Кузя

     Глава из повести "Чемпион"


     «Здравствуй, Володя!
     Наконец- то дождался от тебя письма. Редиска! Как я мог тебе писать, если не знал твоего адреса. Брата Колю я видел изредка, а тебе домой было звонить неудобно. Да и времени у меня почти не было. Особенно, в последние дни перед армией. Почти всё время проводил с Т.П., с 18-00 до 2-00 и далее. Спал по 4 часа в сутки.
    Послушай, Вова! У тебя, по-моему, железный и лошадиный оптимизм. Мне уже армия надоела до …. матери.
Я не знаю, может там, где ты служишь и можно что-то получить (Вот в этом-то, похоже, и главная Валеркина беда. Там, где я пытался дать, то есть, служить, он пытался получить. И так по жизни. От того и неинтересно ему становилось), но здесь это очень трудно.  Представляешь, попал в учебку, а здесь, в основном, ничего не дают думать. Обо всём думают за тебя. Голову, в основном, забивают уставами и другой чепухой. Учат меня вместе с дубами, которые не могут сказать, какое будет напряжение на сопротивлении 100 Ом из двух последовательных, если на неё подано 220 В. И вот им рассказывают работу электронных  ламп, триггеров, мультивибраторов. Мне, естественно, тоже. Теперь ты, пожалуй, представляешь, что я черпаю из армии, а командир взвода рассказывает все уроки по своему старому конспекту и более не знает ни грамма. В конце концов, это мне надоело, и я начал нести службу кое-как. Заработал первый наряд, правда, не совсем законно, но вполне можно было дать. За такое отношение к службе мне и дали его. Это безобразие продлится до марта. После, видимо, я уже буду сержантом.
    Да, где я служу. Ты написал о двуствольной хлопушке для пугания самолётов. Насколько я понял – это видимо ЗУ-23. Так вот, я лично на агрегате, точнее станции, по наведению этой хлопушки на самолёты, а так же более крупных хлопушек. У нас в дивизионе они трёх сортов. Но, уже устаревших. Станция, говорят, выпуска начала пятидесятых годов. Ну, да ладно. А то уже много болтаю. Можно и поменьше писать на эту тему. А то нас часто предупреждают.
   Начальство у меня с полосками, и не две, а много больше. Соответственно, поговорить почти не с кем. Приходится обходиться 53-54 годом. Особого ничего нет.
   Я, между прочим, тоже на флот просился, но не взяли. Оставляли во Пскове. В последний момент, когда уже приехали покупатели, моё дело попалось подполковнику, и он приказал отправить меня в другое место. И теперь я уже под Ленинградом. От Парголова 433 автобус до остановки Лупполово. Это от Ленинграда с пересадкакми около одного часа езды.
   В увольнение не пускают. Времени свободного почти нет. Сейчас поведут строем в кино, которое мне нужно как зайцу стоп сигнал. Что то ещё хотел написать, но, неприятно писать, когда ограничен во времени.
   Да. Письмом своим ты меня несколько расстроил и вселил в меня оптимизм и желание снова поучиться, даже чепухе, что бы быть впереди. И, вообще, ты явно на меня всегда влиял в лучшую сторону. Мне видимо хорошо б с тобой было работать. (Через несколько лет в ИВЦ облсельхозтехники и пришлось. Но, Валерка стал уже совсем другой.)
   Спасибо Тане за пламенный. Кстати, она, возможно, не очень уж и утрировала, когда тебе что-то говорила, хотя ты мог бы написать и поконкретнее. Ладно, кончаю. Пиши. После мая у меня, видимо, будет больше времени.
   Чаво! Бамбино! Пиши!!!                Я.  19.01.74.     21ч. 30 мин.

   Т.к. ты до февраля дома, пишу тебе в Псков.

   Сегодня снова свободное время. Все ребята на уборке снега, а я дежурный, т.е. уборщик. Так как письмо не запечатано, решил черкануть пару строк.
   Пришёл к выводу, что пиши – не пиши, а всего не напишешь. Много лучше бы было поговорить. Представляю, на сколько времени это растянулось бы, тем более, что этой слабостью мы всегда с тобой страдали, по крайней мере, когда были вдвоём.
    Ну, о том, в какой я обстановке, я тебе писал. Видимо, вот так она на меня подействовала, что я забыл своё же собственное высказывание, что нигде не надо останавливаться, а всё время нужно двигаться вперёд. Пожалуй, на этом закончу.
   Хочу похвастать. Мою морду тут поместили в окружную газету «На страже Родины». Если ты в ленинградском военном округе, то можешь полюбоваться, за 18 января.
   Передавай всем привет, кого увидишь.
   Фотографии мне не нравятся, но выкидывать жалко.
   Интересно, у вас очень часто политзанятия?                20.01.74.  9-40.»

