Русский вальс

                Часть 1
                Мне не забыть той песни – она приходит в сны -
                Про солнышко лесное, про встречу у сосны.
                Теперь могу признаться: не смея полюбить,
                Тебя с цветком весенним пытался я сравнить.

                Александрина!- В ответ немая тишь…
                Александрина! Зову, а ты молчишь…
                Александрина! С той песней ты цвела!
                Александрина! Как песня ты была!

                Сказать, что василек ты - в нём нежность не видна,
                А лилия прекрасна, но очень холодна.
                Сказать, что колокольчик... Но здесь не видно их!..
                Как солнышко была ты в пятнадцать лет твоих.

                Александрина! - В ответ немая тишь… 
                Александрина! Зову, а ты молчишь…
                Александрина! С той песней ты цвела...
                Александрина! Как песня  ты была!

               
                Авторский перевод песни «Александрина» ансамбля «Песняры»



       Бывают случаи, о которых говорят:  «Такого просто не может быть». История, которую вы сейчас узнаете, однозначно из этого ряда. И всё же, и всё же…

     … Он приехал в этот маленький провинциальный городок в период летнего короткого отпуска  – отдохнуть от  неудачного сезона, утомительной  работы, не давшей пока заметного результата, пристального  и назойливого внимания фанатов и прессы – желтой и всех других, не менее осточертевших оттенков. Инициатором этой поездки стал Марко Аньелли, добрый приятель, отчаянный романтик, велогонщик, турист, легкоатлет и скалолаз, с которым жизнь свела его близко год назад и, не давая ни минуты для сомнений, превратила в почитателя таланта этого чудесного человека. Марко периодически гостил в русской семье уже не один год. История этого отдыха уходила корнями в давнее приключение, когда Марко, наслушавшись от друзей-альпинистов восторженных рассказов о горах, решил сам совершить восхождение, для начала в одиночку. Но случилось так, что склон, который он покорял с отвагой и оптимизмом новичка, накрыл снежный буран, и незадачливого покорителя вершин чудом спасла группа российских альпинистов. Вот там-то Марко и познакомился с человеком, на даче у которого теперь частенько гостил, находя такой отдых прелестным и полным истинного спокойствия, чего сейчас так не хватало его другу Сандро. Дача друзей Марко стояла в сосново-еловом лесу, неподалеку от то ли пруда, то ли озера. Была она уютной, просторной, и народ там подобрался самый что ни на есть пёстрый. Иной раз даже трудно было предположить, в какой степени родства находятся её обитатели и присутствует ли оно вообще как таковое. Взрослое население состояло из хозяина, хозяйки, небольшого штата поваров и уборщиц, впрочем, скорее похожих на друзей, чем на наёмных тружеников, двух парней лет тридцати пяти - братьев-близнецов, кудрявых и золотоволосых, похожих, как две капли воды, и их жён, очень красивых и тоже чем-то похожих, хотя одна была блондинкой, а другая – брюнеткой. С ними были дети, симпатичные мальчик и девочка лет восьми – десяти. На огонёк к хозяевам часто захаживал сосед-лесник, приносивший для детей и желающих взрослых парное молоко. С ним приходили две внучки. Кроме того, на даче обитали две кузины, на взгляд лет четырнадцати-пятнадцати. Наиболее приметной из них была Лада, юная прелестница с золотыми волосами до плеч и зелеными глазами колдуньи. С первого взгляда казалось, что существо это должно быть тихим, смирным и томным, но стоило увидеть девочку в споре, в игре или спорте, как перед вами возникал маленький львёнок, а то и вовсе лев-подросток. На её ровесницу, почему-то имевшую множество абсолютно непроизносимых имен, единственным доступным из которых было Лея,  он сначала просто не обратил внимания. Тихая, застенчивая девочка почти не попадалась ему на глаза, а если попадалась, то сразу стремилась куда-нибудь скрыться.
   Первую неделю он наслаждался природой. Стояло лето, ясное, солнечное, но без жары и духоты, так часто портивших спортивные уик-энды. От воды, оказавшейся рекой, дул приятный ветерок, поляны пестрели цветами, в траве прятались ягоды, разогретые солнцем сосны пахли смолой. С Марко они изучили все тропинки, облазили все скалы и даже пытались искупаться в студеной речушке, но Марко вылетел из воды с таким воплем, что повторить попытку они не решились.
     Ещё одним  замечательным развлечением был футбол. Сандро слыл заядлым любителем этой игры и в душе считал себя неплохим футболистом. И тут вдруг оказалось, что его переигрывают буквально все, кроме Марко, а братья-близнецы вообще непобедимы. Это обстоятельство сначала очень раздражало его, но очень скоро раздражение сменилось восхищением, и он начал с большим удовольствием учиться, тем более, что братья всегда были рады помочь или показать замысловатый приём…
      Но вот настал день, когда прогулке не суждено было совершиться – в доме готовились к торжеству, как объяснил  Марко –  дню рождения кого-то из домочадцев. На поляне возле дома были расставлены столы, и Лада с малышами крутилась возле вазочек с фруктами, изредка утоляя охотничий азарт яблоком или апельсином. Пора было садиться за стол, и тут все заметили, что нет Леи.
     - Марко, не сочти за труд, сходи за ней, пожалуйста! – попросил хозяин дома.
     Не заметив на лице Марко острого желания оторваться от блюдечка с земляникой, Сандро положил руку ему на плечо. «Сиди, я схожу». Комнаты девочек были в левом крыле, в противоположной стороне от входа, каждая из них занимала отдельную комнату, что  в  первые дни по прибытии очень удивляло его. Но комнат в доме было много, а опасностей не было вовсе, и вскоре уединенное размещение дачников перестало его удивлять. Дверь в комнату Леи была приоткрыта, он подошел и тихо постучал. Тишина. Он постучал ещё. Тот же результат. Тогда он осторожно заглянул в дверь. Комната была пуста. А над письменным столом, сразу бросаясь в глаза, красовался его огромный портрет. Это был плакат, и фото нравилось ему самому в отличие от большинства других. Такой же плакат хранился в архиве у его родителей, тираж его был невелик, и он от души поразился, как и где могла раздобыть  его девочка из глухой иностранной провинции. В это время сзади раздались лёгкие шаги, он оглянулся и почти столкнулся с Леей, стоявшей у него за спиной. Наверное, вид у него был весьма ошарашенный, потому что девочка улыбнулась:
       - Я болею за тебя. Уже давно…
        Он слышал такие слова тысячи раз, но сейчас почему-то страшно смутился, словно преступник, застигнутый на месте преступления. 
       - Спасибо…- наконец пробормотал он. – Я пришел за тобой. 
        - А я за тобой, - улыбнулась она. – Мы случайно разминулись.
      За столом Лея оказалась далеко от него, она почти всё время молчала, во всяком случае, он не мог различить её голоса в веселом гуле застольной беседы. К тому же, он далеко не всё понимал. Обитатели дачи из уважения к гостям старались говорить на английском, этом международном языке, мостике между разноязычными племенами землян, но владели им далеко не все одинаково хорошо, как, впрочем, и он сам. На его родном языке здесь не говорил никто, даже Марко. А потом принесли гитару. Этот инструмент, ставший своим, родным во всем мире, с детства звучал на улицах его родины, часто случалось, что он и засыпал, и просыпался под его звуки. Оказалось, что в этом дачном мирке поют все. Но гитару дали Лее. Он следил, как её тонкие пальчики  бегают по струнам, и чувствовал, что вернулся в детство, пусть совсем не такое, как было много лет назад в родном городке, но такое же милое и знакомое. Они пели по-русски, песни были мелодичны и трогали душу даже без понимания слов. Чаще всего пели романсы, в том числе и хорошо ему известные, и он удивлялся необычному, но очень красивому слиянию  знакомой музыки и незнакомых слов. Лея согласилась спеть не сразу. «Её часто просят об этом, - пояснил Марко. – И поёт она здорово. Но стесняется».
       - Ну, Лея, - тем временем сказала Лада, теребя девочку за руку. – Спой хотя бы ради такого солнечного дня! Про солнышко лесное! Спой для наших гостей!
        Лея подняла голову и взглянула на Сандро. Серьёзно, без улыбки. Кивнула и пробежала пальцами по струнам. И он понял, что такого не слышал никогда. Она пела на своем родном языке, негромко и грустно, но ему казалось, что он понимает всё от слова до слова, и что слова эти исходят из его собственной души, замирающей от грусти несбывшегося и надежды на что-то доброе и чистое, что обязательно произойдет. Она кончила петь, положила гитару на стол и убежала в дом. «Странный ребенок… - улыбнулся Марко. – Загадочная русская душа».
       - Что же, - сказал хозяин дома. – Обычно в перерывах застолья бывают танцы. А я предлагаю сыграть в футбол!  На немой взгляд недоумения Марко расхохотался: «Ты что, думал, что эта компания тривиальна? Ничего подобного! Видел ты турник под нашими окнами? Знаю, что не только видел, но и опробовал. Так вот, здесь им пользуются все без исключения. Так же, как и отличной поляной с воротами, где мы  вчера гоняли мяч. А ты думал, что они по праздникам только чаи гоняют с утра до вечера? Эх, ты!»…
      В футбол играли от души. Какая там разница в возрасте, если шустрый пострелёнок десяти лет умудрялся проделывать с мячом такое, что порой и не снится некоторым профессионалам, а хозяин дачи даже сумел забить гол в падении через себя?!
