О сестрах. Должин. Ч. 3

Готовясь к приезду сестренки, я продолжала переговоры о возможном месте ее трудоустройства в ЦРБ. Моя сокурсница Татьяна Александровна, недавно назначенная замом главного врача по кадрам, входя в курс дела, была в ужасе от текучести кадров средних медицинских работников. Особенно тяжелое положение было в детском отделении, где некомплект составлял порой до пятидесяти процентов. Молодые девушки, в основном только недавно закончившие медучилища  и работавшие медсестрами, «сбегали» куда угодно, при любой возможности. Многие выходили замуж и уходили в декретные отпуска, некоторые переводились в другие отделения больницы.  По комсомольским путевкам в город прибывала со всей страны молодежь, имеющая строительные профессии или вообще без специальности. На этом фоне заведующая детским отделением ЦРБ постоянно искала  медсестер в свое отделение. Предварительно она дала согласие на прием на работу в ее отделение моей сестренки, но с условием, что только на самый тяжелый участок работы – в палаты послеродовой патологии детей. Это не значит, что  все новорожденные там были тяжелобольными, но могли стать такими – обычно туда поступали из роддома слабенькие, родившиеся  путем кесарева сечения или часто раньше времени в наших тяжелых северных условиях.  Уход  за ними требовался особый, круглосуточный, без мамочек. Мало кто из молодых девушек добровольно задерживался там, вплоть до того, что вообще увольнялись.

Занятая круглосуточно, я никак не ожидала, что телеграфная связь с сестрой еще продолжится.
После договоренности с директором Борзинского медучилища, что он отправит ко мне  Должин, выдав справку об окончании учебы с указанием, что диплом будет выслан  в отдел кадров ЦРБ после  подтверждения приема ее на работу по специальности, я вновь получила от нее телеграмму. Без обратного адреса с текстом: «Билетов на самолет нет до сентября». А был конец июля месяца. Поняла, что она сестрой отправлена из Иркутского аэропорта. На следующее утро пришла еще одна срочная телеграмма: «Билетов на поезд нет. Не будет».

Обратилась за помощью к друзьям и коллегам в Иркутске. Они нашли Должин на железнодорожном вокзале, с трудом объяснили, что действуют по моей просьбе, т.к. испугавшись людей в милицейской форме, она пыталась убежать и только повторяла: «Ведь я ничего не сделала! За что?». Оказалось, что она ночевала в комнате матери и ребенка на вокзале, благодаря тому, что  на вокзале оказала помощь задыхавшемуся ребенку,  до приезда «Скорой помощи». Бедненькая моя сестренка, впервые одна попавшая в большой незнакомый город! Она не знала, не ведала, что при ином исходе именно ее бы обвинили во всех грехах. К тому же Должин, конечно, знала, чисто теоретически, что я работаю в милиции, но реально этого себе не представляла.

Коллеги всякими путями раздобыли билет и посадили сестренку в прицепной вагон под неусыпную заботу  пожилой проводницы, позвонив мне о времени прибытия поезда в наш район почти через двое суток. Благодаря тому, что ранее в каникулы Должин  была в стройотряде и работала с пордружками проводницей в поезде дальнего следования "Москва-Забайкальск", она нашла общий язык с проводницей и несколько успокоилась, помогала, немного поспала в пути. В момент прибытия Должин на ж.д. станцию, расположенную  почти в тридцати километрах от города, где пассажирские поезда проходили всего два раза в сутки, я оказалась по делам службы  в противоположном конце района, в аэропорту. По разрешению руководства отдела вынуждена была отправить  встречать ее дежурную машину, проинструктировав водителя. Ему с трудом, практически насильно, удалось усадить ее в свою машину, в народе прозывавшуюся «канарейкой»,  и привезти ко мне на работу. Представляю, как же  сестренке было страшно! Она ведь к таким  машинам и близко по жизни не приближалась, другое бы дело, если бы это было любое армейское транспортное средство, к которым мы были привычны с детства.

Должин больше месяца находилась в стрессовом состоянии, не высыпалась, не питалась как следует, больше недели находилась в пути в совершенно незнакомой обстановке, в среде незнакомых, порой агрессивных людей. Да  еще пообщалась  с людьми в милицейской форме, хотя они только помогали ей. Так что при встрече со мной, да тоже в форме,  спросила «кто ты?», уже не имея сил даже  плакать. Только проспав в домашней обстановке более суток кряду, Должин пришла в себя, в добрую улыбчивую девочку, мою сестренку.

И тогда сразу, и несколько раз позже, я осторожно пыталась ее расспросить, но многое, именно все неприятное,  оказалось просто стертым из ее памяти. На вопрос, почему же она приехала ко мне, сестренка ответила, что бабушка давно ей сказала, чтобы по окончании учебы она ехала именно ко мне. Так что я благодарна судьбе ли, Всевышнему ли, что все эти стрессовые приключения не отразились на ее психике.
(продолжение следует).
Фото ж.д.вокзал Иркутск, из Интернета).