Мудрость осеннего вечера

   Тайный Свет, отражённый в осеннем пейзаже
            Глава Первая «Мудрость осеннего вечера»
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею,
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.
    Всем с детства помнят замечательный образ – «утро года». Но если есть «утро», то должен быть и «вечер». И «вечер» этот, конечно же, преисполненная золотого сияния русская осень.  Вечер. Раздумие. Осмысление и подведение «итогов» всего содеянного, начиная с самой  ранней весны. Так и в жизни нашей наступает время осмысления того, как жил, что делал от юности и до зрелых лет своих.   
  Время грусти о чём-то несбывшемся – по своей ли, по чужой ли вине, но несбывшемся.
  И вот вокруг увядающая красота. Увядающая, но красота необыкновенная, проникающая в самую душу, за душу берущая, сердце щемящая. И столь «созвучная» восприятию мира зрелым, мыслящим, истинно русским человеком.
  «Осенний вечер» Ф.И.Тютчева - такое простое и столь ёмкое название. Осень                и вечер сродни друг другу во всём – и оттого восприятие образа усиливается «вдвое».
   Им ещё: пусть поэт ни разу не назвал по имени Россию, не произнёс слов: «русский» или «русская» - но ведь все мы, прочитав только первое четверостишие, понимаем, что осень эта именно  русская – и никакой другой быть не может! Только русскими могут  быть и «багряных листьев томный, легкий шелест», и «грустно-сиротеющая земля».                А главное -  это истинно русское восприятие осенней природы, отражённое прежде всего в последних строках!
    Но к ним мы обратимся немного позже - а пока вспомним ещё кое-что очень важное из поэзии великого Ф.И.Тютчева: 
 
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
 
        Наверное,  строки эти все хорошо помнят с самого детства.  Именно этот поэтический образ навеял на русского мыслителя Н.М.Тарабукина, созерцающего осенний сад,    размышления о Софии как «Художнице», «созидающей мир».
   Размышления, для которых осталось так немного времени - ведь пора эта очень  «короткая».
     Два созданные великим русским поэтом стихотворения  и похожи и не похожи  –  потому что в «Осеннем вечере»  всё же незримо присутствует что-то другое, вернее, - иное. Может быть, оттого в строках этих столько навевающих грусть эпитетов. Однако здесь не только грусть, но и размышление – размышление более глубокое, чем то, которое навеяно созерцанием «хрустального дня» и «лучезарных вечеров».
     Прежде всего, до «первых зимних бурь» уже не так далеко – во всём их «предчувствие».   Но не только, конечно.
  В стихотворении создан образ только осеннего вечера  - без утра и дня – а что символизирует вечер, мы уже говорили ранее.   
   Но самое главное, что всё здесь проникнуто, пронизано Светом! Светом осенних листьев, напоминающем иконописный фон! И прежде всего «Тайным Светом»,                о котором сказал поэт в другом, наверное, более известном, созданном через четверть века произведении, начинающемся с образа «бедных селений».  (Нет, наверное, того, кто хоть раз не читал его). Это – Свет Самой России -  Святой Руси  - Свет «долготерпеливой» русской души. «Тайный Свет», недоступный «гордому взору». Свет Родной Земли, которую «В рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя». Благословляя на труд и подвиг!
   Удивительно: образа природы как такового вроде бы и нет. Только, думаю,                при прочтении этих строк невольно встаёт перед глазами образ деревни с размытой осенними дождями дорогой, с затянутым осенними тучами небом над ней.
    Конечно, не «лучезарный вечер» и не  «багряных листьев томный, легкий шелест», но осень.  А самое главное, что отражает осенний пейзаж, – «Тайный Свет» и Благословение Божие!    
      А потому оба, как было уже сказано, созданные с разницей в четверть века  произведения составляют некое духовное единство, единое «духовное пространство».
      Вот теперь и пришло время возвратиться к последним строкам «Осеннего вечера» - к словам о «Божественной стыдливости страданья». Она присуща, жизненно необходима  «разумному существу», коим является – коим должен быть человек.                А иначе же, он от Бога «отворачивается» и человеком быть перестаёт.
   Только «Божественная стыдливость страданья» даёт возможность узреть тот «Тайный Свет», который в каждом «бедном селении», в каждом покрытом золотыми                и багряными листьями дереве.
   Удивительно, что навеянные образом осеннего вечера строки написал тот, кому ещё не было тридцати лет – потому что  в них словно отразился выстраданный духовный опыт.  Видимо, великим людям  даровано умение провидеть. А ещё, как писал русский мыслитель Е.Н.Трубецкой, есть то,  что «сверхвременно» - и сказано это именно  о великих произведениях искусства.
    И, наверное, следует вспомнить, что об осеннем вечере Ф.И.Тютчев писал вдали                от России,  грустя о «бедных селениях», о «светлости осенних вечеров»  - русских осенних вечеров.  (Мы уже говорили в самом начале, почему пейзаж этот может быть только  русским, хоть и  не сказано о том   ни единого слова).               
     Но прежде всего, наверное, грустил поэт о «Тайном Свете наготы смиренной», непонятной «гордому Западу», на котором он  тогда пребывал. (Неважно, что слова эти Ф.И.Тютчев  скажет через четверть века – ведь мы уже  говорили о едином «духовном пространстве обоих произведений»).
    Итак, все эти мысли о сакральном навеял осенний пейзаж. Может быть, оттого                и «обращается» поэт к русской природе, к осенним вечерам России, «награждая» их «княжеским титулом» - «светлость». За дарование  мудрости, за дарование великого, возвышающего душу «познания» Святой Руси и предназначения человека.
   Осенний пейзаж России  словно заставил задуматься о прожитом и, как сказано у Отцов Церкви, научил Мудрости в Слове.