     Сандро был азартен от природы. Он увлекся процессом борьбы, которая была отнюдь не лёгкой, и был искренне раздосадован, когда красивая комбинация прервалась из-за неловкости Лады. Мяч улетел в аут, он бросился за ним, стремясь как можно скорее вернуть  в игру. И поневоле стал участником нового приключения.
     Отступя несколько назад, следует сказать, что на даче жила кошка Матильда, всеобщая любимица. Два месяца назад она произвела на свет пять великолепных котят, предмет умиленного сюсюканья всего населения дачи. Котята быстро подросли и были разобраны новыми хозяевами, но самый маленький, черный, как смоль, и бесконечно шустрый котенок так полюбился хозяину дачи, что тот не отдал его никому. Котенок получил имя Пират, был обласкан многочисленными дачниками и до того избалован, что считал всё и всех лишь декорацией для проделок собственной персоны, от коих никогда не уставал. Он никого не боялся, никогда не уступал, и поэтому Лея, вышедшая из дома, чтобы присоединиться к играющим в футбол, была неописуемо удивлена, услышав откуда-то сверху жалобный и испуганный мяв. Она подняла голову и увидела черное взъерошенное существо, вцепившееся в  тонкую ветку росшей возле дома большой березы. До земли было не менее пяти метров. Вероятно, котенок погнался за какой-нибудь птичкой и переоценил свои возможности. Не раздумывая, девочка сбросила кроссовки и поспешила на помощь…
        Сандро, бежавший за мячом, оказался ближе всех к участникам этих событий. А заставил его отвлечься от мяча громкий треск, раздавшийся сверху. Он поднял голову и увидел котенка, раскачивавшегося на тонкой веточке, и девочку, изо всех сил тянувшуюся к нему. Ветка под ней опасно трещала. Всё остальное произошло в один короткий миг. Сандро рванулся к дереву, в этот момент ветка сломалась, котенок и девочка рухнули вниз. Силы, ловкости и реакции ему было не занимать, но и высота была немалая. Он принял Лею на вытянутые руки, но не устоял от сильного удара и упал навзничь, пытаясь защитить девочку от удара о землю. Со всех сторон уже бежали люди, он осторожно сел и приподнял Лею:
        - Ты как?
       Она разжала руки, мертвой хваткой обхватившие его за шею, и он увидел совсем близко синие, широко распахнутые глаза:
        - А ты?
        Он улыбнулся и показал ей обе руки :
        - Вроде, цел!
        Руки он показал напрасно, потому что из ссаженных локтей изрядно сочилась кровь.      
       - Ой! – ужаснулась Лея. – Это всё из-за меня… Сейчас я тебе промою!
        Она вскочила, собираясь бежать, но ноги от пережитого страха предательски дрожали.
       - Да ничего, ерунда! – сказал он, удерживая её. – Даже странно – ободрал локти, а болит …
        Он глянул себе на грудь и вдруг весело рассмеялся. Лея проследила за его взглядом, и тут вокруг грянул гомерический хохот. На груди Сандро, вцепившись в футболку и кожу всеми четырьмя лапами, висел совершенно очумелый и оцепеневший Пират. Как он сумел выйти из передряги цел и невредим, осталось огромной загадкой.
    Лея никому другому не позволила оказать помощь пострадавшему герою, сама промыла его раны раствором марганцовки, смазала йодом, залепила бактерицидным пластырем и запретила играть в футбол. Они уселись на скамеечке для зрителей, и она сказала робко и смущенно:
        - А ведь ты меня спас… Я там и убиться могла. Прости меня, пожалуйста…
        Он удивился:
        - За что?
       - Ты мог получить травму. А у тебя чемпионат…
        Он покачал головой:
       -  Ну, что за ерунда? Ничего со мной не случилось и случиться не могло. Лучше объясни мне две вещи. Я никогда не был подолгу в России, и меня очень удивило: первое – что вы все так хорошо знаете английский, и второе – что вы все так отлично играете в футбол!
        Она  улыбнулась.
       -  Английский мы знаем хорошо потому, что бабушка, папина и дядина мама, была учительницей английского языка. Поэтому, все мы знаем язык с детства. А футбол…Мой  дед играл в футбол на самом высоком уровне. Когда они с бабушкой приезжают сюда, то все его просят научить, показать. Вот и научились. Приезжают они часто – бабушка в этом городе родилась. А близнецы – дядя Валера и дядя Виталий – вообще были профессиональными футболистами. Только в прошлом году завершили карьеру и вот впервые приехали сюда…
       И через мгновение:
       - Ты расскажешь мне о гонках?
       Её интересовало всё: строение болида, крепление подвески, устройство диффузора, специфика шин. С таким он столкнулся впервые в жизни. И особенно его поразило то, что она отнюдь не была профаном и знала об автоспорте очень немало. А поскольку эта тема была для него близка  и никогда не могла наскучить, в лице Леи он неожиданно нашел интересного собеседника.
     Так началась эта необычная дружба. С той поры их всё время видели вместе. Они сидели в креслах-качалках в кружевной тени деревьев или на веранде, вдалеке от жгучих лучей неожиданно вошедшего в раж солнца, бродили в саду, который был фактически продолжением леса. О чем говорили они, никто не ведал, но было заметно, что эта беседа в равной мере интересна обоим. А в глазах у них отражалась красота летнего леса, дыхание привольного луга, покой и безмятежность тихой потеплевшей речки …
     Они сидели на веранде на диванчике, и она старательно обучала его русскому языку, когда на дачу прибыл почтальон. А может быть и не почтальон, а просто проезжий человек, попутно заглянувший в этот уединенный дом и бросивший на стол веранды толстую кипу газет. На предложение выпить чайку он ответил согласием и уселся за столом как хозяин, положив ногу на ногу и сдвинув на лоб шикарные тёмные очки. Между ним и хозяином дачи завязался разговор. И по тому, как напряглась Лея и как потемнели её глаза, а также по нескольким словам, общим на всех языках, он понял, что разговор идет о гонках. Он уловил ряд имен, названий команд и в конце концов своё имя, сказанное с таким выражением, которое не требовало перевода. Лея вздрогнула и попыталась вскочить, но он молча положил руку на её ладонь. И не отнял её, когда неприятный посетитель поднялся и уехал. Лея подняла голову, взглянула ему в глаза и сказала: «Пойдем отсюда». Не отнимая руки. С тех пор они часто ходили, держась за руки, и уже не замечали ни леса, ни полян, ни речки. Её ладошка была жесткой от турника и вёсел, но прикосновение её согревало душу, как согревает её солнечный зайчик, проникший в комнату посреди хмурого дня и тёплым лучиком упавший на лицо.
     Брошенный Марко молча сносил свою участь, развлекая молодежь, водя в походы и на речку купаться, и даже организовал детям катание на коне, договорившись с лесником, заехавшим на дачу в гости. Но однажды вечером Марко вошёл в комнату с решительным видом и без обиняков спросил: «Что у тебя с Леей?». Он ничего не ответил, но, вероятно, так посмотрел на приятеля, что тот даже отступил: «Извини. Но я надеюсь, что ты не забыл, что ей пятнадцать лет и что она  племянница хозяина дачи». «Не забыл, - сказал он хмуро. Но я считал, что ты лучшего мнения о своем друге».  «Да, конечно, - смутился Марко, - но вы…». Он не дал ему договорить: «Запомни раз и навсегда, никогда в жизни я не сделаю Лее ничего плохого». «Извини» - еще раз повторил Марко и скрылся за дверью. Тогда он лёг на кровать и задумался над происходящим. Такого чувства, какое он испытывал к Лее, у него не было в жизни ни разу. Были короткие и длительные романы, были подруги, были взрослые отношения. Всё это было иное, и чувства были иные. Лея была маленьким другом, солнечным зайчиком на ладони. Это ощущение света и тепла возникало каждый раз, когда он видел её тоненькую фигурку с копной густых русых волос, делающих её голову похожей на одуванчик, чувствовал на себе взгляд её больших синих глаз. Жизнь сложилась так, что у него не было первой детской любви, о которой так поэтично говорят во всём мире. С раннего детства были только гонки, гонки, гонки, которые надо было выигрывать, и машины, которые надо было приручать. А потом появились поклонницы, от которых не было отбоя . И, возможно, судьба решила вернуть ему должок – послать в двадцать семь лет то, чего лишила в детстве…
     Он встал и подошел к окну. Светили яркие звёзды, такие крупные, какие бывают только вдалеке от огней городов. Дом спал. Он осторожно прошел по коридору и вышел на крыльцо. Было тепло и тихо. Лунный свет дрожал на листве клёна, растущего у самой террасы. А на лавочке под клёном сидела Лея, устремив взгляд в звёздное небо. Он подошел и сел рядом:
       - Не спится, принцесса Лея? Она вздрогнула и улыбнулась:
       - Почему принцесса?
       - А разве ты не смотрела «Звёздные войны»?
       - Нет…
        Он удивился:
       - Ну, как же так? Весь мир сходил с ума по этому фильму! Она засмеялась:
       - Ну, а я не смотрела и, наверное, поэтому не сошла… Но, если тебе нравится, я обязательно найду и посмотрю. Ты любишь приключенческие фильмы?
        Он кивнул.
       - А ещё люблю боевики и фэнтези.
        Она покачала головой:
       - Боевики я не люблю. Но очень люблю фэнтези. Особенно «Властелина колец» и «Волкодава». Если хочешь, завтра мы можем посмотреть – у меня с собой любимые диски.
       - Он улыбнулся:
       - Конечно, хочу! Только расскажи мне про этого «Волкодава», а то ведь он у тебя, наверное, на русском языке…
     Когда Марко проснулся, разбуженный свирепым укусом комара в щеку, и выглянул в окно, он увидел пару, неподвижно сидящую на скамеечке под клёном. Её рука покоилась в его руке, голова доверчиво прислонилась к  плечу. Марко вздохнул, покачал головой, захлопнул окно и воткнул в сеть «Райд»…
       Следующие два дня были посвящены фильмам. И теперь уже не надо было разыскивать неразлучную пару где-нибудь на далёких лесных тропинках – они сидели на веранде вдвоём в одном огромном кресле и смотрели фильмы по нескольку раз подряд. И опять рука её лежала в его руке. Если бы он знал помимо трёх языков ещё и русский, то мог бы услышать негромкий разговор хозяина дачи с заглянувшим на огонёк соседом. «А не напрасно ты так спокоен за Лею?» - спросил тот, искоса поглядывая на любителей фэнтези. «Нет, - покачал головой тот, - не напрасно.  Он очень хороший парень, а к Алеське относится, как старший брат.  И, к тому же, за него поручился Марко, а я не знаю слова надёжнее»…
     Когда закончилась эпоха фэнтези, возобновились лесные прогулки. Они шли рядом наугад, и всё, что говорил каждый, было интересно другому. Особенно они любили гулять вечерами, когда небо было усыпано звёздами, а запах леса кружил голову. После темы гонок разговор пошел о гонщиках. Они придумали даже своеобразную игру. Она рассказывала, каким представляет какого-либо пилота, а он вносил поправки в нарисованный портрет, если что-то уж очень сильно отличалось от истины. Лея была остроумна, объективна и добра, и эта игра ни для кого не была обидна. Скорее всего, она была нужна для того, чтобы не думать о том, что предстояло очень скоро: отъезд.
     И на этот раз они шли по лесу  вдоль реки, в небе светила огромная луна, её серебристый след дрожал на воде, почти не тронутой рябью. Кажется, портреты всех его приятелей по спорту были уже нарисованы, когда он спросил её с улыбкой: «А я?». Она остановилась и серьёзно подняла на него глаза.  «Ты? Ты лучше всех!». Это было сказано с искренностью и простотой, с глубокой и честной убежденностью в своей правоте. И тогда он её поцеловал.  Очень осторожно и нежно, как благодарный друг, едва прикоснувшись губами к её теплой щеке. Она не отстранилась, не убежала прочь, только повторила настойчиво, как заклинание: «Ты всегда был, есть и будешь лучше всех!». И пошла по тропинке, ведущей к дому.
     Пришедшая гроза долго не давала ему заснуть в эту ночь, а утром, проснувшись поздно, он увидел, что всё население дачи празднично одето, в воздухе витает запах фирменных пирожков с ягодами, а столы накрыты белыми скатертями и вынесены на лужайку.  «В честь чего такой праздник? – в шутку спросил он у Марко. – Неужели в честь того, что мы наконец-то уезжаем!?» «Конечно, нет, - улыбнулся Марко. – Я думаю, не так трудно догадаться, что всё это в честь твоего дня рождения!». Известие ошеломило его. Не только потому, что на фоне предстоящего отъезда сам он абсолютно забыл о своем дне рождения, но и потому, что эти очень милые, но совершенно чужие ему люди не только помнили о нём, но и решили его отметить так же, как отмечали даты домочадцев. Он поискал глазами Лею, но она была занята тем, что помогала старшим накрывать на стол. Была она задумчивая и грустная, но за столом села рядом, улыбнулась и положила ему на тарелку какой-то диковинный салат: «Попробуй, это очень вкусно.  А то не успеешь опомниться, как его слопают!».
       Праздник получился замечательным, веселым и непринужденным, как только и могло быть в этом необычном доме. В честь Сандро было сказано столько добрых слов, что в конце концов у него запылали уши, и Лея положила конец поздравлениям, позвав всех играть в футбол. Но вместо футбола кто-то предложил сыграть в каравай, и ему очень понравилось, как вся компания ходила по кругу, взявшись за руки, и пела: «Каравай, каравай, кого любишь, выбирай!» Конечно же, он выбрал Лею, но не понял, что ему при этом следовало покинуть круг, и остался с нею там, а когда до неё дошла очередь выбирать и она на миг запнулась, понурившись, в круг со смехом вытолкнули Марко, спели песенку для него, и игра пошла дальше. Неожиданно на дачу прибыли новые гости: лесник с внучками и незнакомый парень-турист, остановившийся на время в сторожке. Тут же кто-то предложил сыграть в прятки. Во что же ещё могли здесь играть, как не в детские, всем знакомые, но многими очень прочно забытые игры? Побежали прятаться. Он взял Лею за руку и увлек от шумной компании по тропинке, ведущей к их любимому камню: «Сбежим?». Она молча кивнула. Этот камень над рекой они обнаружили случайно, но сейчас к нему тянулась уже заметная тропинка. Место было восхитительное. Большой плоский камень лежал над обрывом, снизу блестела река, справа поднимался крутой склон, заросший степными травами и цветами, как будто степь вступила  в спор с лесом и выиграла его. В пользу леса здесь была всего одна сосна, но какая! Высоченная красавица стояла метрах в пяти от обрыва, добавляя к аромату луговых цветов и полыни свой смолистый запах. От всего этого  сердце замирало ни с чем не сравнимым ощущением красоты и чистоты…
     Лея села на камень лицом к реке и потянула Сандро за руку:
       -  Давай посидим напоследок…
       Он вздохнул:
       - Напоследок… Не надо о грустном, Лея.
       Она вздохнула и сказала задумчиво по-русски:
       -  Как хорошо здесь… Пахнет степью и солнцем…Полынью… Горчит полынь-трава…   
       Он не понял:
       - Что-что?
        Она улыбнулась. 
       - Я плохо учила тебя русскому языку. Правда, наверное, чтобы понять, надо здесь родиться…
        Опускался вечер. С его приходом проснулись комары и загудели вокруг, нарушая гармонию. Сандро сорвал лопух и начал обмахивать Лею, как веером. Она улыбнулась:   
       - Это не поможет! Нужно сделать вот так.
        Она встала, подняла пару сухих веточек, наломала их и сложила шалашиком так, чтобы не повредить корни сосны. Достала из кармашка джинсов коробку спичек: «Повезло, остались ещё с похода…» - и зажгла небольшой костерок, который сразу задымил, прогоняя комаров…
         Где-то совсем неподалеку шла игра в прятки, раздавались весёлые голоса и смех, а они сидели на камне, где остро пахло цветами, полынью и сосной, и думали впервые каждый о своем. Вдруг он попросил:
       - Спой для меня, Лея…
        И добавил по-русски:
       - По-жа-луй-ста!
       Она кивнула, секунду помолчала и запела тихонько ту самую песню, что уже пела за праздничным столом. Он по-прежнему не понял ни слова, но песня тронула его, как и прежде, и он спросил:
       - Мне кажется, что это грустная песня и счастливая в то же время. Не знаю, как правильно сказать. О чём она, Лея?
        Она задумалась.
       - Я не сумею перевести. Но ты прав, в ней есть и грусть, и надежда. И даже не знаю, чего больше…
      Неизвестно, сколько ещё они просидели бы вдвоем над рекой, но вдруг совсем рядом раздались шаги, и на фоне дыма от костра появились золотые косы и веселое лицо Лады.      
      - Ничего себе! – воскликнула она со смехом. – Вот так спрятались! Вас никто так и не нашел, и все уже собираются устроить танцы. Пойдемте! А то вам совсем не останется торта!
       Конечно, оставить его без торта Лея бы не позволила. И притащила такой огромный кусок, что он улыбнулся:
       - А если снова введут КЕРС? 
       - Не введут! – заявила она категорично. – Ты и без него отлично справляешься…
        А потом начались танцы. Ему даже не пришло в голову, что вокруг есть ещё девушки, причем, гораздо старше и красивее Леи. Он весь вечер танцевал только с нею, а потом они ещё долго сидели под звёздами, как всегда, рука в руке. И  молчали. О чем было говорить, если завтра предстоял отъезд?
     Наступило утро. На веранде стояли запакованные чемоданы, завтрак подали раньше обычного. Леи не было. Он тревожно смотрел на дверь и, когда уже решил отправиться на поиски, она появилась, быстро прошла мимо завтракающих дачников и села рядом с ним. Он опустил руку и взял её ладошку. Она грустно улыбнулась: «Что же ты ничего не ешь? Ехать придется долго…».  Он не ответил. Странное чувство раздвоенности искажало реальность. Он был ещё здесь, но казалось, что уже где-то в другом месте, и что всё то, что принадлежало ему ещё вчера, теперь уже не его, а чьё-то чужое: и этот милый дом, и лес, и речка… А впереди ждал мир, в котором ничего этого не будет и, главное, не будет Леи.
       И тут пришла машина. Он пожимал протянутые руки, отвечал на чьи-то объятия, чьи-то пожелания и добрые слова. Но видел только Лею, одиноко стоящую в сторонке. Марко отнес в машину чемоданы и подтолкнул его в спину: «Пойдём. Неудобно заставлять ждать». «Сейчас», - ответил он автоматически и подошел к Лее. Взял её за руки. Хотел что-то сказать. И тут она обняла его за шею, уткнувшись лицом в грудь. Он гладил её по голове, как маленького ребенка, растеряв все английские и русские слова. От ворот раздался гудок – шофер спешил в путь. Он хотел её поцеловать, и не мог – смотрели люди. Поэтому он просто ещё раз погладил её по пушистой голове и сказал: «Я всегда буду помнить тебя». Она подняла голову и сказала негромко: «Я всегда буду болеть за тебя…». И пошла прочь, не оглядываясь. Он сел в машину,  она тронулась с места и поползла по ухабам, выбираясь на проселочную дорогу…