     Через пару месяцев Валерку, уже с лыками, загнали дослуживать на север.
 164340, Архангельская обл., Плисецкий р-н., ст. Обозёрская, в/ч 77880, Кузьмину В. В.
Охранял «мирное небо» над ракетными шахтами, в новые времена наш северный космодром Плисецк.

     Лето 1974. После армии. Я снова на заводе.
С водной базы позорно изгнан тренером Севой: «Здесь центр олимпийской подготовки, а не группа здоровья для таких,  как ты». Грустно, конечно, но, в общем-то, справедливо. Особо не обиделся. Что взять со старика.
     Без спорта, точнее, без физкультуры не остался. Утром зарядка, по выходным спортивное ориентирование, зимой лыжи, бассейн,  многоборье ГТО.
 
    Работа. Сначала в ОГК, конструктором, через год сосватали послужить в военную приёмку.

    Татьяна и Кузя. Татьяна Пестровская, бывшая одноклассница моей двоюродной сестры, стала Кузьминой.

     Молодёжная профсоюзная поездка на Рижское взморье. В автобусе свободные места. Пригласил молодожёнов Валерку с Татьяной. В палатке на четверых с нами молоденькая девчушка  молодой специалист – экономист после Харьковского техникума. Не скучаем. К девчушке особо не пристаю. Всё как-то по-дружески. Похоже, и Валерке с Татьяной хорошо.

     Ноябрь 1976.  Моя свадьба. Татьяна не пришла, сказалась больной. Валерка с Петровчиками, – двоюродный брат Коля с женой Иринкой, целый сценарий представили. Тёща потом восхищалась. Это Валерка может.

     Три года в военпредах. Срок. Что впереди? В кадры с погонами, - довольствие сразу почти  вдвое увеличивается, да и рост обеспечен, - не берут, я же всего старший лейтенант инженер запаса, а должности с погонами начинаются с двух просветов. Вольнонаёмным служащим, старшим инженером в приёмке – потолок уже достигнут, до пенсии – скучновато будет. Да и деньги семье нужны. Надо определяться.

     СПКТБ ПЭМЗ – зав сектором. Интересная и нужная стране тема. Разрабатываем серию тахогенераторов для прокатных станов. У нас таких пока нет. За валюту у немцев, американцев и французов покупаем. Я, по сути, главный и единственный опытный конструктор в теме. Со скрипом, но получается.  Вот и пригодился опыт конструктора, испытателя и кругозор военпреда.
     Дошли до опытных образцов. Дело застопорилось. Вспомнилось как в НИИ машин постоянного тока академика Глебова при «Электросиле», согласовывал с ними ТЗ, мне сочувствовали маститые остепенённые разработчики: «Нарисовать-то ты нарисуешь, а вот, кто тебе твоё, нарисованное сделает».  Наша система на всём новом последнее время  буксует. За деньги люди в цехах работать уже не хотят. Вот если спиртику налить… Смазка.
     Очередная «святоотеческая беседа» в КГБ: « - Вы говорите, что дерьмецо нарисовали. Как же так? – Конечно. Вот опытные образцы слепим, испытаем, корректуры внесём, тогда это и будут изделия. – Поосторожнее в выражениях надо бы. А то народ вас не понимает. – Это не народ, это ваши сексоты в меру своей испорченности…» -  Мне можно и понаглеть. Сам сексот. Это даёт некоторую защищённость. Вот только, в отличие от дешёвых, завербованных на грехах (с чужой бабы сняли, за руку нечистую прихватили, или за трёп неумеренный), я за идею, на народ стараюсь не клепать.

     Опытных образцов я не дождался. Пригласили в партком, поступило предложение, от которого нельзя отказаться.  Вернули на завод,  в очередной прорыв.  Начальником БСТУ (В КТБАСТУ я его сам переименовал, в установочном приказе, «для значительности»)  – отдел заказов. План производства и поставок всего завода на мне. При делах и не скучно.

