Помощник

Давнишнее событие, пустившее корни в еще более глубокое прошлое и  пробивающееся настойчивыми ветвями сквозь настоящее.

Будут ли у него побеги или плоды в будущем?

... Обеспокоенный врач: «Вам с такой угрозой выкидыша ничего тяжелее бутерброда в руки брать нельзя. (Образно выражаясь). Категорически и однозначно! И,  пожалуйста, прислушайтесь к моим словам, иначе ребенку до положенного рождения живым не дожить!»

«Олимпийское спокойствие» будущей мамы, выслушавшей «приговор», даже медсестру заставило взглянуть на пациентку внимательней: «Ей говорят, что в ближайшее время  придется почти полностью изменить  всю свою жизнь – ни зарядки, ни работы, ничего, а она  только кивает головой в знак согласия,- и на «больничный» на полгода,  и на уколы, и на госпитализацию...»

...Больница. Палата.

Ставшие уже  почти хорошими знакомыми врачи и медсестры.

В палате на этот раз всего четыре «кругленьких» дамы. Одна из них – сама врач.

На ее прикроватной тумбочке портретик маленького сынишки, в манежике. Стоит, взявшись  ручонками за край, пытается удержать равновесие. Мама трогательно целует изображение милой мордашки всякий раз, как предоставляется возможным, и ставит портретик  обратно.

Скучает.

К ней часто приходят гости.
Она общительная и разговорчивая, и охотно раздает всем «больным» всякие вкусные подарки из принесенных гостинцев. Ждет второго ребенка. Сейчас находится на сохранении, и очень волнуется: «Как там ее первый малыш без мамы?»

Все бы хорошо, но вот беда: последний месяц она почти не может ходить, с трудом подволакивает за собой ногу и очень стесняется своего немощного положения. Ей сооружают нечто, напоминающее подставку для передвижения, – из швабры. Но с каждым днем ситуация усугубляется, заставляя ее морально страдать из-за того, что даже свои естественные потребности она без посторонней помощи «отправлять» не может.

Именно в эту палату помещают ту, для кого  ничего тяжелее бутерброда брать в руки врач не разрешил категорически.

Она в основном молчит и много читает.

Заметив затрудненное положение соседки по палате,  предлагает той свою помощь: «Поддержать, довести до нужного места и обратно?»

Отказывают ей также категорически, как и запретили что либо поднимать: «Ты на себя посмотри – ходишь как тень, а я вешу  килограмм 80! Отойди! Не зли меня! Сама дойду!» И, потихоньку опираясь на импровизированную подставку,  настойчиво пытается  ходить  самостоятельно.

Предложившая помощь какое-то время больше в помощники не напрашивается: «Нет,  так нет».

Но однажды швабра, предательски скользнув по только что вымытому полу коридора, вылетает всё-таки из рук тяжело опиравшейся на нее беременной женщины, и та грузно оседает на пол. На стульчиках неподалеку сидят несколько будущих мам, так же находящихся на сохранении. Они дружно поворачивают головы, сочувствующе кивают, и продолжают сидеть. Всем ничего нельзя поднимать тяжелого. Каждый это хорошо знает, и каждый осведомлен о возможных необратимых последствиях.

Из палаты, заинтересовавшись долгим отсутствием хромавшей, выглядывает та, чью помощь отвергли.

Укоризненно покачав головой: «Ну? Предлагали же. Нужно было отказываться, чтобы теперь мне было сложнее тебя поднимать», - молча идет к сидящей на полу и пытается её приподнять, придерживая за талию.

Бурное возмущение упавшей с отталкиванием и ругательством, ничего не дают.

Ей упрямо помогают приподняться, чтобы она могла опереться на здоровую ногу и встать.

«Ты что делаешь? Тебе нельзя! Отойди! Тебе говорят! Отцепись от меня! Ругаться буду! Дальше сама дойду!»

И уже в палате, успокоившись, она  горько замечает: «Там ведь несколько человек сидели. Они, в отличие от тебя, себя вполне нормально чувствуют. И ведь ни одна  даже руки не протянула.»

И как-то нечего ей оказалось ответить.

...Спустя положенное время ребенок родился в срок. Ничего страшного не случилось.

А через много-много лет, когда всплыло в памяти давнишнее событие, положившее начало их многолетней дружбе, предлагавшая помощь предположила задумчиво: «Помнишь, ты сожалела о том, что тогда тебе из сидевших никто не  помог? Ты еще расстроилась их бесчувственному отношению, хотя ты нуждалась в помощи. Ты ведь хотела, чтобы тебе помогли? Наверное, помочь должна была именно я, это была моя «функция», именно меня «привели» к тебе в «помощники», хотя именно от меня, казалось бы, помощь принять тогда было невозможно. Странно, да?»

...Очень старая история. Дети уже давно выросли, им много лет.

А того, кого «привели» в помощники, опять отвергают, но теперь уже другой «нуждающийся». Тот, кто просит о чём-то давно, нуждается в том, что  должен дать ему именно тот, кто должен, но принять именно от этого «помощника» подобного рода «услугу»  «просящий» считает невозможным.

 
Сентябрь, 2007 г.,Матросова Елена(Velen)