История первая

Невероятно правдивые истории архивариуса двенадцатого кавалергардского полка Его Императорского Величества,  бывшего всегда и везде, рассказанные им самим.

История первая
Мигель де Сервантес Сааведра волновался. Капли пота всё отчетливо проступали на уставшем челе. Но с мужеством, не покидающим его и в эти последние часы - он продолжал читать в Википедии рассказ о своей жизни... Закончив, он здоровой рукой смахнул блеснувшую слезу и какое – то несчисленное мгновение молча лежал, раз за разом с силой сжимая старческие веки.
 «Убери» - сказал он, отдавая смарт. Я кивнул и игрушка другой эпохи, скользнула в глубину потайного кармана, собою волн морских не вспенив.
 «Тяжело понимать. Не ужели и язык так поменялся? Даже буквы. И вы всё это про нас знаете? Столько всего…»
 «Да. Сказано же кем – то, что будущее будет знать о прошлом больше настоящего. И меня тоже знобит, как пытаюсь представить, что через четыреста лет после меня может... Быть.» - вздохнул я. 
«Ну вот… Ничего – то вы про меня не поняли… Да и не знаете… Даже в вашем премудрейшем веке. До фига поняли, а вот до донышка – ну не дано вам. Ну… Как и всем. Нам. Всё понять – это Божье дело, не человечье» - глубоко вздохнул он.    
 «Про меня» - он горестно усмехнулся – «Наговорили! Нашли Рыцаря несусветного образа… Даже могилку – и ту потеряли. Правда, нашли. Триста лет не прошло!»
 Он передохнул и продолжил:
 «А знаешь - люди не хотят думать, боятся понять, до какой степени они одиноки. Что всё в мире – ничто и ни чему нет опоры. Только таким как мы - даны эти вершины зияющие… И так велик у наших крыл размах – что рядом с нами места нет стоять. Полусказка вот эта моя…
 Да ни х… не напишешь, пока на страницу кровью своей, жизнью своей не плеснешь!»
Он захрипел и закашлялся. Отдышался. Продолжил: «..Мельницы… Ещё те колеса любви, что при этом Лепанто по мне и по нам проехали... Угу, скамьи ладьи красны от крови моей растерзанной мечты»!
«Но в каждом доме, в каждом взоре – ищу отважной красоты»  - ответил ему я.
«Да. Всю жизнь эту любовь и красоту ищешь и не находишь. А умирая – увидишь, что она всегда у тебя за плечом стояла. И женщина – только одна из её зыбких форм. Это то, чего никогда нет и то, что всегда есть... Скользящее. Призрачное.   
 Ты вот и не заметишь, как исчезнет человек, который тебя любил. Кто любит - уходит молча, на цыпочках. Истинная Любовь уходит без скандалов, без битья посуды и «морды лица»… Она жалеет, она продолжает тебя беречь, не вспоминая… О бедах, о горестях, понесенных с тобой и от тебя. О том, что уже не смогла тебе простить… Для неё есть только ты и чтоб тебе хорошо было. И не исчезает она, а из неведомого своего далека следит за тобой, радуется и горюет за тебя… Но ты об этом не узнаешь … Ты думаешь, что её нет, а она есть… Вроде как твой ангел - хранитель… А может, это он самый и есть? Скоро, скоро узнаю…
 Если б я вот это всё тогда в зиндане у пиратов не понял – я бы в те годы там бы с ума и сошел».   
Он тяжело вздохнул. Тишина. Только стук капель, падающих с рукомойника… «Король всех поэтов Испании» с трудом сдвинул больное, распухшее тело.
 «Я и без твоей книжки волшебной чую, что заканчивается моё долгое неблагоразумие. Жизнь, то есть. Спасибо, утешил не хуже исповедника. Славой посмертной. Да только слава – это солнце мертвых».
Он улыбнулся на последок мудрой и грустной улыбкой:
«Ну, а теперь уходи, виденье ты моё посмертное… Рыцаря несусветного образа… Вижу я в тебе такую же мою нелепую неприкаянность… Сознайся, от какой любви ты по странам и векам бежишь? Ну ладно, ладно. Молчу...» - Он тяжело перевел дыхание – «Скоро монахи со службы вернутся, не дело будет, коль тебя здесь увидят. ...Иди, иди. Привет Ей от меня передай…»