                * * *               
 - Сандро, Сандро, не сошел ли ты с ума, дружище? Стоит ли так расстраиваться из-за девчонки, почти ребёнка?  И, потом, что мешает нам приехать сюда следующим летом?...И что мешает вам общаться через интернет?
                * * *
 - Лея, пойдём на речку!
 - Лея,  посмотри, какое солнышко, какое ясное небо!
 - Ну, о чём ты так горько плачешь, Лея?.....

                * * *


     Так могла и закончиться эта удивительная, совершенно нетипичная история, но…

                Часть 2


Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены.
Тих и печален ручей у янтарной сосны.
Пеплом несмелым подернулись угли костра.
Вот и окончено все, расставаться пора.

Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях встретишься со мною?

Крылья сложили палатки - их кончен полет,
Крылья расправил искатель разлук - самолет.
И потихонечку пятится трап от крыла...
Вот уж, действительно, пропасть меж нами легла.

Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях встретишься со мною?

Не утешайте меня - мне слова не нужны.
Мне б разыскать тот ручей у янтарной сосны.
Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня,
Вдруг у огня ожидают, представьте, меня?

                Песня Ю. Визбора

    
    
     …Старенький джип резво бежал по желтой проселочной дороге, переваливаясь, подпрыгивая на ухабах, взрёвывая мотором. Марко и Лаура сидели на заднем сидении, вдвоём удерживая маленькую Мариту, настойчиво рвущуюся к окну. «Мари, - вкрадчивым голосом в который уже раз начал Марко, - а не хочешь ли ты на ручки к дяде Сандро?». «Не-а! – радостно ответила трехгодовалая упрямица. – Хочу с мамой и папой!». «Отстань от Сандро, Марко! – вступилась Лаура. - Человек, в отличие от тебя, не спал целые сутки…»
         Да, он не спал целые сутки, так сложилась дорожная ситуация, но ему совсем не хотелось спать. Он смотрел вперед, и всё ждал, когда же из-за очередного поворота покажется что-нибудь знакомое, такое, что скажет: конец пути близок… «Сандро, тебя не укачало?» - спросил наглый Марко. Он оставил шутку без ответа, но Марко, похоже, не был расположен утихнуть. «Слушай, Сандро, этот лихой местный парень выделывает на этой колымаге и на этой жуткой дороге такие фортели, что любой организатор ралли тотчас бы взял его в команду! Тебе не кажется, что это гораздо страшнее, чем твоя Формула?». «Ма-а-арко! – укоризненно протянула Лаура. – Ну, угомонись в конце концов! А если водитель тебя поймёт?» «Не поймет! – радостно возгласил Марко. – Увы, здесь не знают итальянского языка».
     Сандро улыбнулся, представив, что было бы, если бы водитель вдруг ответил на чистейшем итальянском, и с благодарностью подумал о Марко: «Пытается развлечь меня и отвлечь.  Да только не просто это…» «Почти приехали!» - вдруг сказал водитель. И сразу же из-за плотной стены елей показалась знакомая постройка, ничуть не изменившаяся за три года, только обросшая вокруг современными коттеджами. Машина сползла с дороги и покатила по целине, переваливаясь с боку на бок. «Ой, как на море!»- радостно закричала Марита.
        Встречать их высыпало, похоже, всё население дачи, пожалуй, значительно возросшее за прошедшие три года. Не было только Леи…
        Ему опять пожимали руки, обнимали, поздравляли, рядом знакомились с Лаурой, тискали маленькую Мариту. А он думал об одном: «Где же Лея?». И в конце концов спросил об этом Ладу. «Лея? – удивилась она. – Да она же только сейчас здесь была…».      
        - Ушла!- флегматично изрёк какой-то карапуз. - Вон по той тропинке убежала.    
        - Располагайтесь, дорогие гости, - улыбнулась хозяйка дачи, – отдохните немного с дороги, а через полчаса обед. Он не стал дожидаться, когда ему покажут его комнату, оставил чемодан на крыльце и пошел по тропинке, указанной пареньком. Сердце билось гулко и часто, как перед стартом гонки.  «Она была здесь. И ушла. Почему?». Он знал о Лее всё, что можно только было узнать за три года от искренне сочувствующего ему Марко и от его вежливого друга – дяди девушки. Он знал, где она жила, где училась, когда закончила школу, в какой университет поступила. Знал даже, что она упорно отшивала всех поклонников, ведя почти затворническую жизнь, и что его портрет до сих пор висел в её комнате на дядиной даче. Но… Она упорно молчала все три года, не отвечала ни на одно письмо, ни электронное, ни простое…  Он отлично помнил эту тропинку. Она вела к реке, и в конце её, над обрывистым берегом, был большой плоский камень, на котором они с Леей любили сидеть по вечерам, глядя на реку и звёздное небо над нею… Ещё издали он увидел знакомый камень и тоненькую фигурку на нём. Она сидела спиной к нему, опустив голову на руки.
        - Лея…- позвал он негромко. Она вздрогнула и оглянулась. Он подошел и взял её за руки:
        - Здравствуй, Лея!
        Она встала, чуть помедлила:
       - Здравствуй… - и отняла руки, спрятав их за спину. Это было неожиданно. И непонятно. И очень больно.
       -  Лея…- спросил он тихо. – Ты забыла меня?
        Не глядя на него, она покачала головой:
       -  Нет…
       Это было сказано отстраненно и, как ему показалось, холодно. Такая реакция могла вызвать обиду, но она вызвала боль, ещё более сильную.
       - Лея! – сказал он с горечью.- Когда я уезжал, я сказал тебе, что всегда буду помнить тебя.  И я помнил, каждый год, каждый день.  Я не смог тебя найти в интернете, даже с помощью Марко – у тебя не было электронного адреса.  Я писал тебе письма на адрес дяди – ты не отвечала.  Я не мог приехать к тебе летом – Марко женился, у него родилась дочь, я не мог приехать без него, да и календарь не позволял.  Но я всё время помнил тебя и ждал встречи.  А ты… Ты не рада?
        Она молчала.
       - Ну, что ж… - сказал он, осторожно прикоснувшись к её руке. - Я всё понял.  И сегодня же уеду. 
       Повернулся и быстро пошел прочь. И сразу же услышал за спиной короткое и отчаянное:
       -  Нет!
        Она вмиг догнала его, схватила за руки и сказала быстро, почти задыхаясь:
       - Нет! Пусть лучше мне будет стыдно, пусть лучше ты плохо подумаешь обо мне, пусть я сделаю глупость, но только не уезжай! Разве я смогу обидеть тебя? Разве я не ждала тебя так долго? Разве я не мечтала об этой встрече? Я тоже каждый год, каждый день и даже каждый миг помнила тебя!
       Он взглянул ей в лицо. Её глаза были полны слёз. Он снова взял её за руки и улыбнулся, не понимая:
       -  Но почему ты так говоришь? Что случилось, Лея? Разве что-то изменилось с тех пор?
       Она опустила голову:
       -  Изменилось… Ведь я тогда была ребёнком.  И всё было так просто… А теперь я выросла… И я не могу, наверное, дружить с тобой, ведь у тебя есть Инес.
       Щёки её вспыхнули, и она опустила голову, снова отнимая у него руки.
       - Так вот в чем дело…- проговорил он задумчиво. – Это сложный разговор. Инес – совсем не то, о чём ты думаешь. Я не смогу тебе объяснить, может быть, ты потом поймешь сама… Только очень прошу, не лишай меня своей дружбы.
       - Не лишу!- вдруг улыбнулась она. – Я просто этого не смогу – слишком долго я тебя ждала!
       -  И ты дашь мне свою ладошку, не будешь прятать её за спину? 
       - Не буду… - сказала она, протягивая ему руку так же просто и доверчиво, как раньше. И всё вернулось: сосновый лес с его хвойным ароматом, серебристая речушка с лилиями в зарослях камышей, поляны, пестрящие полевыми цветами, и девочка, идущая рядом по лесной тропинке…
        Он не думал, что счастье будет таким огромным и полным. Как прежде, стояли на поляне перед домом столы, накрытые белыми скатертями, как прежде, спорили и шутили за трапезой дружные домочадцы, и , как прежде, рядом сидела Лея, по праву хозяйки подкладывая ему на тарелку всё самое вкусное… И, как прежде, он брал в свою её тёплую, жесткую  от турника и вёсел ладошку, и она улыбалась ему в ответ. Лея почти не изменилась, только выросла и заметно похорошела, расцвела, превратившись в ещё очень юную, тонкую и грациозную девушку.  Случайно Марко проговорился, что путешественникам довелось не спать целые сутки, и Лея немедленно стала отправлять их отдыхать.  «Ни за что! – категорически отверг он это предложение. – Ни в коем случае!». «Но почему?». «Две недели, - сказал он грустно. – Всего четырнадцать дней. И я не хочу терять ни одного…». Они не пошли гулять по лесу с остальной компанией, весь день просидели на знакомой скамейке под клёном, делясь тем, что произошло у каждого за три прошедших года. И Лея уже не выдёргивала у него из рук свою маленькую ладошку, и всё было точно так же, как тогда…      
       Утром, не смотря ни на что, он проснулся рано, очень обрадовался этому обстоятельству и выглянул в окно. Стояло чудесное, ясное июльское утро. Ни одно дуновение ветерка не тревожило затихших листьев клёна, не касалось ситцевой занавески на окне. Солнце ещё не выглянуло из-за верхушек елей, было тепло и тихо. На лепестках и листьях цветов, растущих под окнами, блестели капельки росы. А во дворе, метрах в двадцати от его окна, Лея делала зарядку. Она была в шортах и лёгкой футболке, и он впервые подумал о том, что Лея красива. Раньше он воспринимал её в целом, как что-то ясное, светлое и доброе. Мысль о ней ложилась на душу так же, как тёплый солнечный лучик ложится на лицо. А сейчас, помимо этого, он видел волну её  русых волос, её красивые, словно точёные,  руки, стройные длинные ноги, гибкую тонкую талию. В следующий миг он хлопнул себя по лбу, быстро переоделся и выпрыгнул в окно. Увидев его, Лея улыбнулась и протянула ему обе руки.
       - Доброе утро! Как рано ты проснулся. А я зарядку делаю…
       - Примешь меня в компанию?    
       - Ну конечно! Только моя зарядка для тебя будет слабенькой.
       - Ничего подобного! Я уже её оценил…
        Лея смутилась:
       - Ты что, наблюдал за мной?
       - Совсем немножко – пока не догадался присоединиться.
       - Ну, тогда давай так: сегодня делаем мои упражнения, а завтра – твои!
        Он улыбнулся:
       - Идёт! Показывай свой комплекс…
       Делать зарядку с Леей было сущим удовольствием. Точно таким же, как видеть её, говорить с нею, идти рядом по тропинке… Покончив с упражнениями, она сказала:
       - А потом я ещё бегаю…
       Он весело посмотрел на неё:
       - Так в чем же дело? Я присоединюсь к тебе с огромной радостью, тем более что форму мне терять категорически нельзя – в этом году я борюсь за титул! Только как же ты – босиком?
       - А так лучше – трава шёлковая, мягкая…
       - Да? Ну, тогда долой обувь!
        Он сбросил кроссовки и помчался по прохладной траве догонять убежавшую Лею. Тропинка вилась по лесу до речки и обратно. В общей сложности это было километра четыре. «Никогда не думал, - сказал он ей на бегу, - что бегать кроссы может быть так приятно. Это потому, что рядом ты!». Она хотела что-то сказать в ответ, потом приостановилась и взглянула ему в глаза. «Ты прости меня за вчерашнее. Я никогда больше не буду обижать тебя, всегда буду говорить тебе только правду. Мне тоже очень-очень-очень хорошо с тобой…». На тихой поверхности воды лёгкими бликами играло восходящее солнце.
       - Будешь купаться? - спросила Лея.
       - А как? - изумился он.
       - А вот так! - засмеялась она, прямо в одежде бросаясь в тёплую тихую воду. - Сейчас очень тепло, а, пока бежишь обратно, почти обсохнешь. Догоняй!
       Плавала Лея быстро, но совершенно своеобразным стилем.
       - У нас это называется «саженки» - объяснила она, выскакивая из воды на противоположном берегу. – Ты научишь меня плавать таким отличным кролем?
       - Научу, если захочешь, - улыбнулся он. – Только мой кроль отличным называешь ты одна!
       - Не скромничай! – засмеялась Лея, снова входя в воду. – Поплыли обратно. Ты же с дороги, не хватало ещё, чтобы заболел…
       И снова под ноги летела усыпанная хвоей лесная тропинка, а потом – душистая поляна, где были цветы по пояс, а потом – мягкая прохладная трава, растущая возле дома. Они вбежали на территорию дачи, радостно улыбаясь и тяжело дыша, он вдруг подхватил её за талию и закружил на месте, смеясь.
       - Ой, какой ты сильный!- улыбнулась Лея.- Я ведь тяжёлая!
       - Ты? Да ты пушинка в сравнении со мной,- сказал он, опуская её на землю. – Беги, переодевайся скорей, всё-таки утром прохладно.
       Так начались чудесные дни короткого отпуска. Обитатели дачи жили дружно и весело, но у каждого находились свои любимые занятия. А он  каждое утро поджидал Лею возле дома, они делали зарядку, а потом мчались к реке в упоении от скорости, общности с природой и юной радости бытия. Иногда они плавали на лодке вверх по реке, где в зарослях камышей водились чудесные белые лилии. Один раз он нарвал лилий, сплёл венок и надел его Лее на голову.
       - Ой! – восхитилась она. – Как красиво! А я думала, что плести венки умеют только девушки.
       - Наверное, ты права, но меня когда-то давно этому искусству научила сестра. Мне было интересно, как из отдельных цветов получается такое изделие.
       - А сколько лет тебе было? - с улыбкой спросила она.
       Он засмеялся:
       - Уже немало: шесть!
     Они по-прежнему любили бродить по лесу вдвоем, рука в руке. Иногда он подхватывал её на руки и кружил, утверждая, что она лёгкая, как пушинка. Она улыбалась и обнимала его за шею совсем так же, как три года назад. Они были очень счастливы вместе.  А время шло…
     Однажды Марко и Лаура сидели под деревом во дворе возле гамака, в котором спала, привольно раскинувшись, маленькая Марита. «Ты знаешь, - сказала Лаура, - все мои знакомые говорили, что я сошла с ума, отправляясь отдыхать в Россию. Они не могли понять, как можно уехать из нашей солнечной страны…»  «… к снегу и медведям?- с улыбкой продолжил Марко. – Удивительно примитивные люди! Что сейчас в Италии? Дикая жара, от которой некуда деться. А здесь лес, приволье, красота! Ты заметила, как отлично здесь дышится?». «Ещё бы! – улыбнулась она. – Ты обратил внимание, как поздоровела Мари, как ей тут отлично? Воздух такой, что пьянеешь от него. А ещё лесник приносит по утрам парное молоко. И все вокруг такие добрые и веселые. Вот только комары…». «Да уж, от комаров по вечерам нет спасения. И на ночь приходится закрывать окно и уничтожать всех до единого, чтобы не заели Мари…А если оставить окно открытым, будешь выглядеть так, как Сандро!». Она засмеялась: «Да, на Сандро комары отвели душу! Это потому, что они с Леей гуляют допоздна. Правда, Лею почему-то так не покусали». «Ну, - улыбнулся Марко, - наверное, он её оберегает от них ценой собственных рук и физиономии!». «Кстати, - сказала Лаура, - Сандро и Лея бегают по утрам. Ты ведь у нас такой любитель всяческих кроссов. Не хочешь к ним присоединиться?» Марко посмотрел на неё странным долгим взглядом. «Что с тобой, Лаура? Куда девался твой такт? Вот скажи, как бы ты отнеслась к тому, кто в наш первый отдых на Мальдивах пожелал бы к нам присоединиться?» «Как? Я бы, наверное, его убила…» - она вдруг замолчала. «Но ведь мы… но ведь у нас… Ты хочешь сказать, что у них любовь?»  Марко кивнул: «Вне всякого сомнения. И уже весьма давно». «Но… ведь она совсем ещё девочка! И… Инес… Я всё думала, что они помирятся…». «Инес – фотомодель, можно сказать – коллега, лицо рекламы команды. Он её никогда не любил»…  И ты давно знаешь об этом?».  Он улыбнулся. «Давно! Пожалуй, даже дольше, чем сам Сандро…»
     А время шло… Однажды Сандро и Лея сидели вдвоем на своем любимом камне и любовались тихой ночной рекой. Было тепло, в небе мерцали звёзды, и даже комары куда-то пропали.
       - Лея, спой что-нибудь, - попросил он вдруг, - ты так хорошо поешь… Даже если я не понимаю слов, всё равно это прекрасно…
        Она улыбнулась:
      - Что же тебе спеть?
      - Что хочешь, например, ту песню, что пела три года назад…
        Она вздохнула:
      - Хорошо, я спою её для тебя…
        Он вдруг остановил её:
      - Нет, спой лучше что-нибудь для себя. Нет, не так. Спой что-нибудь от себя –  для меня…
        Она вздохнула:
       - Для тебя? Это очень непросто…
       Взглянула на небо, потом на листья растущей у самой реки берёзки, отливающие золотом в лунном свете, и запела тихим, нежным голоском ещё ни разу не слышанное им:

