). И хотя маршрут был Ольге знаком, путь показался гораздо легче, видимо, потому что в машине отсутствовали злобные флюиды ростовской семьи. Автандил поставил свой музыкальный плей-лист, где модных Clean Bandit сменяли Шуфутинский и Аллегрова. Ольгу сначала повеселил этот сборник, но вскоре некоторые песни проигрывались у неё в голове.
Ты не генерал, и слава богу,
Двадцать лет спустя ты понемногу
Станешь понимать, что
Молодость важней погон.
 
На середине дороги у Автандила зазвонил телефон. По всей видимости, собеседник сообщил ему важную новость, так как водитель остановил машину на обочине и, всплеснув руками, произнёс:
– Наши соседи, Латарии… Они знают Владимира, друга твоей бабушки. Так что едем сначала к ним.
Лёгкое волнение перед знакомством с новыми людьми присутствовало у Ольги с момента, как она согласилась снова поехать в Кахетию, но она убеждала себя, что его соседи не имеют ничего общего с автором письма. Сейчас же её накрыла волна тревоги: ложь завела слишком далеко. Ольга внутренне сжалась, готовясь к разоблачению.
Автандил припарковал машину рядом с «жигулями», которые, скорее всего, принадлежали хозяевам. Во дворе немолодой мужчина в выцветшей майке разжигал огонь в мангале. Заприметив гостей, он поприветствовал Ольгиного спутника на грузинском и перешёл на русский:
– Добро пожаловать. Мы не успели приготовиться. Скоро исправимся, – он кивнул в сторону дымящейся жаровни.
– Что вы, не стоило даже беспокоиться. Мы ненадолго.
– Никаких «ненадолго». Издалека ехали. Вы же Ольга – внучка Нелли?
– Да, – тихо сказала она, понимая, что обратного пути нет.
– А я Шота, Владимир – мой отец. Его уже два года, как нет с нами. Ваша бабушка жива?
– Умерла…
– Нам осталась только память. – Он замолчал и после небольшой паузы продолжил: – Поговорим о прошлом за столом. Чуть-чуть надо подождать.
Шота обратился к Автандилу:
– Располагайтесь пока. Посмотрите наших кроликов, кур.

Ольга поняла: отказ будет равносилен кровной обиде. Чтобы как-то скоротать ожидание и развеять тревогу, она решила прогуляться. Дом Латарии выглядел так, будто при строительстве у работников то и дело заканчивались материалы, поэтому они брали новые, но другого вида – в итоге получилось пёстрое и неоднородное здание. Сад тоже был лишён ровных линий. Здесь всё переплеталось, следуя своим правилам, без намёка на человеческое участие. В небольшом загоне прохаживались куры, неподалёку расположились клетки с кроликами и собачья конура. Никто из обитателей не проявил особой радости к пришедшим, если не считать рыжего щенка, вертевшегося под ногами.

Наконец хозяин позвал в дом. Стол ломился от блюд: хачапури, блинчики, хинкали, овощные закуски разных видов и, конечно, шашлык. Беседа явно предполагалась подробной и долгой. Вместе с Шотой за столом сидела миниатюрная женщина в чёрной кофте, с избытком украшенной стразами.
– Нино, моя жена, – представил Шота. – Она не говорит по-русски.
Грузинка смущённо улыбнулась в ответ на приветствие Ольги.
– Я-то тоже порядком подзабыл язык, – продолжил глава семьи, – что-то ещё помню. Всё-таки служил в Чите. Это же рядом с вами, в Сибири?
– Да, ну то есть… не совсем…
Размышления о географии ввели Ольгу в ступор. Заминка продолжалась недолго, Шота произнёс тост:
– За наших дорогих гостей!

