Гимн жизни

ГИМН ЖИЗНИ

(Таблетки Аманделины)


13 марта.


Зачем меня зовут Ляля, фамилия Котик?

По паспорту я Аманделина. Но всем это длинно, вот люди и лялькают.

Да еще и Котик! Это не дразнилка. Это фамилия такая!

Утю-тю, киска!

Мусик-пусик! Толстый пузик!

Я не пусси-кэт! И не Пусси-райэт!

Не гламурное Киссо!

Вы презираете меня, люди.

Вы не замечаете меня, невзрачную чувырлу.

Ничем не примечательную.

Одетую до того плохо, что никак.

Но! Вы! Люди!

Вы еще придете у меня лечиться.

Вы еще будете меня умолять, чтобы я вас спасла. 

И вот, Алла Борисовна звонит мне: Ляля, вы моя последняя надежда! Мне плохо, Ляля! Я доверяю свое здоровье только вам!

Помогу, вам Алла Борисовна! Я всех вылечу, весь мир. Сама погибну, а мир спасу.

Потому что у меня такая душа.

Никто не сможет вас спасти, люди, ни за какие деньги, а я смогу.

Медицина это святое.


31 солнечномая.


Я поступила в мед.

Панов и Черепанов  (как бы друзья) поступили в мед.

Анжелка (типа того что лучшая подруга) поступила в мед.

И чего их-то туда потянуло?

Я прирожденный врач, а они что.

Как мухи на мёд.

Я дала им списать на вступительных.

Любите ненавидящих вас.

За Анжелку на экзамены сама ходила.

Прощайте врагам своим.

Панов вчера попросил курсовик ему настрочить. И я обещала.

Вас по правой щеке ударили, а вы левую подставьте.

Вы мне спасибо не скажете так называемые дырузья и предали (помните?), а я за вас возношу молитвы Святым Небесам.

Потому что у меня душа такая.


1-го юного июня.

Анжелка пугается трупов в морге.

Она ненавидит медицину, пошла на врача только из-за Черепанова.

А я люблю медицину.

И Черепанова люблю. И даже Панова. И саму эту предательскую модельной внешности Анжелку.

Пусть они бесятся, что я выше их.

Всех прощаю, всех люблю. Повторять трижды в день, минимум по сто раз.

Я ангел.

Чтоб ты знала, Анжелка, ангел не ты, со своим холесеньким личиком, чистеньким, в форме пасхального яичка.

А я.


2-е  мрачнобря.

 
Анжелка со страху трупов подсела на морфий.

Крала его из больницы и попалась.

Ее выгонят из института.

Она в панике.

Запала на амфетамины.

- Как ты похудела, - говорю ей я. - Прямо узник концлагеря.

- Я брошу, когда захочу!

Дурочка ты моя.

Тут от варенья тяжело отказаться, а это тебе тяжелый наркотик.

- А  ты-то как потолстела! - огрызается она.

Не может она без того, чтобы мне гадость не сказать.

Котик, пухлый животик.

Я вообще не буду есть, ничего, никогда.

Лучше умереть от наркоты, чем жить, как я,  с толстым задом.



6-е зверинобря.


Черепанов с Пановым продавали в подворотне краденый морфий.

Менты их вычислили.

Они в КПЗ.

В ректорат пришла бумага из ментовки.

Совы, ухают у меня над головой.

Панова с Черепановым отчисляют из института.

Я пойду к ректору, попрошу оставить Черепанова и Панова.

Под мою ответственность.

С испытательным сроком.

Я никогда (подчеркнуто три раза) не подсяду на вещества.

Я и Панова Кирилла Антоновича, Черепанова Дениса Максимовича, Одинцову Анжелику Витольдовну — отучу от пагубной привычки.

Я знаю, что говорю.


13 ветробря.

Мы заставили Анжелку сдать кровь на анализ.

У нее ВИЧ.

Она героин не только крала в больнице, но и на улице покупала, дурында.

Панов любит ее и хочет повеситься.


21-е туманнобря.

Мы с Черепановым и Пановым поклялись, ради нашей любимой школьной подруги, Анжелы,  найти лекарство от СПИДа.

По вечерам теперь не уходим домой, а работаем в институтской химлаборатории.

Нас гоняют швабрами уборщицы, на нас написала докладную староста курса.

Препы все тоже против.



23-е тучебря.

Были на приеме у Ректора, и объяснили все, и он (один нормальный нашелся!), разрешил «студентам второго курса лечфака во внеурочное время заниматься научно-исследовательской деятельностью», неужели нас перестают гонять.

Вчера у  Анжелки родилась дочка, Кристина (не то от Панова и не то от Черепанова).

Кристиной ее я назвала, это значит – Звезда.

Девочка здоровенькая.

И красивая.
 


11-е дождебря.

