Животные слышат страх...

***

Животные слышат страх: страх преследуемой добычи, страх застигнутого врасплох безоружного человека. 
И уверенность победителя, опираясь на стремительный натиск, напирает, вдавливая этот страх глубже в тело жертвы, подчиняя его волю уже не столько возможному губительному исходу, сколько невозможности преодолеть парализующее действие проникающего вглубь яда самого страха, превращающего намеченную жертву из потенциальной в реальную...

Это была преамбула.

...Лето. Дачные участки. Дорога домой.

«Нужно зайти к одной соседке по даче. У нее очень злая собака. Подождешь меня во дворике? Только не подходи близко к собачьей будке. А то эту собаку даже сами хозяева боятся: миску с едой палкой пододвигают. Но зато не опасаются за сохранность своего дома: вот уж сторож, так сторож!» - Предупредил родитель ребенка перед тем, как открыть калитку.

«Хорошо», - пожал плечами подросток. – «Подожду. Подходить не буду».

Широкие улыбки выходящих навстречу хозяев дома как-то не увязывались с их способностью опасаться, чего бы то ни было. Спокойные, уверенные в себе люди,  радушные и внимательные.

Но когда из аккуратной будочки вылетело с громким пронзительным лаем нечто маленькое, лохматое, и грозно изображающее из себя строгого охранника, они осторожно попятились, явно уступая территорию двора ее законному  владельцу.

Родитель насторожился, напомнив ребенку о необходимости соблюдать осторожность, и зашел в дом, следуя за нырнувшими в его спасительную глубину, людьми.

Вот тут и пришло на ум, вычитанное когда-то ранее, высказывание о том, что животные слышат страх.

Где-то в глубине души предательски закопошилась потребность стать маленьким и спрятаться, крепко зажмурив от отчаяния глаза.
И, наверное, этому желанию удалось бы добиться своего результата, если бы лохматый, несуразного вида, маленький песик, громко и напористо лая, не привлек  в себе дополнительного внимания: он так старательно стремился нагнать страх на оставшегося во дворе, что само собой возникло и начало вытеснять все остальные эмоции желание пойти поперек.

«Ну, и  чего ты так лаешь?» - честно и прямо заглядывая в глаза животному, но оставаясь пока на безопасном расстоянии, села на корточки девушка-подросток. – «Я у тебя что-то беру? Нет. Еда твоя стоит у тебя перед носом. Будка твоя по-прежнему у тебя за спиной. Даже цепь твоя на тебе. Я с тобой всего лишь общаюсь. Чего шумишь? От страха что ли?»

Пес залился еще громче.

«Слушай, не утомляй меня своим лаем. Я тоже умею громко и противно кричать, но ведь веду себя мирно, и разговариваю тихо. Что, ни разу не встречал тех, кто способен вести себя по-человечески, и, не бояться твоего громкого лая?»

Слегка приподнявшись, она передвинулась ближе.

Теперь длины цепи уже хватило бы, чтобы зубы, отчаянно огрызающегося громким лаем, животного, могли сомкнуться на теле человека.

Словно понимая, что территория сокращается, пес упрямо нагнетал страх.

Воздух будто застыл, сгустившись.

Две пары  глаз, напряженно не отступая, «вслушивались» друг в друга.

«У тебя острые зубы и стремительная реакция. А я могу взять палку и двинуть тебе по морде со всей силы – только рискни укусить. Ну? Хватит уже угроз? Будем друзьями? Давай я подвину тебе миску с едой поближе, а то тебе самому ее себе не придвинуть. Хорошо?»
И миска с едой стала доступна животному, скосившемуся на придвинувшую ее руку.

Любопытно уткнувшись в содержимое, кажется, забыв о том, что рядом потенциальный противник, собака замолкает, занявшись едой.

«Ешь. Смотри, какой весь лохматый и взъерошенный». - Рука протягивается, погладить.

Мокрый нос настороженно обнюхивает незнакомку и слегка угрожающе рычит, опасаясь то ли за сохранность еды, то ли за свою безопасность.   

... «А где собака?», - непонимающе оглядывают молчаливый дворик хозяева.

 «Она тут», - оборачивается, отрываясь от поглаживания довольного пса, подросток.

«Извини, мне пора», - обращаясь негромко к собаке, девушка встает и отходит туда, где ей велено было стоять с самого начала.

«А почему пес молчит? Ты его ударила за то, что он тебя укусил? Ты нам собаку покалечила?» - Подступают что-то заподозрившие хозяева.

«Нет. Я его только погладила немножко и все». - Извиняясь, моргает девушка.

«Ты нам собаку испортила!» – Вспыливают они. -  «Нам нужен был сторожевой  пес, которого бы все боялись, а что мы будем делать теперь с этой мирной дворняжкой, которой продемонстрировали, что ее можно просто погладить?..»

 В дворике повисает вопросительная пауза, готовая прорваться конфликтом.

«Мы, пожалуй, пойдем». - Вступается за ребенка обескураженный родитель, и выводит опешившее чадо со двора. - «До свидания».

И, уже у калитки, обернувшись, всего на мгновение, девушка ловит, покрывающийся тоскливым одиночеством,  взгляд собаки.
И думается, что  лаять она начнет  теперь еще громче, вопреки прогнозам хозяев, но уже по другой причине: потому что  почувствовала, что живая, и  узнала,  как это приятно, когда с тобой обращаются по-человечески, а не только как со сторожевым  псом.
И, потому  еще, что, кроме привычного и ожидаемого от нее чувства угрожающего страха, ей стало знакомо теперь и чувство потери....

...Калитка закрылась.

В спину им глянула табличка, с совершенно новым значением предупредительного содержания: «Осторожно. Во дворе злая собака».

Ребенок помолчал  какое-то время, а потом, насупившись, выдавил из себя глухо: «Им бы другу табличку повесить не мешало бы – о хозяевах...»

...

P. S. «Система» нередко защищает себя с помощью тех, кого избирает себе в сторожа, используя их острые зубы и стремительную реакцию. А каково при этом самим «избранным», «система»  интересуется? Или только кормит,  пододвигая миску с едой палкой, чтобы выполняли свою функцию, и не вспоминали о том, что живые?

 
Октябрь, 2007 г., Матросова Елена(Velen)