Зазвенели хрустальные бокалы, наполненные до краёв домашним вином. Только Автандил налил себе тархун: им ещё предстояла обратная дорога.
Тарелка Ольги не опустевала: то Шота, то Автандил подкладывали ей очередное угощение. «Интересно, а бывает смерть от обжорства?» – мелькнуло у неё в голове. Когда на столе не осталось блюд, которые гости не попробовали, наступило время расспросов.
– Что вам рассказывала бабушка о моём отце? – Шота с интересом взглянул на Ольгу.
– Почти ничего. Только в общих чертах.
Однако хозяин не удивился такому ответу:
– Столько воды утекло… Они были совсем юные, когда познакомились в Батуми.
– Да-да… Нелли… бабушка упоминала про Батуми…
– Если бы не она, отец не пошёл бы во флот, не сделал бы карьеру. Ну и мою мать не встретил бы. Так он сам мне говорил. Как сложилась жизнь у Нелли?
– Она вышла замуж за деда, стала заслуженным учителем…
– Отец всегда воспоминал, что она была увлечённым человеком, любила своё дело. И этим вдохновила его. Он ведь многого достиг на службе, уважаемым человеком стал, а был простой деревенский парень. До сих пор о нём люди только доброе говорят. Жаль только, что время потом наступило неспокойное, не всё мы сохранили из того, что он создал своим трудом, – Шота вздохнул и о чём-то задумался. – Я ведь по молодости совсем его не слушался. С возрастом только понимаешь, как отец прав был… Зато вот сын весь в него. Тоже офицер, в Тбилиси служит. Ваш ровесник. Сколько вам лет?
– Двадцать семь.
– Замужем?
– Нет.
– Вот и Давид тоже не женат, – оживился хозяин. – Не торопится молодёжь сейчас с этим делом. Кстати, сын обещал сегодня заехать.
За несколько дней, проведённых в Грузии, она уже привыкла к интересу местных к её семейному положению и попыткам добродушного сводничества. Но именно сейчас ей меньше всего хотелось натужных смотрин в и без того непростой ситуации. Она взглянула на Автандила – тот ел шашлык и мало обращал внимание на происходящее.
– Как ваш дед? – Шота разведывал детали Неллиной жизни.
– Умер. Давно. Он был старше бабушки, работал в горисполкоме, – она фантазировала на ходу, подбирать слова становилось сложнее: выпитое вино давало о себе знать.
Легенду о деде она не закончила.
– Дато приехал, – прервал её Шота, услышав звук двигателя. – Сейчас я вас познакомлю.

Ольга сразу узнала в вошедшем мужчине полицейского, остановившего её в первый день в Тбилиси. И хотя вместо формы на нём были ветровка и джинсы, ошибки быть не могло.
Давид обнял мать и вежливо поздоровался с гостями. В его взгляде Ольга прочитала немой вопрос: «Что ты здесь делаешь?», на который она лишь пожала плечами: «Так получилось».
Когда вся компания оказалась за столом, Шота заново пересказал историю Нелли и Владимира. Давид после монолога отца, который он внимательно слушал, обратился к Ольге:
– Значит, вы нашли, что искали…
Она, не разбирая, вопрос это или утверждение, смущённо сказала:
– Да.
Образовавшуюся паузу заполнил Шота:
– Как дела на службе?
– Хорошо. Думаю, никому не интересна моя работа, – Давиду явно не хотелось говорить о себе.
– Дед бы тобой гордился. Ещё нет и тридцати, а уже серьёзная должность, – настойчиво продолжал отец.
– Ольга, а вы чем занимаетесь? – молодой мужчина направил разговор в другое русло.
– Я юрисконсульт в областном правительстве.
– Так мы с вами почти коллеги. Надолго здесь?
– В смысле, в Грузии?
– Нет, в деревне?
– Сегодня уезжаем, – Ольга посмотрела на Автандила, копавшегося в телефоне. – Нам, наверное, уже пора?
– Да, ещё к брату моему надо успеть заскочить и потом обратно, в Тбилиси, – подтвердил он.
– Хотел предложить съездить к деду на кладбище, – сказал Давид и, предчувствуя возражения, добавил: – Вечером я мог бы отвезти вас в город, мне всё равно возвращаться.
– Прекрасно, просто прекрасно, – Автандилу идея понравилась, и он кивнул Ольге: – Соглашайся!

Она понимала причину такого рвения: её спутнику не терпелось освободиться от обязанностей водителя. Ольга размышляла, что логичным было отказаться от посещения могилы Владимира, и так бы она сделала ещё час назад, но сейчас к доводам разума добавилось чувство вины за своё поведение: всё-таки она нагрубила Давиду совершенно беспочвенно. И потом прогулка по весенней погоде после долгой дороги и плотного обеда выглядела действительно заманчиво. Тщательно взвесив за и против, она согласилась. Правда, ей пришлось подождать ещё минут двадцать, пока все прощались со всеми и благодарили.
– Садитесь в машину, – скомандовал Давид, когда они наконец оказались на улице.
– Далеко ехать? – уточнила Ольга.
– Нет, не очень.
– Может, лучше пешком?
– Так будет долго, – Давид открыл дверь нового Ford Focus. – Вы всегда со всеми спорите?
– Нет, пока только с вами получается, – улыбнулась она, усаживаясь на переднее сиденье.