Мы прочли все, что печатается по теме, все отчеты и рефераты, по-русски и по-английски.

И по-китайски, с гугл-переводчиком, хоть он и глючит.

СПИД переводит, как «сон».

Вкалываем три месяца летних каникул, и уже не ходим домой, едим, пьем, ночуем тут.

Поставили раскладушки.

Разводим кипятком «Нескафе» и лапшу «Ролтон».

Опарыши жрем. Все ради любви к науке.

Вообще-то, мне кушать всегда очень хочется. Хоть что-нибудь.

К нам приходят добровольцы на испытания таблеток. Кому терять уже нечего.

Проходят у нас лекарственную терапию.

Но никому от нее не стало лучше.

Может, и стало, но чуть-чуть.

А так, чтоб вылечится навсегда…


Это СПИД. Тут мировые светила зашли в тупик. Лучшие умы человечества.

А мы кто – мы студенты II курса областного мединститута.

Но мы подарим огонь людям, как Прометей.



22-е чернобря.

Сегодня Черепанов и Панов пали духом.

- Верьте! – говорю я им.



14-е грустнобря.
 
Черепанов и Панов хотят все бросить.

- Верьте! – говорю я им. – Потому что невозможное это не факт, это просто мнение.

Невозможное, это не навсегда. Невозможное это не приговор, это вызов. Просто поверьте в это!

Life is good.

Impossible is possible!

Just do it!

Никто кроме нас!

Наше дело правое.

Победа будет за нами!



3-е смертобря.

Телеграмма.

Всему роду человеческому.

Анжелка умерла, не дождавшись нашего лекарства. Похороны в среду.

Черепанов совсем невменяемый. Съел все наши таблетки. Еле откачали в областной реанимации. Панов запил.

Кристинку я взяла пока к себе.


14 усталобря.

Я теперь спасаю мир.

Только мне грустно.

Я работаю весь день, ночью нянчу Кристинку.

Пою ей русские романсы.

Склонилась ивушка до самой реченьки, ей тоже хочется на быстрину.

Она печалится с утра до вечера, все ждет, безумная, свою весну.

Ивушка я плакучая, над омутом жизни.

Выпить, что ли, медицинского спирта.


29-е помнибря.

Перед смертью Анжелка рыдала и просила у меня прощения за то, что смеялась над моей внешностью.

Что никогда в меня не верила.

Что Черепанова соблазняла.

И взяла с меня страшную клятву, что я не сдам ее дитя в детдом. 

Я ее последняя надежда.


Мы – последняя надежда Вселенной.

Такие молодые.


Мне некогда есть, пить и наряжаться.

Я спасаю человечество.

Эй, люди!

Вы еще о нас услышите.

Я жизни своей не пожалею за счастье  вас, людей.

Вы же все без меня пропадете.

Уже пропадаете.



Прелесть и прель апреля.

Мы сделали доклад в студенческом научном обществе. Никто ничего не понял.

Мы гении.

Но из всего мединститута  это способны постичь лишь ректор и покойный Ник. Ив. Пирогов.

Он нам улыбается с портрета. Классик.

СПИД это не болезнь.

Это когда у человека надежды нет.

Когда нет любви.



Маета мая.


Я буду выступать, я иду через весь огромный зал к микрофону, некрасивая девушка с кривыми ногами, как корни ивы, и в очках на длинном птичьем носу. На меня смотрят все.

Сорок тысяч человек публики. Я стою на трибуне конференц-зала. И – гром аплодисментов! Мне аплодируют 15 минут, 20 минут, никак не успокоятся.

Лекарство от СПИДа!!!

Лучшие умы человечества бились много лет. Искали. И ничего не нашли.

А нашли мы. Студенты II курса областного мединститута. Из далекой России.

А потому, что в нас есть чистота и духовность.

Я  подала идею. Я гений. Панов и Черепанов – простые исполнители. Они-то это знают, а больше никто не узнает. Я не ради славы. Я для человечества.

Когда я говорила об Анжелке, моей любимой погибшей от СПИДа подруге, то не могла сдержаться и заплакала.

Слезы катились по лицу. Я плакала и о Нуриеве, и о Меркюри, и о Майлзе Дэвисе.

Обо всех, кого уже не вернуть.

Но  в этот миг я вспомнила и о всех других, кто болен и ждет лекарства. Их так много.

У них теперь есть надежда.

И мой плач перешел улыбку счастья.

Нет радости сильней, чем радость победы.

Меня снимали сотни камер и телефонов.

Я почти красива.

Со слезами, сверкающими на лице, с этой своей новой улыбкой.

Я вынула из портфеля магнитофон с диском-караоке.

И запела  «I belive I can fly». И весь сорокатысячный зал подпевал мне:

I belive I can fly!

Я  умею летать!!! Я умею летать!!! Я умею летать!!!