«Ты… Теперь я знаю, ты на свете есть,
И каждую минуту
Я тобой дышу, тобой живу
И во сне, и наяву.

Нет, мне ничего не надо от тебя,
И всё, чего хочу я -
Тенью на твоём мелькнув пути,
Несколько шагов пройти.

Пройти, не поднимая глаз,
Пройти, оставив лёгкие следы,
Пройти хотя бы раз
По краешку твоей судьбы.

Пусть любовь совсем короткой будет, пусть,
И горькою разлука.
Близко от тебя пройти позволь
И запомнить голос твой.

Ты… Теперь я знаю, ты на свете есть,
И всё, о чём прошу я -
Солнечным лучом мелькни в окне -
Вот и всё, что нужно мне.

Пройти, не поднимая глаз,
Пройти, оставив лёгкие следы,
Пройти хотя бы раз
По краешку твоей судьбы…»

     Она вздохнула и замолчала.
        - Трудно найти для тебя песню, Сандро…
       Он взглянул на неё серьёзно и спросил:
       - То, что ты пела, было для меня?
       Она опустила голову.
       - Да, для тебя и о тебе.
       Тогда он положил руку на её ладонь и сказал так же серьёзно, но по-русски:
       - Я всё понял, Лея…
       Она вздрогнула и закрыла лицо руками:
       - Ты понял? Ты выучил русский язык?
       Он улыбнулся, обнимая её за плечи.
       - Да, выучил. Ещё не очень хорошо. Но я старался. У меня было три года, и мне очень помогал Алексей. Очень хорошо, что в нашей команде теперь есть русский гонщик. Но это всё не важно. Я хотел тебе сказать... Я люблю тебя, Лея. И не могу представить себе жизнь без тебя. Но…  ты?
        Она отняла руки от лица. В её глазах отражались звёзды июльского лета и вся та нежность, на какую была способна её юная душа.
       - А разве ты до сих пор не понял?
        Он прижал её к себе и поцеловал горячо и нежно, чувствуя себя самым счастливым человеком на Земле… 
        И мир изменился снова. Всё в нём теперь было только для них двоих: туман раннего утра начала августа, тихая речка, примолкшая в этом тумане, лесные тропки, ведущие неизвестно куда, поляны, в полдень пьянящие ароматом, и колдовские звёзды, висящие по ночам низко над головой.   Они пытались говорить по-русски, и Лея радовалась, как хорошо он справлялся с чужим языком. Они говорили обо всём, узнавая друг о друге всё больше, им всё было интересно, всё до мелочей. Теперь они не сидели больше на веранде или во дворе под старым клёном. Им хотелось всё время быть вдвоем, и чтобы никто из посторонних не мешал их счастливому уединению. В лесу они выбирали самые дальние и тенистые тропинки, и часто, взяв с собою провизию, уходили в лес на целый день. Они бродили по нехоженым лесным уголкам, ели переспелую чернику, собирали грибы. Потом находили уютную полянку, Лея расстилала скатерть и, как маленькая хозяйка, раскладывала на этом «столе» съестные припасы. Он устраивался на траве и сажал девушку себе на колени. Она опускала голову ему на плечо, и ему казалось, что у него на груди пригрелся маленький пушистый котёнок.
      Однажды, когда дождь лишил их прогулки, и они сидели на веранде, глядя, как совсем близко стеной проливается с неба вода, он спросил, почему она не отвечала на его письма. Вместо ответа она взяла его за руку и привела в свою комнату, где до сих пор висел над столом его огромный портрет. В ящике стола лежала папка, а в ней такое количество  фотографий, вырезанных из различных газет и журналов, что он улыбнулся. Среди фотографий лежала старая газета, видное место на странице которой занимало фото: он и Инес.
       - Ты ещё не научился читать по-русски? - спросила Лея. Он покачал головой, и она прочла подпись под фотографией: «Известный автогонщик Сандро Родригес приобрел себе дом на юге Италии, в котором и поселился вместе со своей подругой,  топ-моделью Инес Лопес».
       - Поэтому я и не отвечала на твои письма…- вздохнула Лея.
       Он опустил голову. На самом деле всё было совсем не так.    Три года назад он вернулся из того чудесного отпуска, полный мыслей о встрече с Леей и печали от разлуки с нею. А на пороге дома его встретила улыбающаяся Инес. «Я решила сделать тебе сюрприз, - сказала она, - и перебралась к тебе, пока тебя не было!». Он сказал ей честно, что встретил девушку, очень юную, и сам не знает, что это такое, но мысли о ней преследуют его, как наваждение. А Инес, узнав, сколько Лее лет, уверенно заявила, что безумие пройдет, и она приложит к этому все силы. А если не пройдёт – будет видно. Не мог же он выгнать её… И не мог рассказать об этом Лее – это прозвучало бы, как унизительная попытка оправдаться.
       - Но только… - улыбнулась вдруг Лея, - нельзя сказать, что я совсем не отвечала тебе. Одну глупость я всё же сделала. Это ведь я послала на твой электронный адрес «Бессаме Мучо»...
        Он широко раскрыл глаза:
       - Ты?!
       - А разве ты не понял этого? Ведь это я пела, притом, на русском языке. Или был кто-то ещё, кто мог петь для тебя по-русски?
       Он смутился:
       - Конечно, нет! Но я не понял, что это по-русски. Тогда я ещё почти не знал языка. И, потом, Марко убедил меня, что у тебя нет компьютера и нет электронного адреса. Я решил, что это кто-то подшутил надо мной…
       - Лея улыбнулась:
       - Или что кто-то тайно влюблён в тебя, как я?
        Он притянул её к себе, прижался щекой к мягким  прядям её волос.
       - Сейчас никто не поёт эти слова… - грустно сказала Лея. – Всё переделали, всё изменили. А те слова, что я послала тебе, я знаю с детства. От бабушки, которая из Киева.    
       Она взяла гитару, села на кровать и тихонько запела, легко бегая пальцами по струнам:
               
