Побег из тьмы средневековья. Глава 9

Глава 9. Порочный богослов
        Когда они приехали в свой город, Илона и Таир сразу же сели в автобус, который двигался в сторону их дома. Наташа  поспешила за ними. Но Никита остановил её.
- В чём дело, Никита? – недоумевая, спросила Наташа. – Следующий автобус придет не скоро!
- Нам пока не надо торопиться домой, Наташа. Имеется неотложное дело, - ответил Никита, сделавшись вдруг таким же серьезным, каким был в день их отъезда.
     Они направились в ЗАГС, который только что открылся. И, по настоянию Никиты, немедленно зарегистрировали брак.
      Потом Никита решил поинтересоваться у Ярослава, в каком настроении родители.
     - Родители вроде бы не сердятся на вас. Но вам лучше прийти домой после девяти вечера, - передал Ярик голосовым сообщением.
- Почему?  - спросил Никита.
- Потому что, во-первых, они приглашены на свадьбу, и вернутся домой в приподнятом настроении. Во-вторых, если они обнаружат вас в квартире ночью, то рука у них не поднимется выгнать вас, - ответил Ярик.
     Влюбленным пришлось коротать время, прогуливаясь по городу: они позавтракали в кафе, побродили по парку, где потанцевали под великолепную музыку Клайдермана (Наташа ужасно смущалась и краснела, хотя Никита выбрал самое укромное место, где редко бывают люди), ближе к вечеру сходили в кино.
     В ожидании прихода брата и сестры Антон нацепил на себя галстук-бабочку и блестящую шляпу конферансье. И едва Наташа с Никитой показались на родном пороге, он лицемерно раскланялся и прогнусавил:
- Явились-не запылились! Опозорили семью и вернулись в неё! Если вы смогли обойтись без родителей в радости, то обойдётесь и в горе!
     Наташе стало неловко от такой бестактности брата. Она густо покраснела и заплакала:
- Антоша, как ты можешь….
 А Никита без лишних слов отвесил наглецу подзатыльник. И беспрепятственно прошёл в свою комнату, поманив за собой Наташу.
   Они сделали в комнате небольшую перестановку, соединив вместе две кровати и оставив к другой стене стоявший между ними письменный стол. Постелили красивое белье, которое Зоя Алексеевна купила лет семь назад, но берегла «для особого случая». Ярослав отработал грузчиком вместе с Никитой, а потом и курьером, сбегав до соседнего подъезда и принеся презент от Илоны и Таира – красивую плетеную корзинку с фруктами, шоколадом и вином. За службу он получил большую кисть винограда, которую разделил с Антоном.
     Собираясь засыпать, Антон наклонился к «этажу» Ярослава и спросил с ехидцей:
- А кем они теперь нам приходятся? – и кивнул в сторону спальни Наташи и Никиты.
- Не знаю, спроси у них, - равнодушно ответил Ярик.
- Щас! Я не самоубица! – огрызнулся Антон, всё ещё потирая шею.
- Тогда вообще не думай об этом, - посоветовал Ярик.
       Наташа до сих пор чувствовала напряжение каждый раз, как Никита дотрагивался до её обнаженного тела. И потому, символично поцеловав его пару раз в щеку, она норовила быстрее отвернуться от него. Он это заметил. Сначала он закусил губу от смущения, а потом фривольно взял Наташу за подбородок, повернул её лицом к себе и спросил:
- Ты продолжаешь относиться ко мне, как к брату, а не как к мужчине?
- А ты уже давно считаешь меня не сестрой, а женщиной? – устало отозвалась она, всё еще неохотно отвечая на его ласки.
- Я всегда так считал, - признался он, поглаживая её плечи круговыми движениями.
      Около полуночи вернулись родители. О возвращении «блудных» детей они догадались уже по наличию обуви в прихожей. Послепраздничное настроение было непоправимо омрачено. И всё-таки они сохраняли надежду на чудо, проходя мимо пресловутой комнаты.
   Но «чуда» не произошло. Разочарование лишь усилилось от вида красовавшегося на столе свидетельства о браке и молодого мужчины, даже во сне страстно обнимавшего юную девушку.
  - Полюбуйтесь на святош! – сердито зашипела Зоя Алексеевна. – И они еще проповедуют о Боге!
      Возразить очевидному было нечем. Поэтому Игорь Иванович лишь вздохнул, говоря: «Заблудшие, словно овечки, души», укоризненно покачал головой и тихо ушел к себе. Зоя Алексеевна плюнула через плечо и ушла вслед за ним.
    Утром, за завтраком, состоялся тяжёлый разговор. Родители, скрепя сердце, простили детей и даже попытались их понять. Но настоятельно рекомендовали обзавестись отдельным жильём.
- Сами понимаете – вам, постмодернистам, и нам, консерваторам, отныне будет нелегко сосуществовать вместе, - вежливо и неторопливо пояснил Игорь Иванович, будто тщательно взвешивая каждое слово. Наташа почувствовала, как её лицо стало горячим. Она не смела поднять глаза на отца, хотя он никогда не ругал ее. Антон пнул Антон пнул Никиту в ногу под столом и злорадно ухмыльнулся. Ярослав вопросительно взглянул на старшего брата, ожидая его реакции. Никита не стал в этот раз отвечать брату-наглецу силой. Он улыбнулся и спросил:
- Иными словами, папа, вы хотите сказать, что одно испорченное яблоко вредит всему урожаю?
 Игорь Иванович сурово сдвинул брови и сжал руки в кулаки, но ничего не ответил. А вот Зоя Алексеевна поднялась со своего места и с размаха ударила сына по голове деревянной разделочной доской. Последствия такого удара были бы печальны для Никиты, если бы не его густая шевелюра. Он лишь стиснул зубы и зажмурился, как раб на экзекуции.
- Что ты себе позволяешь, недоносок! Ты нас с отцом на коленях благодарить должен!
Наташа взвизгнула и закрыла лицо руками.
 - Зоя, дорога, может, подождём, пока Наташа выйдет в отпуск, а Никита закончит учёбу? – смягчился, наконец, Игорь Иванович из жалости к дочери.
- Что ты сейчас сказал? – ответила Зоя Алексеевна с придыханием, предваряющим ураган гневного вопля.
        Никита посмотрел на родителей грозным и одновременно виноватым взглядом. И коротко повелел Наташе:
- Собирайся. Мы уходим.
   Она, все ещё напуганная, не смела ему возразить.