Через пятнадцать минут они были у старого кладбища. От дороги его отделяли остатки стены и буйно разросшиеся кусты. Они миновали ряды фигурных надгробий, на которых мелькали даты прошлого столетия, и остановились у памятника из чёрного мрамора с выбитым на нём портретом мужчины, чьё сходство с Давидом было очевидно. Под изображением стояли годы жизни: 1935–2014.
– Мой дед, Владимир Латария. – Давид бережно провёл рукой по могильному камню. – Он многому меня научил. Знаете, что они с вашей бабушкой переписывались несколько лет?
– Да.
– Она сохранила письма?
– Да, но… – Ольга осеклась. – Тут такая запутанная история…
– Расскажете мне на обратном пути, а я вам – свою.
– Хорошо.
Давид попрощался с дедом на грузинском, и они направились к машине. Ольга уже решила, что не будет больше врать про бабушку, и готовилась к неприятному разговору.
– Хотите мороженого? – внезапно спросил Давид. – Можно по дороге в Сигнахи свернуть, в кафе.
– Давайте на «ты». И только не кафе. Мне кажется, ещё чуть-чуть и я лопну.
– Давай, – он согласился с её предложением. – Что, если взять мороженое и пойти на крепостную стену? Сразу и десерт, и спорт.
– Отличный план.
Купив в придорожном магазине пломбир, они поднялись на башню, некогда служившую для защиты города от врагов. Внизу простирался город, с высоты казавшийся игрушечным.
– Я бы хотела извиниться за своё поведение тогда, в Тбилиси. Это из-за усталости, – Ольга сказала то, что весь день было у неё на уме.
– О, правда? Я думал, что ты просто злобная девочка. – В глазах Давида мелькнул игривый огонёк, хотя лицо оставалось серьёзным. – Кстати, дед всегда говорил мне, что первое впечатление – самое главное. Он вот влюбился в Нелли сразу, когда увидел её на пирсе в Батуми. Отец рассказал тебе официальную версию их отношений – про дружбу, про флот. Есть и другая. Я её узнал случайно, когда в детстве рылся в старых книгах в нашей тбилисской квартире и обнаружил пачку писем из Новосибирска. Мне было жутко любопытно, я стал читать… За этим занятием меня застала бабушка. Помню, она тогда очень расстроилась, отругала меня за то, что маюсь дурью, и забрала находку. Больше писем я не видел. Кажется, бабушка их сожгла. Кое-что, правда, сохранилось…
Он достал из портмоне чёрно-белый снимок. На нём юная девушка с длинной косой стояла на пирсе, придерживая подол платья от порывов ветра.
– Спрятал вот. Уж очень красивой показалась. Знакомое лицо? – спросил Давид, предполагая ответ.
– Да… То есть нет… В общем, Нелли не моя бабушка.
Ольга выдавливала из себя мучившую её правду. Она описала знакомство с женщиной в переходе, упомянула про письмо и сведения, которые удалось раздобыть у торговцев и в Facebook.
– Мне было легче поверить, что ты её внучка. Вы похожи.
– Извини…
– Нормально. Просто все услышали то, что хотели.
– Мне так неудобно, что я притворилась не той, кто на самом деле есть. Чувствую себя жуткой врушей.
– Злая и вруша. Ты же просто мечта, – Давид улыбнулся. – Без шуток, я всё равно рад нашей встрече.
– Спасибо.
– Знаешь, я часто думал… В Тбилиси эти письма хранились десятки лет. Есть ли где-то в Новосибирске такая же пачка? Как сложилась судьба девушки на фото?
– Не спрашивал у деда?
– Спросил, конечно. Он сначала хотел отмолчаться. Потом мне удалось кое-что узнать. Когда они встретились, Нелли отдыхала с мамой на побережье, Владимир дежурил на спасательной вышке. У неё всё было как-то определено: она оканчивала институт, опять же отчим полковник… А дед после школы учиться не стал, сразу подрабатывать начал – то там, то здесь, семье надо было помогать. Он сам понимал, что жених не особо завидный, но ради неё захотел горы свернуть – пошёл служить. Письма писал. Нелли отвечала. Она сомневалась, боялась традиций местных. Мать её была против. Однажды вести из Новосибирска перестали приходить. Он ждал, а позже раздобыл номер, набрал. Ответили, что звонить не надо – Нелли вышла замуж. Сначала он злился, ненавидел её, потом пытался забыть… Потом… Потом был ей благодарен, ведь без неё не стал бы тем, кем стал.
– И они больше не встречались?
– Нет. Как-то ему показалось, что он увидел Нелли в парке много лет спустя. Может, это и не она была.
– Печальная история.
– Да, но не будь её, мы бы здесь не стояли. Я иногда представляю, как бы поступил на месте деда.
– И как же? Попытался бы её отбить и увезти?
– Нет. Пожалуй, он поступил правильно.
– А она?
– Не знаю. Мне сложно судить, я же мужчина. Как ты думаешь?
– Я не Нелли. И сейчас не пятидесятые годы…
– Но всё-таки… Если представить гипотетическую ситуацию, что человек, который тебя любит и которого любишь ты, предложил остаться в Тбилиси… Ну или где-то ещё, где бы он жил, вдали от привычной жизни, от понятного будущего. Ты осталась бы?
– Да. Я бы осталась.

Ольга удивилась уверенности, с которой произнесла ответ. Взгляд Давида, до этого настороженный, потеплел – возможно, из-за бликов закатного солнца.
 
Они ещё долго стояли на крепостной стене и разговаривали, наблюдая, как по мере погружения в сумерки облака, горы и крыши домов меняют свои очертания и цвет.

18.10.2018 – 15.12.2018
г. Новосибирск