               « Гордый мой! Люди несмело,
                Мне  говорят,
                Что на свадьбу созвал ты гостей.
                Гордый мой, как я сумела
                Слёзы сдержать
                И не выдать печали своей?
                Знаю, прекрасные,
                Звёздные, ясные
                Встречи забыть не смогу.
                Голос твой ласковый,
                Речи прощальные,
                Твой поцелуй сберегу…
                Гордый мой! Это не тайна,
                Все говорят,
                Что навеки ты связан с другой.
                Гордый мой! Ты не узнаешь,
                Как я люблю,
                И люблю я тебя, мой родной!
                Знаю, прекрасные,
                Звёздные, ясные
                Встречи забыть не смогу.
                Голос твой ласковый,
                Речи прощальные,
                Твой поцелуй сберегу…
                Гордый мой! Словно чужая
                Молча пройду
                Я при встрече мимо тебя.
                Гордый мой! Ты не узнаешь,
                Как я страдаю,
                Сильнее, чем прежде, любя…»   

          Она отложила гитару, подошла к нему и обвила  руками его шею.
       - Вот видишь, а на деле не смогла пройти. Хотела, но не смогла…
        И что мог он сказать ей в ответ? Только то, что никого в жизни  не любил сильнее…
        А время уже не шло, а летело…Каждый понимал, что близится очередная разлука, и мысль эта была невыносима ни ему, ни ей. И в последний вечер, когда они опять сидели вместе на любимом камне, он спросил:
       - Лея, ты согласишься стать моей женой?
       Она подняла на него свои большие синие глаза и серьёзно сказала:
       - Да.
       - И тебя не испугает кочевая жизнь, разлуки, слухи, папарацци?
       - Нет.
       - И твои родители не будут против?
       - Нет.
       - И ты согласишься оставить университет?
       Она улыбнулась:
       - Разве это проблема? Я буду учиться заочно…

                * * *

   « Как только что стало известно нашему российскому корреспонденту, талантливый автогонщик, чемпион мира Сандро Родригес вчера обвенчался в Москве с восемнадцатилетней русской студенткой. Сегодня молодая пара вылетает на родину гонщика для продолжения торжества».

                Часть 3
       На маленькой лесной полянке горел костер. Весело потрескивающие дрова прогоняли прочь уныние осеннего дня, дымок тонкой струйкой поднимался к небу, оранжевые змейки огня плясали на почерневших поленьях. Кое-где среди деревьев виднелись островки снега, сквозь который проглядывала побуревшая сырая трава. Возле костра на стволе поваленного дерева, на брошенной на него меховой куртке, сидели двое: темноволосый парень в теплом свитере с крупным узором и тоненькая русоволосая девушка. Он ласково обнимал её за плечи, а она, положив голову ему на плечо, с улыбкой смотрела снизу вверх, слегка поглаживая вихор у него на макушке.
     - Наверное, для других странно, Сандро, - сказала она, - что отдыхать мы поехали не в теплые края, а остались здесь, в этой глухомани…
       Он улыбнулся:
     - Главное, что это не странно для нас. А я лучшего места не могу себе и представить…
      Она взъерошила его волосы  и нежно погладила по щеке.
    - Ты становишься совсем русским… Скажи, ты уже начал понимать нашу страну?
     - Мне кажется, да. Конечно, первый раз всё было новое, не как у нас. Но… Здесь всё такое… Не могу подобрать слова… Настоящее. Я ведь многое повидал в мире, побывал во многих странах. Видел суперсовременные города из стекла и бетона, с какими-то космическими постройками, домами, отелями. Всё красивое, комфортабельное…и холодное. А здесь всё тёплое… Как у меня на родине. Ты ведь была в моем городке. Тебе понравилось?
     Она кивнула, прижимаясь щекой к теплому рукаву его свитера.
     - Очень понравилось. Мне кажется, твой город похож на тот, где живёт Лада. Маленькие рабочие городки, простые, с красивой природой и добрыми людьми…  Но ведь и Москва тоже хорошая. Хоть и большая. Правда, бабушка говорит, что раньше она была лучше…
   Он улыбнулся и кивнул на маленький плеер, лежавший у неё на коленях.
     - Поставь мою любимую песню, Лея.
     - А какую? У тебя ведь много любимых песен…
     - А вот эту… - и он пропел чисто и почти без акцента:
       «Русский вальс, трепетный круг солнца и вьюг…
       Милый друг, вот и прошли годы разлук.
       Милый друг, вот и пришли годы любви.
       Русский вальс, нашу любовь благослови…»
     - Вот ещё одна загадка для меня, - улыбнулась она. – Почему ты так любишь эту песню?
     Он улыбнулся в ответ:
     - А ты почему?
     - Я? Я – другое дело. Я русская. А в этой песне, кроме прекрасных слов и мелодии, есть глубокий смысл, понятный, мне кажется, только для русских…
     Он скорчил обиженную мину:
     - Ты что, считаешь, что я совсем дурак?!
     Она, смеясь, отмахнулась от него:
     - Ну, что ты! Ты отлично знаешь, что я так не считаю. Но ведь ты - иностранец…
     Он покачал головой.
     - Прекрасно! Моя жена считает, что я иностранец. А парни в паддоке считают, что я русский. И даже какой-то шутник однажды ночью заклеил над нашими боксами испанский флаг русским… Еле отодрали… И ведь правда, как получается: жена русская, напарник русский, спонсор русский!..  А про песню…  В ней печаль о той, бывшей стране, грусть о том, что происходит сейчас и надежда на то, что всё изменится к лучшему. И мне кажется, Лея, что ты тоже грустишь о том, что той страны больше нет…
     Она вскинула ресницы.
     - Вот теперь ты меня действительно удивил. Похоже, это я настоящая дура! Ты почти прав. Я русская, и я люблю свою Родину, независимо от того, в счастье она или в беде. Но я не могу смириться с нищими на улицах, с богатеями в лимузинах, с преступностью, с бедствием стариков, с платными ВУЗами и медициной, с развалом науки. Моя московская бабушка всю жизнь проработала учительницей, имеет кучу наград. А сейчас у неё такая жалкая пенсия, что стыдно. Моя киевская бабушка доктор наук. На её зарплату невозможно прожить, дед вынужден работать на нескольких работах. Мои родители – учёные, океанологи. Одно время они были безработными. И я не представляю, как бы мы жили, если бы не дядя. А раньше… Я не жила в той стране, я родилась уже в этой. Но мне столько рассказывала бабушка. О чистой, красивой и доброй Москве без нищих и бомжей, о безопасной и справедливой жизни. О том, что дети в школах даже не слышали о наркотиках и прочей гадости…  И, потом, какие тогда были песни…
     Он кивнул.
     - Как раз по песням я и понял многое. Ты мне подарила диск с чудесными песнями. Я слушал их целыми днями, а потом мне показалось мало, и я купил диск с названием «Российская популярная музыка». Знаешь, это было полное разочарование…  В них не было ни души, ни мелодии… И когда я сказал об этом Алексею, он мне объяснил, что на твоем диске песни старые, а на моем – новые… А ведь песня – душа народа.
       Она покачала головой.
     - Душа у нашего народа не изменилась. Ты же сам только что сказал, что здесь всё доброе. И хорошие песни есть, и хорошие исполнители, только не всегда они находят путь к слушателю без денег и спонсоров.
      Он помолчал, потом вопросительно взглянул на неё.
     - Но объясни мне, Лея, как получилось, что твой дядя богатый, а вы бедные…
     - Как получилось? В принципе, очень просто. У бабушки дочь и два сына. Один, мой папа, после школы окончил институт, стал физиком-океанологом, поступил в аспирантуру при своем НИИ. Дядя стал металлургом, тоже окончил аспирантуру, работал на заводе, что-то там изобрёл - что-то очень важное, проявил себя как руководитель. Его взяли в Главк, а потом командировали на уральский завод директором – поднимать производство. Он там всё здорово организовал, у завода стали отличные показатели. А папа и мама защитили диссертации, работали в НИИ, плавали на научном корабле. И тут началось безвременье, распался Союз, наука никому не стала нужна. Дядин завод стал акционерным обществом, а дядя остался генеральным директором. Вот так всё и получилось. Так что дядя – не «новый русский», никого он не грабил, просто так получилось. Он очень добрый и честный человек, всем помогает, кому может. Ты видел людей на даче? Это всё его друзья, попавшие в беду. Он им дал жильё, работу и зарплату платит из своего кармана. И рабочим старается все условия создать. Только, похоже, он один такой. Или почти один…
       А мои родители гордые, никакой помощи не хотят, сейчас они уже не безработные, для кораблей, вроде, нашлось горючее, они снова плавают… Вот так всё и получилось. Но мы с тобой что-то заговорили о грустном…
       Он улыбнулся.
     - Давай о хорошем. Ты спросила, почему я так люблю эту песню. Ещё я люблю её потому, что она много звучала на нашей свадьбе. И ты была такая… такая! Самая прекрасная на Земле. Ты была похожа на принцессу из сказки… Я как сейчас вижу: звучит эта песня, мы кружимся, кружимся, и ничего нет, кроме твоего лица, такого серьёзного, такого прекрасного… А потом к нам подошла твоя бабушка, впрочем, разве она похожа на бабушку? Она похожа на твою маму, а твоя мама – на сестру,  и она поцеловала меня и пожелала, чтобы русский вальс благословил нашу любовь. Ты помнишь это?
   - Это помню…
      Она обняла его, потёрлась щекой о его щёку.
    - Там всё было, как в сказке. И я очень многого не помню. Так хорошо, что всё записали на видео. Когда-нибудь мы с тобой сядем вместе в большое кресло, как тогда, в период «Волкодава» и «Звёдных войн», и посмотрим всё от начала до конца.
      Он лукаво взглянул на неё.
    - Так в чём же дело? Этот диск у меня с собой! Хоть сейчас пойдём и посмотрим. Только это кресло теперь убрали с веранды. И там холодно!
       Она улыбнулась.
    - Ах ты, умница! Ничего, кресло теперь в холле, и там тепло. Да и на улице тепло – снег-то уже почти весь растаял…
    - Но его хватило на то, чтобы мы смогли слепить из него… как это… снежную женщину!
       Она звонко засмеялась:
    - Снежную бабу!
    - Он поднял брови, разыгрывая удивление.
    - А Алексей говорил мне, что «баба» - грубое слово. Что «мужик» - нормальное, а «баба» - грубое…
       Она взяла его ладошками за щёки, нагнула голову и заглянула в глаза. Они смеялись.
    - Ох, Сандро, Сандро! Знаток русских слов и обычаев! Снежная баба – это чудесное детское зимнее развлечение, и ничего в этом слове нет грубого. Вот если бы ты назвал бабой меня, я бы обиделась.  Кстати, снега хватило и на то, чтобы мы покатались на лыжах.
    Он замотал головой.
    - Нет-нет-нет! Не напоминай мне о моём позоре! Когда любимая девушка идет впереди и делает лыжню, а её мужик падает вниз башкой под каждое дерево! Никогда не напоминай мне об этом!
      Она погладила упрямый хохолок на его макушке и улыбнулась.
    - Ну, где ты набрался таких слов! «Мужик» - ещё ладно! Но «вниз башкой»? Это что, тоже школа Алексея?
       Он улыбнулся:
    - Конечно!
    - И, кстати, нет ничего стыдного в том, что ты не особо умеешь кататься на гладких лыжах. В твоей стране ведь нет снега, где же и когда тебе было научиться? Зато ты умеешь на горных, а я – нет! 
       Он изумился. Ты –нет?! По вашему семейному альбому я понял, что нет такого вида спорта, в котором бы ты не добилась успехов!
       Она засмеялась.
     - Таких видов большинство. И в спорте я добилась очень немногого. Действительно, во многих видах я что-то умею. Понемножку. Но, учти, очень понемножку. А на горных лыжах не стояла ни разу! Так что, если бы мы поехали кататься на них, я очень скоро превратилась бы в настоящую снежную бабу! И тебе осталось бы только надеть мне на голову дырявое ведро. И приделать морковку вместо носа.
       Он возмутился:
     - Фу, Лея! Ты очень плохо сказала насчет ведра, и ещё хуже про морковку. Это даже не весело. Лучше расскажи мне, какой спорт тебе нравился больше всего?
       Она улыбнулась.
     - Больше всего я любила кататься на коньках…
        Он покивал:
     - На коньках… На беговых?
        Она покачала головой:
     - Нет, на фигурных.
        Он изумленно поднял брови:
     - Ты занималась фигурным катанием? Ты каталась одна? Или в паре?
        Она покачала головой:
     - Фигурным катанием я не занималась, на этих коньках я просто каталась. Но в паре. С тобой!
        Он изумленно раскрыл глаза:
     - Со мной?!!
        Она засмеялась.
      - Да, с тобой, Сандро! И не думай, что я сошла с ума. Если хочешь, я тебе расскажу. Только это не будет быстро. 
         Он кивнул головой:
      - Конечно, хочу!
         Тогда она прислонилась головой к его плечу и закрыла глаза…