     1983. Обострение квартирного вопроса. В двухкомнатной хрущёвке нас «вдруг» стало семеро. Четверо – моя семья и у младшего Брата Коли с Татьяной Лёха появился. Особенно интересны очереди в туалет по утрам.
     И заводская карьера  дала сбой. По итогам пятилетки директору Станиславу Владимировичу Демидовичу дали орден Трудового Красного Знамени и забрали в Москву. Приглашал он и меня в свою команду. Но, и там квартирный вопрос, года два надо перетерпеть без семьи в общежитии. Такая карьера не для меня.
     В кресло директора сел из парторгов «свой» Владимир Петрович Кочетков. Дверь к нему в кабинет открывают все, кому не лень, чуть ли не ногой.  На заводе реорганизация, точнее, борьба за власть и влияние, и демократический бардак.
     По работе подставился на большой штраф. Одна из моих работниц ошиблась, я не проконтролировал.  Директор уволить Татьяну Митрофановну требовал. Я, как начальник, взял всё на себя. Квартира вне очереди теперь не светит.  Под шумок меня начали выпихивать, сливать. Заводской жидовне кажется, что я слишком много в своих руках держу. При сильном и талантливом Еврее (еврей в моём словаре – это о тех, кого уважаю, жид – это больше социальное, чем национальное) Демидовиче это было нормально.  При пока слабом русском, (или  татарине?) Кочеткове?
      За моей спиной мой отдел распилили на два бюро. Директор в курсе, он меня и сдал. У него свой расчёт.  Предлагает мне место личного помощника-референта: «… и оклад будет выше, а там посмотрим». Снова предложение, от которого невозможно отказаться?  Но мне «за державу обидно». Получается, что нет мне пока места на «родном заводе».

     Вариант рисовался не за день. На поминках после похорон бабушки и определились. ИВЦ Облсельхозтехники. Как ни тяжело расставаться с заводом, но решил уходить, заодно и подучиться,  переквалифицироваться. Интересует меня не столько вычислительная техника, сколько правильное её применение. Система «человек-машина». Да и обида. Как говорят мои тётки, так я называю про себя личный состав моего отдела, вернуться будет никогда не поздно. Уйдёшь Володей, вернёшься Владимиром Васильевичем. 
    Исход. Директор, поломавшись для вида, отпустил по-доброму, даже переводом. Моя трёхлетняя «ссылка». 
    Валерка тоже здесь, вернулся на старое место после армии. Отношения у нас на уровне «здравствуй».  Старого стремления к разговорам со мной «за жизнь» у него уже не проявляется. Я, для тех, кто не понимает, как бы на подъёме. Как же молодой, партийный, зав отделом. В Пскове бюро и под началом 23 района, в каждом пункт обработки информации, почти сотня операторов.  Валерка механик на больших ЭВМ. И страсть, похоже, у него одна, но слишком пламенная. В условиях ИВЦ, где спирт рекой, это считай диагноз. Пробовал говорить, бесполезно. Как-то на майской демонстрации встретился и с Татьяной. Валерка уже на разогреве. А у Татьяны такая боль-тоска в глазах… 

     Через три года возвращение, опять же, переводом на «родной завод», уже НПО.  Старое предложение директора остаётся в силе, пришлось принять. Референт-помощник, но теперь уже генерального. Через девять месяцев он от меня немного устал  -  припрёг начальником ИВЦ.

     После талантливого организатора Барского, энергичный, но безграмотный Тиханов, потом варяги со стороны, люди временные, в общем, авгиевы конюшни. Как говорят, работа для потенциального инфарктника.
     Попросил у директора три дня отгула. Позвонил Гене Удалову, главному врачу облфиздиспансера. Говорю, я тот, кому вы пятнадцать лет назад инфаркт обещали. Он меня по голосу узнал, значит, поумнел, говорит. Только всё по-новому смотреть надо. После тушения пожара в здании архив - все личные дела старых мастеров пришлось выкинуть, размокли. Пару дней я посвятил обследованию.
     Тогда только что первый УЗИ томограф в больницу завезли, и женщины врачи с московского семинара вернулись. Превратили меня в кролика, больше часа на кушетке продержали. Атлас уточняли. Им полезно и мне нескучно. Здоровым меня назвать нельзя, и за штурвал самолёта такого не пустят, но компенсационные возможности организма довольно высоки. Обнадёжили. В, общем, «так держать».
     На должность согласился. Директор, прежде, чем подписать приказ, спрашивает, что я три дня делал, пришлось рассказать.

     Знаний мне, конечно, не хватает, но и претендентов, более менее достойных нет. Надо тянуть. Главное, не одному. Люди же вокруг, сами пригласили. Да и возможности есть. С перестройкой путы - ограничения отпали. Самостоятельность. Объединение на подъёме, средств на жизнь и на развитие хватает.
     Но наше предприятие – скорее исключение, чем правило. Ускорение, перестройка. Точнее будет, пробуксовка. Что перестраивать, как перестраивать, когда мы и строить-то толком уже не можем. Безысходность? Однако, кое что и получается, не худшим образом.

     1991. Исход. Остров Крым. Шесть лет «смутного времени» и… 
     Снова Псков. Новые, но всё ещё «смутные» ЕБээНовские времена.

    «Кирпичи» – единственное пока для меня место работы. Сентябрь 1997. Городская больница. У меня переломаны руки-ноги и головке «бо-бо» - хорошее сотрясение. Через три дня после второй операции стало скучно. Значит, выздоравливаю.

