Провал!

-Кузьма, поди сюда!
-Здесь я, барин!
-А давай, сыграй нам чего-нибудь этакого, грустно-щепетильного.
-Так, я ж не умею, барин.
-А ты попробуй, Кузьма, попробуй. Сегодня ведь мои именины сердца, видишь, сколько уважаемых людей пришло меня поздравить-поцеловать-попить чайку? Так что, уважь меня! Вот тебе инструмент скрипка и вот тебе еще и смычок. Скрипку возьми в левую ладонь...нет, в левую. Ты что, право от лева не отличаешь?
-Мы ж в Колумбариях не обучены, барин.
-Вот это левая рука. В нее возьми скрипку, а другой ладонью держи смычок. Скрипку положи на плечо...на левое плечо. Да, на это, и подопри её подбородком.
-Каким, тоже левым?
-Каким хочешь, он у тебя один. Теперь начинай водить смычком по струнам...
-А где они?
-Вот эти блестящие проволочки называются струнами. И давай, начинай играть, мы слушаем.
-Так барин, я ж никогда в жизни, кроме как в навозе...
-Начинай, говорю!
-А если я чего тут сломаю?
-А сломаешь – отдам тебя в клетку моим мишкам. Знаешь ведь моих мишек, Гастелло и Бригиту?
-Знаю. Кто ж их, сердешных, не знает? А Бригитка злющая...вчера буйвола поломала.
-Вот-вот, вчера буйвола поломала, сегодня тебя поломает, если ты что в инструменте испортишь. А инструмент этот дорогой, за него двумя деревнями и одним колхозом оплачено.
-Барин!
-Чего тебе?
-Барин, я, конечно, попробую...Но ты, барин, если что не так, не оставляй сиротинушек моих без присмотра. И жену мою, Сару свет Акоповну не оставляй, а то помрет ведь она у меня одна, без внимания.
-Насчет Акоповны не волнуйся, её-то как раз без внимания не оставим. Женщина она молодая, горячая, вся соком изливается. Все, кончай бубнить. Давай, начинай.
-А что начинать, наше, народное начинать? «Валенки,валенки, где были у бабеньки?»
-«Валенки» не надо, лето на дворе. И народного тоже ничего не надо. Играй зарубежное, что-нибудь итальянское играй.
-Так я ж ни в зуб валенком...
-Позвать Бригитку?
Кузьма взял своими непокорными ладонями инструмент, осторожно приблизил к лицу, вдохнул в себя сладковатый аромат лакированной древесины, провел пальцем по ребристому боку, затем положил скрипку на левое плечо, правой рукой взмахнул смычком и...и заиграл.
Из деревянного инструмента вдруг полились такие волшебные звуки, такая нежность и такая страсть, что приглашенные на барские именины сердца гости, сидящие полукругом в гостевой комнате, разом зарыдали.
Даже барин, душегуб и палач собственного народа, плакал навзрыд, обнимая стоявшего рядом сухопарого официанта Себастьяна Морана, который с трудом удерживал на вытянутых руках самовар.
Себастьян знал, если он уронит самовар, то пойдет прямо к Бригитке и потому держался, хотя барин был тяжел, и самовар тоже был тяжел, и Моран еле сохранял равновесие.
А Кузьма играл!
Он играл как в последний раз, понимая, что раскрыт. Ведь никому не докажешь, что до этого он ни разу в глаза не видел инструмент.
На самом деле, Кузьма Качанов с детства обучался игре на скрипке под руководством сельского архимандрита Балабана, который заприметил копавшегося в навозе способного парнишку и в тайне от всех ознакомил его с основами скрипичной техники, хотя сам умел играть только на волынке.
И обучил так, что даровитый Кузьма стал лауреатом конкурса скрипачей им. Жолио-Кюри в Париже, куда он умудрился смотаться, когда у барина был очередной приступ белой горячки и ему было не до кузьмоподобных.
Кузьма играл и играл и уже предвидел свое будущее, как непоседливый барин будет таскать его как дрессированную обезьянку на цепочке по гостям, заставлять исполнять каприсы Паганини и хвалиться талантами родного края.
А может и не будет этого.
Может барин, раскрыв обман, обидится и пошлет его к Бригитке.
Что будет – неизвестно никому.
И мне тоже неизвестно, так как я не смог придумать финал этой задушевной истории.
P.S. Вот сейчас мне подсказали развязку, что может, услышав в своем вольере очищающие звуки музыки, Бригитка отгрызет засов, выскочит на волю, проберется в хоромы и переломает весь праздноправящий класс, не трогая, конечно, пролетариев, крестьянство и небольшую прослойку духовенства в лице архимандрита Балабана, который тоже был приглашен на именины сердца к барину, слушал игру Кузьмы и страшно потел в своем неподъемном одеянии.
Может, так завершить все?