       … Снега не было. Он упорно не хотел ложиться, несмотря на время года, морозы и желание людей.
         Алеся села в кресло, ещё не убранное с веранды, завернулась в пушистый плед. Было зябко, но ей не хотелось уходить в дом, ей было хорошо наедине с осенью и этим креслом, хранящим столько воспоминаний. Она закрыла глаза и протянула руку, как будто надеясь встретить другую руку, жесткую, тёплую и добрую руку друга. Но пальцы наткнулись только на мягкий ворс пледа. Всё прошло… И встретится ли ей ещё когда-нибудь на жизненном  перекрестке хороший парень Сандро Родригес, кумир её детских грёз? Трудно даже вспомнить, когда вошел он в её жизнь, кажется, что с самого рождения, хотя это, конечно, не так. Скорее, два года назад, когда в спортивных новостях взглянул на неё с экрана сероглазый парень с открытым лицом и доброй, чуть смущенной улыбкой. И с этого мига он стал для неё не просто абстрактным, всей семьёй любимым гонщиком, а другом, пусть и придуманным, как сказка. Почему-то очень хорошо помнится  последняя зима, ещё московская. Она выдалась морозной, очень морозной. И, возможно, именно этот мороз вдруг вдохновил восьмой «В» к дружным походам на каток. Каток был совсем рядом со школой, ровный, большой, с прожекторами и музыкой по вечерам. Класс учился во вторую смену, и на последнем уроке кто-нибудь с передних парт пускал по рядам записку: «Кто идет на каток?». Как правило, записывались все. Алеся приходила домой, наскоро проглатывала ужин, быстро одевалась, брала коньки и бежала в морозную темноту с яркими, очень красивыми звёздами. Блестел лёд, играла музыка, мороз пощипывал руки, шнурующие холодные ботинки. Алеся не любила тёплую раздевалку. Переобувалась на скамье у кромки льда, оставляла там рюкзачок с сапожками и ступала на лёд. Очень часто к ней со смехом и шутками подлетала вереница одноклассников, хватала за руки, увлекала за собой. И тогда она скользила по льду с ними, смеялась с ними, участвовала в ледовых играх. Но больше всего она любила минуты, когда распадалась весёлая цепь и она оставалась одна. Снова летел под ноги лёд, она протягивала руку и мысленно это руку сжимала другая рука, сильная и добрая. Так легко было представить его рядом, этого смелого и доброго парня, так ясно понимала она его характер, его улыбку, его глаза. Из множества статей, интервью, обзоров появился образ, такой близкий и необходимый. И так здорово было мчаться с ним по льду, только с ним одним…
     Мальчишки Алесю не интересовали. Попытки поухаживать за собой она отвергала вежливо, но сразу. И никто не подозревал истинной причины этого. Впрочем, на неё не обижались. На удивление, к ней относились в классе со спокойным дружеским уважением, несмотря на то, что она была отличницей (что, к сожалению, не приветствовалось в эти годы среди её ровесников), а также на то, что была не такая, как все. Возможно, причина заключалась в том, что она быстрее всех бежала стометровку (наследство киевской бабушки?), великолепно каталась на лыжах (наследство московской бабушки?), и прекрасно плавала (наследство родителей-океанологов?). И при всем при этом всегда держалась очень скромно, даже порой застенчиво. И никто из одноклассников не знал, что у неё в портфеле хранилась фотография кудрявого темноволосого парня с  серыми глазами.
     И разве не как гром среди ясного неба прозвучали для неё однажды слова дяди: «Через два дня к нам приезжает Марко. И везет с собой Сандро Родригеса»…
…Она боялась его, как огня. Убегала прочь, стоило ему появиться. И вместе с тем постоянно следила за ним из укромных уголков. Какой он? Такой, каким она его представляла? Или совсем другой? Больше всего она боялась, что он окажется другим. А Сандро вовсе не замечал ни её, ни кого-либо иного из женской половины общества. Он был неразлучен с Марко и целыми днями пропадал с ним в лесу, плавал на лодке или играл в футбол. Впрочем, было бы гораздо хуже, если бы девушки его интересовали, в этом Алеся не сомневалась. С другой стороны, её ужасала мысль, что он так и уедет, и она с ним не познакомится, не поговорит. Но вскоре случилось так, что она столкнулась с ним возле дверей своей комнаты, и он узнал, что она его болельщица. А потом он спас её от падения вниз головой с берёзы, и они неожиданно подружились. Это было как чудо, как сказка. Мир вокруг стал иным, обрел яркие краски, полноту и неповторимость. Сказать, что с Сандро было интересно и легко – значило ничего не сказать. Его рука была сильной, надёжной и доброй, и так прекрасно было идти по лесу и ощущать, как бережно сжимает эта рука её маленькую ладошку. «А ты не думаешь, Алеська, - как-то раз сказал ей дядя, - что не совсем прилично сидеть в кресле почти в обнимку с чужим молодым человеком, который старше тебя на двенадцать лет?». «Чужим? – искренне удивилась и обиделась она, - да разве он мне чужой? Он такой добрый, такой умный, такой…» Почему-то из глаз брызнули слёзы, она убежала прочь и потом долго дулась на дядю за обидное подозрение и за «чужого»…
     А потом он уехал… Без него было грустно и плохо, но осталась сказка, чистая, как первый лёд на реке Дубре, красивая, как рассвет в сосновом лесу.«Зачарованная душа!-говорил с улыбкой дядя, уже давно прощенный. - Заколдованная царевна! Возвращайся хоть изредка на грешную землю, а то Ладка от скуки на стенку лезет!» Она гуляла с Ладой, гоняла даже мяч на знакомой поляне, но одновременно была и в своей сказке. До той поры, пока на дачу не привезли свежие газеты и ей на глаза не попалась та фотография… Нет, мир не рухнул. И даже совсем ничего не произошло… «Ну и что?- сказала себе Алеся. – Ну и пусть! Он был моим другом, и какая разница, есть на свете какая-то Инес Лопес или нет! Может, она у него и раньше была…Но, когда дядя вечером вдруг сказал: «Алеська, ты ответишь в конце концов Сандро Родригесу на его письма? У меня ящик скоро лопнет!» - она покачала головой: «Нет! И напиши ему, что у меня нет электронного адреса…». С этой минуты всё вдруг стало сложно. Она не могла сердиться на Сандро – за что? Но и отвечать на его письма так, как делала бы это до злополучной газеты, тоже не могла. До этого она в душе часто говорила: «Мой Сандро». Самый добрый, самый смелый, самый умный и сильный. Самый лучший! А теперь он оказался и вовсе-то не её, а какой-то противной Инес, которая совсем и не красивая, и даже выше его на целую голову! Конечно, она прекрасно понимала, что это не так, что топ-модели некрасивыми не бывают, и с Сандро Инес одного роста. Но… Как говорилось в одной книге: это была уже совсем другая сказка… И Алеся загрустила. Она не сняла со стены портрет Сандро, она по-прежнему любила смотреть альбом с фотографиями прошедшего лета, где он был всегда рядом…  Но всё это наполняло душу щемящей грустью утраты. Чего? Она не знала. Ведь она не поссорилась с ним,  он писал ей письма, на которые она вполне могла бы ответить, но почему-то не отвечала. Почему? Кто мог ответить ей на эти вопросы? И кто мог  ответить, почему так больно было увидеть на экране перед гонкой его такие знакомые глаза? Отчего-то очень грустные…
      …С той поры прошли месяцы, разъехались одни дачники, приехали другие. Началась учеба в новом классе, в новой школе - в одном классе с Ладой…Родители были ещё в экспедиции, а бабушка Татьяна сломала руку, и дядя забрал её из Москвы к себе в Дубровск. И Алеся осталась здесь же. И вот уже миновала одна четверть, начались каникулы. Осенние каникулы на даче. Ноябрь. Осень, грустная, дождливая, бесснежная…   
        И как трудно не думать о Сандро, как трудно ему не отвечать, когда каждая клеточка души рвется к нему. А письма от него всё приходят, и дядя завел для них отдельный ящик и ругает, ругает Алесю за молчание. Как будто ей легко молчать…
        Алеся вздохнула, ещё глубже заворачиваясь в теплый плед, и закрыла глаза . Со второго этажа звучала музыка, это Лада снова слушала свои любимые песни.