А таблетки от СПИДа назовите в мою честь, "Аманделина". Выпьешь – и любишь.

Они будут толпиться в очереди и кричать: мне еще «Аманделины!» Еще бокал любви! Еще глоток!

Я — переполненная чаша.



Июнь — с ладони сдунь.


Мы улетаем домой с Международного медицинского конгресса, я, Черепанов и Панов.

Нам всего по 22 года. Мы победители СПИДа.

Авиалайнер вышел  из строя над Атлантикой.

И упал в океан. Мотор отказал.

Мы утонули. Вместе с экипажем и всеми ста пятьюдесятью пассажирами.

Все газеты мира опубликовали некрологи.

«Эти дети явились на Землю с особой миссией. Господь послал их к нам, чтобы спасти наш мир. Они сделали то, что требовалось, и ушли навсегда, в неизвестные нам края. Будем помнить о них.»

Всюду печатают мою фотографию с трибуны конгресса – там, где я уже улыбаюсь, но еще продолжаю плакать.

Еще безгранично несчастна, но уже совершенно счастлива

«В мире не было более прекрасного лица» – Лондонская  «Таймс».

«Улыбка, победившая Абсолютное Зло» –  «Нью-Йорк-Таймс».



Все переписать заново.

Анжелка вылечилась от СПИДа, нашим лекарством.

Она, правда, подурнела очень, постарела и облысела.

Нет, и не облысела даже.

Кудри штопором.

Черепанов женился на Анжелке. У них родились двое сыновей. Аристарх и Платон. Денег нет. Черепанов – оркестрант областной филармонии, нищий-пьющий.

В старых брюках. Застиранных, и стрелка предательски блестит от утюга. На химчистку денег нет. Не говоря уж о приличном костюме.

Анжелка сидит с детьми, не работает (кто ее в музыку-то возьмет, дальше уборщицы ей ничего не светит).

У Черепанова разъехались по шву штаны. Выходные, концертные. На глазах у всех, на концерте.

Он кланялся перед публикой, и всей пятерней поддерживал брюки, чтоб не упали.

Теперь ты понял, что я чувствовала тогда?


Ну почему, почему нельзя все переписать заново?!



День Икс.

Всем мертвым — воскреснуть!

Встань и иди!

Талифа куми!

Аллилуйя!

Осанна!

Все, что было — не в счет!

С нового листа!

С цифры один!

Поехали!


5-е ужасбря.


Черепанов с Пановым опять подсели.

Панов – наркодилер, оптовик, он вовлекает Черепанова в свой бизнес.

Кто употребляет, тот и торгует, факт. Кто торгует, тот и употребляет.

Сам себе продает. У себя покупает.

А что именно?

Да, судьбу.

Как все мы.

Менты вламывались несколько раз. От них откупишься, и опять денег нет.


7-е смертобря.

Черепанов заснул и не проснулся.

Похоронили его.

Я играла на поминках «Траурный марш» Шопена. Все друзья и родственники плакали.

Плакали в голос 15 минут, 20 минут, никак не могли успокоиться.

Это из-за моего искусства.

Но почему, почему  я не могу переиграть смерть?

Это как ветер. Только не золотой, а черный.

Не теплый, а студеный.

Ко мне на поминках подходила мать Черепанова:

- Ляля! Мой сын, умирая, просил передать вам, что он вас любил всю жизнь.

Черепанов!

Я знаю, ты любил меня всю жизнь. Всю твою потраченную зря и погубленную во цвете лет жизнь. Но ты понимал, что недостоин меня. Я слишком хороша для тебя, Черепанов!

Это, должно быть, мучительно для мужчины, сознавать, что девушка выше его.



8-е зря-бря


Я заразилась ВИЧ от маленькой Кристинки.

Под этой плитой  лежит доктор  Аманделина. Младая врачь русской медицины. Благодаря ей, наш мир уцелел.

А таблетки от СПИДа «Аманделина» пусть продаются в каждом киоске. Или пусть их бесплатно раздают.

Выпьешь, и любишь, любишь.



Да, я умерла от СПИДА.

И все придумала.

Но так придумала, что это лучше, чем на самом деле.

И не говорите мне, что Панов и Анжелка умерли тоже.

Что Черепанов скоро умрет.

Это ничего не значит.

Это просто слова.

У вас слова, люди, и у меня в тексте слова. Мои лучше.

СПИДа нету, есть вечная музыка.

И смерти никакой нету.

Есть  любовь.

Только любовь.

А на моей могиле, на черном мраморе пусть напишут серебряными  буквами (лучше золотыми):

АМАНДЕЛИНА КОТИК. ПАМЯТИ ВСЕХ  МЕЧТАТЕЛЕЙ..

ВСЕХ НЕ ИСЧЕЗНУВШИХ.

ВСЕХ НЕСДАВШИХСЯ.

Не бойтесь смерти, люди!