     Навестила Татьяна, точнее, она Валерку навещала, и ко мне зашла. От неё и узнал, что Валерка тоже в больнице. В отделении для сердечников. Инфаркт. Вечером прихромал к нему на костылях. Через день и он ко мне вечерком после отбоя зашёл. Посидели в тёмной палате, никому не мешая, поговорили. Говорит, вот ты всё время рвёшься куда-то, а я живу, как живётся, не напрягаясь. И разницы никакой. Оба в больнице. Попробовал объяснить, что разница всё-таки есть. Я, пусть не всегда успешно, как-то пытаюсь строить свою жизнь, а ты её больше проживаешь, катишься, куда несёт. Неубедительно получается.

     В больнице Валерка не задержался. Вместе с ним в отделении лежал лыжник понтовый, ещё по старой жизни мой шапочный знакомый. Тоже с сердцем что-то. Мы с ним знакомы были только на глаз, встречались то в Корытове, то на «Локомотиве» - стадион рядом с домом. Как-то на стадионе вечером, семейный выход, Катерина, первоклассница, на коньках. Подрезали, сбили девчонку. Конфликт с подростками у меня случился. Один против десятка. Проблемно. Неожиданно рядом стал, а я его почти и не знаю. Уже двое. Градус разборки сразу снизился. До махалова дело не дошло. Поблагодарил, но так толком и не познакомились.

     Ребятам сердечникам полегчало. На подвиги потянуло. Стали они вечерком, после отбоя, к сестричке на посту приставать. Да как-то неловко у них получилось. Скандал. Чуть ли не попытку изнасилования ребятам приклеили. У Валерки инвалидность, больничный не нужен, он и стал добровольным «козлом отпущения». Выписали досрочно.

    Живём мы с Валеркой в одном дворе. Дружба наша ещё со времён сельхозтехники приостыла.  Валерка неплохой электромеханик, но работать всерьёз ему, похоже, не в кайф. И чем дальше, тем больше увлечён горячительным. Это при явных признаках подагры. Пить ему, по здоровью, ну, никак нельзя. Мы оба – поборники свободы. Мне свобода нужна, чтобы  не мешали мне работать. Ему - жить в своё удовольствие.

    С Татьяной у него тоже неладушки. Двое дочек – умницы и красавицы, есть в кого. Но, одна, и «пламенная страсть», скольким добрым семьям жизнь испортила. Татьяна отставила Валерку. Не ради другого. Просто «Боливар не выдержит троих», - в смутное время пьющий мужик в семье – это хуже лишнего ребёнка, с большим знаком «минус». Съехал Валерка к маме и папе. Он у них – единственный.

    Изредка встречаемся. Живём-то в одном дворе. Поговорим. И каждый в свою сторону. А жаль. Такой мужик мог бы быть…

    27.02.01.  Вечером выношу я ведро на помойку. Валерка навстречу. Прошлись до его дома. Вернул мне книжку «Речь» Светланы Молевой. Поговорили. Обидно, даже домой пригласить в свою хрущёбу мужика не могу. Хотя и говорить нам, в общем-то, уже и не о чем. Пьёт, как говорит, считай, каждый день. Помочь ему я ничем не могу.  На душе погано.   Кто кого предаёт?

    17.04.01. Визит Кузи. За водичкой – запивкой и закуской - «хлеба горбушку».  Жена быстро собрала кой-какую закусь, вышла в прихожую,  меня ругает: «В дом пригласи». Валерка: «Всю компанию не пригласишь, мы в гараже. Дома родителей не хочу расстраивать».

    26.04.01. На похороны Валерки не попал.  Узнал позже. Остановка сердца на скамейке у автобусной остановки. Умер тоже не дома. Родителей не захотел расстраивать…

   13.06.2012. Звонок от Татьяны.  Внук Мишка взял мобильник, сбросила.  Перезвонил, как раз с Мишкой по Корытовскому лесу идём. Больше года не звонил. Отчитала она меня. И поделом, кажется. Вспоминаю часто. А звонить?
   23.02.2013. Звонок от Татьяны. Поговорили…
Бабий век короток. Мужик – он всегда мужик, если здоровье не пропил.
  06.02.2014. Завтра открытие Олимпиады.
Накрылся сетевой компьютер. Сижу в деревне без интернета. Может, и к лучшему. Для мыслей полезно.

    Татьяна, лет пятнадцать назад, скорей всего, по своему, права была, когда сказала, что не верит в дружбу между мужчиной и женщиной.
    А я верю? Я по молодости в дружбу на пустом месте никогда не верил. Но в зрелом возрасте человек во многом живёт воспоминаниями, память, даже о преданной дружбе – это не пустое место.

    02.01.2019. За три последних года так ни разу и не позвонил. Однако, вспоминается.