           “Красная стрела” ночью отойдет. Я тебя люблю, а ты?
           “Красная стрела” от меня сейчас вихрем оторвет мечты.
             Между нами ночь пропастью растет. Я тебя люблю, а ты?               
             И вот уже вдали, разлукой в полземли, умчавшийся твой след, твой след.

             Где взять мне силы разлюбить тебя, не видеть горьких снов?
             Где взять мне силы развенчать тебя, не верить в нежность слов?
             Где взять мне силы не простить тебя, и болью той не жить?
             Где взять мне силы разлюбить тебя, забыть тебя, забыть, тебя забыть?

   «Как же забыть тебя, как не думать о тебе, Сандро Родригес? Невозможно это и никогда не станет возможным. Но я не буду отвечать на твои письма, пока у тебя есть Инес…»

     Сандро с притворной укоризной посмотрел на жену:
   - Эх, ты, жестокая! Я три года изводил Марко просьбами узнать о тебе у твоего дяди, три года донимал Алексея, изучая русский язык, три года мучился, представляя себе мнимого соперника… А ты молчала из-за Инес, которой давным-давно не было со мной!
     Она подняла на него серьёзные, вопрошающие глаза.
   - Не было? Почему?
   - Я сказал ей о тебе сразу же, как вернулся из того отпуска и застал её в своем доме. Но она, наверное, не поверила. И осталась. Тогда ушел я. В условиях чемпионата это было несложно. А потом…
    Он сунул руку за ворот свитера и достал то ли ладанку, то ли медальон, висевший у него на груди на прочном шнурке.
   - Он всегда был со мной. Даже на гонках – лежал в кармане комбеза. Инес, как, впрочем, и других, похоже, очень интересовало то, что внутри. Однажды, когда мне пришлось срочно идти на интервью, она добралась до моего комбеза, достала медальон и открыла его. В тот же вечер Марко позвонил мне и сказал, что она собрала свои чемоданы и уехала…
     Алеся молчала. Сандро вопросительно посмотрел на неё.
   - Ты единственный человек, которому не интересно!
     Она покачала головой.
   - Мне очень интересно. Но я всегда уважаю чужую тайну…
     Он засмеялся.
  - Ох, Лея, Лея! Чудо моё сказочное! Ну, разве есть в мире ещё одна такая!
     Он нажал на замочек, раскрыл медальон и протянул его ей. И что она могла сказать в ответ, когда увидела фото лохматой девчонки, улыбающейся на фоне цветущего луга? Своё фото… Она просто обвила его шею руками, прижалась щекой к его щеке.
   - Прости меня, Сандро! Такую злую, негодную, бессердечную дуру!..
      Он поцеловал её в щёку и улыбнулся.
   -  Самую лучшую в мире! Конечно, прощаю!  Хотя, в принципе, есть вещи, за которые прощать и не следовало…
     Она изумленно вскинула глаза:
   - Какие?
   - Почему ты в мой первый приезд  скрыла, что мы с тобой родились в один день? И сказала, что тот праздник был устроен в честь меня?
     Она замотала головой, категорически не соглашаясь с его словами.
   - Он был в честь тебя! И если бы я родилась в другой день, твой день рождения всё равно бы отмечали! У нас так принято всегда и для всех. А насчет общей даты… Мне не хотелось забивать тебе голову мистическими совпадениями…
     Он кивнул головой.
  - Ладно, молчу. Но вот ещё: почему ты притворилась, что плохо плаваешь, в то время как твой дядя сказал недавно, что ты была чемпионкой школы по плаванию?
     Она опустила голову.
   - Ну… не хотела хвалиться…
     Он засмеялся.
   - Вот ведь опять лукавишь! Просто ты увидела, что я плаваю отнюдь не блестяще – и не захотела меня компрометировать… А ещё  давно хотел тебя спросить, почему  у тебя столько разных имён? И между ними, кажется, нет ничего общего…
     Она улыбнулась.
   - На самом деле всё просто. Моё полное имя – Александрина. Когда я была маленькая, я целый год жила в Киеве у бабушки с дедушкой. Так получилось: родителям выпала нежданная командировка, они ушли в плавание на своем научном корабле. Упускать такую возможность в те годы было нельзя. Бабушка Татьяна тогда ещё работала, и меня забрали в Киев… Так вот, они называли меня на украинский лад – Алеся. А я ещё не могла это выговорить, и у меня получалось: Лея.
     Он кивнул.
   - И это – единственное имя, которое оказалось сначала для меня произносимым!
     Она засмеялась.
   - В твоём имени тоже есть загадка. Я смотрела в интернете испанские имена. Там есть имя Алехандро, а имени Сандро нет. И тем не менее это твоё полное, несокращенное имя.
     Он кивнул.
   - Да, Лея, и тут присутствует красивая история из времен второй мировой войны. Во времена фашистской оккупации мой дед сражался в рядах Сопротивления. У них в отряде был русский парень из тех, что помогали нашему народу в борьбе с фашизмом. Его подпольное имя было Сандро. Он погиб, заслонив от пули моего деда.  Мой день рождения совпал с его, и я был назван в его честь… Что с тобой, Лея?!
     Она молчала несколько секунд, потом проговорила медленно:
   - Я никогда не была суеверной, Сандро, но сейчас мне страшно. Дело в том, что отец моей бабушки Татьяны воевал в Испании. Он погиб, спасая друга-испанца. Звали его Александром, а подпольное имя было Сандро… Я родилась с ним в один день, и в честь него меня назвали Александриной. На белорусский лад – прадедушка был белорусом…
      На этот раз замолчал Сандро.  Потом кивнул:
   - Та-а-ак…Мы родились с тобой в один день с разницей в двенадцать лет. Твой прадед спас моего деда. Нам с тобой дали имена в честь одного и того же человека. Это открытие потрясет мою семью. В первый миг и меня потрясло. Но только в первый. На самом деле здесь нет никакой мистики.
     Она всплеснула руками.
   - Ну, как же никакой, Сандро?! Вся наша история от начала до конца сплошная мистика!
     Он покачал головой.
   - Нет, Лея! Разве мистика то, что я подружился с Марко? Мы жили рядом, увлечения у нас были похожи, разве могло быть иначе? И разве мистика, что его в горах спасла экспедиция твоего дяди? Такие ситуации встречаются в год по нескольку раз. И что удивительного в том, что я хотел увидеть Россию, которую так чтут в нашей семье, и попросил Марко взять меня с собой? Мистики никакой. Есть только два совпадения. То, что я попал именно в ту семью, которая связана с моей семьёй давней военной историей. И то, что мы с тобой родились в один день! Остальное абсолютно  логически привязано к этому.
   - Да, - кивнула она, здесь всё нормально. Но разве не мистика, что у дяди оказалась племянница, которая обожала гонки и гонщика по имени Сандро Родригес?
     Он улыбнулся.
   - Конечно, нет! Не сочти за нескромность, но я изрядно поездил по миру, и везде мне встречались люди, которые болели за Сандро Родригеса.
     Она не согласилась.
   - Да, конечно, и это ещё более подчеркивает мои слова. Среди этого множества людей наверняка присутствовали девушки старше и красивее пятнадцатилетней русской школьницы, к тому же робкой и некрасивой. А этот Сандро каким-то образом не только влюбился, но и женился на ней!
     Он прижал её к себе и поцеловал в висок.
   - Это ты-то некрасивая, Лея? Неужели ты не знаешь, что ты лучше всех в мире? И разве я мог не заметить тебя и не полюбить?
     Она засмеялась.
   - И тем не менее не только не любил, но даже не замечал до той поры, пока я не упала с дерева прямо тебе в руки!
     Он улыбнулся.
   - Тогда продолжай в том же духе. Разве не мистика, что котенок по имени Пират влез на тонкую веточку как раз в тот момент, когда я побежал за мячом?
     Она прислонилась головой к его плечу, как три с лишним года назад:
   - Значит, в нашей фантастической истории есть главное мистическое лицо – котенок Пират. Это он виноват во всём! Кстати, он давно уже превратился в огромного красавца-кота и проживает в квартире у дяди…
      Сандро кивнул:
  - Я видел его фото. И, конечно, не узнал. Тогда он был такой маленький…
      Алеся улыбнулась:
   - Знаешь, Сандро… Я так давно хочу тебя спросить, и всё не решаюсь…Не о Пирате, конечно!.. Скажи, когда ты в меня влюбился? По- настоящему?
     Он секунду помолчал, потом ответил серьезно:
   - Мне кажется, что сразу, как только мы с тобой познакомились. Во всяком случае, очень скоро для меня стала существовать только ты одна. Это было как… Забыл слово, как у вас это называется… Как наваждение! Когда я вернулся с тех коротеньких каникул, Алексей сразу спросил: «Сандро, что с тобой? Ты всё о чем-то думаешь, я тебя зову – ты не слышишь…». Я в ответ сказал ему: «Ты научишь меня русскому языку?». Он засмеялся: «Всё понятно! Съездил в Россию и влюбился. Наши девушки самые красивые в мире, это факт!».
     Он погладил её по розовой упругой щеке.
    - Вот так это всё и было, Солнышко лесное! А сейчас, мне кажется, пора забросать костер снегом, пока снег не растаял совсем, и идти домой, потому что опускается вечер и дома уже, наверное, волнуются.
   - Ну, что ты, - сказала она уверенно. – Разве они будут волноваться, если я с тобой?..